Компас

Надия       — И что теперь?       Я смеюсь. Эль выглядит еще более взволнованной, чем я. Кажется, еще немного, и она прямо-таки выпрыгнет из экрана моего старенького ноутбука. Честно говоря, я сама удивляюсь, как он до сих пор не расплавился, распался или сделал что-то другое, обозначающее его смерть.       — Ничего, — я улыбаюсь от уха до уха.— Просто теперь я на полной стипендии Портуса.       Университет в магическом мире не так важен, как у маглов, потому что обычно выпускники волшебных школ сразу находят работу.       Например, как Эль.       В Шармбатоне она возглавляла кружок скульптуры, и ее шедевры настолько потрясли одного знаменитого художника и скульптора, что вскоре после окончания школы она стала работать в его мастерской. А в ближайшем времени планирует открывать свою.       Я могла стать дизайнером, танцовщицей или певицей, ибо все предпосылки к этому были. Но я не я, если не выберу длинный и тяжелый путь, сдобренный еженедельными нервным срывами и хронической усталостью.       Решив стать юристом, а программа Шармбатона не очень-то позволяет изучить международное право, последние два года перед выпуском я зад надрывала, готовясь к экзаменам и подтягивая английский, ибо университет моей мечты находился в США.       Портус – один из древнейших университетов в волшебном мире, а его диплом распахивает перед тобой практически любые двери. Но, даже поступив и получив стипендию, я не могла расслабляться. Потому что первый курс - квест на выживание, а второй – продолжение этого самого квеста.       А когда у тебя нет богатых родителей, которые могут полностью оплатить твое обучение или хотя бы твое проживание и питание (как в моем случае), то одновременно с учебой ты должен подрабатывать.       Не то чтобы я жалуюсь на бедность, нет.       Поверьте, если бы можно было трансфигурировать грязные бутылки из-под пива, разбросанные по дому моего отца-алкоголика, в золото, я была бы миллиардершей.       К счастью, в этом году Фортуна,или, как я еще ее называю, Мое Трудолюбие, позволила наконец-то перейти на полную стипендию Портуса, которая включает в себя все расходы на общежитие, питание и само обучение.       И опять-таки, к счастью, у меня есть друзья, которые могут порадоваться успехам вечно улыбающейся (я верю, что таким образом мешки под глазами не так уж и заметны) девчонки по имени Надия.       Слова о стипендии производят эффект что надо. Эль ахает, прижимая ладони ко рту, а ее серые глаза расширяются до размера квоффлов.       — Нади, я так за тебя рада!       Она всхлипывает и, улыбаясь, вытирает щеки.       Я поднимаю брови.       — Орнелла, ты плачешь?       Она мотает головой, поднося белоснежную салфетку к глазам.       — Прости. Это, наверное, гормоны.       Я понимающе киваю. Это и правда похоже на действие гормо-       Стоп.       — Гормоны?       Теперь уже я сижу с вытаращенными глазами и приоткрытым ртом.       Эль хихикает и смотрит на меня с каким-то…материнским(?) выражением. Гриндилоу меня побери…       — Только не говори, что у вас с Браном будет ребенок!       Брандон и Орнелла вместе четыре года, последние два из которых проводят в статусе супругов. И, как бы я не боготворила сей союз, потому что это, вероятно, единственное, что заставляет верить меня в существование любви, я все же не могу представить, как сильно люди должны обожать друг друга, чтобы закатить свадьбу в двадцать. О, и стать родителями в двадцать один.       — Какой у тебя срок?       Эль неловко прокашливается.       — Пятнадцать недель.       — ЧТО?! И все это время ты молчала?       — Мы никому пока не хотели говорить…       — Орнелла Феллини-Кополла! Пусть твое имя и звучит как песня, спасти тебя сможет только то, что кроме вас об этом действительно никто не знал!       Я нетерпеливо хлопаю себя по коленям и угрожающим тоном заявляю:       — Я хочу видеть твой живот!       Мы обе смеемся, когда Эль поворачивается в профиль, и я вижу ее небольшой животик.       — У нас будет девочка.       — Стой, вы уже выбрали кого-то на роль крестной?       Орнелла печально вздыхает:       — Прости, Нади, но это звание с боем отвоевал Дориан.       — Вот же ублюдок!— возмущенно кричу я.       Дориан Вулф – кошмар моей жизни, а по совместительству лучший друг Брандона Кополлы. Так что моя невозмущенная часть даже не удивлена тому, что этот удод становится крестным первенца Брана.       