Есть три вещи, которых боится большинство людей: доверять, говорить правду и быть собой. Ф. М. Достоевский
1869 год
Остин Дауман совсем недавно присоединился к Грачам. Он был крепким парнем, хорошо натренированным и потому готовым взяться за любую тяжёлую работу. Дауман и дальше бы продолжал честно вкалывать за семерых восемнадцать часов в сутки на новом литейном заводе м-ра Старрика, если бы не одно маленькое «но»: Дауман умел думать. О, нет, он не просто соображал выше положенного ему уровня третьего класса, ни за что, ведь тогда бы им не заинтересовался его нынешний шеф. Остин обладал холодным, расчётливым интеллектом, и мозг его во всём жаждал стабильной выгоды. Поэтому, получив письмо от некого м-ра Фрая с весьма туманным описанием его будущих обязанностей, Остин разорвал бумагу и вместе с конвертом сжёг в печке. Неделей позже, возвращаясь с работы в весьма скверном расположении духа, он как всегда заглянул в паб и, особо не заглядываясь по сторонам, заказал себе дешёвого пива. Давясь тёплым пойлом, Остин размышлял над подслушанным во время обеда разговором рабочих, а именно над угрозой новой задержки зарплаты. Казалось, теперь это становилось первоочерёдной задачей его работодателей. Но если на самом деле так, придётся сэкономить. В починку крыши, ремонт которой больше нельзя откладывать, придётся вложить всё, что он скопил за последние полтора года. А это означает, что не будет новых носков, которые Остин присмотрел в одной лавке. Не хватит и на то, чтобы приобрести льняное платьице, о котором Фиона так мечтала. Она, наверное, сильно огорчится. Дауман нахмурился, представив, как через пару часов будет преподносить своей жене столь радостные известия. Стоило им наконец пожениться, как жизнь пошла под откос. Остин сжал кулаки. На последнее, впрочем, ещё можно раскошелиться… Тяжёлая рука легла на плечо и чуть стиснула его. Остин вздрогнул, повернул голову и окинул незнакомца быстрым оценивающим взглядом. Перед ним за стойкой восседал небольшой человечек лет сорока, в недорогом твидовом костюме и модных полосатых штанах, с новеньким котелком на голове. Ботинки являлись единственной недоработанной деталью образа и полностью выдавали личность подлеца: грязные и замызганные, кое-где подошва начинала отклеиваться. Взгляд Остина зацепился за нелепый жёлтый шарф, небрежно повязанный вокруг шеи. Человечек вызывающе зыркнул на Даумана, убрал руку — такую же грязную, как обувь — и махнул рукой бармену. — Скажи-ка, малый, есть ли у тебя дети? — Деланно равнодушно спросил мужчина, вычищая грязь из-под ногтей. — Какое Ваше дело? — Огрызнулся рабочий, выдавливая для странного человека рядом с ним остатки вежливости. — Но ты же наверняка хочешь, чтобы они у тебя появились? — Продолжал человечек в той же манере. Тон, каким с ним разговаривал незнакомец, его поведение и вопросы — происходящее всё меньше нравилось Остину. — Что Вам от меня нужно? — Рассердился Дауман. Тут человечек прихлебнул из кружки и внезапно подмигнул ему. — Ответь: да или нет. Что тут сложного? Сущий пустяк по сравнению с выплавкой рельсов на Кросс-авеню, м? Остин ощутил, как пульсирует жилка на его шее. Этому человеку известно его место работы. А что ещё он знает? Ведь если можно вот так запросто выйти на простого рабочего, сколько же сведений о его личной жизни этот тип успел почерпнуть для себя? Бар вдруг сжался для Остина до размеров его крохотной комнатушки в Уайтчапэлле. Он осторожно повращал головой, выискивая среди посетителей знакомые лица, однако вместо замызганных физиономий его товарищей увидел дюжину мрачных типов с такими же жёлтыми тряпками, как у маленького человечка. Двенадцать пар глаз молча уставились на Даумена, ожидая его ответа. — Ну, допустим… да. Он откашлялся. В пабе стояла гробовая тишина. — И это правильный ответ! — Весело заключил незнакомец. Затем его лицо переменилось. Он повернул Даумена к себе и медленно заговорил, словно хотел впечатать в мозг Остина каждое своё слово: — Если не хочешь, чтобы твои яйца пострадали сегодняшним вечером, — на этом весьма важном моменте несколько громил зашевелилось, — ты завтра придёшь на Кросс-авеню и сообщишь, что уходишь с завода. С этого момента ты работаешь на Джейкоба Фрая. Босс возлагает больши́е надéжды на тебя, так что не подведи. Последнюю фразу тип произнёс с откровенным презрением, будто желал Остину Даумену сдохнуть этим вечером в сточной канаве. Он всучил в руки Остина жёлтую тряпицу и с ловкостью спрыгнул с высокого табурета. — Тебе придёт письмо с дальнейшими указаниями. Не вздумай сжигать его, иначе я придам своим словам живой смысл! Удачи, сэр. Подумав, что с яйцами он Фионе нужнее, Остин с тупым выражением лица наблюдал, как из бара следом за человечком один за другим вытекали люди загадочного Джейкоба Фрая.***
