Walk On Water

The world is mine I’ve lost my fear to what appears I do my best, the world is mine You seem surprised and realize That to your eyes the world is mine The world is mine 29 мая, 2028.       Камски не терпел помыкания. В любом виде. Даже если это выражалось в телефонном звонке ранним утром, просьбой отменить все дела и через несколько часов прибыть на встречу. Просьбой это могло быть названо весьма условно: разговор шел в крайне ультимативной форме. В любой другой ситуации Элайджа мог либо вежливо отказать, либо послать — зависит от собеседника и настроения. К сожалению, спорить с высшими чинами военно-морских сил США было крайне невыгодно. Поставив машину на автопилот согласно присланным координатам, Камски прокручивал в голове короткую беседу. «Мистер Камски, адмирал Нильсон настоятельно просит вас сегодня же прибыть на детроитскую базу. Чем скорее, тем лучше. Дело не терпит отлагательств». Голос звонившего лейтенанта забавно дрожал при обращении. Волновался. То ли потому, что говорил с человеком, перевернувшим мир, то ли из-за действительно аховой ситуации. «Не терпит отлагательств». Вояки явно что-то наворотили с его творениями.       Сотрудничество ВМС и Cyberlife, почти не освещаемое публично, началось полтора года назад, когда стартовала Арктическая кампания. Российские разведывательные субмарины во всю бороздили холодные северные воды, пока что только исследуя, но уже представляя угрозу. США также располагали арсеналом подлодок, но это в лучшем случае уравнивало силы. Штаты хотели преимущества, и разработки Cyberlife могли его обеспечить. Камски помнил странное возбуждение, которое ощутил, когда с ним связался руководитель программы — контр-адмирал Уильям Нильсон, сухой и жесткий, как армейский паек. Седина на висках, строгость в одежде, уверенность во взгляде. Даже через видеозвонок ощущалась его непоколебимость, инеем покрывающая все вокруг и замораживающая насмерть. Никаких тендеров и торгов — заказ был адресован напрямую.       «Нам нужны андроиды. Быстрее лодок, выносливее водолазов, маневреннее батискафов. Способные как доставать образцы почвы, так и взрывать корабли. Нам нужен козырь, мистер Камски. Помогите нам победить». Элайджа не выходил из кабинета почти месяц, живя только за счет Хлои, которая приносила еду и иногда надоедала напоминаниями о сне настолько, что к ней было легче прислушаться, чем заткнуть. Он впервые был так вдохновлен со времен изобретения искусственного интеллекта. Смертоносная машина. Ее хотелось сделать прекрасной. И Камски смог. Через 34 дня после разговора на стол контр-адмиралу лег чертеж. — Русалки? — Элайджа чувствовал, как пространство вокруг звенело, но его рука не дрогнула, когда он разворачивал в воздухе голографическое изображение. — Это самый эффективный способ передвижения, адмирал. По моим расчетам, облегченная конструкция корпуса и его обтекаемость, а также маховая сила позволят андроидам серии RA развивать скорость до 70 узлов в час. Это на 25 узлов больше, чем у модернизированных российских «Барракуд» — самых быстрых в арсенале. При переносе боезарядов скорость может уменьшаться в зависимости от веса, но засечь такую маленькую относительно субмарины цель довольно сложно — с их неповоротливыми андроидами даже сравнивать не нужно. При необходимости хвостовые плавники могут менять расположение с горизонтального на вертикальное, в пользу скорости или маневренности соответственно. Специальное программное обеспечение позволит обнаруживать орудия противника задолго до того, как RA попадет в зону видимости вражеских радаров. Небольшие размеры уменьшат возможность зрительного обнаружения. Управление может быть прямым или автономным. Они почти неуязвимы, если не быть знакомым с их устройством, адмирал. Уничтожить такую машину сможете только вы сами. Камски был горд собой ровно пять минут с того момента, как Нильсон одобрительно кивнул и задал еще пару вопросов. А затем возненавидел его седину, его костюм, его глаза. — Мистер Камски, мы выкупаем права на серию RA и занимаемся дальнейшими разработками сами. Очевидно, уровень вашей личной заинтересованности слишком высок, чтобы продолжать сотрудничество. Сейчас я вижу перед собой продукт эстетизма и вашей увлеченности. Нам нужно оружие — не декоративная приблуда. А вы все-таки человек не военный, согласитесь. Поэтому буду ждать необходимые документы к вечеру, вместе с суммой, которая вас устроит.       