Уважаемый профессор Дамблдор, Я польщен Вашим предложением. Конечно, я понимаю, что Вам необходимо поднимать престиж школы, популярность которой и держится в основном на том факте, что я закончил Хогвартс с отличными оценками. Но, увы, вынужден отказаться. Конечно, это будет неплохой рекламой, но я уже подписал контракт с Ведьмополитеном на комплекс интервью, где я буду обстоятельно рассказывать о своих подвигах (кстати, Вы читали мою автобиографию, ведь Вам есть, чему там поучиться), а затем собираюсь поехать в заслуженный отпуск на Гавайи. Конечно, Вам известно, профессор, что гавайцы были так рады, когда я избавил их от Тёмной Леди, так что они примут меня с распростёртыми объятиями и, может быть, даже устроят в честь этого национальный праздник. С уважением, Гилдерой Локхарт, герой и обладатель пятикратного приза за самую блистательную улыбку от «Магического еженедельника».
Дамблдор зачитал это письмо на сегодняшнем собрании, и лица коллег вытянулись. — С отличными оценками? — Минерва подняла брови. — Он даже СОВ по моему предмету сдал только на третий раз, а уж допускать его к ТРИТОН было моей худшей педагогической ошибкой. В учительской поднялся галдеж, который вмиг остановил вкрадчивый голос. — Альбус, — обычно Снейп не стремился подавать голос, сидя на собраниях безмолвной черной тенью и даже не оставаясь на традиционные чаепития. — Я думаю, мы все знаем, что я могу занять эту должность. — Северус, мальчик мой… — Я давно прошу вас об этом, и всякий раз вы мне отказываете. Может быть, сейчас, когда не осталось вообще никаких претендентов? Признаться честно, на мгновение Альбусу по-детски захотелось закатить глаза. Они неоднократно говорили об этом с Северусом. И всякий раз Альбус старательно пытался ему объяснить, что проклятие подействует на него и он больше никогда не вернется в Хогвартс, даже учителем Зельеварения. А терять такого ценного сотрудника — не приведи Мерлин! Кто еще будет одновременно преподавать, быть деканом факультета и варить лечебные зелья для больничного крыла, да еще и за такую зарплату? Конечно, всякий раз Северус с ним соглашался, кивал и клялся мамой, что не будет в очередной раз проситься на эту мордредову должность и портить Альбусу еще больше нервов. Но, учитывая то, что мама у него давно умерла, Северус начинал этот разговор каждое лето. Правда, каждый год Альбусу удавалось находить преподавателей. А сейчас предлога, по которому Северус мог бы получить отказ, просто не было. Он все продумал. Даром, и коллеги ехидно кивали, в очередной раз решив послушать прекрасную речь Альбуса о ценности Снейпа как преподавателя. — Так что, Альбус, — Северус улыбался так широко и так ехидно, что казалось, что его щеки сейчас просто разорвутся от напора. — У нас нет другого выхода. Видимо, вам все-таки придется… — Подожди-ка! — осененный внезапной догадкой, Альбус чуть ли не подскочил на месте. — Северус, мальчик мой, я совсем забыл про одного своего давнего знакомого! Сомневаюсь, что он согласится, но шанс есть. Собрание окончено! Забыв про традиционное чаепитие, Альбус вышел из кабинета и направился к Хогсмиду, чтобы аппарировать. Эта идея никогда не приходила ему в голову. Он не знал, как это обосновать, как это осуществить на правомерном уровне, как отбиться от сотен писем оскорбленных родителей, не знал, воспримут ли его всерьез… Но, что ни говори, это было довольно дерзко.***
Если бы кто-нибудь сейчас заглянул в камеру Геллерта Гриндевальда, самого могущественного тёмного волшебника в Европе, то весьма удивился бы. Во-первых, это была не камера. В нашем обычном понимании. Самый тёмный волшебник находился в каком-то подобии жилой комнаты с кроватью, письменным столом и стопками книг. На столе небрежно валялись огрызки от яблок, соседствуя тут же с пятнами от чернил и обрывками пергамента с нечитаемыми каракулями. Под столом виднелся склеенный домик из пачек сигарет «Огонь феникса», который по высоте уже напоминал уменьшенный вариант Эмпайр-Стейт-Билдинга. Геллерт Гриндевальд на данный момент занимался обычным делом для тёмного волшебника в отставке. Нет, он не строил планов мести, зловредно хихикая — он избавился от этого еще до Первой Мировой войны, ведь он взрослый волшебник, а не импозантная барышня. Он читал. — Чертовы охранники со своими маггловскими журналами, — магических газет Гриндевальду не давали читать, кажется, из принципа, и поэтому приходилось анализировать текущую ситуацию в мире по куцым обрывком из маггловских новостей. Но только не из блядского «Космополитана». — Как будто если я не буду знать, что происходит, я буду меньше хотеть в очередной раз захватить власть, — бурчал он, обращаясь в