Пыль

      Неведомая сила держит тебя за плечи сзади, пока Кира проникает в тебя смоченными слюной пальцами и гладит твой живот. Будет интереснее, если ты дашь отпор и покажешь чистые от ожогов ладони, но нужно подготовить тебя, чтобы не было много крови.       Ласки не проходят даром, и ты возбуждаешься. Тепло в паху даёт в голову, а твоё отвлечение вырисовывает всё, что над тобой совершается, весьма сексуально. Если игнорировать призрачную тварь, тебя скрутившую, и факт, что тебя насилуют, то лучше обстоятельства сложиться не могли. Ведь так? — Ты напрягаешься, — замечает Кира, и нижнее веко нервозно дёргается. Подавляя безрассудную ярость, он приподнимает твои бёдра. — Так дело не пойдёт. Тебе следует расслабиться, иначе я... в тебя не смогу.       Он хочет выглядеть спокойным, как человек, у которого всё под контролем. Врождённая выдержка, каждый раз останавливающая кулак, внушает необходимое уважение, да и ты, не желая испытать на себе способности его подручной твари, его не провоцируешь. Он готовит тебя неспешно — торопиться вам здесь, на заднем дворе его дома, некуда.       В анус входят, пусть и с затруднением, три пальца. "Снова напрягаешься, — выплёвывает он. — Я что говорил тебе?"       В хрипе звенит холод, но Кира не останавливается. Спустившись по животу вниз, он выученным движением убирает крайнюю плоть и нажимает на головку, затем натирая её и ускоряясь. С другой стороны, чем больше дал, тем больше, по идее, должны вернуть, и Кира подсознательно надеется на твою честность. Его попытки унизить пресекаются его же компульсивностью, и жажда кровавой поучительной мести, скрещённая с воспитанным в нём мортидо, по капле истязает твои нервные окончания. Насилие, размазанное по времени и опалённой взрывом, грубеющей коже, затмевает собой страх смерти.       Твоей шеи невесомо касаются губы, и ты вздрагиваешь, больше не прикусывая язык, а стеная в голос. Вслед за губами в горячую от возбуждения кожу впиваются ряды шил, и ты пытаешься завопить, но существо сзади зажимает тебе рот. Вопль тот был вызван страхом, но не болью: ты чувствуешь, как в голове от всплеска эндорфина — костяные иглы, что накручивают на себя кожу над твоей ключицей — мутнеет, и извиваешься. — Теперь ты понимаешь, почему я назвал его Киллер Квин? — Кира вытягивал из тебя именно эту реакцию. — Удобно, не правда ли? Деформирует твоё тело изощрённее любой пытки, чтобы позже развеять тебя в небытие.       Решив внезапно, что подступаться достаточно, он тянет головку вверх, ущипнув. Ты утыкаешься носом в его пиджак, пачкая слюной из приоткрытого рта. — Ничего страшного, — шепчет он, щекоча дыханием ухо, — я пройду этот путь с тобой. Скоро ты освободишься, и я поведу тебя за собой.       Он целует тебя в лоб. Его губы, в отличие от предыдущих, не скрывают иглы и ощутимы отчётливо. Человеческое тепло естественно, и ты жмёшься к нему, когда боль в плече усиливается. Он не льнёт в ответ, но наблюдает за каждым твоим вздрагиванием. Контроль, доведённый до привычно параноидального.       «‎Придержи»‎, — шепчет Кира одними губами существу, и ты зависаешь в воздухе. Брюки он расстёгивает быстро и спускает их с бельём вниз, оставляя держаться на ремне, но тебе хватает и тех секунд, что ты остаешься наедине с иглами, переползшими по позвоночнику вверх, к затылку и запятнавшими плечо множеством кровоточащих проколов. Возбуждение без стимуляции отступает, и ты всхлипываешь от страха. — Я знаю, это твой первый раз, и ты боишься. Не трясись так — он лишь помогает тебе расслабиться.       Кира вылизывает проколы, и ты закатываешь глаза. Тебе душно, но ты не шевелишься — сзади в твои руки вцепились намертво. — Ещё не всё. Он страхует на всякий случай, — ты ощущаешь лобком, как Кира упирается в тебя членом. Затем спускается, случайно задевает раздражённый пах и давит на анус. — Ты ведь не хочешь, чтобы было больно? — заставить сфинктеры разомкнуться тебе не удаётся, и ты мотаешь в ответ головой. Это его не убеждает. — Кажется, всё-таки хочешь.       Гримаса недовольства, пульсирующие вены на его виске. Кира слышит и видит не тебя, а созданный им образ, с которым не возникнет проблем. Ты проступаешь через иллюзию — и он вынужден указать тебе на твоё место. — Будь по-твоему, — он размахивается и даёт пощёчину. Ты захлёбываешься воплем, жмуришься, пытаясь оклематься, и мужчина полностью входит, судорожно дыша. Ладонь Киллер Квин со скрипом запрокидывает твою голову, стискивая челюсти и заглушая рыдание. Оно пробивается через тебя отрезвляющей болью, сочится кровью из разорванной кишки, и ты пытаешься вытолкнуть член из себя, повреждаешься и ревёшь громче. — Я же предупреждал. Попытаешься зажать — будет хуже. Я прошу лишь довериться мне.       Он пока не двигается, приспосабливаясь к тесноте и липкой смазке. Чего-то не хватает. — Киллер Квин, — в его шёпот вплелась хрипотца, — отпусти руки.