***
Когда Тони очнулся, он не смог пошевелиться. Все тело задеревенело от холода. Он попытался нащупать стык на боку, через который можно было бы снять костюм вручную, но внезапно осознал, что руки его не слушаются: ими едва можно подвигать в стороны. Руки сломаны. Проанализировав свои ощущения, Старк предположил, что у него раздроблена левая пятка, а ещё он чувствовал сильную ноющую боль в спине и правой лодыжке. Проще было перечислить, что не болело. В то время, пока Тони был без сознания, травмированные конечности отекли в железном костюме. Он стал заложником брони: своей второй кожи, своей сути. В окружавшей его темноте Тони заметил что-то неправильное. Чего-то не хватает… Нет привычного голубоватого свечения реактора. — Пятница? В ответ тишина. Не стоило и пытаться. Без источника энергии вся его техника волшебным образом превратилась в металлолом. — Код 376/2! Активация аварийного положения! Ни-че-го. — Что за?.. Всё стало понятно. Он находится на секретной базе каких-то очередных извращенцев, помешанных на безопасности. Вся связь с внешним миром глушится минимум с двух точек. Пока эта система работает, нет ни единого шанса связаться хоть с кем-то. Но пугало не это. Внутри сжимался тугой узел страха, настоящего животного ужаса. Шрапнель. Он отказался от операции по извлечению осколков — возможно, побоялся неудачного исхода, или пытался таким образом оправдать реактор и броню, но факт остаётся фактом. Он умирает. Прошло, наверное, уже несколько часов. Ещё немного — и всё. Без магнита металлические осколки придут в движение. Если ещё не пришли. От отчаяния Старк закричал. Прорези в стенах исказили звук, превратив его в леденящий душу вой, а эхо подхватило его, словно окончательно желая свести с ума единственное живое существо в этом богом забытом месте. Никто не придёт. Он всё сделал для того, чтобы его не отследили, не нашли. Он остался со своей болью один на один. От безостановочного потока слёз замёрзли щеки. На языке отчётливо ощущался привкус крови. Но самое ужасное Тони видел в своём собственном воображении. Как только он вернулся из плена, он узнал всё о своём случае и, вполне в своём духе, за ночь полностью изучил вопрос. И от воспоминаний об этом стало ещё хуже. Он словно наяву видел, как маленькие острые кусочки металла начинают двигаться из-за постоянного сокращения мышц, как смертоносное крошево медленно, но верно разрывает сосуды, режет ткани, впивается в беззащитную плоть, как они попадают в кровоток и, по иронии, подгоняются к сердцу им же самим, как они мучительно долго терзают его. Самая жуткая смерть из всех возможных. Почему-то сейчас, в ожидании долгой и страшной смерти, без возможности выбраться или сделать хоть что-то, Тони думал не о Стиве с его дружком, не о команде, не о незаконченном МАРКе. О том, как мир будет жить без Железного Человека. Почему он никогда не задумывался о том, что после себя оставит? Речь даже не о миллионах, броне или компании. Речь о том, ради чего он возвращался с миссий или заседаний. Речь о чем-то родном. Тони всю жизнь жил только работой. Ни один человек не выдерживал его характер. У него нет даже сраного фикуса, по которому он бы скучал. Друзья, которые стали семьёй — предали. Сейчас уйти будет особенно легко. Его ничто не держит. И именно от этого было так горько.***
Гений-миллиардер-плейбой-филантроп, мужчина, известный как Железный человек, уже не увидит, как солнечный свет пробивается через узкие проёмы стены. Измученный, потерявший сознание от болевого шока, Энтони Эдвард Старк умер так и не придя в себя. Совсем один.***
Две недели спустя Роуди открыл дверь старому почтальону. Печально глядя на посылку, он тяжело вздохнул. Забирать её и смотреть содержимое он не стал. Уже ничего не вернуть. Роудс, скрепя сердце, объяснил, почему некий «мистер Карк» не может расписаться за доставку. И всё. Её вернут отправителю.***
Через три дня Стив Роджерс получил свою коробку назад. Лёгкое удивление на его лице сменилось осознанием, а затем — болью.