Трёхочковый прямо в сердце.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, пожалуйста…» Чимин не дослушивает, сбрасывает звонок и стискивает телефон пальцами. У него в голове всё ещё каша и всё ещё хочется верить, что произошедшее вчера – дурной сон на самом деле. Что его не бросили, что это была просто неудачная шутка. Хотя, конечно, какой нормальный человек будет шутить над своим возлюбленным подобным образом? Чимин кусает губы и подушечками больших пальцев трёт погасший дисплей, оставляя на нём разводы. Он ловит своё отражение в чёрном зеркале мобильного и кусает губы, сдерживая нервную усмешку. Ну и видок… глаза опухшие от слёз, щёки тоже. И этот зарёванный вид не добавляет ему очков привлекательности в собственных глазах, что уж говорить о других. Они не провстречались даже двух месяцев, но Чимин, с его добрым сердцем и вечной любовью к людям, привязался так сильно за это короткое время. Он, в конце концов, любил своего парня. Бывшего парня. Парня, которому оказался совсем не нужен. - Чимин, ты милый, - сказал он вчера. - Но эти твои розовые волосы… Чимину вообще-то очень нравится, но если ему говорят, что это смотрится не круто, может, лучше перекраситься? - Да и вообще ты слишком мягкий. Ощущение, что с девчонкой встречаюсь. Такой нежный… ну не моё это, прости. Чимин выдыхает рвано. Ему никогда не ставили в укор мягкость характера, такое произошло впервые. И если с волосами ещё что-то можно сделать, то вот тут фантазия Чимина бессильна. Он не знает, как быстренько поменять себя, чтобы в одночасье стать брутальным мужиком. - Вопрос не в том, как им стать, а нужно ли оно тебе, - заметил утром Сокджин, когда выслушал чиминов сбивчивый рассказ, прерывающийся шмыганьем. – Не позволяй одному единственному человеку ломать себя. Ты мягкий, но это не недостаток. - Это значит, что я тряпка… - хнычет Чимин. - Господи, откуда ты взял этот бред только?! – Сокджин хочет отвесить ему подзатыльник, но вместо этого гладит по волосам мягко. – Быть отзывчивым и чутким это не то же самое, что быть бесхребетным, Чимини. И ты сам это знаешь. Не пори горячку. Ты знаешь, как мы тебя любим. Любим такого вот, светлого, яркого, доброго… с розовыми волосами и самой красивой улыбкой. Если этот идиот тебя не оценил, то это лишь его проблемы. И ты не должен тут же бежать исправлять все, по его мнению, недостатки. - Но ведь для любимого человека хочется быть лучше, - неуверенно шепчет Чимин. - Да. Вот я и говорю. Ты, в самом деле, этого хочешь или просто поддаёшься его критике? Чимин кусает губы и молчит, опуская взгляд. Сокджин вздыхает и тянет его к себе, позволяя уткнуться носом в плечо. - Если ты не можешь ответить сразу, то всё очевидно. Чимин, люди часто не сходятся. Вкусами, характерами… он просто не твой человек. Отпусти его. Пострадай и успокойся. К тебе ещё придёт то самое, твоё. Придёт, как же… Чимин сидит на лавочке в парке вот уже третий час. Он пытается дозвониться по знакомому до последней цифры номеру. Теперь уже понятно, что тщетно. И от этого тоска в душе всё больше разрастается. Чимин головой понимает, что Сокджин кругом прав. Но как же сложно убедить в этом несогласно ноющее сердце. Как сложно заставить молчать собственную неуверенность, которая противно нудит, что «ты облажался, ты неудачник, да кому ты такой нужен»… Чимин убирает телефон в карман толстовки и трёт ладонями лицо. Ему снова хочется плакать от несправедливости. Потому что обидно за себя. За то, что всей душой был к человеку, открывался ему и отдавал заботу и участие, а в итоге всё равно оказался недостаточно хорош. Очень хочется отвлечься, забыть, но Чимин знает, что это у него вряд ли получится. Нужно переждать это апатичное и мерзкое состояние. И этот парк недалеко от его дома – лучшее место. Июньский пятничный вечер собрал тут кучу народу. Родители с детьми, парочки всех возрастов и компании друзей собрались на центральных аллеях. Чимин радовался, что его лавочка находилась на отдалённой тихой аллейке, где прогуливающихся не так много. Тут зелень была гуще, а чуть в стороне, почти скрытая листвой, виднелась баскетбольная площадка. Оттуда слышались смех и удары мяча об асфальт. И это почему-то совсем немного успокаивало. Чимин никогда в баскетбол не играл, но любил наблюдать за играми университетской команды. Телефон внезапно жужжит в кармане и Чимин подскакивает, суматошно пытается достать его и в итоге чуть не роняет. Он дёргается вперёд, когда гладкий тонкий корпус выскальзывает из дрожащих рук, но кто-то оказывается гораздо проворнее. Этот кто-то – парень, на вид старше Чимина на пару