Зрелище было невероятное. Огонь на складах близ Бермондси как всегда собрал множество зевак, которые, не теряя времени, густо облепили набережную и теперь с видом римлянин, посетивших представление в Колизее, наблюдали за развернувшейся трагедией. Толпа восхищенно охнула, когда волна, спровоцированная взрывом, добралась до «Святой Луизы». Трехмачтовик мучительно заскрипел и накренился над мутной оранжеватой водой. Поднявшийся ветер нагнал искры на сложенный парус, и последний почти сразу загорелся. Будто следуя по гигантскому фитилю, огонь перекинулся на рею, а через несколько секунд поглотил бизань-мачту, превратив последнюю в огромную дымящуюся щепку. Ревущее пламя извергало в чрево ночи тысячи искрящихся сквозь туман вспышек. Каждое действие сопровождалось вздохами, аханьями и прочими восклицаниями неискушенной толпы. Приз зрительских симпатий достался владельцу Компании перевозки пассажиров и грузов, Джеймсу Аттвуду, который, стоя поодаль от среднего класса, метался по тротуару, схватившись за свои роскошные волосы. — Ах, смотрите! Сейчас загорится! — Воодушевлённо закричали в гуще народа. Цилиндры, картонные шляпки и ничем не покрытые затылки как по команде повернулись в сторону богача, когда он издал протяжный стон — огонь достал до перевозочного пароходика. — Вызовите пожарных! Скорее! — Да нет, поздно уже… Не успеют. — Эх! Жаль, такой катер испортили! — Тебе жаль, Энди, а ты не подумал, на чём мы будет добираться завтра на работу?! К всеобщей суете и гвалту добавились лодочники, неравнодушные к товарно-денежным отношениям. Они причалили к берегу и будто ужаленные стали махать руками, энергично предлагая зрителям за символическую плату размером в полтора пенса посмотреть на пожар с Темзы. Особо любопытные, будучи разгорячёнными нынешними событиями, полезли в предложенные шлюпки. Хозяева транспорта уже радостно подсчитывали прибыль и с готовностью протягивали клиентам ладонь, на которую со звоном опускалось несколько металлических кругляшей. — Энди, а ты это куда собрался? — Ассасин, притаившийся на крыше, наблюдал, как леди спешно протиснулась между людьми и схватила незадачливого муженька за шиворот. Люди вокруг засмеялись. Сам Энди, пунцовый от стыда и выпитого алкоголя, спешно поправил пиджак и поспешил за женой, быстрыми шагами удалявшейся от набережной. И вновь порция благоговейного оханья. Человек в робе стёр улыбку с лица и повернул голову в направлении складов. В почтительном страхе публика разошлась, скорбно опустив глаза, когда пламя затронуло трюм, наполненный танкерами с нефтью. Взметнувшийся вверх столб горячего воздуха расколол «Святую Луизу» и опрокинул самонадеянных лодочников вместе с их грузом. Ассасин качнул головой, надвинул на голову глубокий капюшон и с чувством выполненного долга покинул укрытие. Ещё одному тамплиеру в Сити конец. За это нужно обязательно выпить! Утром следующего дня Джейкоб Фрай возвратился в штаб-квартиру, полностью довольный собой, своей работой и удавшейся на славу пьянкой с последующим продолжением. Отлежавшись до полудня в постели, согретой его любимыми шлюшками, ассасин выпроводил девушек вон, оделся в скромный костюм и направил стопы в Кенсингтон, где сегодня должно было разыграться очередное представление. Свернув с оживлённой Кенсингтон-Черч-стрит на узенькую Шеффилд Террас, ассасин с каждым шагом всё глубже погружался в когда-то полузабытые Богом пучины мира, принадлежавшего обездоленным, голодным и нищим людям. Остатки здешних трущоб, расположенных сразу за прекрасно раскрашенным фасадом, были лишь малой частью