Снова ты, снова в этом классе.

С урока меня отпустили вместе с остальными участниками нашей группы. Убедившись, что Исцеляющая девочка привела Урараку в относительный порядок, мы вчетвером покинули медпункт и направились к выходу из школы. - Как вам урок? - немного устало спросила Очако, - Лично мне понравился, даже несмотря на то, что мы проиграли. - Бесспорно, урок полезный, - согласился Мидория, - Вы прекрасно всё просчитали, я даже по-настоящему испугался, когда ты мне лезвие к горлу приставила. А Иида думал о другом, это было видно по его умному очкастому лицу. Я пихнула его локтем в живот, потому что при своём-то росточке просто не дотянулась бы ни до чего другого. - О чём задумался? - спросила я у Тэньи, который в ответ на укол локтем вопросительно поднял брови. - О том, почему Аизава-сенсей без разборок выдворил с урока именно тебя. Ты ему чем-то насолила? - спросил Иида, поправив очки на гордом носу. - Скорее уж он мне, - фыркнула я. - Рассказывать, как так вышло, я пока не буду, устала маленько. Да и вас лишней инфой загружать я не собираюсь. Ну, мне пора, - сказала я, когда мы проходили мимо моего подъезда. - Давайте, народ, до завтра! - я помахала друзьям и скрылась в подъезде. Вернувшись домой, я немедленно рассказала бабушке о событиях сегодняшнего дня, активно расправляясь с рисом и гуляшом. В процессе рассказа места во мне становилось всё меньше, а еда всё прибывала и прибывала. К концу повествования я и стол ломались от количества пищи, а бабушка от обеда воздержалась. Я как большой пельмешек выкатилась из-за стола и плюхнулась на кровать, мимоходом захватив сумку. Вытащила из него учебник по английскому и увлеклась чтением, решив, что щекотать себе нервы - почти мазохизм, а в таком сытом состоянии ни о какой боли речи быть не должно. * * * Со дня практического урока под командованием Всемогущего прошло два или три спокойных, как это ни странно для Юэй, дня. Наша война с учителем продолжалась. Аизава сам вступил в игру, делал мне колкие и нередко издевательские замечания. Это затрагивало мою самооценку и гордость, и сенсей таким образом просто получал ещё бóльшие по значимости проделки. Его выражение лица было неизобразимо, когда в его сумке вместо капель лежала в пузырёчке самая обычная вода. Он мог бы и спасибо сказать, что не перекись или не спирт, но почему-то предпочёл выговор. После этого мои приключения прекратились, какое-то время я даже начала спокойно и без дерзости разговаривать с учителем, но настал интересный день, впоследствии вылившийся в крупные неприятности. Странности начали происходить с самого утра. Сначала, ещё дома, мне показался странным какой-то прохожий под окном. Он был очень тощим, сутулым, с зеленоватым цветом кожи и светло-голубыми, грязными и лохматыми, волосами. Неторопливо шагая по дорожке мимо дома, он беспрерывно чесал свою шею. Казалось бы, человек как человек, ну бомжеват немного, зачем его в чем-то подозревать? Но было в этом гражданине нечто такое, что может ухудшить отношение к человеку с первого взгляда. В нём было нечто преступное. А в школе произошла не менее странная вещь: пресса попала на территорию школы без сопровождающего. Они каким-то образом узнали, что Всемогущий теперь преподаватель Юэй, и решили без промедлений расспросить учеников об этом странном факте. Никто так и не понял, как журналисты смогли пройти без пропуска. Этот вопрос решился: оказалось, двери были разрушены. Вместо этого появилась другая проблема, которая заключалась именно в том, что такие ворота горстка людей без геройских способностей и умений превратить в крошево вряд ли могла. Да и не стали бы они вандализмом заниматься, а подождали бы кого-нибудь из учителей или того же Всемогущего. Тут определённо кто-то замешан... В нашем расписании был всего один урок, по идее снова проводимый Всемогущим. Но Символ мира таинственным образом исчез, и вместо него сопровождал нас, естественно, Аизава. У него было настолько обречённое лицо, что вроде как и радостно, а вроде как и жалко его. Но с другой стороны, его проблемы, что он устроился на работу именно в Юэй и именно учителем, хотя преспокойно мог бы работать где угодно, лишь бы его не трогали. Урок проводился на новом полигоне. На моей памяти такого в академии ещё не было, поэтому интерес к уроку рос по мере приближения к новому тренировочному полю. В автобусе, на котором мы двигались к месту проведения занятия, было шумно и душно. Катсуки снова распалился, что бывает с ним нередко, и в порыве ярости красноречиво описывал своё отношение к каждому своему однокласснику, и в особенности к Деку. Из всего его монолога понятна была лишь одна мысль Бакуго: все говно, а он крутой. Слушать это полоумное чудовище вроде и не хотелось, но очень уж я люблю такие срачи, особенно наблюдать их со