Heroin addiction.

Он любил его безумной любовью. Похожей на сон. Который никогда не закончится. И для каждого это по–своему хорошо–плохо. Его исчезновение потрясло и принесло за собой страх и разрушение. Они друг для друга и яд и панацея. Но без одного не бывает другого. Как без боли не существует слез счастья. Солнечная Аризона. Ни намека на дождь. Как и их жизни. Зайчики, прыгающие по стенам, перемещающиеся на лицо, губы и глаза. Но по пробуждению все, что ощущаешь - бешеный страх. Не за себя, отнюдь. За все, что ты чувствовал, запоминал и хранил в себе все это время. Счастливое время. В этом мире их никогда не было. Один из них был выдуман другим, как лекарство. Как мир без страхов реальности. Чонгук вспомнил, как они упивались любовью, кидая друг другу простые расслабленные улыбки. Под общим кайфом, одним на двоих. Жизнь делилась пополам. Поровну боль и радость меж ними. А теперь всю боль придётся делить лишь с самим собой. И все твердят – "ты его выдумал. пора остановиться." Но нет кнопки 'стоп', нет тормозов адского процесса. Все, что осталось без тебя – боль и дорожки кокаина, бережно разложенные далекими чужими руками. Поэтому шатен употребляет. Много. И ловит очередной приход с пустой улыбкой на лице. Не будет тепла, если потухло солнце. Через месяц Гук словно смиряется со своей участью. Белый потолок с одинокой лампой и, такие же, сводящие с ума, стены. Стол, заваленный бумажками, кредитками, пакетиками с наркотой и визитками с одним и тем же набором цифр – 365. Почти верит, что все это было самым любимым его сном. И никогда не хотелось проснуться. Спустя ещё две недели Чонгук стоит перед дверью 365. Ему нужно больше. Он дважды стучит, а затем входит в полупустую комнату. На полу лежит средний пакет с белыми кристально чистым порошком, шприц в упаковке и записка. "Деньги оставь здесь же. Забирай и уходи." На этом моменте он себя теряет. Словно в бреду и беспамятстве бежит до собственной квартиры, прижимая к груди завернутый в куртку пакет. Гук запирается и скользит лопатками по входной двери на пол. И безумно долго смеётся до слез. Когда истерика закончилась, парень несётся в ванную, на бегу доставая шприц. Разводит порошок. Закатывает рукав, попутно вспоминая наставления диллера: "первый приход несёт за собой тошноту, сможешь её победить – почувствуешь оргазм. тебя размажет. сильно. не увлекайся. не сможешь соскочить." Эта штука заткнет его и подарит хотя бы призрачный момент их близости. Вгоняет иглу внутривенно, как когда-то его. Чонгук видит кровь и слышит шум в ушах. А затем несколько минут ничего не происходит. Тогда он просто разочарованно откидывает пустой шприц и идёт на кухню. Но не доходит всего шаг. В проëме стоит он. Счастливый. Рад видеть его. Подступает паника и запоздалая эйфория. Он своими костями чувствует злость и страх одновременно. Наверное, это очень плохой трип. Ему нещадно хочется броситься с окна или порвать себе вены собственными руками. Хочется пить, и болит голова, раскалываясь на мириады кусков. Но все моментально сменяется на крупную дрожь и ноющее нутро, когда кончики пальцев оглаживают похудевшие скулы и ведут дальше и глубже, пытаясь порвать связки и изувечить сухожилия. Нет, ведь все говорили ему по сто раз, что он все придумал. Нет никакого Тэхена. И никогда не было. Просто Чонгук сумасшедший. У него голубые волосы с белесыми разводами химки. Сводящие с катушек бледные губы, тонкой полосой сжимающиеся при злости или гневе. Они безумцы своего мира. Страсть окрашивается в красный или ядовито алый, стоит только их губам встретиться. Не видя, а на ощупь доходят до комнаты, сбивают тот самый стол, с которого падают бумажки и кредитки. Но сейчас Чонгуку глубоко все равно. Его волнует только чужой язык на своём кадыке, шумные выдохи и поцелуи под героиновым кайфом. Раздвигает чужие колени, и крыша едет окончательно. Теперь только возбуждение такое же чистое, как и наркота в венах. Запрокидывая голову, издавая громкий гортанный стон, Гук кидается в омут похоти. Быстрые резкие движения и ладони на бедрах. Так горячо и желанно, словно в первый раз. Прямо как тогда. А он все касается и не может достать. Его мальчик рядом, принимает его. Оргазм безумно яркий. А потом приходит раздражительность и апатия. Заплаканными глазами он смотрит на собственные руки, испачканные спермой. Не может быть. Но усмехается, ссылаясь на наркоту. И подступает та самая тошнота. Ему чертовски противно от себя самого. Больно видеть и понимать, что действительно их отношения всего лишь бессмысленные выдумки больного сознания. Соленые дорожки никак не останавливаются. А руки, пачканные белым, ведут по щекам, размазывая остатки человечности. Голос рвет горло изнутри. Но вырываются только хриплые стоны. Разочарование. Внезапно навалилось ощущение реальности. Все не так хорошо и сказочно. Плохой трип. Нелепый приход. Ему не нужен мир без Тэхена. Гука разрывает на куски недомогание. Комната сменяется ванной. Колени упираются в холодный кафель, а из горла вырывается желчь, вперемешку со слюной. Бесит все: от больно закручивающегося низа живота, до элементарного вида в зеркале. Словно вообще забыл о том, что такое сон. Взгляд абсолютно потерян. Тогда, пролежав в апатичном состоянии продолжительное время, Чонгук решил немного (насколько возможно) привести себя в "нормальность". Затем, чтобы пойти в аптеку за новым шприцом. Покупая который, он вспомнит недавно сказанные в пылу страсти слова:

" Я хочу нюхать наркоту с твоего тела."

Чонгук поклянется, что они были настоящими.