лет. Его светлые волосы слегка растрёпаны, а лоб закрывает чёрная бандана с красным орнаментом. - Осторожнее, - говорит он и вкладывает телефон в ладонь Чимина. Приходится судорожно кивнуть, потому что слова резко куда-то пропали. От глубокого хриплого голоса слегка пробрало дрожью. Но Чимин всё же выдавил из себя подобие улыбки. Незнакомец хмыкает и выпрямляется, направляясь в сторону баскетбольной площадки. Только теперь Чимин замечает, что тот был одет в чёрный спортивный костюм и кеды. Видимо, один их тех парней, что гоняют тут мяч каждый вечер. Переждав ради приличия несколько минут, он встаёт и идёт к площадке, замирая с этой стороны сетки, которой она обнесена. Наблюдает украдкой, как спасший его телефон парень здоровается со всеми, стукаясь кулаками. Он улыбается и его улыбка очень-очень красивая. Чимин откровенно любуется, стараясь не думать, какого чёрта он творит. Это просто повод отвлечься от дурных мыслей, потому что они, конечно, никуда не думают уходить, несмотря на неожиданную встречу. Убедить себя выходит легко и Чимин погружается в процесс игры. Несмотря на то, что она сейчас чисто для развлечения, все ребята собраны и очень серьёзны. Играют так, словно от них зависит исход какого-нибудь чемпионата. За такими играми всегда интересно наблюдать. И, пусть Чимин не шарит особо в правилах, предпочитая просто смотреть на движения игроков, скучнее баскетбол для него от этого не становится. Его незнакомец едва ли выше него ростом, но играет просто невероятно. Он чем-то напоминает Чимину Тецу из любимого спокона «Баскетбол Куроко». Быстрый, проворный, юркий. И забивающий мячи так, что каждый раз перехватывает дыхание. Когда тот отталкивается от земли, будто взлетая, впечатлительному Чимину мерещатся два призрачных крыла за его спиной. - Юнги! – вопит кто-то радостно. Мяч снова попал в корзину и Чимину тоже хочется немного радостно заорать. Спортивный азарт всегда захватывал его слишком быстро. Юнги даёт пять ближайшему товарищу по команде и смеётся довольно. Чимин вцепляется в сетку мертвой хваткой, а взглядом – в лицо парня. Ужасно красивый. Это единственное, что может думать его воспалённый усталостью и переживаниями мозг. Такой красивый, что немного больно. Игра продолжается и Чимин буквально срастается с сеткой. Он смотрит и не может оторваться. И окончательно погибает, когда Юнги, невысокий и по физическим параметрам сильно уступающий некоторым соигрокам, забивает трёхочковый. - Ох, вау, - выдыхает Чимин потрясённо. И не только он. На площадке начинается весёлый хаос, игроки команды Юнги подхватывают своего героя, едва не роняют, а тот только и может, что ругаться на них сквозь смех. Чимин улыбается. Он всегда немного жалел, что со спортом у него как-то не срослись отношения. Если честно, он побаивался мяча после того, как в школе ему несколько раз прилетело им по голове. Глупость, а никуда не деться. Потому на трибунах он старался садиться повыше, чтобы избежать повторения плачевного опыта. Но в этот раз ему тоже не везёт и он охает больше от неожиданности, когда мяч прилетает в сетку и прямо ему по пальцам. Неприятно, но не очень больно, а Чимин испуганно отступает и падает на траву, запутавшись в собственных ногах. - Как дети малолетние, - ворчит Юнги, подошедший за мячом и сталкивается взглядом с Чимином. – Чёрт… они тебя напугали? - Н-нет… - врёт тот, пряча пальцы в рукавах толстовки. - Эй. Ты же тот парень, у которого телефон чуть не разбился, - Юнги словно вспоминает его, а Чимина стыдом накрывает и он неуклюже вскакивает, кланяется поспешно и сбегает, стараясь не обращать внимания на оклики. Он себя чувствует, как застигнутая врасплох фанаточка. И страшно представить, что Юнги о нём может подумать. Конечно, в общем-то, Чимин всего лишь на игру смотрел. Но от стыда избавиться слишком тяжело. Уже дома Чимин немного приходит в себя. Умывается прохладной водой и смотрит в зеркало, невесело посмеиваясь. Это ему расставание так мозги набекрень повернуло, видимо. Что за глупости он себе только надумал? Юнги скорее посчитает его странным из-за глупого бегства. Но, если признаваться самому себе честно, Чимин просто растерялся. Не каждый день на него обращают внимание такие красивые люди. А уж если это происходит в моменты жёсткого приступа неуверенности в себе… Чимин присаживается на бортик ванной, достаёт телефон, снимает его с блокировки и заходит в инстаграм, который и прислал то злополучное оповещение, когда он был в парке. Пролистывает ленту с бездумным взглядом, не рассматривая новые снимки. Пока не натыкается на фото своего бывшего, который