Horrified

Он скрывает это от Ларри, потому что ему точно не хотелось бы знать. Фишер не считает нужным обременять окружающих своими проблемами. -Сал? Воздух прекращает поступать в легкие, приходится гнать его силой сквозь ощущение паники, кипятком разливающейся внутри, яростные толчки в груди ломают ребра, непрекращающаяся дрожь сводит в судорогах онемевшие пальцы. Он задыхается. Задыхается и ничего не может с этим сделать. -Сал?! Смерть снова кажется обманчиво близкой, она сжимает волчьими зубами нервно сокращающееся горло, перекрывает вены холодными руками, темнотой застилает глаза. Все теряет значение: где он, что с ним, и кто он - все это, все, что он знал о себе, размазано и стерто. Он знает только, что ему страшно, и, вероятнее всего, он умрет. Он снова где-то на грани, и в этот раз - точно не выберется. -Салли!

~

Впервые, когда кошмары перетекли в не дающие вздохнуть конвульсии, Салли был почти что уверен - он умирает. Прямо здесь и сейчас жизнь покидает его, и он ничего не может с этим поделать, - только судорожно и часто вдыхать. С тех пор оно повторялось, обрекая Фишера на тревожную долгую бессонницу, - и каждый раз, запивая новую дозу снотворного, он умолял себя пережить эту ночь в спокойствии. Салли был бы бесконечно счастлив теперь, если бы его обычные кошмары вернулись к нему. Видеть плохие сны он хотя бы привык, а к этому, казалось, невозможно привыкнуть. Он ложился спать и боялся, что оно повторится снова. Закрывал глаза и ждал, что оно придет. Это уже были не просто кошмары, это не были сны - это был настоящий страх, паника, зарождавшаяся в груди и парализующая все тело до кончиков пальцев. Сердце билось быстрее, быстрее, быстрее, до ноющей боли, сводило судорогой легкие, вдыхать получалось с трудом. Салли даже не понимал - темнеет ли в глазах, или он просто жмурится, в надежде, что это пройдет. Оно будило его среди ночи так часто, что Фишер начинал жалеть о своей хронической нелюбви к кофейным напиткам. Иногда такие приступы доходили до тошноты и хрипа, когда надо было срочно и через силу тащить свое тело в ванную, пытаясь по пути вспомнить, как нужно дышать. Салли, цепляясь за кафель, ощущал, что беспомощен - до слез. Все его худшие страхи сливались, обретали облик и навещали его по ночам, и сам воздух как будто становился вязким от дыхания этого чудища - Салли не мог вздохнуть. Можно только ждать, когда это закончится, прекратится, и он будет просто лежать в кровати, не смыкая глаз, пока не пройдет дрожь. А потом идти в ванную, попытаться смыть кошмары холодной водой. Фишер смотрит на отражение, и ему паршивей обычного. В такие моменты он перестает чувствовать себя собой или вообще кем-то, чем-то. Одну ночь он так долго смотрел в гладь стекла, пытаясь себя узнать, что глаза затянуло мутью. Что было потом он помнил едва ли, но, кажется, его тошнило. Чем дальше, тем хуже оно становилось, увеличивая страх от ожидания, что приступ повторится вновь. Отголоски этой паники настигали его не только во сне, но и в пустых комнатах, на улице, иногда даже в школе и, конечно, в его голове. Игнорировать их не всегда оказывалось простой задачей. Днем он, - кое-как, - но справлялся. С такой небольшой, но дружной компанией как у него было сложно остаться в одиночку, а страх перед новым приступом можно было вполне заглушить их новым "приключением". Была болтовня до, после и во время уроков, были теории заговора, придуманные за обедом в школьной столовке, были вылазки на покурить между уроками, были посиделки у Тодда, шуточные споры с Эшли, игры в приставку в подвале и был Ларри. Всегда можно было отвлечься на эти глупости, - на болтовню ни о чем, - попытаться убедить Эшли в сотый раз, что призраки существуют, пока она красит тебе ногти, или сбежать с последнего урока ради очередного расследования. В общем, Салли удавалось создавать видимость "все-в-порядковости" так, чтобы друзья даже не предполагали об ухудшении его ситуации с кошмарами. Только Джонсон в особо паршивые дни смотрел на него чаще остальных, будто чувствовал неладное. Но он никогда не лезет с распросами. Потому что он знает тебя, Салли, читает буквально по жестам. "Чел, ты что, снова не спал сегодня? Салли?" "Просто кошмары" - бормочет он, устало вздыхая, и это звучит как просьба отстать. Джонсон пожимает плечами. Да и вообще-то он не слепой - прекрасно видит, в каком ты состоянии Сал. Он уважает это несуразное желание лучшего друга хранить личное пространство нетронутым. В чем проблема сказать ему, Салли? Джонсон бы точно понял, он, почему-то, всегда понимал, но Фишер не тянет друзей в свои беды, он просто справляется сам, по пути решая чужие. Салли-всем-помогали. Если бы Сал запоминал все рифмы, которые Джонсон ему бесконечно приписывает, то уже составил бы далеко не маленький список. "Все точно окей, чувак?" "Безусловно." Салли чувствует себя вдвойне паршиво, ведь обманывать друзей плохо, особенно, если это твой лучший друг, который всегда тебя выслушает. Но молчание - не обман, поэтому Салли молчит. Салли же типа сильный, самостоятельный. Возможно слишком. Ларри так и говорит ему обычно, - слишком самостоятельный. И даже если это неправда, - пускай заблуждается дальше, а Фишер - ему подыграет. Побудет сильным еще раз, это несложно, когда все свои мысли ты делишь исключительно с самим собой, а твои эмоции скрывает протез. Это несложно. Салли любит Джонсона. Он не хочет его напрягать.