стороны. Скандалы, которые обычно закатывал Кач-чан, отличались своей динамичностью и передаваемой ненавистью, которую этот пожароопасный малый выражал посредством мимики, жестов и сложных матерных конструкций. Я даже достала небольшой блокнотик с карандашом и торопливо записывала всё сказанное, что показалось мне особенно интересным. Когда Бакуго достиг высшей точки кипения, я, так сказать, подкинула ещё дровишек. - Катсуки, дорогой, не мог бы ты помедленнее и желательно более членораздельно, а то я записываю, - реакция пацана была непередаваема. Он переключил свой поток мысли на меня, а я, зная, как с такими субъектами поступать в создавшемся положении, продолжала записывать все произнесённые слова. Даже и не думала, что у этого человека такой богатый словарный запас... Оставшийся отрезок дороги Кач-чан бомбил, Мидория что-то рисовал, Иида силился утихомирить Бакуго, а остальные с интересом наблюдали, как Тэнья терпит поражение. Аизаве этот цирк, похоже, поднадоел, потому что он со злым лицом велел Катсуки заткнуть свой рот и сесть на место, пока автобус не взорвался. Всё ещё злой блондин послушался и усилием воли заставил себя опустить задницу на сидение. Изредка у него в руках сверкали огоньки, которые отражались в его глазах. В автобусе воцарилась относительная тишина. Полигон, на котором мы очутились, представлял собой некоторые зоны чрезвычайных ситуаций: землетрясения, крушение корабля, бури и пожары. Это привлекало много внимания, но основная масса учеников больше была заинтересована Тринадцатым, героем с опасной для жизни астрономической причудой. Инструкции, конечно, вещь полезная, но вроде и так всё понятно: в каждой чрезвычайной ситуации будут работать спасательные группы героев, а учителя будут засекать время, за которое мы справимся с поставленными задачами. Думали так, видимо, только единицы: Катсуки, Киришима, я и Аизава. Скучный голос Тринадцотого нагнетал, и нагнетал сильно. Хотелось уже приступить к выполнению задачи, но чтобы это сделать, надо задачу хотя бы услышать. Где-то за спиной Тринадцатого появилась фиолетовая туманность. Она росла на глазах, но никто её, видимо, не замечал. Тринадцатый в принципе не мог её увидеть, разве что только имея глаза на затылке, ученики увлеклись объяснениями про-героя, а Аизава стоял, отпустив голову и прикрыв глаза. Когда из тумана, который значительно разросся, полезли разного вида уроды, я не выдержала. Классрук стоял довольно близко, и я, забыв о нашей с ним взаимоненависти, потрясла его за плечо, до которого едва дотянулась. Аизава открыл глаза и уставился на меня с непониманием, но как только увидел, почему я его разбудила, моментально поменялся в лице и довольно громко воскликнул: - Тринадцатый, эвакуируй учеников! Свяжись со школой, а я задержу их! Толпа одноклассников ошарашенно замолкла и осталась стоять как стояла. Кто-то опомнился, что-то крикнул, и мы ломанулись к выходу. Всё бы ничего, если бы не злочастный туман, который загородил проход. Сверху, в более узкой части туманности, горели холодным золотом большие глаза. - Ох, вы уже уходите? - произнёс, если можно так выразиться, туман. - Простите, что мы пришли без приглашения, но нам очень нужно увидеть Всемогущего и желательно убить его. Вы его не видели? Переговоры с фиолетовым туманом вёл Тринадцатый, но это не помогло, и учитель решил засосать туман с помощью своей причуды. Пока он пытался это сделать, я оглянулась на Аизаву. Он прекрасно пользовался причудой и ровно так же прекрасно являл толпе уродов навыки рукопашного боя с шарфом, сделанным из стальных нитей и нановолокн. Помощь ему пока вроде особо нужна не была, а вот Тринадцатому было хуже: туман, который герой пытался обратить в пыль, оказался за его спиной, так что в пыль постепенно обращался сам учитель. Кач-чан и Киришима не вытерпели и напали на Врата Деформации, как этот туман назвал Тринадцатый. Раздался нехилый взрыв, туман разверзся и снова собрался воедино. - А вот это было близко. Но вам это бы всё равно не помогло. - похвалила туманность. Недалеко, чуть снизу от глаз, блеснул железный корпус, с обоих краёв которого туман и выходил. В голове моментально созрел план, и я щелкнула предохранитель поруча на костюме, в котором была, и прицелилась. На корпусе тумана появилась красная точечка лазерного прицела, и из поруча вылетело лезвие бумерангообразной формы, которое ударило прямо в корпус. "Голова" тумана повернулась в мою сторону. Похоже, он разозлился. Вдруг меня и ещё некоторых подняло в воздух. Туманность создала нечто вроде шатра, к сводам которого несло моё бренное тело. В глазах потемнело, появилась почти парализующая слабость, к горлу подкатил съеденный завтрак. Угасающим сознанием я увидела сквозь туман знакомую сутулую фигуру, которая яростно чесала свою шею.