на селфи с каким-то парнем. Чимин ошарашено всматривается, надеясь, что у него просто глюки. Но фотография никуда не исчезает. А подпись под ней добивает окончательно: «Самый лучший день в моей жизни. Люблю». Люблю. Вот так просто. Так просто написал то, чего Чимину никогда ни словом. Так просто – взял и выкинул человека из своей жизни. Вытер об него ноги. Тоном: «ну я же извинился, чего тебе ещё надо?» объявил о расставании. И всё. Так. Просто. Чимину хочется упасть с планеты, но, как альтернатива, устраивает проторчать все выходные дома, отрубив средства связи. * Этим планам не позволяет свершиться Сокджин, который на следующее утро едва не сносит с петель его дверь. Чимин, ещё сонный и помятый, еле соображает. Он плетётся открывать, спотыкаясь на ровном месте. Его тело почти не слушается, а всё потому, что проснуться не выходит – он выпил три таблетки снотворного ночью, чтобы не таращиться в темноту комнаты до рассвета. - Ты спал? – озадаченно спрашивает Сокджин, когда ему открывают. - А что я, по-твоему, должен делать в шесть утра? Плясать? – огрызается Чимин и отходит в сторону, пропуская раннего гостя в квартиру. Но Сокджин оказывается не один и с Чимина сонливость слетает так, словно он попал под шквалистый ветер. Юнги замирает на пороге и смотрит на него не менее шокировано. В руках у него пакеты с продуктами. - Хён, ты ничего не хочешь мне объяснить? – осторожно уточняет Чимин у Сокджина, который уже скрылся на кухне. - Что? Ах, да. Голова моя дырявая. Это Мин Юнги, для тебя хён. Он друг Намджуна… благородно согласился мне помочь дотащить всю эту адскую кучу продуктов, - Сокджин выглядывает в коридор и улыбается благодарно своему помощнику. – Юнги, а это моя беда и радость в одном – Пак Чимин. - Очень приятно, Пак Чимин, - хмыкает Юнги, передавая пакеты Сокджину, который тут же снова исчезает в кухне и развивает там бурную деятельность по устранению пустот в чужом холодильнике. Чимин и Юнги остаются наедине и это чертовски неловко. - Мне тоже приятно, хён, - бормочет Чимин, когда язык от волнения перестаёт липнуть к нёбу. – И прости. За вчера. И за то, что тебе пришлось помогать Сокджин-хёну. - Не за что, - жмёт плечами тот. – Донести мне было не сложно. Но, признаться, вчера ты меня удивил своей прытью. Чимин чувствует, как краснеют уши, и взгляд в пол опускает. - Я сам не свой был. У меня… небольшие личные проблемы, потому немного в раздрае. Но мне очень понравилась ваша игра. - Приходи ещё посмотреть, - предлагает Юнги. Чимин перестаёт изучать носки чужих кед и вскидывает взгляд на него. - Можно? Правда? В смысле, я не буду мешать? - До тех пор, пока не станешь кидаться игрокам под ноги – не будешь, - посмеивается Юнги. – Сомневаюсь, что ты страдаешь подобным. Чимин фыркает весело и улыбается уже раскованнее. - Спасибо за приглашение! Я обязательно приду. - Вот и отлично. В тоже время, что вчера. - Хорошо. - Ну, мне пора, - Юнги смотрит на наручные часы. – Увидимся вечером. Кстати, Чимин… отличная пижама. Чимин краснеет неудержимо и старается не издать какой-нибудь невероятно глупый писк. И когда Юнги захлопывает за собой дверь, присаживается на корточки и стонет, уткнувшись носом в колени. Да, у него отличная пижама с единорогами. И это не повод для насмешек, вообще-то! Он дуется на сбежавшего новоявленного хёна, всё ещё продолжая краснеть от смущения. Таким его и находит Сокджин. - Знал, что он тебе понравится, - усмехается довольно. - Отвали, - ворчит Чимин, уходя в комнату. - И это вместо благодарности за то, что я тебе тут не даю умереть от голода?! – наигранно возмущается старший. – Мало тебя в детстве пороли! Чимин делает вид, что не слышит его. Он падает на кровать, горящим лицом утыкаясь в подушку, и выдыхает долго и рвано. Вчерашнее чувство неправильности возвращается, потому что Юнги всё ещё кошмарно красивый и за это просто надо штрафовать. На нём одинаково потрясающе смотрятся и спортивный костюм, и обычные чёрные джинсы с белой рубашкой навыпуск с закатанными до локтей рукавами. Приходится напомнить себе, что его всё ещё бросили позавчера и полагается страдать и плакать над своим разбитым сердцем. Но Чимину не хочется. Не хочется думать больше ни минуты о человеке, который так с ним поступил, а на следующий день уже признавался в любви другому. Всё, чего хочется Чимину – принять душ, помочь Сокджину, а вечером пойти смотреть на игру Юнги и его друзей. * У Чимина потеют ладони, потому что это оказывается невероятно волнительным. Он вечером на той же лавочке за полтора часа до назначенного времени и ему хочется от самого себя