Надежды сердца оживи

За сто лет скитания по человеческому миру Диана нашла для себя идеальный способ справиться с любой ситуацией, которая требовала серьезного решения. Вернуться ли на Темискиру, вмешаться ли в очередной вооруженный конфликт, позволить ли себе завести друзей… Если вопрос вызывал в ней смешанные чувства и сердце стремилось к одному, а разум — к другому или она просто не могла понять, что с ней творится, устала от жизни или хотела совершить откровенную глупость — от всех душевных мук для Дианы было одно-единственное лекарство. Оно не решало проблему. Но открывало её сердце. Так ли это было на самом деле? Возможно, она всё еще была той же глупой девочкой, которая верила в нелепую сказку, что появилась на свет из глины и дыхания Зевса, но если глупость помогала ей держаться на плаву все эти годы, то вряд ли она может считаться таковой. Диана заколола волосы наверх, потому что стоило ей боковым зрением зацепить собственную прядь, как она тут же порывалась проверить, на месте браслеты и меч, словно пришла пора выдвигаться на битву. И убранные в косу, они тяготили. Словно давили на ребра, если лежали на груди, или змеей ползли по спине, готовясь вцепиться в шею, если аккуратно устраивались между лопатками во впадину позвоночника. Нет, она уже не дома и не на войне. Теперь лишь натянутая кожа головы и полдюжины шпилек. Завесив окно темно-синей шторой, грубой, как палаточное полотно, Диана села на стул лицом к нему и выпрямила спину. Жизнь среди людей научила ее немного сутулиться, ведь иначе ее осанка и вздернутый к небу подбородок встречали либо обвинения в высокомерии, либо комплименты, что было одинаково плохо. Ей не нужно лишнее внимание. Ее лицо до сих на фото со Второй Мировой. Она закрыла глаза, прерывисто выдыхая и чувствуя нарастающий ком в горле. И почему это всегда так волнительно? Уже лежащее на коленях лассо Гестии она взяла правой рукой и стала медленно наматывать на левую. Это было излишне. Ей не нужно делать несколько оборотов, не нужно сжимать, сдавливать, пока не начнут синеть пальцы и боль превратится в невыносимую. Ей требовалась только одна петля этой искрящейся теплой нити вокруг запястья или чего угодно еще, не обязательно даже в контакте с кожей. Однако и задача перед ним выставлялась непосильная. Разве можно не позволить кому-то врать себе? Диана сорвалась на Брюса за брошенное вскользь упоминание Стива, хотя видела, как он смотрит на нее, как его дворецкий шутит, когда думает, что она не слышит, называя ее будущей хозяйкой и невесткой. Она знала, что век печали подошел концу, и это именно тот второй шанс, второй бескорыстный герой, которого ей посчастливилось встретить. Но… Лассо Гестии не даст лжи сорваться с губ. Диана никогда не может сказать: «Я больше не люблю Стива Тревора».