Рудокоп

«…И солнце, ждущее нас, Где-то, Каждому рудокопу Снившееся не раз, Может быть услышит Где-то на грани лета Песню из подземелья, Весточку от нас…» Олег Медведев

«А с чего ты вообще начал жаловаться на жизнь, сэр Макс? Тебе действительно снилось что-то пакостное?» Соленый пот заливал мне глаза. Они и так уже плохо видели во тьме, совсем слегка разбавленной светом фонаря. И даже угуландское зрение меня не спасало. Удар кайлом, еще удар — поскрести широким концом, отгребая каменную крошку. Пыль вьется вокруг, затмевая и без того мутное нечто, должное символизировать воздух. В натруженных плечах не болит уже — воет, пробивает, словно разрядами тока. Сколько я уже в этой шахте? Час? Два? День? Бессмысленная долбежка, в этой породе нет ничего, чтобы так стараться… Ничего? Яркое, сверкающее в жидком свете фонаря, блещущее в глаза. О, как красиво! Золото, вот оно какое, когда его много! Много, очень много! Я спешу, но стараюсь аккуратно освободить слиток, отбиваю камень вокруг, вот так, вот так… Не рассчитав удар, я бью слишком сильно и вместе с куском породы мой слиток трескается, весь идет трещинами и осыпается мне под ноги мелкой трухой… Проснувшись, я с трудом сдержался, чтобы не застонать. Как обидно, хорошо, что это всего лишь сон. Хотя в моем случае «всего лишь сон» никогда не бывает лишь сном. …Понял, что все кончено. Вот теперь действительно все. Я хотел послать зов Меламори, но знал, что это не нужно. Ничего не нужно. Судьба, с которой я якобы «договорился», лихо крутанула перед моим носом своей жирной задницей. В этот раз мне попались опалы. Уже изрядная переливчатая груда лежала у моих ног, крупные, красивые камни светились своим потаенным светом, идущим откуда-то из глубины. Я самозабвенно работал, поднимая и опуская кайло, аккуратно и метко, чтобы не повредить хрупкую стеклянистую поверхность, отделяя их от грубого камня, радуясь их свету… Отдаленный глухой звук заставил меня содрогнуться. Гора надо мной издала стон, пока что приглушенный, но вибрация от него прошла через мое тело, и я похолодел. Схватил пару самых больших добытых мною опалов и бросился к выходу из штольни. «О-о-о-о-х», — сказала гора. Быстрее, быстрее! Я бросил и кайло, и камни и побежал. Звук нарастал, постепенно превращаясь в настоящий грохот, закладывающий уши. За моей спиной обрушивался свод, клубы пыли окружали меня, фонарь мигнул и погас. Я предпочел проснуться. Нафиг, простите, такие сны! Сбросил мокрую от пота скабу и пошел мыться. …— Плохо, — согласился я. — Но выходит, ты действительно не умерла? — Я — нет. Умерла только та девочка, хозяйка трактира «Армстронг и Элла». — Она немного помолчала, потом предложила: — Давай прогуляемся, Макс. Я ничего не нашел. Вот совсем ничего — пару осколков слюды, принятой мною за золото, и обманчиво блеснувший самоцветом обычный уголь. Невысокий потолок пещеры, где я трудился, облепили летучие мыши — я слышал их копошение и боялся вспугнуть их. Крупный камень опасно откололся от массива, завис на мгновение и с шумом обрушился на пол пещеры. Как взрыв — они взлетели все разом и с кошмарным писком принялись носиться вокруг, задевая меня по плечам, лицу, вцепляясь в волосы. Я отмахивался, отбивался кайлом, но их было слишком много… Как же мне надоело просыпаться в холодном поту! «Зря ты не доучилась у арварохских буривухов, из тебя мог бы выйти большой толк», — сказала она. — Вот и вся правда обо мне, сэр Макс. Ну и пожалуйста, сердито подумал я. Меня завалило. Отрезало от выхода, и пробиваться назад было рискованно — грохот обвала гудел там, за стеной из обрушенных камней, угрожая и издеваясь. И я шел вперед, глотая слезы, понимая, что пробиваю ход скорее всего в глубину горы. Но я упрямо долбил стену в кромешном мраке, так как фонарь погас уже давно, не видя, но чувствую вокруг себя толщу камня, тяжелую, холодную, равнодушную. Я, наверно, постепенно сходил с ума, потому что мне стало казаться, что я слышу звук. Равномерные удары по камню, они не могли быть эхом, они продолжали звучать, когда я опускал кайло в изнеможении. И они становились все ближе и громче. Мне так хочется верить, что это правда. Вот и все. Не может быть, чтобы кто-то пробивался ко мне оттуда. Этого нет, мне просто кажется. Но я рвался навстречу этому звуку, из последних сил вгрызаясь в неподатливую скалу. Мой инструмент неожиданно ушел глубоко вперед, и глаза мне обожгло нестерпимым блеском. Полились слезы, и сквозь них я видел свет в радужных кольцах. Кто-то расчищал, увеличивал дыру, лучи света яростно врывались в нее, словно бы это они самостоятельно пробили скалу, чтобы добраться до меня. — Макс! — собственное имя прозвучало как музыка. В отверстие протянулась рука, и даже своим еще не восстановившимся зрением я разглядел на ногтях знакомые руны. Шурф вытащил меня, как лису из норы. Изможденную такую лису. Но живую, вот ведь что характерно. — Я с тобой, — сказал Шурф, помогая мне подняться на ноги. — Ты? — удивленно переспросил я. — Дырку над тобой в небе, ну естественно ты со мной! А как иначе?..