~

-Ты до усрачки меня напугал, чел! Фишер только крепче затягивается, все еще сражаясь с дрожью в руках. На воздухе всегда становится легче. От никотина - навряд ли, но это сила привычки. -Почему ты раньше не сказал мне? Что это вообще за херня? Панические атаки? Серьезно? Остается только пожать плечами. Ларри выглядит злым, но на самом деле он за него,- Салли, - испугался и до сих пор еще беспокоится. Салли думает, что ему было бы легче, если бы Джонсон злился. Он ведь заслужил, чтобы на него злились. Так? По крайней мере сам на себя Салли злится за них обоих. Он надеялся провести хоть одну ночь спокойно, в компании Ларри. Он был уверен, что все пройдет гладко. Смотреть на друга почему-то не хочется. Начать задыхаться прямо при нем - самый тупой проёб на счету Фишера. Поэтому он молчит, обнимая сигарету губами. Джонсон топчется рядом, недовольно ворчит в ожидании объяснений. -Эта хрень, - Ларри прячет руки в карманы, беспокойно смотря на сидящего на ступенях Фишера, - Давно у тебя? Салли тушит сигарету о землю, поднимается на ноги, тоже прячет замерзшие руки в карманы. Дрожь почти взята под контроль, и он хочет соврать еще разик. Чтобы и дальше быть сильным. -Не очень… Признается честно. Все равно Ларри уже все понял, не тупой же. Ларри приводил его в чувство, Ларри тащил его на улицу, Ларри не затыкался не на секунду, неосознанно давая шанс схватить расползающуюся по швам реальность. Ларри вытащил его. Сам того не подозревая. -И... Как оно? То есть... Че это такое? Салли пялится в темноту улицы. Та дышит, словно живая. "Словно внутри нее что-то движется", - думает Фишер, и отголоски недавней паники проходятся мурашками по спине. -Пытаешься вдохнуть, а вместо воздуха будто липкая вязкая жижа, - наконец отвечает он, отрываясь от созерцания зловещего ничего, - Чувствуешь такой страх, словно вот-вот умрешь, и все никак не можешь умереть окончательно. Барахтаешься в этом... Нечто, а оно поглощает тебя как что-то живое и гадкое, - в голосе проскальзывает дрожь, - Оно повторяется снова и снова. Словно мой худший кошмар. Только от кошмара можно проснуться, а от этого... Салли морщится. -Это пиздец, чел. Что тут ответишь? Салли кивает, обхватив свои плечи. Холодно, сука. Он не смотрит на Джонсона - стремно. Все таки, Ларри ужасно перепугался из-за него сегодня. Сам, наверное, чуть от страха не умер. Стоило рассказать ему все честно. С самого начала этих "живых кошмаров". Они проводят в тишине еще какое-то время, пока не становится совсем зябко, пока недавнее беспокойство не отпускает их обоих почти окончательно. -Все, пойдем-ка обратно, - Ларри кладет ему руки на плечи, легонько толкая ко входу, - Че так трясешься, замерз что ли? По дороге в подвал, Салли продолжает гонять в голове весь их разговор, ощущая бесконечную вину за сегодняшний ужас. Но где-то под этим чувством виноватости ворочается едва заметная радость, что сегодня не пришлось быть в этом страхе совсем одному.