Губы Эль растягиваются в улыбке.       — И вовсе он не такой плохой! Ты бы видела, как на меня смотрит мисс Морли, когда я появляюсь на ее занятиях по уходу за младенцами то с Браном, то с Дорианом. А еще он записался на курсы по вязанию. Сказал, что будет делать пинеточки.       Я разражаюсь хохотом, представляя, как этот парень дирижирует спицами. Да он скорее себя ими убьет, чем что-то свяжет.       — Ну а что с именем?       Эль издает мученический стон.       — Мы пока еще не решили, но нам следует поторопиться, если не хотим, чтобы нашу дочку звали Айседорой.       — Айседорой?— тупо переспрашиваю я.       Орнелла раздраженно взмахивает рукой.       — Ну или Нимфадорой, Теодорой, Диодорой. В общем, любым именем, заканчивающимся именем Дора.       Мы болтаем о моем колледже, новом статусе Эль и Брана, а также чудачествах Дора еще полчаса, пока наконец не настает время собираться на работу.       Точнее, на одну из, потому что подработок у меня две. Да, несмотря на то, что теперь университет полностью будет покрывать все мои расходы, нужно думать о том, где я буду через год. Так как мама бросила нас с отцом сразу после моего рождения, а отец, в свою очередь, бросил меня на шею маминой сестре, которая умерла после моего поступления, то ждать помощи не от кого. Тем более, когда твой отец пропивает твое же наследство, оставленное тетей Джози.       — Нади?       В мою комнату стучатся и сразу открывают дверь. Так может делать только моя соседка.       — Ты не раздета случайно? Мои глаза останутся на месте, после того, как я перешагну через порог?       Не дожидаясь ответа, она с разбегу плюхается на мою кровать.       Я качаю головой в притворном оскорблении:       — Девон, если я найду хоть один светлый волос на своей постели, ты об этом пожалеешь. Подай мне топик, пожалуйста.       Девон заговорщически подмигивает мне, после чего стягивает мой темный топ со спинки стула и кидает мне прямо в лицо.       — Подожди немного, возможно, скоро я стану брюнеткой или…лысой.       Клянусь, у Дев что-то с головой. Причем в прямом смысле. Когда мы встретились на первом курсе, она была рыжей, потом Дев носила коралловый «ежик», потом снова отрастила волосы и покрасилась в цвет под названием «Полночь единорога». Это был ее самый ужасный эксперимент, потому что в то время мы спали в одной комнате, а ночью ее волосы начинали переливаться и слепить мне глаза. Удивительно, что после месяца пыток я все-таки осталась зрячей.       Я качаю головой:       — Ставлю десять драготов на то, что еще два окрашивания – и ты точно останешься без волос.       Девон безмятежно мне улыбается. Мою подругу в принципе сложно напугать. Наверно, поэтому она и учится на колдомедика.       Дев садится на постели и принимается запускать небольшие фейерверки, которые слетают с конца ее палочки и начинают парить в воздухе. Ну знаете, это как мыльные пузыри у маглов, и честно говоря, до встречи с Дев я понятия не имела, как проделывать такие трюки. Теперь, когда наша комната заполнена беззвучно взрывающимися огненными шариками, Девон встает и, обольстительно мне улыбаясь, протягивает руку.       Я начинаю смеяться.       — Перестань, я знаю, куда ты клонишь.       Она лишь пожимает плечами, отбрасывая светлые волосы назад:       — Понятия не имею, о чем ты.       В конце концов, я сдаюсь, и мы начинаем кружиться по комнате в ужасном танце-пародии на вальс, ча-ча-ча и танго одновременно. Затем Девон замирает и указывает на потолок, где огоньки сложились в слово «Виггенвельд».       — Дорогая Нади, окажешь ли ты мне такую честь и примешь предложение…сходить вечером в бар?       Я хмыкаю.       — Дев, и все это представление только ради того, чтобы я пошла на вечеринку?       — Если бы ты куда-то чаще выходила, мне бы не пришлось устраивать такой цирк.— Дев упирает руки в бока и продолжает свою речь приказным тоном,— Надия Марсо, либо ты в 19.00 танцуешь в «Вельде» в коктейльном платье на шпильках, либо я заявляюсь к Ролло в квартиру и рассказываю ему о твоих чувствах.       Я еле выдавливаю улыбку, потому что это удар ниже пояса.       В глазах Девон мелькает сожаление, и она крепко меня обнимает.       — Прости. Это все ваши дела, но мы так давно не веселились. Знаю, это плохой аргумент, но…       Я вижу, как она расстроена, поэтому вся моя досада и грусть мигом испаряются.       — Отлично, мисс Росс, после работы я вся ваша.