сквозь землю провалиться. Он сидит, отвлекая себя пролистыванием твиттерской ленты, но едва ли читает хоть один пост. Вместо этого возвращается мыслями в утро, когда после душа и уже успокоившийся пришёл помогать Сокджину. Тот встретил его мягкой улыбкой и добродушным похлопыванием по плечу. И пока старший готовил на ближайшие дни, переживая, что его тонсен в апатии загнётся от голода, Чимин смастерил им простенький завтрак. За ним и состоялся разговор. - Я вчера увидел в инстаграме пост, - говорит Чимин и показывает Сокджину, двигая пальцами телефон по столешнице. – Каким надо быть слепым, чтобы не видеть собственную ненужность человеку, а… Сокджин собирает губами с пальцев хлебные крошки и аккуратно берёт телефон, рассматривая фото. А потом Чимина, который слишком спокойно для сложившейся ситуации, помешивает сахар в разбавленном молоком кофе. - Ты просто хочешь видеть в людях лучшее, - вздыхает Сокджин, немного сбитый, кажется, с толку поведением младшего. – Я уже говорил, он тебя совсем не заслуживает. - Я знаю, - Чимин кивает. Он, в самом деле, знает. После того, как выматывающие безнадёжность и отчаяние сходят на нет, после того, как в голове снова и снова прокручиваемый телефонный разговор стал напоминать заедающую магнитофонную плёнку, к Чимину, наконец, приходит первое понимание того, что страдать из-за мудака, который не удосужился поговорить с ним лично – глупо. Он понимает, что ценит себя порой слишком мало. И, наверное, когда-то надо начинать. Именно после этих мыслей Чимин выпивает снотворное и ложится спать. - Я хочу, - говорит Чимин, – встретить человека, ради которого захочется меняться. Того, кто не будет высказывать сомнительную критику, а сам мягко направит меня, если я растеряюсь… Ему только немного горько признавать, что он боится никогда никого подобного не найти. Но в тот момент не озвучивает этого, встречаясь с тёплым взглядом Сокджина. И именно тогда понимает, что торопиться не стоит, наверное. Спешка ещё никогда до добра не доводила. За своими мыслями он не замечает, как рядом с ним опускается Юнги. И возвращается в реальность, когда чужие пальцы выуживают из его ладоней телефон. Вздрагивает и вскидывает удивлённый взгляд на улыбающегося парня. - Извини, я просто думал, что ты в транс впал, - посмеивается Юнги. – Привет. - Привет, хён, - смущённо выдыхает Чимин и хихикает вдруг весело. – Что не встреча, то какая-то нелепица. Извини. Юнги качает головой, возвращая ему телефон. - Всё нормально. Мне нравится. Идём? - Идём, - говорит Чимин. А о том, что ему тоже нравится – молчит. Он старается быть ближе к старшему, пока тот снова со всеми здоровается. Пока представляет его, как своего тонсена. Друзья у Юнги классные, весёлые и общительные, так что Чимин, обычно чувствующий себя в новых компаниях не в своей тарелке, быстро расслабляется и игру смотрит, открыв рот от восторга. Как и вчера, его захватывает настолько, что он вопит во всё горло «Юнги-хён!!!», когда тот снова забрасывает трёхочковый с такой лёгкостью, что у Чимина голова кружится. А после его приглашают прогуляться и кто он такой, чтобы отказаться от этого, когда город окутан душистым летним вечером, заполнен светом огней и свежим ветром. Внутри Чимина наступает такой штиль, пока они с Юнги бок о бок идут по вечерним улицам. Их неспешный разговор ни о чём конкретном и взгляды украдкой друг на друга заставляют кусать губы – лишь бы не выдать себя счастливой улыбкой. У Чимина есть хорошие друзья, с ними всегда здорово и интересно. Но ещё никогда двухдневное знакомство не приносило столько удовольствия, как теперь. Они делают короткую остановку у супермаркета через час прогулки. - Что будешь пить? – спрашивает Юнги. - Шоколадное молоко, если можно, - смущённо невесть от чего просит Чимин. Через десять минут прохладная коробочка у него в руках, а Юнги делает глоток своего холодного кофе. - Спасибо, хён, - бормочет Чимин. - Не за что. Да что ж ты смущаешься постоянно, - Юнги шутливо ерошит его волосы, но руку не убирает, вдруг пальцами зарываясь в розовые пряди как-то задумчиво. – Красиво так. Чимин сжимает пальцами пакетик с напитком и смотрит куда-то Юнги в ключицу, боясь даже вздохнуть. Ему редко говорили подобное, особенно незнакомые люди. Чаще считали это странным или говорили «с возрастом пройдёт», будто ему было пятнадцать лет. И потому от такой нехитрой похвалы Чимину становится очень хорошо. До глупо намокших ресниц и блестящего благодарного взгляда. Юнги сначала пугается даже. - Я что-то не то сказал? – спрашивает встревожено. - Наоборот, - качает головой