Фантомная улыбка

— Почему мы обедаем не в школе? — Потому что я курильщик, а в школе курить нельзя… — задумчиво отвечает Джерард, зажимая сигарету зубами и шаркая руками по карманам в поиске зажигалки. Прошло две недели. Две недели после самого грустного события за последний год в Джерси. По крайней мере, так казалось его лучшему другу. Фрэнк шел рядом с Джерардом домой после дополнительных занятий. Мальчики что-то бурно обсуждали, кажется, выход новой серии какого-то странного сериала, нового персонажа и смерть одного из злодеев. Это был удивительный вечер, часов семь, если быть точнее. Тогда, в лёгкой темноте, фонари ещё не включили, и местность освещал лишь свет постепенно темнеющего неба. Воздух был таким лёгким, почти незаметный ветерок заставлял непослушные волосы колыхаться на ветру, а в школьной форме было уже довольно прохладно, потому, Фрэнк всюду таскал за собой красную ветровку с символом одной из бейсбольных команд на переднем кармашке. Парень заливисто смеялся над жутковатой шуткой про скелетов, а Уэй просто смотрел на парня с приподнятыми уголками губ. Он улыбался, так ярко, будто мог осветить несколько соседних городов, — вот что сказал Джерард на его похоронах. Его улыбка была такой чарующей, прекрасной и невероятной, что Джерард, сидя рядом с кустарником Айеро на кладбищенской роще, улыбался, глядя на почти что несуществущего Фрэнка. Он продолжал что-то рассказывать, а потом замер. Фрэнк замер. Затем упал. Сирены, похороны и серые тона. Вот как он мог описать последние несколько дней после потери своего лучшего друга. — Удивительно, что ты даже после смерти… Ну, знаешь, ходишь на учёбу, — Уэй продолжает искать зажигалку, а Фрэнк настойчиво намекает Джерарду на то, что перемена скоро закончится, и ему скорее стоит съесть свой мясной пирог, который приготовила Донна. — Знаешь я тоже задумывался о том, почему я продолжаю это делать, — он поправляет спавшую чёлку и вздыхает, — мне просто интересно, не забываю ли я все то, что учил ранее. Не сбрасывается ли моя личность спустя сутки, могу ли я продолжать развиваться, будучи призраком? Я все это время думал о подобных вещах… — Ты много думаешь, — говорит Джерард, запихивая в себя выпечку, а Фрэнк смотрит на несчастный кусок пирога; Джерард вздыхает, — Хочешь? — Я не могу, — отрицательно мотает головой Фрэнк, — сам знаешь, я слишком духовный. В ответ Уэй лишь закатывает глаза. Он поражается тому, что Фрэнк ведёт себя так, будто ничего и не произошло. Будто он не умирал пару недель назад от сердечного приступа. Будто бы он вовсе не призрак. Айеро был достаточно занят в течении всей своей жизни. Он хотел стать более совершенным, стать кем-то лучше, чем он сам. Фрэнк учился игре на гитаре, зубрил все предметы, увлекался бейсболом, стараясь развить себя в спорте, несмотря на слабое здоровье, и очень много читал. Не комиксы, а толстые книги по астрофизике. В комнате Фрэнка, куда часто заглядывал Джерард, всегда было чисто. Да, конечно, как и у всех подростков, на стенах было очень много плакатов, но количество литературы в комнате поражало. Стопки из книг и учебников, высотой в половину самого хозяина, были расставлены по углам комнаты, полкам. Большая часть шкафа для одежды была занята посторонними вещами. Гитара, комбоусилитель, комиксы, книги, фотоальбомы и папки с рисунками, которые Айеро никогда и никому не позволял раскрывать. Это были не его рисунки, а Джерарда, и он сохранял каждый наспех нарисованный набросок, который Уэй оставлял на парте, покидая класс. Там не было Фрэнка, там не было ничего романтичного. Рассветы, пейзажи, архитектура, но больше всего было рисунков с лесом. Фрэнку нравился лес. Джерард изображал все это без конкретных деталей, но с душой. И призраку хотелось в лес. Ему всегда хотелось иметь возможность посетить безлюдную чащу, которая наполнена соснами. В папке с рисунками было множество рисунков с деревьями. Это были самые любимые рисунки Айеро. Даже после смерти, Фрэнк сидел за своей партой, всегда пустующей для других, и подсказывал Джерарду правильные ответы на тестах по естествознанию и истории, а Уэй рисовал парню сосны. Множество сосен вокруг небольшого озера. На белом небе были видны очертания кучевого облака. Айеро забирал рисунки. Для остальных же они просто исчезали. Одноклассники видели в этом всего лишь традицию в честь почившего друга. Кого-то это забавляло, кому-то становилось грустно от этой картины, а кому-то просто все равно. Пятница пролетела достаточно быстро, и вот, конец последнего урока, парни направляются в сторону дома. — Уже понял причину того, почему не можешь уйти на тот свет? — Все ещё нет. Между друзьями неловкая тишина. Джерард пытается не смотреть на Фрэнка, а сам Айеро собирается что-то сказать. — Я скучаю по маме. И собакам. Я не попрощался с ними. Я… Я не могу вернуться домой. Возможно, меня и заметят Лори и Рита, но… Я не хочу пугать маму, — аккуратно говорит Фрэнк, — мне бы… Мне бы хотелось оставить ей записку, знаешь. Просто слова, которые мне хотелось бы написать, и которые я не успел сказать. — Интересно… — Уэй поправляет лямку сумки, — хочешь погостить у меня после школы? — Да, времени у меня теперь в достатке. Всю дорогу до дома парни молчат, возникает ощущение, словно за две недели они поговорили обо всем. На улице немного теплее, чем обычно, но Фрэнк не снимает свою красную ветровку. Призраку нравится его одежда, а он не чувствовует влияния климата на «тело», ведь он чёртов дух. На Джерарда вся эта спокойная обстановка нагоняет тоску. Он вспоминает о том, как они общались до его смерти. Глядя на одиноких перелётных птиц, Джерард вспоминает начало осени. Тяжко вздохнув, парень открывает дверь в дом. Никого нет, ведь Майки ушёл на концерт, а Донна с Дональдом поздно возвращались с работы. Комната Джерарда никогда не представляла из себя ничего особенного. Миллионы подростков во всем мире, наверное, имеют такую же, захламленную сотнями непонятных вещей, взявшихся неизвестно откуда. Здесь уютно, несмотря на довольно маленькое количество места, вечно душно, ведь открывать окно банально лень. Мебели у него не много, лишь самое необходимое: стеллаж, стол, платяной шкаф и кровать с двумя выдвижными ящиками, забитыми непонятно чем. И парню нравится то, как он устроился. Он любит свою коллекцию, пусть в ней огромное количество ненужных вещей и хлама, ему комфортно здесь, да и помещение покидать совсем не хочется. Это его настоящий дом, его убежище. — Знаешь, я тут подумал над тем, что сказал сегодня днём, — Джерард отодвигает стул и присаживается за письменный стол, — почему бы тебе не написать его сегодня? Здесь все есть, а ты… — Не получится, — печально улыбается Фрэнк, качая головой, — я не могу этого сделать, потому что не могу взаимодействовать с предметами, смотри, — Джерард поворачивается к Айеро, который держит в руке авторучку, — тебе кажется, что я действительно держу её, но это всего лишь иллюзия. Ручка испаряется, как и остатки уверенности призрака, который готов расплакаться. В комнате повисает тягучая тишина. — Ты можешь написать письмо при помощи моей руки, — Джерард улыбается, — я закрою глаза и не увижу и строчки, а ты сможешь написать то, что хочешь. — Джер, ты не должен… — Я хочу. Тихая музыка не сбавляет напряжения, когда Фрэнк берет Уэя за руку. Это что-то странное, такое… Интимное. Джерард, как и обещал, закрыл глаза, но призраку было ужасно неудобно стоять сзади. — Я могу сесть спереди? — спрашивает призрак, в ответ получая лёгкий кивок. Ситуация становится ещё более неудобной, ведь, по факту, Фрэнка не существовует, но Джерард все равно ощущает его мягкие волосы. Только Уэй может чувствовать почившего призрака. Причины такой особенности не знал ни живой, ни мёртвый, и первое время они действительно пытались найти причину, но зашли в тупик. Позднее все это забылось, и друзья пытались понять: почему Айеро все ещё здесь? Фрэнк пытался пройтись по всем обещаниям, клятвам, незавершенным делам, но каждое утро Джерард встречал своего товарища на крыльце собственного дома. Это была загадка, которую парни никак не могли разгадать, хотя казалось, что ответ был так близко. Брюнет раскрывает глаза лишь тогда, когда будильник начинает звонко оповещать о нужде пробуждения хозяина. Фантом находится на противоположной стороне комнаты. По крайней мере, Айеро выглядит спящим.

