Почитай мне стихи

В полумраке Белинский видел только трясущиеся руки поэта. — Можно… Точнее, я хотел сказать…- заикался тот, — пожалуйста, послушайте мои стихи… Некрасов всегда нервничал, когда собирался читать стихи перед Виссарионом, тем более сейчас. Он не хотел, чтобы критик уходил на ужин с какой-то очередной девицей, ведь он испытывал нечто большее чем дружба, простая благодарность за помощь и что-то там ещё… Поэт уже не помнил, ведь внутри всё сжималось только от одной мысли… — Ладно. Только недолго, я собирался на свидание с одной актрисой.- Виссарион уселся на кресло, пытаясь спрятать своё нежелание оставаться с поэтом наедине. Он никогда не мог просто слушать его стихи потому, что в этот момент, когда Некрасов отчеканивал каждое слово, он не мог отвести взгляд от его губ. Ему было не до каких-то там стихов, мир вокруг него просто останавливался, как будто на всём свете остались только он, поэт, и напряжение в штанах, но Белинский отрицал своё влечение. ему казалось, что ему просто нравятся стихи юного поэта… — Я пленен, я очарован, ненаглядная, тобой…— Откинув смущение, поэт полностью погрузился в своё произведение. Но критика не интересовал текст, его интересовало только то, что читает текст — Некрасов. Это хрупкое тело, так эмоционально и выразительно повествовал свою писанину. Крики, слёзы, вопли, желание нагнуть некрасова прямо на этом кресле… — Нет! , — резко вскакивая со стула воскликнул Виссарион. Он отрицал свои мысли. Как он вообще мог додуматься до этого? Нагнуть? и об этом мог подумать критик? —  Буду жить лишь для тебя…— Поэт не успел отреагировать. Точнее не знал как. Белинский никогда не прерывал его, да не то чтобы прерывал, он и не говорил даже…- Не. Не нравится? почему? — Что? , — Осознавая что произошло, критик позабыл обо всём, -я… Да. Не нравится. Мне не нравится, что ты заикаешься. Не нравиться что бы крутишься вокруг этой, как её там, Зины? Не помню… Не нравиться что ты всё время где-то пропадаешь.- с каждым «не нравиться» Белинский в порыве чувств подходил всё ближе к поэту, — Не нравится как ты на меня смотришь. Потому что… Потому, что я люблю тебя, чёртов поэт. — Лю. что?.. Вы мен. я что?..- Казалось бы это шок, но это был ШОК. Некрасов не знал что сказать, да что уж там, он не понимал как говорить. в комнате повисло молчание. Критик опустил руки. Он и сам не понимал, что из него вырвалось, Он развернулся в сторону выхода, но не успел сделать и шагу, как его потянули на себя за рукав, разворачивая. Он увидел блеск в глазах Некрасова перед тем, как почувствовать его губы на своих, и он не мешкаясь раздвинул губы поэта языком, исследуя каждый уголок его рта. Немного ахнув Некрасов обвил руками шею критика, прижимая его ближе. — Я. Я тоже тебя люблю.- немного трясущимся голосом прошептал поэт. В ту же секунду Белинский прильнул к шее Некрасова, расстёгивая его рубашку. Так быстро он не раздевал даже девушку… Хотя какая девушка сравниться с этим поэтом, из-за которого у Виссариона просто сносит голову… Одно мгновение и на поэте осталось только нижнее бельё. Белинский усадил Николая на кресло, в котором сам сидел минутами ранее, и, вжимая его в спинку стула и оставляя багровые засосы на шее, медленно, поглаживая живот, прикосается к твёрдой плоти. Некрасов издал короткий стон, тут же, от смущения, закрыв рот рукой. — Ты уверен? , — перестраховался Белинский… Конечно, ответ уже ничего не изменит, ведь боль от возбуждения уже невыносимая, но услышав одобрительное мычание, критик развернул Некрасова на кресле, стянул с себя брюки, и, опустившись на колени медленно стянул с поэта бельё. — Ты… Ты можешь… Можешь не растягивать… Я. я уже…- смущение просто убивало поэта, ведь не так легко признаваться возлюбленному в мастурбации… — Уже?.. — Непроизвольно Белинский усмехнулся, поднялся с пола, и, стянув с себя майку и бельё, провел по позвоночнику поэта, заставляя его всхлипывать. Критик облизал пальцы, и провёл по своему члену немного смачивая его. Смачно шлёпнув по заду Некрасова, он наклонился к его уху и прошептал, — Почитай мне свои стихи.- и резко вошел в горячую плоть. Поэт издал протяжный стон, пытаясь заглушить неприлично громкий стон, впиваясь зубами в спинку кресла. Сделав ещё один резкий толчок, Белинский повторил свои слова, — Почитай. Мне. Стихи. —  Я люблю! Ужель погубишь… — мозг поэта уже не работал. Им двигал животный инстинкт, ему хотелось большего. А Белинский с радостью. Как только он услышал желаемое, он ускорился. Он двигался беспорядочно. Ускорялся, замедлялся, полностью выходил, и резкими толчками входил во всю длину. И наслаждался стихами вперемешку со стонами поэта. Ему нужно было громче. Вновь войдя в Некрасова под нужным углом, критик попал по простате. Поэт замер. Его будто сковало. Он чувствовал наслаждение, Николай уже не мог читать стихи, единственное что он мог так только тихо прошептать, — Ещё… и Белинский стал двигаться, входя в полную длину, и каждый раз попадая по простате он сводил с ума Некрасова, а тот извиваясь и уже не стыдясь своих стонов, молил ещё, требовал. Настолько хорошо ему не было никогда, Он почувствовал судорогу внизу живота, и с громким стоном, сжимаясь вокруг члена Белинского, испачкал белой вязкой спермой обивку дорогого кресла. Критик, сделав ещё пару толчков излился внутрь поэта, и навалился на него сверху, и тяжело дыша спросил, — Чем закончилось. То стихотворение… Что ты начинал читать?.. - Полюби, не отвергая… Так, как я тебя люблю…