Чимин. – Спасибо. Меня, знаешь, пару дней назад из-за этого вот бросили… Чимин кончиками пальцев поддевает спадающую на глаза чёлку. Юнги выгибает бровь. - Что, серьёзно? Из-за цвета волос? - Ага. И ещё из-за характера. - Что, неужели такой невыносимый? – недоверчиво уточняет старший. - Наоборот, до скучного мягкий. - Ну не знаю, что там с мягкостью, но скучно с тобой мне ещё не было, - хмыкает Юнги. - Так ты же со мной и не встречаешься, - замечает Чимин. И тут же пищит «извини!», потому что думать головой в такой расслабляющей атмосфере он, кажется, считает лишним. Юнги же на это только смеётся и снова ерошит его волосы. И в этом уже нет небрежности. Чимин убеждает себя, что ему кажется, будто Юнги ласкает его этим прикосновением. Вроде бы шутливо, но так бережно. И это приятно. - Дурак он, - говорит Юнги, когда они подходят к дому Чимина. - Кто? - Бывший твой. Да не пугайся ты так, - успокаивает Юнги, видя, как дёргается Чимин. – Мне ещё Сокджин-хён рассказал, так что я в курсе. - Не учили его язык за зубами держать, - вздыхает Чимин, расслабляясь. – Ну, так вышло. Я не в его вкусе. - Вот я и говорю – идиота кусок, - хмыкает старший. – Топай отдыхать. Побудка у тебя ранняя вышла, ты уже носом клюёшь. Чимину невероятно уютно и хорошо. У подъезда, где горит один единственный фонарь, нет никого, кроме них двоих. И теплота прошедшего вечера обнимает Чимина за плечи, вместе с очередным дуновением ветра. Несмотря на накатывающую сонливость, уходить совсем не хочется. Но нужно. - Спасибо тебе за этот вечер, хён. - Тебе спасибо. Хорошая прогулка вышла. - Да, - кивает Чимин и улыбается. – Завтра вы играете? - Как всегда. Придёшь? - Обязательно. * Дома слишком тихо после такого наполненного эмоциями вечера, привычно пусто. Чимин скидывает обувь и на некоторое время замирает у двери, вслушиваясь в эту тишину. Она не кажется такой пугающей, как вчера, но и приятного в ней ничего. Чимин поводит плечами. Ему хочется снова говорить с Юнги. И совершенно не хочется быть здесь одному. Стараясь отвлечь себя, Чимин бредёт в комнату, разбирает кровать и берёт чистую одежду из шкафа. Хоть и страшно хочется повалиться прямо на одеяло и вырубиться носом в подушку – душ никто не отменял. В ванной Чимин включает воду, а сам стягивает с себя толстовку, носом вжимается в неё, прикрывая глаза. Запах вечернего города и немного туалетной воды Юнги, заставляет внутри всё трепетать глупо и радостно. Старший пахнет чем-то древесным, густым и чуть терпким, от этого становится совсем спокойно и хорошо. И это спокойствие сохраняется в Чимине ровно до того момента, как он, распаренный и расслабленный, кутается в одеяло. До того момента, как его снова заносит в соцсети, которые ментальной пощёчиной напоминают, что его всё ещё бросили. Да, Чимин сказал Сокджину чистую правду. Но, увы, просто так взять и отпустить человека, к которому что-то испытывал, Чимин не мог. И потому он смотрит чужие счастливые фото, почти не дыша. Изучает черты нового парня своего бывшего и не понимает, чем же он сам хуже. Конечно, дело не в хуже или лучше. Просто его не полюбили, потому что он не подошёл. Не оправдал ожиданий. И от этого так противно. Так тяжело понимать, что если ты к кому-то тянешься всей душой, то это совсем не гарантия того, что тебе ответят взаимностью. Чимину интересно, этот новый парень заботится о его бывшей личной жизни? В самом ли деле любит его так, как демонстрирует на фото? Потому что, несмотря на всю ситуацию, Чимин желает им только самого хорошего. Да, он не умеет отпускать легко. Да, в нём ещё кипит обида, которую так хорошо получалось весь день игнорировать. Но ведь это только его проблема, верно? Только его проблема и то, что он оказался недостаточно хорош. Чимин отбрасывает телефон в сторону, криво улыбается в темноту, представляя, что на подобные мысли сказал бы Сокджин. Можно было бы позвонить старшему сейчас и поговорить с ним, но Чимин и так слишком часто полагается на него. Нужно уметь вытаскивать себя самостоятельно. И вместо бывшего Чимин снова думает о Юнги. О том, какой у него потрясающе талантливый хён. Как с ним хорошо просто идти рядом и чувствовать плечом чужое тепло. Юнги не любит говорить много, но умеет слушать. Голос у него негромкий, хриплый и чуть шепелявый. Чимину нравится, как он отзывается где-то глубоко внутри чем-то приятно-томительным. Чимин украдкой, будто его кто-то может сейчас увидеть, ведёт ладонью по своим волосам, вспоминая ощущение чужих пальцев в них. Улыбается невольно и весь сжимается под одеялом от того, как пробирает от до сих пор звучащего в ушах: «Красиво