Если бы этот ультиматум вдруг стал материален, Элайджа с удовольствием швырнул бы его контр-адмиралу прямо в иссушенное лицо. Но слова пролетели по воздуху, оттолкнулись от стен и иглами вонзились в мозг, раздражая очаги гнева. Камски знал, что действительно пришлет чертовы документы не позднее 22:00. Потому что иметь во врагах военных — последнее, что может сделать жизнь легче. Установленная им сумма равнялась одному доллару — единственное свидетельство оскорбленного эго. Человек, перевернувший мир, не нуждался в подачках. Элайджа Камски — это не имя. Это бренд, это символ, это эталон, это метафора, это эйдос. Это то, на что не плюют.       ВМС, не без государственной поддержки, начали закупать у Cyberlife необходимые материалы и устройства для сборки, и Элайджа вновь едва не вскинулся, когда пришел заказ на тириум. Синяя кровь была его, Камски, детищем, проложившим ему путь на Олимп. А теперь по его снежной вершине шагали грязные берцы, с которых сыпались грязь и порох. Не возобладай разум Элайджи над его самолюбием, военные встретились бы с бойкотом. Но человек, перевернувший мир, был достаточно умен. И его зубы вскоре перестали скрипеть.       До этого дня. Минуя четвертый по счету КПП, Камски уже знал, зачем приехал. Прошел целый год после того, как военные официально присвоили серию RA. За это время они наверняка устроили бардак, который не могут разгрести самостоятельно. Оставалось надеяться, что процесс не перешел в необратимую стадию. Элайджа испытывал странную смесь злобы и торжества. Злобы, потому что его втянули в то, во что он ввязываться уже не хотел. Торжества, потому что без его участия ситуация оставалась безвыходной.       База, на которую он прибыл, была создана исключительно для нужд программы RA и совмещала в себе завод, отдел разработки, испытательный полигон и склад. Вид лейтенанта Хилла, встретившего его у последнего пропускного пункта, вызвал у Камски сухую улыбку. На вид лет тридцати, взъерошенный, светловолосый, в помятом халате, он явно не спал уже несколько дней, но глаза с искрящей живостью продолжали светиться на фоне изможденного бледного лица. Элайджа знал этот тип людей. И знал, что случается, когда топливо в виде энтузиазма заканчивается, а вместе с ним разбиваются и розовые очки. Он знал, потому что сам когда-то был таким.       По дороге к лабораториям, лавируя между грузовыми роботами и небольшими группами солдат, Камски чувствовал себя породистой гончей, запущенной в вольер к овчаркам. Во взглядах, сопровождавших его, смешивались презрение, удивление и зависть. Привычная смесь, но от военных ощущалась в разы острее. Люди, привыкшие считать, что ум — не достоинство, а деньги и статус — не результат адского труда. Хилл в своем почти белом халате на их фоне выглядел настоящим интеллигентом. — RA9, одна из последних моделей, — лейтенант так и не смог избавиться от нервозности в голосе, но его старания заслуживали снисхождения. — С недавних пор стал бояться выходить в море. То есть, нет, не бояться, он же не может этого делать, ну, сами понимаете, он же андроид…— взгляд Камски оказался достаточно красноречивым, чтобы Хилл замолчал, собрался с мыслями и продолжил свой импровизированный доклад без лирических отступлений. — Когда его выпускают в океан, система начинает регистрировать критическую опасность, даже если поблизости нет ничего, что может угрожать функционированию. Иногда даже всплывают оповещения о скором прекращении работы, хотя все системы работают нормально. Ему чистили память, меняли датчики, но результат тот же. — Агрессию