подноготной самого большого и величественного в мире города. До недавних пор жизнь здесь была донельзя убогой. Из этих вертепов каждое утро выползали, словно тараканы из пыльных щелей, те, кто не смог отыскать себе и своей родне достойного места в жизни. На тесных улочках им приходилось ютиться бок о бок с бездомными (часто рабочего третьего класса было не отличить от последнего, если взглянуть на него в конце смены) и девицами лёгкого поведения, у которых заразы между ног водилось не меньше, чем в водах Темзы. Именно этим людям приходилось каждый день смотреть на богато украшенные викторианские особняки из красного кирпича, ступать по широким мощёным улицам мимо недоступной для них роскоши зелени Гайд-Парка и завистливыми взглядами пожирать спины среднего класса, торопящегося на работу. По неизвестной никому причине правительство вдруг заинтересовалось в очистке одного из центральных лондонских районов от собравшегося в нём нищеты и сброда. Необходимо отдать должное — деньги, выделенные на облагораживание здешних гетто, попали в нужные руки. Заселение районов, прилежащих к главным улицам, вторым классом приобрело устрашающие для бедняков масштабы. Вскоре все неугодные были изгнаны под мосты и в районы типа Уайтчапэлла, а на выходе получилось… Джейкоб остановился и осмотрел окружавшие его дома. …Получилось весьма неплохо. Сейчас Шеффилд Террас представлял собой тихий спальный район, не привлекающий у возможных злодеев дополнительного внимания. В меру уютный, с дорогой, аккуратно вымощенной гравием, ливнёвками и кустами вдоль стен из дешевого кирпича. Словом, приличное место. Пройдя ещё несколько двухэтажных строений — таких же одинаковых, как и развешанное на тросах между ними бельё — Джейкоб свернул за угол и остановился в П-образном тупике, за спиной копошащегося в земле копа. Вот и оно. Место преступления. Старший констебль был так занят изучением оставленных злоумышленником улик, что присутствия Фрая, стоящего позади, словно тень, не заметил, пока ассасин не кашлянул. Суперинтендант подскочил, как ужаленный. — Какого чёрта Вы здесь делаете?! Вам нельзя здесь находиться! — мгновенно кинулся в атаку смущённый полицейский, стремясь компенсировать собственную невнимательность законным авторитетом. — Видите ли, я как раз разыскивал Вас, мистер Гилсон. Дело срочное, не терпит отлагательств. Представитель уголовной полиции посмотрел на стоящего перед ним человека. Не богато, но и не бедно одетый, на голове носит цилиндр, в руках — трость с вытертым, блестящим набалдашником. «На дурачка не похож, — решил про себя констебль. — Чем быстрее попрощаюсь с ним, тем скорее вернусь к расследованию». — Откуда Вам известно моё имя? Ваше лицо мне незнакомо. Фрай притворился, что забыл представиться, и очень натурально охнул, а затем спешно снял цилиндр, поклонился. — Эрик Хейг. На днях купил квартиру в одном из этих домишек и узнал у соседей, как зовут моего ангела-хранителя. Мистер Гилсон почувствовал себя не в своей тарелке. Он погладил свои усы большим пальцем и понял, что сложившаяся ситуация ему решительно не нравится. — Если это всё, о чём Вы хотели со мной поговорить, то вынужден попрощаться с Вами. Спасибо за предупреждение, но повторяю: уходите. Произошло убийство, Вы сейчас находитесь прямо на месте преступления и не должны видеть ничего из того, на что сейчас глядите. — О, это ужасно! Подумать только: даже в здешних районах ни Бога, ни господина после захода солнца, никуда не деться от этого трижды проклятого тумана! — Фрай приложил ладонь к щеке и поцокал языком. — Однако, — он загадочно улыбнулся, — я знаю того, кто может помочь Вам, мистер Гилберт. Джордан Гилберт во все глаза уставился на «Хейга». — У Вас есть свидетель?! Где же он? — Перед Вами. Суперинтендант с недоверием взглянул в глаза своему свалившемуся, как снег на голову, счастью. Несколько секунд мужчины молча смотрели друг на друга, после чего полицейский осмелился наконец задать глодавший его вопрос: — Почему я должен доверять Вам, мистер Хейг? Я сейчас поясню. Всё дело в том, что свидетелей обычно находим мы́, полицейские. Где-нибудь… скажем, в канаве, или, например, вылавливаем их из притоков