так». Чимину и сладко и жутко одновременно от того, какой силой, оказываются, обладают над ним слова других людей. В какую глубокую яму они могут скинуть его, и до каких высот поднять. Чимин глаза закрывает и выдыхает тихонько. Ему надо учиться доверять себе самому, а не только окружающим. Любить себя больше. Верить в себя. Ему нужно самого себя больше ценить. И хочется верить, что у него когда-нибудь да получится. * Утро вечера мудренее. И это не просто слова. После долгого крепкого сна голова лёгкая, самочувствие отличное, а настроение – идти горы сворачивать на своём пути. Кстати, о горах. Со всеми этими треволнениями Чимин совсем забыл, что у него впереди последняя учебная неделя перед летними каникулами. Зачёты все сданы, а вот два экзамена ещё ждут его впереди, потому после завтрака он заваливается с учебной литературой на разобранную постель и учит билеты, как и полагается прилежному студенту. Пару раз его отвлекают звонками сначала мама, потом Сокджин. И если с первой разговор длится от силы минут десять, то вот второй приседает своими переживаниями и заботой на уши так, что Чимин готов выть. Закрадываются справедливые сомнения, кто его родитель на самом деле. Но Чимин знает Сокджина уже давно. А тот со всеми так. Оберегать своих близких для него – как дышать. Он умеет и любит это делать, никогда ничего взамен не просит и каждый раз поражает Чимина до глубины души. Привыкнуть к такому, как к данности, не получается да и не хочется, если быть откровенным. Чимин Сокджину очень благодарен, на самом деле. Кто знает, где бы он был, если бы не старший со своей поддержкой. Чимину, после их разговора, всё же удаётся отвлечься на учёбу. Благо экзамены не самые сложные, так что зубрёжка не обязательна. Он так увлекается, что едва не забывает об обещании прийти на игру и в парк несётся вечером сломя голову. Юнги на его растрёпанный вид смеётся только и Чимин тут же перестаёт переживать. Рядом с хёном вообще намного спокойнее становится и этим хочется наслаждаться, что Чимин и делает. Так начинается их общение, изначально больше походящее на желание Юнги вытащить Чимина из его апатии, которая периодически наваливалась, словно тот на плечи себе мешки тяжеленные взваливал. Чимин не заметил, как почти всё его свободное время стал занимать Юнги. Как он сам перестал торчать дома, гуляя со старшим по городу или устраиваясь в уютных кофейнях, чтобы проболтать там несколько часов, пока их кофе не остынет, а едва тронутые десерты потеряют свою мягкость. Чимину нравилось, как за этими разговорами они раскрываются друг другу. Как узнают друг о друге больше. Так Чимин выяснил, что они с Юнги, оказывается, учатся в одном универе, только Юнги на заочном. А ещё Юнги подрабатывает в одном небольшом магазине несколько дней в неделю и пишет музыку. Он почему-то немного смущается об этом говорить, но, видя восхищённый взгляд Чимина, трёт пальцами переносицу и признаётся: - Это детская мечта, которая так и не отпустила меня. - Так ты пишешь музыку на заказ? - Иногда. - Ооох, да я тут со звездой сижу! – едва не подпрыгивает на месте Чимин. Юнги фыркает. - Да какая звезда, ей богу, мелкий. Не говори ерунды. До звезды мне ещё далеко. - Но ты стремишься? – любопытство у Чимина жадное и он подаётся вперёд, вперившись в Юнги взглядом. Тот смеётся и уже привычно тянется взлохматить его волосы. - Когда-то считал это главной целью. Сейчас не знаю. Мне нравится создавать музыку, и я доволен тем, что есть. Возможно, когда-нибудь… когда наберусь достаточно опыта. - Ты потрясающий, - искренне выдыхает Чимин. А Юнги смотрит на него в тот момент как-то нечитаемо. Но придавать значения его взглядам Чимин не хочет, он слишком увлечён мыслью о том, что его хён – композитор. Впервые он понимает, что что-то не так, через две недели после их знакомства. После двух недель, которые они провели почти всё время вместе, Чимин просыпается утром, смотрит в потолок и сжимает пальцами одеяло, потому что пробуждение выходит неожиданно странным и приятным. В квартире нет привычной тишины. Окно в спальне открыто, впуская свежий ветерок, выгоняющий из комнаты скопившуюся за ночь духоту. Под окном изредка проезжают машины, слышен лай собак и как кто-то играет на пианино этажом выше. Солнце мажет лучами Чимину по щеке, путается в ресницах, заставляя жмуриться и улыбаться. С кухни доносятся невероятно аппетитные запахи, которые напоминают ему, что он в квартире не один. Чимин невольно облизывается, потому что ужасно голоден, если честно. Вчера они с Юнги и его друзьями гуляли очень долго. Немного выпили, а хён всё