проявляет? — Нет, только пытается выскочить из воды и оказаться на суше. Несколько раз сильно ударил механиков хвостом, но мы проверили, система не зарегистрировала это как целенаправленное действие — скорее всего, случайно задел. — На команды вернуться в воду не реагирует? — Они доходят, но андроид их даже толком не регистрирует. Видит на периферии, но сообщения об опасности загружают все реакционные системы. Мистер Камски, я бы сказал, что он слишком занят спасением своей жизни, но сами понимаете, андроиды ведь… — Не нужно рассказывать мне о том, что я создал, Хилл, — Элайджа кинул фразу на автомате, губы сжались в тонкую линию, перекрывая поток негодования. Он не сомневался — военные вторглись в его софт, напихали туда все, что считали нужным, а теперь расхлебывают последствия. Наверняка в механических мозгах RA9 начали конфликтовать противоположные установки, смешивая приоритеты или искажая поступающие данные. Ни один андроид на оригинальной системе не вел себя таким образом. Руки, привыкшие стрелять, не способны творить.       И все же человек, перевернувший мир, ликовал. Хотя бы потому что оказался прав. В отделе разработок Элайджа сразу заметил, как бардак пытались прикрыть матовой пленкой порядка. Рабочие места чистые, но на мониторах поверх одного тревожного сообщения мигало другое, а на нем третье. Люди в белых халатах, такие же измотанные, как Хилл, при виде Камски старательно прятали растерянность в глазах. Фигура контр-адмирала среди этой иллюзии дисциплины казалась резкой и фактурной. За год он совершенно не изменился. — Камски. Рад вас снова видеть, — ложь, в которую никто здесь не верил. В кусочках льда в глазах Нильсона мелькнуло нечто похожее на досаду. Такой взгляд бывает у людей, у которых гордость нехотя уступает место необходимости. — Взаимно, адмирал, — рукопожатия по обоюдному немому согласию не было. — Чем могу быть полезен? Камски уже понимал, что стал решающей фигурой в шахматной партии, но хотел услышать это из уст Нильсона. — Один из наших андроидов начал странно себя вести, — хорошая альтернатива фразе «мы его сломали». Как дети, которым доверили дорогую хрупкую игрушку. — Наши специалисты перепробовали все методы, но не смогли решить проблему. Так как база машины была создана вами, возможно, вы смогли бы провести более глубокий анализ и выявить причины сбоев. Разумеется, вы вправе отказаться, но ваша помощь была бы очень кстати. Камски надеялся, что его лицо не выглядит чересчур довольным. Он буквально слышал, как внутри Нильсона все скрипело, как несмазанное шасси, пока он, хоть и весьма завуалированно, признавал: помощь Камски — их последний шанс не свернуть программу. Сбой одного робота вполне может перерасти в общую тенденцию, и тогда огромное финансирование и ресурсы просто канут в лету. Нильсон не выглядел, как человек, готовый распрощаться со своим чином. — Лейтенант Хилл посвятил меня в детали, — нет, Элайджа не умел маскировать торжество. Будь он на месте контр-адмирала — испытывал бы огромное желание начистить свое светящееся от самодовольства лицо. — Один из андроидов боится выходить в море, не слушается команд и периодически бьет ваших людей хвостом. Я все правильно понял из доклада? Лицо Нильсона, кажется, ссохлось еще больше. — Да, все верно. Надеюсь, вы сможете его починить: каждая машина сейчас на счету. Камски представлял, насколько велик этот счет в долларовом эквиваленте. — Сделаю все, что в моих силах. Покажете андроида?       