***

Спартак       — Тренировка окончена, гребаные идиоты! Все в раздевалку! Неван, ко мне в кабинет! Быстро!       Тренер Дик, а точнее, тренер Хер сегодня явно не в настроении. И знаете что? Я бы тоже был не в настроении, если бы на прошлом матче нас растоптали, как дерьмо собачье, а на тренировке все бы спали. Не слишком ли много «бы»? Вот только мы тут не ужастики снимаем, потому что весь этот кошмар происходит с нами наяву.       — Не боись, капитан. Просто этой истеричке лет двадцать никто не давал. Мудак не видит, что мы работаем на износ,— хлопает меня по спине Аарон, подмигивая фанаткам на трибунах. Они тут же начинают пищать.       Аарон в нашей команде всего полгода, но ведет себя так, будто делает всем чертово одолжение, появляясь на тренировках, в то время как использует положение спортсмена на все двести процентов: повышенная стипендия, куча девочек, бегающих за ним туда-сюда, сами собой рисующиеся отличные оценки и всякая другая мелочь вроде бесплатной парковки.       — Заткнись, Броди, и чеши к своим нюхлерам, — угрюмо говорит Саймон, шагая с метлой наперевес.       «Нюхлерами» мы называем особо приставучих квиддичных фанаток, которые ходят на матчи и в дождь, и в снег, караулят игроков возле раздевалок, туалетов, столовых. Не удивлюсь, если у этих ненормальных есть какая-нибудь тетрадка, где они ведут учет типа «Где, Когда и с Кем Я Развлекалась». Кстати, не такие уж мы и жертвы, это вроде как взаимовыгодная сделка.       Вот и сейчас, Аарон, присвистывая, направляется к девчонкам в коротеньких, несмотря на декабрьский холод, юбчонках, которые тут же начинают визжать и вскакивать со своих мест.       Саймон закатывает глаза и толкает меня в бок:       — Вечером собираемся в «Вельде», ты в деле?       — Если выживу после разноса Хера, то да.       Саймон усмехается и качает головой:       — Вот этого я, Неван, обещать тебе не буду.       Я убираю метлу в шкафчик и прохожу мимо раздевалки, чувствуя, как во мне поднимается странное чувство боязни. Обычно «слизней в животе» я чувствую либо когда осознаю, что нахожусь в хреновой ситуации, либо когда вижу горячую девушку. Так как тренера Хера сложно отнести к горячим девушкам, то мой мозг явно чувствует приближение какой-то подставы.       Я стучусь в дверь с золотистой табличкой «Тренер Дик», и, похоже, это будет моим последним воспоминанием о хорошей жизни перед началом катастрофы.       — Как отстраняете?!       Тренер Дик снимает очки и протягивает мне свиток с университетской печатью. Ну да, моя ведомость успеваемости за этот семестр. Свои оценки я прекрасно знаю, мой средний балл равен O-, несмотря на стереотип о тупых квиддичистах.       Видимо, тренер видит мое замешательство, поэтому зло рявкает:       — Неван, разуй глаза и взгляни на строку «Гоблинское право».       Теперь я в еще большем замешательстве, потому что…D?       Во-первых, я ненавижу этот предмет. Во-вторых, я ненавижу этот предмет. Но, в-третьих, этот самый чертов предмет ведет очень красивая и очень милая француженка, которая в начале семестра объявила, что итоговую оценку она будет ставить только по одной работе, которую я написал, кстати говоря, на O, а затем имел удовольствие забыть о существовании ее наискучнейших семинаров.       — Я даже не представляю, как ты мог получить самую низкую оценку, сынок, но если к концу месяца ты не получишь зачет, то боюсь, мне придется отстранить тебя на неопределенное время.       — Я вас понял, тренер. Вам не придется этого делать.       А вот теперь я слегка на взводе. Слегка? Нет, я, черт возьми, зол почти так же, как Аарон, когда он лежал в больнице с переломом и месяц не клеил девчонок.       Я выхожу из здания университета со спортивной сумкой в руке и полной кашей в черепной коробке. Отстранить? Ну уж нет, чертовой мисс Гроссо придется пересмотреть мою работу.       Возле моего черного грузовика маячит высокая фигура. И чем ближе я приближаюсь к ней, тем меньше мне хочется ее видеть. Я открываю машину и кидаю сумку на заднее сиденье. До меня доносится стук каблуков, и я, стараясь не выглядеть жутко злым, оборачиваюсь.       — Привет, Спарк,— Эмбер притягивает меня к себе и заглядывает в мои глаза.— Мы давно не виделись.       Я поддерживаю спектакль и целую ее в щеку.       — Привет, Эмбер. Тренировки, сама знаешь.       Она явно разочарована, но заставляет губы растянуться в улыбке, после чего игриво поводит плечом:       — Ты обещал как-нибудь заглянуть, но тебя все нет. Вот я и подумала, что, возможно, ты потерял мой номер или забыл дорогу к моей квартире.       Эмбер прикусывает губу и широко раскрывает свои карие глаза. Сложно не назвать эту девушку красивой. Высокие скулы, оливковая кожа, пухлые губы, высокая грудь и упругая задница. Но у нас с ней разные дороги, только, кажется, она этого не понимает.       — Ты скучал?— она целует меня в шею, плавно поднимаясь к губам.       — Я…гм…Знаешь, у меня тут проблемы с учебой.       Эмбер останавливается и раздраженно фыркает.       — Мерлин, Спарк, ты можешь ответить прямо?       Вот же прицепилась. Я не хочу говорить «да», потому что это введет ее в заблуждение, и она что-нибудь да надумает по поводу никогда не существовавших «нас». Но и обижать ее не хочется.       — Так ты скучал?— Эмбер растягивает последнее слово и прищуривается.       Да чтоб ее!       Мы познакомились еще в прошлом году на одной из вечеринок местного братства, после этого я встречался с ней еще пару раз, и пошло-поехало. Перед зимними каникулами мы вроде как разобрались с тем, что не тянем на пару года, и расстались, изредка отправляя друг другу непристойные сообщения. И вот теперь, спустя год, Эмбер снова объявилась, к тому же в совершенно неподходящий момент. Что я должен ей сказать? Попросить прощения за то, что за все это время даже не вспоминал о ней?       — Мне нужно ехать, Эмбер,— мягко говорю я, снимая тонкие руки с моей шеи и целуя ее в щеку.— Я должен еще заехать кое-куда, а вечером иду в «Вельде». Прости, но мне правда некогда. Тебя подвезти?       Она лукаво усмехается и медленно расстегивает бордовое пальто, под которым оказывается черное кружево и голое тело.       — Подвези меня, капитан.       Видимо, сегодня не день очищения моей кармы, потому что я снова собираюсь наступить на те же чертовы грабли.