пространство. — Ненавижу женские журналы. Особенно гороскопы. Нет, конечно, в первые дни Гриндевальд всерьез собирался сломать свою же защиту и броситься в бой, отобрать палочку и продолжить наступление. Но сперва он решил затаиться и набраться сил — все-таки в этой дуэли Альбус довольно сильно его потрепал. Потом вдруг страшно разболелась спина, что было очень необычно для волшебника под сто десять. Потом обострилась подагра. Потом непонятно откуда взявшиеся внучки (о них Геллерт знал только ужасно длинное имя и то, что им присуще самолюбование и раскрашивание своих волос в яркие цвета) пачками осаждали Нурменгард, пытаясь достать его отсюда — зачем, чтобы вы думали? Половина наивно полагала, что Геллерт научит их всему, что знает сам. Половина была более прозаична — им нужны были алименты. Отбиваться от внучек было сложно, даром, что детей у Геллерта — в законном браке — никогда не было, и он откровенно не понимал, откуда взялась толпа полуголых девиц. Кажется, именно тогда охранники плюнули и сбежали, насмотревшись на этот фарс. Битва с непризнанными наследниками отняла еще какое-то количество времени, а особенно нервов. Ах, да, еще ему надо было залечить раны: после того, как одна из предполагаемых внучек в качестве подтверждения родства показала ему фотографию своей бабки, в которой определенно угадывался Альбус Дамблдор, Геллерт так смеялся, что упал на пол и отбил себе почки. А еще появлялись всякие русские маги, которые видели своим долгом пробраться в Нурменгард — после того, как охранники сбежали, несколько лет тут был буквально проходной двор — постоять перед его камерой и злобно зыркать, повторяя что-то вроде «dedy voevaly». Словом, скучать ему не приходилось точно — до последнего года. В этом году никто даже не потрудился почтить его визитом, пусть даже и русские. И от скуки Геллерт даже оформил подписку на маггловские журналы по каталогу — но выбрал не тот и промахнулся. Это скучное утро воскресенья обещало пройти так же, как и все воскресенья этого года. Скучно. Уныло. Лениво. Геллерту как раз пришел новый выпуск «Космополитана», и по гороскопу следовало, что с ним должно произойти какое-то невероятное событие. Как по заказу, в коридоре послышались шаги. Ехидно улыбнувшись, Геллерт встал в боевую стойку — как-никак, палочки у него не было уже лет пятьдесят — приготовившись защищать свою честь. — Этого не может быть, — он почесал затылок. — В нашей семье пока что никто не страдает старческим маразмом. Видимо, я буду первым. Иначе откуда эта странная галлюцинация? Галлюцинация по-дамблдоровски хмыкнула и предложила ему лимонную дольку. От удивления Геллерт дольку даже взял. Долька по ощущениям была долькой и на вкус была долькой. То есть приторно-сладкой настолько, что после нее захотелось пить. — Значит, это все-таки не галлюцинация. Только один человек настолько садист, что предлагает всем своим собеседникам эти маленькие орудия пыток. Что привело тебя сюда, Альбус? Геллерт сел на кровать, скрестив руки на груди с самым оскорбленным видом. Услышав Альбуса, он снова округлил глаза. — Нет, я думал, что ты не сможешь удивить меня еще сильнее. Но преподавать — в Хогвартсе? Тёмные Искусства? — Зашиту от Тёмных Искусств, Геллерт. — Свёкла-свекла, как не назови, все равно красное, — пробормотал Гриндевальд. — Но я не могу понять, неужели во всей Европе не нашлось человека более подходящего на эту должность? Хотя бы этот лорд ваш? Альбус тяжело вздохнул. Он говорил долго и много. Он уже устал постоянно просить людей взяться за эту проклятую должность — а иногда его подмывало отменить весь этот предмет к чертям, все равно большинство магов после окончания Хогвартса не то, что Щитовые чары, даже простейший Экспеллиармус не в состоянии скастовать. Но увы, был Попечительский совет, были министерские планы, были озабоченные родители, кои докучали Альбусу больше всего. Геллерт выслушал его полную усталости речь и снова почесал лысеющий затылок. — А что насчет зарплаты? — Обычная ставка преподавателя составляет… Услышав цену, Геллерт хмыкнул. Неудивительно, что мало кто находится — не все еще готовы жить одной лишь идеей. Но он как раз жаловался на скучный год, он как раз перечитал все выпуски «Космополитана», у него как раз заканчивались магические сигареты… Да еще, откровенно говоря, это должно было быть весело. Очень весело. — Хорошо, Альбус, я еду, — он захохотал. — Только вот вопрос с сам знаешь какими веселыми ребятками решай сам. — Конечно, я уже почти все решил, — Альбус пожал ему руку и направился к выходу. — И чтоб зарплату начислял побольше! — крикнул Геллерт ему в спину. А потом еще долго смотрел ему вслед, не понимая, что это вообще было.