равно пошёл его провожать. И в итоге остался ночевать у Чимина, потому что время было уже позднее, да и отпускать старшего совершенно не хотелось. А тот и не спешил сбежать от него. Выбираясь из-под вороха одеяла, Чимин чувствует, как в нём растёт какое-то непонятное волнение. Он почти крадётся в кухню, втягивая носом запах свежесваренного кофе и чего-то печёного. А потом замирает на пороге, потому что Юнги, готовящий завтрак – это как-то очень правильно. И сердце у Чимина совсем глупо пропускает пару ударов. Он готов визжать от счастья, но даже не сразу понимает его причины. Юнги оборачивается, словно почувствовав его взгляд. - Доброе утро, соня, - улыбается. – Марш в душ, а я пока тут закончу. Спорить не хочется. На самом деле хочется продолжать так вот стоять и смотреть, но раз старший сказал в душ, то кто такой Чимин, чтобы спорить. Он стоит под струями теплой воды, а взгляд у него лихорадочный. Он всё прокручивает в голове эту сцену. Обычную совершенно, на первый взгляд. Ведь что такого в простом завтраке, который готовит ему его хён, правда? Вот Сокджин… он тоже приходит готовить. Но всё совсем не так. И словами не объяснить, что именно меняется. Потому что это на уровне ощущений. Потому что когда это Сокджин, то Чимину просто нравится слушать его мурлычащее пение себе под нос и смотреть, как он ловко и быстро нарезает мясо и овощи, как промывает рис и делает соус. Нравится отвлекать его болтовнёй и слушать дурацкие шутки. А когда это Юнги – хочется затихнуть и благоговейно не дышать. Или оказаться рядом, к спине его прижимаясь, так чтобы губами можно было скользнуть по шее сзади. У самой линии роста волос и носом в высветленные прядки. Вдохнуть его запах, обнять за талию и впитать чужое тепло жадно и трепетно. У Чимина дрожат руки, и где-то внутри под рёбрами так же дрожит сердце. Он думает о том, что было бы здорово, когда-нибудь… может быть… просыпаться так каждое утро. И эта мысль должна немного ужасать, но Чимину от неё хорошо. Так хорошо, что вся горечь прошлого расставания растворяется окончательно, смывается проточной водой и позволяет, наконец, вдохнуть спокойно. После неторопливого и невероятно вкусного завтрака, наполненного уютным молчанием одним на двоих, Юнги вдруг интересуется, указывая на небольшую полочку у окна, где стоит простенькая рамка с фотографией: - Чимин, а что это за фото? - Это я с ним, - отвечает Чимин и ошарашено наблюдает, как старший поднимается, берёт рамку и выкидывает в мусорное ведро. – Хён! - Оно тебе больше не нужно, - замечает Юнги. – Если хочешь, сделаем фото вместе и поставишь его туда. Это предложение не звучит, как что-то невероятно романтичное. Но Чимина подкупает то, как Юнги хочет вытеснить бывшего парня из жизни Чимина. Собой или нет, это не так важно. Потому он просто отвечает: - Хочу. * Признать перед самим собой, что он влюбился в Юнги, оказывается совсем не сложно и ни капельки не страшно. Это чувство наполняет его счастьем, как воздушный шарик гелием. И хочется парить от лёгкости и правильности происходящего. Теперь так ярко чувствуется разница между сильной симпатией и чем-то большим, что у него даже дыхание перехватывает. Чимин, конечно, не говорит об этом ни слова. Чимину хочется, чтобы вот так, как сейчас – было всегда. Две недели – не срок, конечно, но с каждым днём его чувства становятся всё ярче. И Чимин, на самом деле, не уверен, что у него на лице всё не написано. На исходе второй недели Юнги зовёт его поиграть вдвоём. - Со мной? – удивляется Чимин, прижимая плечом телефон к уху. – Хён, но я ведь не умею. - Это не так сложно, как кажется, - посмеивается Юнги. – Не трусь. Давай. Будет весело. - Мне с тобой всегда весело, - замечает Чимин. - Тем более. Чимин глаза закатывает от этого самоуверенного голоса и улыбается, как дурак, не в силах справиться с собой. - А почему только ты и я? - Потому что все разъезжаются по домам. Каникулы же. Теперь игры только осенью снова начнутся. Чимину немного грустно это слышать. Он привык к ним, как к ежедневному ритуалу. Привык к людям, с которыми познакомил его Юнги. И не бояться мяча, что приятно. Привык к долгим прогулкам после и прощаниям у подъезда по сорок минут, когда просто так разойтись не получается почему-то. - Ладно, уговорил, - вздыхает Чимин. – Завтра вечером? - Нет, Чимини, утром. - Утром? - Да. На рассвете. Встанешь, соня? Чимин фыркает недовольно: - За это ты мне покажешь вашу с Намджуном домашнюю студию! Юнги довольно смеётся. - Идёт. Сразу после игры и покажу. Возьми с собой сменную одежду, чтобы потом домой не заходить. Чимин рад, что Юнги