Пара техников, судя по нервным переглядкам как раз те, кому не посчастливилось оказаться рядом с хвостом RA9, провели их в просторный зал, посреди которого располагались несколько просторных белых бассейнов с прозрачной водой. По их стенкам пробегала еле заметная рябь — Камски сразу распознал большие мониторы. С их помощью андроидов проверяли на визуальную восприимчивость. Все бассейны, кроме дальнего, пустовали. Большая часть RA находились в анабиозе в прозрачных вертикальных саркофагах вдоль стен ангара. Прямоугольные аквариумы отделялись друг от друга массивными черными пультами диагностики и управления, отливающих ониксом. Громоздкие конструкции, похожие на шкафы, заставили Камски вспомнить об изящных белоснежных лабораториях Cyberlife. Андроидов было восемь, все мужского пола, но с разной внешностью, за исключением одинаковых серебристых хвостов вместо ног. — Мы старались сделать их похожими на солдат. Никаких излишеств, — пояснил Нильсон, чеканно шагая вдоль саркофагов, — Нашим людям комфортнее работать с кем-то, кто похож на них. Андроиды и правда напоминали стереотипных солдат — умеренная мускулатура, строгие стрижки, невыразительные черты лиц. Они не вызывали неприязни или любопытства. Отдавать приказы таким существам куда легче.       Девятый контейнер пустовал — его обитатель кружил по бассейну напротив. Среди своих отключенных собратьев, внешне таких же мертвых, как уродливые шкафы-компьютеры рядом, он выглядел поразительно живым. Заметив приближающихся к бассейну людей, андроид подплыл к бортику и частично показался из воды, сложив руки на холодном кафеле и демонстрируя бледный торс. Карие глаза с характерной размеренностью скользнули по каждому из присутствующих и остановились на Нильсоне — приоритетное лицо, если следовать должностным протоколам. RA9 несколько отличался от других моделей своей серии: Камски сразу отметил мягкость его черт. Слегка вьющиеся темно-каштановые волосы, — скин не имитировал их намокание, — выбивающаяся прядь, лежащая на лбу, смотрелась почти карикатурно. Аккуратное лицо с трогательной дугой бровей, взгляд покорный, даже слишком. И россыпь родинок. — Мы пробовали другой подход к интеграции, — в голосе Хилла мелькнула хорошо скрываемая фанатичность. — RA9 выглядит не так… жестко, как остальные. Некоторые солдаты жаловались на ощущение угрозы от остальных андроидов. Говорили, что они слишком суровые. Мы попробовали сменить типаж на более мягкий. — Да, и сделали из него грушу для битья, — в тоне Нильсона не было осуждения. — Я много слышал об агрессии в его адрес. Говорят, лицо слишком смазливое. Всегда легче сорваться на том, кого не боишься, — произнес контр-адмирал, поворачиваясь к Камски. Диод RA9 оставался лазурно-голубым. — Но и он вам проблем подбросил, как я понимаю, — для Камски рассказы о травле андроида не имели никакой ценности: софт не предполагал связи каждодневного опыта и выполнения миссий. Судя по состоянию корпуса, RA9 если и били, то осторожно. Вряд ли из жалости — одна такая машина стоила больше всех годовых жалований всех на этой базе вместе взятых, кроме, возможно, Нильсона. С основной проблемой поведение солдат явно связано не было. — Вот видеозаписи с последних запусков. Сами можете посмотреть, что он творит, — Хилл уже держал в руке небольшой портативный накопитель — хромированный прямоугольник размером с ладонь и окошком проектора на верхней пластине. Найдя на контактном голографическом экране нужную папку, лейтенант передал устройство Камски.       Первая запись была месячной давности, съемка велась одной из камер наблюдения на борту военного корабля. Армированный саркофаг с RA9 подвезли к краю борта, установили под уклоном так, чтобы нижняя часть нависала над водой, и открыли. Короткая процедура активации, регистрация задания, — камера не писала звук, угадывать приходилось по визуальной составляющей, — стенки ящика опустились. Предполагалось, что андроид оттолкнется от дна саркофага и спрыгнет в море. Было видно, как RA9 переходит в сидячее положение, опирается по бокам от себя руками и… замирает. Качество видео оставляло желать лучшего, но Камски готов был поклясться — андроид оставался совершенно неподвижным на протяжении десяти-пятнадцати секунд. Элайджа усмехнулся, когда кто-то из солдат карикатурно помахал перед глазами андроида рукой. Процесс перезагрузки Камски посмотрел в ускоренном режиме. Когда второй запуск окончился тем же, что и первый, люди на борту поступили вполне ожидаемо: в несколько рук подняли одеревеневшего RA9 и