Темзы в черте города, обнаруживаем с перерезанным горлом в собственной постели, ну и так далее. Так почему, чёрт Вас дери, я буду верить всякому проходимцу, утверждающему, что он видел убийство?! — Потому что я в самом деле стал свидетелем. Не по своей воле, конечно же. Однако я знаю, что этой ночью был убит новый хозяин ипподрома, Александр Крайтон, и Вы, я более, чем уверен, не найдете ни единой статьи в газетах на этот счёт. Во всяком случае, пока. Поверьте, обстоятельства окажутся куда более безобидными, чем Вам кажется. Инспектор Гилберт кое-чего соображал. Некоторое время он колебался, но затем решил, что, если он выслушает показания Хейга, хуже от этого не станет. — Валяйте, — махнул рукой он. Джейкоб указал тростью в направлении дома, окна которого выходили на сторону улицы, примыкавшей к тупику. С этого места на мужчин выглядывали мутные стёкла нескольких квартир, расположенных на верхних этажах. — Ночью был сильный ветер. По всей видимости, он распахнул одно из окон, и я проснулся от холода. Тогда я вышел на кухню, чтобы разобраться, в чём дело, и услышал шум на улице. Затем был крик. Я вначале подумал, что мне просто померещилось, но, знаете, голос Крайтона мало с кем можно спутать, если только в городе не объявился его брат-близнец. — Да, Вы правы, — вынужден был согласиться суперинтендант. Трудно было забыть, раз услышав, низкий утробный бас Александра Крайтона, с ирландским акцентом, похожий на глухое лошадиное ржание. В здешних краях ирландцев недолюбливали. Вдобавок, полицейский по-прежнему не имел на руках заключения вскрытия: сегодня утром патологоанатом, который должен был заняться телом, не вышел на работу и исчез с концами. Так что судить о том, могла жертва кричать перед смертью, или нет, Гилтон мог только со слов Хейга. — Продолжайте, пожалуйста. — Я постоял немного у окна, — живо подхватил Фрай, — и заметил, как из-за угла на улицу выбежала тень. Убийца, вероятно, не думал, что в такое время за ним может кто-то наблюдать, поэтому совершил один опрометчивый поступок. Джордан весь напрягся. — Он остановился рядом с фонарем, так что я смог различить его одежду. Ассасин выдержал паузу, а затем произнёс два слова, от которых всё внутри Гилтона затрепетало, словно лист на ветру: — Красная жилетка. Инспектор сомневался. — В котором часу Вы видели это? — Около двух. Я никогда не снимаю часов и практически всегда заглядываю на циферблат, это… происходит машинально, ведь мне необходимо всегда следить за временем. Работа требует того. Всё, что знал, Гилберт, сводилось к тому, что тело пролежало на месте шесть с половиной часов до тех пор, пока в пасти хрюшки, забежавшей в этот район из трущоб неподалёку, не была обнаружена кисть с известным перстнем на указательном пальце. Произошло это около половины девятого утра. Тогда-то на сцену и были приглашены служители закона. Так что время, названное Хейгом, совпадало с временем смерти Крайтона. Последнее обстоятельство натолкнуло бы инспектора на мысль о причастности малознакомого ему Эрика Хейга к событиям этой ночи. Однако, если Хейг действительно был там в качестве преступника, было бы слишком рискованно намекать на своё присутствие, даже если это являлось частью плана для отвода глаз. Вдобавок, лоскут красной материи, найденный суперинтендантом этим утром, был обнаружен в месте, недоступном для подбрасывания и столь изящной маскировки: у самой земли, между ветвей барбариса, с засохшим пятнышком крови и слоем грязи вокруг. Он показал находку лжесвидетелю: — Эта? Глаза Фрая расширились. — Она самая, — подтвердил мужчина, кивая головой. «Отличная работа, Остин», — подумал он, сдерживая ухмылку и мысленно потирая руки в предвкушении неразберихи, которая вот-вот начнётся благодаря его ребятам. — Я долго думал, кто может носить такую униформу, и пришёл к единственному выводу: неизвестный является представителем одной из ливрейных компаний. — Больше можете не думать, во всяком случае, над этим вопросом, — насупился инспектор. Ему не нравилось, когда гражданские совали свои не в меру любопытные носы в его дела, ещё и успевали раздавать на ходу советы следствию. — От лица лондонской полиции благодарю Вас