***
Никто и не понял, как Виталя и Гриша начали встречаться. Макаров и сам не понял. Всё вышло так спонтанно, но так естественно. Будто и не жили никогда порознь. Будто изначально были вместе. Начитавшийся фанфиков Палмдропов даже шутил, что Династ и Парагрин – соулмейты. Даня с улыбкой кивал, но, казалось, соглашался только чтобы не расстраивать своего парня. Менее романтичный Браги закатывал глаза и бурчал, что от приторности Гриши и Витали уже тошнит. Но на самом деле был очень рад за друзей. Виталя помнит каждый момент рядом с Парагрином. Каждую его морщинку, которые появлялись в уголках глаз, когда тот смеялся. Каждую родинку. Помнит его запах, которым хотелось дышать, вместо воздуха.***
А ведь Пиэм его предупреждал. Давно, когда всё это только начиналось. Влад смотрел с жалостью и переживанием. - Виталь… Ты это, не привязывайся, - тихо, поспешно, сбиваясь. Влад не знает как начать, а Макаров немного не понимает, - К Грише, - уточняет под насмешливым взглядом, - Он сделает тебя несчастным. Будет больно, поверь мне. Династ тогда не поверил. Зря. Что ж, зато верит в эти слова сейчас. Прочувствовал их. Но, впрочем, какая разница?***
Они лежали на кровати в квартире Парагрина. Было ранее утро, но оба уже проснулись. Гриша выглядел взволнованным и недовольным, будто ждал чего-то плохого. Но что плохого может быть утром выходного дня? Именно так рассуждал Макаров, любуясь своим парнем. Оказалось, плохо быть не может. Зато может быть максимально хуево, так словно в лёгких не осталось воздуха, словно в горле застрял шиповник, раздирая его изнутри своими иголками. Спокойствие нарушил звук открывающейся двери. Спокойствие этого утра и всей жизни Витали. Кинув недоуменный взгляд на Гришу, парень заметил, что тот, в отличие от него, знает, что происходит, хоть и недоволен этим. Дверь открылась, и из прихожей послышался мелодичный женский голос: - Гриш, я дома. Пара секунд на осознание ситуации. Не хватило. Так и не понял, что происходит. Зато этого времени хватило той девушке, чтобы дойти до комнаты. - Гриша! – недовольный, злой, но совсем не удивленный голос девушки насторожил Виталю, - Ты опять?! Что значит «опять»? Как это понимать? - Кать, ты всё не так поняла, - поспешно проговорил Парагрин, а до Витали, кажется, наконец дошло, что здесь происходит, - Это Виталя, мой друг с батлов, вчера пили здесь неподалеку, а ему идти далеко, поэтому я предложил переночевать у нас. Да, Виталь? – последнюю фразу с легким нажимом, забив на чувства Макарова. Династ поднял взгляд на девушку. Катя. Красивая. Явно красивее его. Длинные светлые волосы и зелёные глаза. Чистая кожа и ровный нос. Пухленькие губы и подтянутое тело. Красивая. - Конечно, - ты поступаешь правильно, нельзя рушить чью-то жизнь. Даже если этот кто-то только что разрушил твою, - И я уже ухожу. На удивление получается улыбнуться. Девушка улыбается в ответ и подходит к своему парню, целуя его и что-то негромко говоря, пока Макаров быстро одевается в прихожей. Гриша даже не выходит его проводить. Из комнаты доносится приятный на слух девичий смех, который переходит в стон. Блять. С него хватит. Виталя хлопает дверью, оставляя за дверью Гришу и свои чувства к нему. По крайней мере, хочется, чтобы так и получилось.***
Не получилось. Когда Виталя всё же набирается сил рассказать всё Кириллу проходит уже два месяца. И не получилось разлюбить. Не получилось забыть. Зато получается жить с этой болью. С огромным трудом, но получается. Или всё же нет. Но какая разница? Кирилл честно пытается поддержать, вытянуть в «свет», заставить куда-то сходить. Иногда у него выходит, но и там Виталий не выглядит хоть чуть-чуть живым. Под глазами огромные тёмные круги, он стал ещё худее, хотя казалось бы куда, в глазах затаенная боль, безразличие и пустота. Не похож он на себя, сколько бы не пытался склеить, восстановить, вернуть. Не выходит. Слишком много осколков затерялось. Он прячет лезвия под подушкой, а короткие порезы на руках под длинными рукавами. Он завтракает синим винстоном, а на ужин у него самая дешёвая водка. Баланс. Идиллия, блять. К черту всё. Нихуя он не в порядке. Хотел бы, старался, но нет. Нельзя вылечиться от человека, когда он слишком глубоко в тебе. Настолько, что его там больше, чем тебя. Как ты там читал? «Твоим пулям не задеть меня»? Нет, Виталь, задели. И не просто задели, а разорвали сердце на мелкие жалкие клочки. Столь же жалкие, как и ты. Макаров сбрасывает сотый звонок от Летая. Тот звонит уже второй день. Они с Кириллом переживают, куда он пропал. Витале стыдно за это, но у него нет желания с кем-либо общаться. Он всё равно не достоин их общения. И любви достоин не был. И, возможно, жизни. Он выдыхает дым последней сигареты и смотрит на ночной город за окном. Стоит ли его жизнь хоть что-то? Чего стоит он сам? А хотя, какая разница? Какая разница, есть он или его нет? Пора уже дать себе ответ на этот вопрос. Макаров открывает окно и выбрасывает бычок от сигареты, внимательно следя пустыми глазами за его полетом. В конце концов, разницы нет.