скинули в воду. Элайджа даже не скрывал своего раздражения, скривив губы: андроид мог попросту затонуть, если бы системы экстренного реагирования дали сбой. Судя по тому, что служащие корабля еще несколько минут стояли у борта и, очевидно, пытались разглядеть в воде машину, у них были те же мысли. А затем несколько моряков разом отбежали на пару метров от ограждения. Напротив них через борт перевалился RA9, мертвой рыбой рухнув на палубу и скорчившись в уже начавшей расплываться луже тириума. Держа дистанцию, моряки окружили андроида, заключая в Колизей из собственных ног. — Он вскарабкался по борту, цепляясь руками и зубами, — равнодушно пояснил Нильсон. — На записи не видно, но у него были полностью разбиты пальцы, отвалилась нижняя часть лица и раздробилась верхняя — верхними зубами пробивался металл. На это указывают и следы на обшивке. Камски представлял, как мог выглядеть андроид после этого. На видео одного из моряков рвало. В следующих файлах были уже специально снятые сюжеты, очевидно для последующего анализа. RA9 снова пытались заставить прыгнуть в море — уже со страховкой в виде водолазов — и в бассейн с имитацией морского пространства на экранах. — На белые стены он реагирует нормально, — поспешил сказать Хилл, когда Камски с легким недоумением посмотрел на спокойного андроида напротив. — Но проекции вызывают ту же реакцию, что и океан. Лейтенант аккуратно избегал слова «боится».       Каждый раз цикл повторялся: RA9 активировали, давали задание спуститься в воду, он замораживался, его погружали насильно, андроид мгновенно отмирал и пытался выбраться. Камски невольно залюбовался на его прыжки: в попытках вернуться на сушу RA9 напоминал одержимого дельфина. Загонять андроида обратно пытались по-разному: на записях были как попытки отдать команды и перейти на дистанционное управление, так и куда менее гуманные методы. Больше всего Элайдже запомнились три механика, пинками кованых ботинок скидывающие RA9 с борта катера в море, и, видимо, те же люди, но в прорезиненных костюмах и с электрошоковыми дубинками. Такими забивают скот. Оказываясь на суше, RA9 из дельфина превращался в загарпуненную акулу. Извиваясь на кафеле, он все время пытался ползти. От воды или от избивающих его людей — понять было невозможно. Он цеплялся пальцами и зубами за решетки в полу, когда его пытались тащить, и пугающе по-человечески закрывал голову руками, когда его пинали. Никакой агрессии в сторону людей — только тщетные попытки обороняться. Элайджа почувствовал кислинку торжества, когда на одной из записей тяжелый хвост андроида сбил неосторожного механика в бассейн. На возмущенные крики и усилившиеся после этого пинки он внимания не обратил. Просмотрев все записи, Элайджа не заметил никакого прогресса: каждая заканчивалась полной разрядкой RA9, когда он задохнувшейся муреной сворачивался на кафеле и отключался. — Ничего не помогло. — резюмировал Нильсон, с нескрываемой ненавистью смотря на андроида. — Он как исступленный. Камски видел, как контр-адмиралу хочется сделать то же, что и механики на катере: тяжелые берцы для этого прекрасно подходили. При всей антипатии, Элайджа его понимал: кампания RA была крайне затратной, и все могло рухнуть из-за одной сбоящей машины. Если контр-адмирал даже переступил через принципы и обратился за помощью к Камски, положение правда было отчаянным. — Хорошо, а что ты на это скажешь, рыбка? — Элайджа присел у бортика бассейна. В глазах RA9 пару секунд имитировалась растерянность. — Они немы. Вся серия RA, — рано Камски проникся к Нильсону хоть чем-то хорошим. Контр-адмирал не мог не отыграться, дав под дых в последний момент. — Я предупреждал: мы будем вносить коррективы на свое усмотрение. Место речевых генераторов занимают мощные эхолоты. Голос они воспроизводить не могут. Да, военные умели затыкать рты. Глядя на до омерзения безразличного к ситуации RA9, Элайджа больше не видел свое творение. Только теперь он заметил отличия между устройством андроида и чертежом, который