за оказанное содействие, мистер Хейг. В случае чего не тревожьтесь, с Вами и Вашими близкими ничего не случится, ведь с этого момента Ваш район будет находиться под пристальным наблюдением моих коллег. А теперь прошу извинить меня, но мне необходимо вернуться к работе. — О, разумеется, мистер Гилберт. Оставался финальный штрих. — Прежде чем я уйду, хочу, чтобы Вы знали: мой кузен, Ной Ганзалес, считает, что тем скорее будет развиваться наша доблестная полиция, чем больше ей будет помогать простое население. И я, безусловно, придерживаюсь данного мнения. Суперинтендант чуть не поперхнулся, услышав знакомую фамилию. — Погодите-погодите. Ваш кузен — Ганзалес? Тот самый? В самом деле? Джейкоб кивнул. — Что же, в таком случае, приятно было познакомиться с Вами. Ещё раз удачи! Суперинтендант и мнимый мистер Хейг пожали друг другу руки, после чего последний развернулся и спокойно пошёл прочь из переулка, а первый достал из кармана носовой платок и промокнул взмокший лоб. Надо ж было ему нарваться на родственника главы дивизиона Сити! Джейкоб шёл по улице, довольно улыбаясь. Этот проныра Гилберт обязательно расскажет Ганзалесу, что его двоюродный брат стал причастен к убийству, мало того, заявлял, что поселился на другом конце города, по статусу, совсем не предназначенному для него. Тогда Ганзалес должен будет придумать веское оправдание, чтобы выпутать своего родственничка-тамплиера из неприятностей. К ботинкам ассасина упал камешек. Затем ещё один. Третий попал Джейкобу в затылок. Шикнув, он развернулся на месте, потирая ушибленную голову, и увидел Иви, сидящую на балконе одного из домов. Злую, словно дикую кошку. — Привет, сестрёнка! — помахал рукой Фрай и процедил сквозь зубы: — Очень рад видеть тебя. Ассасин выставил вперёд руку, нажал на пусковой механизм, и крючок с тянущимся позади него тросом вонзился в место рядом с ухом Иви. Девушка фыркнула, закатывая глаза, и отодвинулась в сторону, жестом приглашая брата подниматься быстрее. Место для серьёзного разговора было подготовлено. — Что ты здесь забыла? — сухо поинтересовался близнец, откатывая рукав на место. — Кажется, мы договаривались, что ты будешь прогуливаться вдоль Виктории* и проверять, нет ли артефактов Первой Цивилизации под её мостами. Иви Фрай сжала кулаки. — Вот именно! А ты, Джейкоб, должен был проверять другую часть города, прекратить заниматься зачисткой на время! — О, нет, сестрёнка, ошибаешься. Одно невозможно без другого, — он лукаво подмигнул ей, после чего лицо ассасина стало тяжелым и хмурым. — Из-за их игр погиб ребёнок, Иви. Крайтон должен был ответить за предательство и смерть Тоби. Когда в Северном Кенсингтоне в 1837 году открылся первый в Лондоне ипподром, никто из горожан не имел представления, какая бойня разразится за право обладания этим огромным полем для выколачивания денег. Первый владелец конноспортивного комплекса был убит пятнадцатью годами позднее аккуратным выстрелом в висок. Пуля прошла навылет, войдя в череп над левым ухом и выйдя над правым, по идеально ровной линии. Это было настолько странно и красиво, что полиции пришлось почти сразу отбросить версию самоубийства и бросить все силы на поиски убийцы. Брайан Форд, миллионер, павший жертвой развернувшихся вокруг его детища событий, в последнее время жизни утверждал, что деятельность его сделалась очень нервной и перестала приносить доход в том объеме, в котором это делали предприятия Форда. Конкуренты открыто скалили зубы, на почту приходили письма с угрозами. Брайан повсюду начал видеть неоднозначные знаки. В целях безопасности он отправил жену и сына далеко за пределы Британской Империи, запретив семье использовать любые средства связи, сменил весь штат охраны и закупился массой странных стреляющих приборов. Они, правда, не помогли своему владельцу и лишь отсрочили неизбежное. Полицейские не раскрывали всех деталей из обнаруженного ими в доме Форда, однако даже то, что власть позволила напечатать в газетах, казалось просто невероятным. Так, например, было установлено, что Форд использовал столовые приборы с замаскированным пистолетом, а в его кабинете была найдена японская чернильница, плюющаяся порохом. Так или