Последний час

      Когда отец привел в дом щенка, Гаррету было всего девять. Он помнил слова отца, когда тот поставил маленький комочек радости на пол: «Мабари сами выбирают себе хозяина. Вот и глянем, кого она выберет». И не хотелось признавать, но он ее полюбил с первого взгляда. Он хотел, чтоб она выбрала его. Карвер, которому едва стукнуло четыре, увидев собачку, неуклюже потопал к ней, только Бетани пряталась за юбкой матери.       Младший брат с улыбкой побежал к ней, но она посмотрела на старшего ребенка и неуклюже побежала к нему. Так же неуклюже, как Карвер совсем недавно. Тогда Гаррет очень удивился, а Карвер разревелся. Присев на корточки, он погладил ее по голове. Это чувство было не описать словами, он поднял голову и посмотрел на отца, и заметил ободряющую улыбку, она была редкостью. — Мое имя Гаррет — улыбнулся мальчик, гладя ее по голове. Отец сказал, что это девочка, где он ее достал он не сказал, а значит нужно красивое и мощное имя. — А твое будет… — он призадумался, а ведь правда, как назвать ее? Она смотрела на него заинтересованно -…Ирма, тебе нравится?       Она тявкнула, и Гаррет едва подавил желание обнять ее. — Давай дружить, Ирма? — Тяф! ***       Гаррет сидел в кресле, подпирая кулаком голову, и смотрел, как его старушка грелась у камина. Ком сжимал горло, но он держался, с трудом, конечно, но держался. Ирма повернула голову к нему, тихонько поскуливая, встала на лапы и медленно, с тяжестью подошла к хозяину и положила свою голову ему на колени. Она будто хотела успокоить его, перенять все его отрицательные эмоции на себя. Было тяжело осознавать, но мабари была последней ниточкой, что связывала его с семьей. Горько хмыкнув, Гаррет погладил ее по голове. — Тебе не спится? — спросил он у нее, и она слабо рыкнула, продолжая стоять на дрожащих лапах, а голову держать на его коленях.       Гаррет почесал ее за ухом. Особняк сейчас как никогда ощущался пустым и темным, единственный очаг тепла и света был в этом камине. Собака не выдержала и улеглась возле его ног, а он отстраненно смотрел в пламя, сжимая до скрежета зубы. — Помнишь, мы вместе играли в героев? — спросил Гаррет у Ирмы, ощущая острое желание обнять ее, собака фыркнула, мол, конечно, помнит и мужчина усмехнулся: — А сейчас взгляни. Мы герои. Нас уважают. Мы отвоевали наше поместье, город. Мы вместе завели много новых друзей… Варрик, Фенрис, Изабела… Вся наша бравая компания…       Ирма подняла морду, смотря на хозяина долгим, полным любви взглядом, пока ее глаза медленно закрывались Гаррет с трудом продолжил: — Ты всегда была со мной. И в радости… И в горе… О, Создатель, в какой только жопе мы с тобой не побывали!       Гаррет коротко рассмеялся, но ком нещадно сжимал горло. Слезы выступили в уголках глаз. Гаррет смотрел на нее. Для него она всегда была маленьким и неуклюжим комком шерсти, но любимым комком шерсти. Матушка, когда была еще жива, даже шутила на этот счет. В шутку называла «Внучкой», уж очень сильно Гаррет был привязан к ней. Сползая с кресла на холодный пол, он приобнял ее и, уткнувшись лбом в ее макушку, продолжил: — Мне будет… не хватать… тебя, но прошу не переживай обо мне… со мной все будет хорошо… все хорошо… Этот отдых… Этот отдых ты заслужила… — а говорят, что мужчины не умеют плакать, нет, они еще как умеют, просто обычно это сопровождается разбитыми в кровь руками.       Дрожь и храпение прекратились…       Он посмотрел на нее и понял…       … он остался один.