он год назад с фанатичным блеском рисовал у себя в кабинете. Более мощная, угловатая мускулатура; менее обтекаемая фигура с широкими плечами; грубый, будто обрубленный в некоторых местах хвост; еле заметные, но все равно режущие острый глаз входы для крепежей на груди и животе — для переноса боезарядов. Милая мордашка на этом фоне смотрелась аляповато. Человек, перевернувший мир, ненавидел, когда в его замысел вмешивались. — Хорошо, я готов за него взяться, — он предпочел хотя бы создать иллюзию того, что выбор был. — Но с одним условием. — Надеюсь, оно осуществимо, — непонятно, чего было больше в выражении лица Нильсона: облегчения или спеси. — Я буду работать у себя в доме. Мимика контр-адмирала стала куда более однозначной. — Извините? — он вздернул острую бровь. — Вы хотите притащить себе к пентхаус оружие? Это не домашний андроид, а машина для боевых действий — вы не имеете права этого требовать! — Имею, — пришел черед Элайджи выбрасывать карты. — Вам явно нужно закончить со всей этой историей как можно скорее, а ваше оборудование отстает на несколько шагов даже от районных сервисов Cyberlife, не говоря уже о моей личной лаборатории. Я дольше буду перенастраивать вашу технику, чем разбираться с андроидом. Вокруг моего дома все равно выставлена круглосуточная охрана, туда не так просто проникнуть. Я готов подписать хоть тысячу договоров о неразглашении и заниматься бюрократией сутки напролет, но работа от начала и до конца будет проходить на моей территории. Иначе ищите другого создателя андроидов, который починит вашу взбесившуюся русалку. О, он отрывался по полной. Терять стало нечего еще год назад. Нильсону хотелось отдать должное — ответил он не сразу. — Мне нужно обсудить это с командованием.       Без контр-адмирала в помещении будто прибавилось кислорода. Хилл тоже ощутил это: визуально он будто расслабился, как если бы все это время нес тяжелый груз и наконец избавился от него. Но Камски заметил его потускневший взгляд. Присев у бортика, лейтенант протянул руку и начал осторожно гладить RA9 по каштановым волосам. Андроид в ответ чуть приподнялся на руках, лбом утыкаясь человеку в ладонь и прикрывая карие глаза. Трогательная имитация привязанности. — Уезжаешь от нас, да? — Хилл улыбнулся, зарываясь пальцами в искусственные пряди, еле заметно электризующиеся и пристающие к коже рук, — Без тебя будет скучно, Девятый. Надеюсь, тебе понравится у мистера Камски, но не забывай нас, хорошо? Элайджа не знал, что ощущает сильнее: удивление, жалость к наивному юноше или раздражение. — Не следует проникаться к нему теплотой. Андроиды ничего не чувствуют, — Камски почему-то передернуло от холода в собственном голосе, но он был уверен в своих словах. —Ни любви, ни нежности, ни сострадания. Я не закладывал в софт эмпатию. Не прекращая мягко поглаживать RA9 по изящной голове, Хилл повернул голову, чтобы видеть Элайджу. Его спокойный взгляд напрягал. Лейтенант сам стал похож на андроида. Камски ощутил уязвимость. — Он ведет себя, как домашняя кошка, не потому что ты ему нравишься, Хилл. Его взгляд, его мимика, вся модель поведения — код. Электронные мозги. Не заставляй меня рассказывать о заложенном стремлении к эффективному сотрудничеству, ты сам недавно говорил о деталях интеграции. Он зеркалит то, что ты хочешь, а не делает осознанный выбор. Удивительно, что, проведя с ним столько времени, ты дал себя обмануть. Элайджа ждал возмущения, растерянности, споров. Так он чувствовал бы себя предельно комфортно: снова кто-то заблуждается насчет его, Камски, созданий, и не ожидает, что его глупые иллюзии разрушатся. Он уже представлял, как с молодого лейтенанта слетает напускная нежность, и наружу всплывают последствия самообмана — стадия отрицания во всей красе. Был уверен, что так будет. Но Хилл просто встал, отряхнул свой поношенный, кое-где зашитый халат и сказал: — До свидания, Элайджа. И вышел.       Человек, перевернувший мир, готов был разбить ему нос за жалость и разочарование во взгляде.