~

Буквально первое, что произносит Ларри с утра тотально перегружает систему в голове Салли и заставляет зависнуть. Он как раз закончил ежедневный уход за шрамами и собирался надеть протез, когда Джонсон расслабленно привалился к дверному проему ванной комнаты, чтобы озвученной идеей заставить Салли застыть как стоял, с протезом в руке. Фишер моргает, наклоняет голову вбок - хочет переспросить. "Можешь ночевать у меня, чтобы не ебать себе мозг кошмарами" Фраза абсолютно точно дошла до сознания Салли, но, по его скромным соображениям, не несла совершенно никакого видимого смысла. Ночевать вместе? Ларри продолжает смотреть на него через зеркало, ожидая ответа. Салли хмурится, смотрит на свои руки, возвращается к отражению. -Ночевать... Вместе? - уточняет он неуверенно. -Ну да! - Джонсон выглядит довольным и расслабленным, словно вчерашний кошмар его вообще не затронул. Выражение лица Салли, видимо, менее радостное, потому что, - Нет, ну, если хочешь, конечно, - спешит уверить его Ларри, - Я имею ввиду, это.. Если тебе от этого легче, чел. Салли думает. Они же и так зависают вместе, верно? Честно говоря, каждый день с утра до ночи. Лиза никогда не была против его присутствия в доме, отцу вообще все равно. Раз Ларри зовет его сам, значит, ему это не в тягость... А понимает ли он, на что подписывается? Приступы рядом с Ларри проходят легче, так что было бы чудно.. -Уверен, что идея хорошая? - уточняет Салли абсолютно бесцветно, возясь с ремешками протеза. Выходит херово, потому что руки дрожат от скрываемого беспокойства. -Чел, зуб даю! - резво утверждает Ларри, щелкая себя по зубам в доказательство. -Я имею ввиду - я тебе не помешаю? Вдруг я тебе это, надоем? - улыбается Салли, выдавая вопрос за шуточный. -Стебешься что ли, - Джонсон, ни капли не оскорбившись, подходит к нему со спины, отнимая из рук протез. Застежка щелкает, Ларри приглаживает руками бирюзовые хвостики и сцепляет руки на животе Салли, - Приглядывать за тобой? Не надоест! Это звучит так невинно и искренне, что Фишер невольно чувствует больнючий укол где-то в грудине, хоть и сам не понимает что это и отчего. -Значит, - неожиданно сипло выдает он, - Будешь приглядывать за мной? Острый подбородок Ларри утыкается ему в плечо, а Ларри довольно улыбается ему через зеркало. -Буду приглядывать!

~

Джонсон следит за ним пристально, но непринужденно, приглашает к себе ночевать, хотя необходимости каждый раз звать - нет. Фишер придет, и это не обсуждается. Будь его воля, он вообще бы никогда не покидал подвал. Первое время засыпать рядом кажется неловко, но они быстро привыкают к такому раскладу, и очень скоро это становится самой обычной вещью на свете, словно так было всегда. Ларри оказывается очень хорош в выдумывании всякой ерундовины на ходу и ему всегда есть о чем поведать Салли, чтобы тот мог побыстрее уснуть. Фишер боится проснуться - каждую ночь. Он по прежнему ждет, когда невидимое чудовище вернется, сожмет его горло. Он ждет и боится, но теперь - не так сильно. Ложась рядом с Ларри, он напоминает себе делать глубокие вдохи и выдохи, и что все под контролем. Сал ненавидит быть причиной проблем так же сильно, как среди ночи терять возможность дышать, поэтому долго лежит в темноте, не торопится снова закрыть глаза. Он по-прежнему борется тщетно, по-прежнему боится проиграть в борьбе за еще один вдох. Скажи мне честно, что я проблема. Только вот Ларри не видит в нем проблему. Он упрямо отказывается считать Сала проблемой. -Салли, ты не проблема, - говорит он однажды, - У тебя есть проблема. И это, чел, совсем другое! Каждую ночь Джонсон обязан быть рядом, чтоб помочь Салли проснуться. Обязан помочь ему справиться с самым тяжелым кошмаром. У тебя есть проблема, с которой мы справимся. Вот, что это значит на ларриджонсовском. Вот, что это значит для Салли.

