по кругу

— Никакого суицида. У нас всё по плану. Джебом тянет его в сторону от оживлённой улицы. «Удивительно, как люди до сих пор не спят, уже почти три часа ночи», — отстранёно думает Хёку, когда ему суют пищащую крысу прямо в руку. — Пей, — говорит Джебом, помогая ему сжать ладонь сильнее. Крысиный визг давит ему по вискам; почему, когда его обращали, никто не предупреждал, что у вампиров тоже болит голова? Об этом Хёку не знает и вряд ли когда-нибудь узнает. — Ты видел, там была… — Пей, — Джебом сам сворачивает ей шею и пихает ему в нос. Вкус у крысы отвратительный — Хёку может сравнить его разве что с кислым вином из прошлой жизни, во рту неприятно вяжет и послевкусие ужасное. Не успевает он допить её до конца, как Джебом подлетает к нему с ещё одной — она кусает его за руку, пытается вырваться, бьёт хвостом во все стороны. Хёку выхватывает её у него из рук и впивается, так и не свернув ей шею. С каждым глотком крыса становится тише и спокойнее, пока в её теле совсем не остаётся крови. Джебом протягивает ему влажную салфетку, брезгливо вытирает свои руки ещё одной. — Лучше? — спрашивает он, бросая использованную салфетку в один из открытых мусорных баков. Хёку неловко улыбается и качает головой. Он встречает её в каждой жизни — женщина с широкой улыбкой и пронзительным взглядом. Обычно, её зовут Ан Хеджин, возраст — от двадцати трёх до тридцати, не выполняет правила, которые ей не нравятся, повышенное чувство справедливости, пониженное чувство самосохранения. И сегодня её сбила машина на перекрёстке. Опять. — Ты же знаешь, что она всё равно переродится? Лет через пять, может быть через десять, — Джебом тащит его в сторону пожарной лестницы. — Пойдём. Вечером об этом подумаем, нужно торопиться. Скоро светает. За обе свои жизни он так и не мог заставить себя к ней подойти — а это почти семьсот лет. «Чокнуться можно», — думает Хёку, когда Джебом торопливо толкает его в сторону распахнутой чердачной створки. Он уже столько раз в своей жизни видел её, но сегодня — в первый раз, когда она умирает. Джебом достаёт два кровяных пакета из холодильника и пихает оба Хёку, сверлит его взглядом, пока тот не выпивает их до конца. — Я не был голоден, — говорит он после. Джебом раздражённо фыркает. — Просто скажи спасибо, придурок. Нас из-за тебя сегодня чуть не раскрыли и если бы не я — ты уже был бы мёртв. Хёку хочет сказать, что он не просил его спасать, и совершенно точно обошёлся бы без чужих тупых советов; Хёку говорит ему: — Спасибо. Джебом закатывает глаза от того, насколько фальшиво это звучит и топает в сторону одного из шкафов в дальнем углу. Хёку стоит к ним спиной, но слышит, как он демонстративно хлопает одной из створок. Прошла очередная ночь его вампирской жизни. Поздний вампирский завтрак в этом время года начинается около полуночи. Джебом именно поэтому любит зиму, особенно перед праздниками — вокруг много пьяниц и полуночников, которых вряд ли сразу хватятся, чем не отличный перекус? — Знаешь, чего я до сих пор не могу понять? Как она так быстро восстанавливается? В смысле, её сбила машина когда? Лет пять назад, а теперь? Хёку смотрит, как Хеджин ловко лавирует между столиками в закусочной — владелец здания не так давно умер и пока права на наследования не определились, они смогли посидеть как «нормальные люди», а заодно подобрать «поздний завтрак» с тугим кошельком — Джебом сказал, что хочет себе тупой брелок в виде пикачу. — Какая-то генетическая особенность, я полагаю. Ну, или духовная, я не эксперт, — говорит он, пожимая плечами. — Ты-то не эксперт? Ты меня старше на две сотни лет, какого?! — Не шуми так, блин. Джебом становится совершенно невыносимым, когда голодный — он и без этого редко бывает приятным, а так совсем от рук отбивается. «Хорошо хоть на людей не бросается. Пока что». Одно радует, совсем скоро один из доблестных рабов степлера и дырокола, которого они заприметили ещё когда только вошли в бар, соберётся уходить, а они любезно согласятся проводить его до ближайшей остановки. Простая схема — дождаться одного из полуночников, любезно предложить проводить его куда-нибудь, завести в ближайший переулок и немного перекусить. Человек обязательно должен быть пьяным — с такими всегда проще на утро, им всё кажется очень странным и сомнительным сном. Правда, кровь у них на вкус отвратительная, иногда даже крысы лучше, чем такие люди. Но жаловаться грешно — им итак повезло, что охотники не обращают внимания на такие мелкие шалости. Хёку наблюдает за тем, как Хеджин скользит между столами, с нагруженным подносом выпивки и закусок. Лёгкая, быстрая, с широкой улыбкой даже перед самыми большими уродами — Хёку поражается её выдержке и тому, сколько чаевых она на самом деле может унести за сегодня. На пару секунд он прикрывает глаза, шум разговоров вокруг, чужого пульса — всё давит на виски, он почти удивлён, как у него получилось продержаться так долго и не начать раздражаться так же, как Джебом. Вдруг, он улавливает запах Хеджин — цитрусовые духи, дешёвый лак для волос и масляный запах с кухни — самый странный коктейль, который ему доводилось чувствовать за последние года три (удивительно подходящий ей, её широкой улыбке и лёгким движениям между столиками). Хёку думает: «интересно, какая на вкус была бы её кровь?». Он представляет её разной: густой и горькой, тягучей и солёной, жидкой и сладкой — и каждый новый вариант заставляет слюну копиться во рту. Хёку нервно облизывается и открывает глаза Хеджин смотрит прямо на него, останавливаясь напротив их с Джебомом столика. — Вам плохо? Я могу вам помочь? У Хёку резко пересыхает в горле. Он неловко открывает рот, растерянно хлопает глазами. Вот она — мечта прямо перед ним, стоит только руку протянуть или подать голос. Может быть, можно было бы её загипнотизировать. Или даже обратить, навсегда законсервировать её красивую улыбку и длинные пальцы в нынешнем виде. — Спасибо, всё хорошо, — отвечает за него Джебом, белозубо скалясь в её сторону. Хеджин услужливо кивает и уплывает в строну соседних столиков, пока Джебом пинает Хёку под столом и кивает в строну выхода. Их «завтрак» только что вышел в сторону дома и они рискуют упустить кошелёк с деньгами на брелок. Хёку не чувствует себя голодным, но чуть ли не полностью выпивает того мужика. Джебом говорит ему, что нужно затаиться. — Эта девчонка сведёт тебя со свету, мужик, — ворчит он, когда они забираются на свой чердак. Хёку ничего не отвечает и засыпает сразу, как только прячется в шкафу. Рассвет приходит через полчаса.