позвал его вечером, потому что иначе он извёлся бы терпеть. Но, если честно, тот факт, что рассвет через семь часов, никак не позволяет ему расслабиться и нормально заснуть. Потому утром он почти не спавший, но всё равно бодрый. Летний город тихий, сонный, укутанный сизой дымкой. Рассвет пробивается из-за высоток робкими первыми лучами, а любимый парк ещё прячется в тени окружающих его домов. Его аллеи пусты, наполнены свежестью раннего утра и густыми сумерками, у Чимина от этого мурашки ползут по спине и он прижимает к себе пакет со сменной одеждой, ускоряя шаг. Удары мяча о землю слышны в этой умиротворённой тишине так отчётливо, что у Чимина, кажется, сердце начинает колотиться с ними в такт, прерываясь и замирая на долгие секунды, пока мяч летит в корзину. Юнги улыбается ему, когда Чимин прикрывает за собой калитку. - Доброе утро. - Доброе утро, хён. Давно ты тут? - С час. Не спалось сегодня, так что решил, что полезнее будет погонять мяч. Тут здорово по утрам. - Немного жутко, - замечает Чимин. – Непривычно без людей. - Я люблю, когда их мало. Когда от игры ничто извне не отвлекает. Чимин оставляет пакет на скамье рядом с сумкой Юнги и подходит к нему, неуверенно поглядывая на оранжевый мяч в руках старшего. - Он не кусается, Чимин, - уверяет Юнги. – Ты же видел, как мы играем. - Одно дело смотреть, другое – самому пробовать, - ворчит он. – Я вряд ли хоть раз закину его в кольцо. Юнги хмыкает и отталкивает мяч от себя, перекидывая его Чимину. - Попробуй. Чимин вздыхает, переводит страдальческий взгляд на кольцо и пробует. Юнги смеётся весело, когда мяч отскакивает от кольца. - Чимин, что это за поза? Ты как будто палку проглотил. Иди сюда… Смотри… Юнги учит его мелочам, а Чимин старается, очень старается запомнить. И спустя ещё полтора часа у него получается успешно забросить первый мяч. - Йес! – он вскидывает руки, запыхавшийся, раскрасневшийся и радостный от своей маленькой победы. Юнги улыбается и кивает. - А теперь попробуй сделать это, пока я буду блокировать тебя, - говорит он. Чимин знает, что это бесполезно. Юнги отличный игрок. Его трёхочковые попадали прямо в сердце младшего, а не в корзину. Но попытаться уже не страшно и Чимин не переживает, что у него не получится. Он ведёт мяч аккуратно, но Юнги не даёт ему поблажек. Он коршуном накидывается на него и Чимин уводит мяч, не позволяя его выбить у себя из рук, закрывая собой. Юнги почти прижимается к его спине и от этого руки почему-то слабеют. Очень нужно сконцентрироваться на игре, но не выходит. Чимин вдыхает глубоко и говорит то, что вертится на языке, стараясь скорее выбить Юнги из колеи, а не признаться: - Было бы здорово встречаться с хёном. Собственные слова дрожью прокатываются внутри. Но Чимин чувствует, как Юнги немного отстраняется, уже не напирает так. И он готов развернуться и уже обойти блок, а потом весело рассмеяться над тем, что хён купился. Но когда оборачивается, мяч выбивают из его влажных пальцев чётким ударом, а самого Чимина притягивают ближе за талию. Чужое горячее дыхание касается щеки и губ, заставляя в предвкушении обмирать в объятиях старшего. Юнги смотрит ему в глаза долгие мгновения, прежде чем находит ответы на какие-то свои вопросы в изумлённом взгляде Чимина. За шею к себе второй рукой тянет и губы накрывает своими губами, сцеловывая напористо тихий стон. Чимин всхлипывает и обнимает его за талию, стараясь прижаться как можно ближе. А потом шепчет, чуть отстраняясь, мешая своё дыхание с чужим: - Хён… зачем? У меня ведь дурацкий мягкий характер. - Идеально, - хрипло замечает Юнги, губами прижимаясь коротко к его щеке. – Характер, привычки, цвет волос… всё идеально. У Чимина губы дрожат, будто он вот-вот заплачет. Но теперь сам тянется и целует Юнги, обнимая руками за шею. Вокруг них всё так же тихо и безлюдно. От лёгкого ветра шелестят кроны деревьев, а солнце заливает площадку нежно-робким розоватым светом. Уже позже Юнги скажет о том, что чувства Чимина взаимны, как взаимно и желание быть ближе. Уже потом, когда они будут дома у Юнги, Намджун с улыбкой скажет: - Так вот какая у тебя муза. Чем заставит Чимина страшно краснеть, а Юнги – прятать смущённый взгляд. Через каких-то несколько часов после долгих сладких поцелуев на баскетбольной площадке Чимин будет стоять в святая святых – небольшой студии Намджуна и Юнги. Но его взгляд будет привлекать вовсе не дорогая аппаратура, а небольшое фото в левом нижнем углу магнитной доски, висящей на стене. Фото, на котором Чимин и Юнги вместе. То самое фото, что теперь стоит на кухонной полке в его собственной квартире.