~

Дом призрака располагался недалеко от дома Уэя. Стоило пройти всего-лишь пару магазинчиков, как можно было услышать лай двух собак. Обитель семьи Айеро не так уж сильно изменилась после смерти сына, но в нём стало как-то пусто. Соседи больше не видели мальчика, выгуливающего двух невероятно шумных собак. Больше не было смеха ранним утром. Не было громкого лая. Только скулёж и вечная тишина. — Ох, Джерард… — женщина выглядит невероятно уставшей, но лёгкая улыбка не сходила с её лица, когда Рита и Лора крутятся вокруг Линды, — что-то случилось? — Да, — Уэй достает из внутреннего кармана пиджака письмо. — Что это? — Это писал Фрэнк… — Ещё при жизни? — Нет. Он вчера писал, всю ночь. Вы можете мне не верить, но он писал, с помощью моей руки. Я не видел ни строчки, честное слово — быстро говорит брюнет и вручает матери письмо. Линда колеблется, но чуть увереннее берет в руки конверт и раскрывает его. Она испуганно смотрит на лист бумаги, ведь это точно почерк Фрэнка. Это почерк её мальчика, и она судорожно вздыхает сжимая бумагу. — Он… Это он… Его почерк и… — она улыбается — Его манера речи. Никто бы так не смог написать. Он сейчас здесь? Джерард кивает. — Да. — Фрэнки, я… Я люблю тебя, — с надеждой увидеть очертания Фрэнка, она смотрит в пустое пространство. — Я знаю, — отвечает Фрэнк, но слышит это только Уэй. Айеро младший нерешительно подходит к женщине, захватывая её в лёгкие, призрачные объятия. — Он знает это. И сейчас он обнимает вас. Собаки стоят рядом с Линдой, печально вглядываясь в красную ветровку. А женщина говорит лишь тихое «спасибо» снова и снова. Несмотря на то, что Фрэнк попрощался, он не исчез. Стоит друзьям отойди от дома подальше, как Уэй огорченно вздыхает: — Почему ты не исчез? — Не знаю. Но… Меня устраивает то, что сейчас я здесь, — фантом улыбается так ярко, что мог бы осветить несколько соседних городов.