иначе, убийца Брайана Форда не был найден и, надо полагать, опубликованный образ жизни покойного в достаточной степени повеселил его. Далее место Форда занял небезызвестный Уильям Флэтчер. Позднее его фигура была замечена столичными ассасинами среди компании Висельников. Братство всерьёз заинтересовалось данным субъектом, однако возможности подступиться к хорошо охраняемому Флэтчеру не было. До 1868 руки ассасинов были связаны, однако именно в этот год Джейкоб Фрай и Александр Крайтон заключили договор. Согласно ему, Джейкоб получит возможность избавиться от тамплиера, а Крайтон станет владельцем ипподрома, информатором Грачей и поможет Фраю избавиться от возможных последствий столь громкого убийства. Договор устраивал обе стороны и вскоре был приведён в исполнение. В течение года Крайтон славно выполнял свои обязанности, а его счета в Лондонском банке продолжали расти. Однако, к концу 1868-го за Александром Крайтоном была замечена подозрительная активность, а затем установлено, что он переметнулся в ряды тамплиеров. Сведения, которые мог сообщить Крайтон неприятелю, вряд ли бы серьёзно затронули деятельность Братства в столице Империи, но сам факт предательства выводил Фрая из себя. И, пока ассасин обдумывал, что сделать с Крайтоном перед убийством, он на некоторое время ослабил бдительность. Результатом явилось нападение Висельников на фабрику, где к тому времени под прикрытием детей-рабочих раскинулась целая информационная сеть Грачей. Если бы Фрай был на месте тамплиеров, что ж, он, пожалуй, пытал бы сирот, хотя сама мысль об этом казалась Джейкобу противной. Так или иначе, любое действие Фрая оказалось бы в итоге логичнее выбранного противником финала. Несчастный случай. Огромный блок, упавший с четырехфутовой высоты. Ребёнок с расплющенной половиной туловища. Всё ещё живой, дрожащий от ужаса и шока. Живой к моменту прибытия Фрая. Детей Джейкоб особо не жаловал, однако с двенадцатилетним Тобиасом у них сразу нашёлся общий язык. Мальчик — смышлёный, находчивый, имел хорошо подвешенный язык, был юрким и бесстрашным. Фрай пообещал ему, что он обязательно вступит в ряды Грачей, как только немного подрастёт. А пока его помощь будет нужнее здесь. Тоби согласился, а несколько месяцев спустя умолял Джейкоба окончить его страдания. Джейкоб до сих пор не мог простить себе использованного клинка. Не мог он также понять, зачем тамплиерам необходимо было преподавать ему такой странный урок: обычно подобные ситуации заканчивались стычками Грачей с Висельниками в каком-нибудь переулке. Словом, Крайтон заслуживал того, что с ним стало. — Понятно, — коротко бросила Иви. Она с трудом воздержалась от замечаний в адрес брата: в случившемся была и его вина. Но Джейкоб и слушать не станет. Близнецы немного помолчали. Джейкоб остекленевшим взглядом смотрел куда-то в сторону, Иви косилась на брата и старалась не замечать его странного поведения. Этого нарцисса сложно было задеть чужими проблемами. — А у тебя как дела? — тихо спросил младший Фрай. Иви шумно выдохнула. — Глухо. Девушка нахмурилась и сосредоточенно повторила план, который был положен в основу их завтрашних действий: — Надежда остаётся на корабль… — …необычный корабль, — вставил Джейкоб. — Основные пассажиры — второй класс. Среди них — замаскированный парламентёр Жюстин Чарлсон… — Интересно, зачем его послали. — …и его слуга, Коди Донован. Фэнни Конорс… — Кто это? — Её дед имеет непосредственное отношение к компании Кука. Он близкий друг семьи предпринимателя, предложил фирме организовать туры в Святую Землю и обставил всё так, что клиенты остались в восторге. Как ты понимаешь, этот совет не остался без внимания. Фрай скучающе отмахнулся от образа деда Конорс. — И-и-и?.. — он чувствовал, что это явно не все пассажиры, выбравшие по каким-то причинам дорогу как способ укрыться от внешнего мира. — И медсестра Хелен Грейс, она едет домой на родину, чтобы унаследовать состояние своего отца. С ней тоже прислуга. Но не думаю, что она знает что-то о Первой Цивилизации и как-то может нам помочь. В любом случае, завтра мы проверим все возможные версии. Если среди пассажиров корабля не окажется нужного нам человека, ты свободен.