~

-Как именно ты это чувствуешь? Это типо как.. Страх? Салли вздрагивает у него в руках, прижимаясь теснее, - озноб от нового приступа почти что прошел. -Не совсем. Больше как... Липкий ужас. Джонсон не хочет знать, каково это чувствовать, потому что по рассказам Фишера, это действительно жутко, но он хочет избавить его от этого. Даже если не знает, как. Он поступает так, как он поступает всегда, - просто действует. Так, как кажется нужным. Так, как нужно для Салли. Он любит Салли и не хочет, чтоб тот страдал. Он надеется, что Салли знает об этом.

~

-Нет, ты не умираешь, Сал, - вполне уверенно произносит Джонсон, таким уравновешенным тоном, что Фишер склонен поверить ему. Парень кивает, закрывает глаза - спокойный вдох, глубокий выдох - это всегда помогало. Ларри не прижимает его к себе сразу, берет его руки в свои ладони, аккуратно растирая их, и только когда Салли начнет нормально дышать, он притянет его ближе и поможет успокоиться окончательно. У Джонсона теплые руки, и Салли это нравится, потому что так легче прогнать озноб. Прижаться к чужому телу и расслабиться, чувствуя, как паника медленно отступает, и сознание проясняется. Каждый раз, неловко утыкаясь лбом в чужую футболку, Салли думает - а если он поцелует Ларри? Ему станет еще спокойнее или он задохнется в приступе снова? Потому что они никогда не говорили об этом, но Фишер и не думает, что нужно. Любит ли его Ларри? Он никогда не признавался в этом. Но он просыпается ночью, чтобы вывести Салли на улицу или открыть окно, когда тот начинает задыхаться; каждый раз терпеливо ждет, когда к парню вернется способность говорить, и он расскажет, что за сон напугал его в этот раз; Ларри провожает его в ванную, если нужно; всеми силами отвлекает Салли, не давая воспоминаниям о кошмарах и шанса поселиться в его голове; он играет по вечерам на гитаре, чтобы Сал мог скорее заснуть, он рассказывает ему истории, он верит в его кошмары, как если бы они были реальностью, ведь для Салли они реальны. В конце концов он лежит здесь, рядом, как обещал. Вновь несет какой-то несуразный бред, чтобы Фишеру не казалось, что его страх будет длиться вечно. И как ни странно, - это работает. Салли благодарен ему за это. Благодарен больше, чем когда-либо и кому-либо. Ему кажется, что Ларри, должно быть, чувствует эту благодарность кожей, как бесконечное тепло. Но этого мало. По мнению Салли - мало. Дыхание выравнивается, дрожь отпускает пальцы, Салли подтягивается ближе к чужому лицу, чтобы доказать свою благодарность. У Джонсона губы обветренные и сухие, но это потрясно, Салли хочет еще. Джонсон целуется влажно, и сердце снова колотится в ребра, сбивая дыхание - похоже на приступ, но только совсем иначе, сладко и безопасно, и совсем не похоже, что ты умираешь, скорее наоборот. Странное колющее чувство в груди разрастается за пределы ребер и кожи вовсе и больше не колет, а становится большим и мягким как одеяло. Салли думает, что никакие кошмары их сейчас не достанут. Отрывается от губ Ларри и прячет лицо у него на плече, сильнее вцепляясь в футболку. Салли чувствует себя идиотом, но счастливым, и его выдают горящие уши, когда Ларри целует в макушку. Ларри Джонсон не позволяет его кошмарам пробираться наружу, не дает худшим страхам принимать форму и мучить его. Ларри засыпает, только зная, что его Салли в порядке. Так что Салли не нуждается в ответе на свой вопрос. Салли знает.