Жертвоприношение

Ганнибалу следовало бы догадаться ранее. Исследовать тщательнее. С Уиллом Грэмом что-то было не так… Таилось в нём нечто, притягивающее Ганнибала подобно тому, как огонь влечёт бабочку. Он раздумывал над этим, прикасаясь губами к ободку винного бокала. Когда Ганнибал вдохнул фруктовые нотки, исходившие от шелковистой жидкости, это было похоже на едва слышимый поцелуй. На самом деле, привлекал Уилл не одного Ганнибала. Живым примером являлся Элдон Стаммет, о котором Уилл рассказывал на одной из сессий. Ганнибал нахмурился в бокал, пальцы невольно сжались вокруг стеклянной ножки. Стаммет желал быть понятым. Он похитил Эбигейл, чтобы похоронить её и таким образом наладить с Уиллом связь. Его помешанность на Уилле зашла дальше, чем, по опыту Ганнибала, бывало в подобных случаях. Особенно, учитывая то, что они не общались и не виделись ранее. Если бы Ганнибалу был предоставлен выбор… мужчина не медля стал бы ингредиентом грибного супа. Сделав глоток вина, Ганнибал только сильнее нахмурился. Вкус не дотягивал до привычного ему каберне, разные составляющие вина так и оставались разрозненными, не сплетаясь в единый букет, как было привычно Ганнибалу. Бутылка была куплена на прошлой неделе и оказалась крайне неудачной. В блестящем стекле отражение Ганнибала смотрело на хозяина с осуждением. Мэттью Браун величал их с Уиллом ястребами, когда впивался лезвием в Ганнибала, оставляя того истекать кровью на линолеуме. Ястребами, которые должны охотиться вместе, и только в таком случае мир предоставит им невиданную добычу. Его произнесённые шёпотом слова до сих пор действовали Ганнибалу на нервы. Отчасти он был даже рад, что выстрел Джека оказался настолько удачным. Почему Уилл Грэм? Ганнибал отставил бокал в сторону, нарушая тишину недовольным хмыканьем и лёгким цоканьем стекла по столу. Даже Фредерик Чилтон, подавшись в бега, первым делом заглянул к Уиллу. Хоть в данном случае Фредди и не зашёл далеко… Одним грациозным движением Ганнибал смахнул бокал со стола, услышав звук разбившегося стекла. Вытекающее из-под осколков вино просачивалось в деревянный пол, словно впитывающаяся в грунт кровь. Когда Ганнибал смотрел на осколки, отражение больше не смело над ним насмехаться. Уилл Грэм требовал неотложных мер.

***

Ароматы запечённого с чесноком мяса наполняли самую сохранную часть дома. Ганнибал сделал глубокий вдох и улыбнулся самому себе. Готовка была светом его жизни, его страстью. Приготовленные блюда должны были выражать именно то значение, что вкладывал в них Ганнибал. И сейчас он готовил для Уилла Грэма. Не то чтобы он никогда не готовил для него ранее, но этот ужин был особенным. Глубоко внутри себя Ганнибал чувствовал, что их совместное время исчерпано, и от этого осознания щемило сердце. Боль наполняла целиком, проникая через каждую пору в коже, подталкивая к действиям. Он должен был произвести впечатление. Показать себя лучшим. Находившийся глубоко внутри голод так и оставался неудовлетворённым чувством. На заднем фоне играла запись с классической музыкой. Сладкое пение скрипки поглаживало за шерстью его внутреннего зверя. Успокаивающие мелодии создавали настроение, которое Ганнибал желал бы растянуть до бесконечности. Он извлёк блюдо из печи, довольный получившимся результатом. Как только Ганнибал установил ярко-красный противень на смонтированную стойку, раздался звонок в дверь. Идеальный тайминг. Ганнибал встретил его с улыбкой, воспользовавшись идеальным шансом приблизиться, пока Уилл слегка принюхивался к распространившимся в воздухе ароматам. Сам Уилл пах холодом и лесом, и эти запахи так сильно контрастировали с домом, что по коже Ганнибала пробежали мурашки. — Ты в порядке? — переспросил Уилл, приподняв брови и склонив голову набок. Он выглядел гораздо лучше, чем обычно выглядят недавно освобождённые преступники, и его чарующая красота требовала пленённых зрителей. — Благодарю за приглашение. — Не стоит беспокойств, — произнёс Ганнибал, плотно закрывая дверь, и проводил Уилла внутрь дома, придерживая за поясницу. — Ты прибыл как раз вовремя, ужин будет готов с минуты на минуту. Оставив Уилла в столовой, Ганнибал поспешно завальсировал в сторону кухни, продумывая в голове план. Было любопытно, придаёт ли Уилл важность их совместным ужинам? Понимает ли он значение грядущих событий? Предчувствие иглами пробежало вдоль позвоночника. — Ягнёнок, запечённый с овощами в бальзамическом соусе из белого вина. Он поставил перед Уиллом тарелку со всё ещё дымящимся блюдом, чуть подаваясь вперёд и склоняясь над его головой. Естественно вьющиеся волосы пахли розмарином и шалфеем, должно быть, Уилл использовал средство, содержавшее данные компоненты. В своём стремлении быть презентабельным он неплохо улавливал тенденции моды. Уилл был главным деликатесом сегодняшнего вечера. Сидя напротив него за обеденным столом, Ганнибал приподнял винный бокал, идентичный разбитому накануне, и сглотнул богатое, насыщенное вкусом вино. Уилл внимательно наблюдал за его действиями, дабы максимально естественно отзеркалить движение, изящно приподнимая собственный бокал. — Известно тебе, что такое «имаго», Уилл? — Стадия развития насекомого? Когда Уилл склонил голову, его глаза настолько открыто и оценивающе блуждали по телу Ганнибала, что заставили его кожу воспламениться. Возникшая тишина чувствовалась натянутой, но одновременно с этим давала время успокоиться. — Последняя стадия превращения. — Минута, в которую я стану тем, кем должен? Ганнибал прищурился от подобного утверждения, на его лице формировалась улыбка. Бесспорно, Уилл становился чем-то… магическим. — Также это погребённый в подсознании образ возлюбленного, который мы носим в себе всю свою жизнь. Лёгкий вздох сорвался с губ Ганнибала, пальцы нервно пробежались по ножке бокала. Уилл выглядел так, словно раздумывал над только что прозвучавшими словами. Такой же вид у него был, когда он включал свою эмпатию на месте преступления — отчётливо звучало вращение шестерёнок. — Идеал. — Представление об идеале. У меня есть представление о тебе, точно так же, как ты имеешь представление обо мне. В глазах сверкнула искра понимания. Уилл поднял нож и рассматривал его достаточно долго, будто раздумывая, стоит его использовать как столовый прибор или же как орудие для убийства. Ни один из вариантов не был возможен, пока слова не исчерпались — оба являлись допустимыми в принципе, но каждый - лишь в своём случае. Уилл рассматривал Ганнибала из-под опущенных век. — Сегодня будет наш последний ужин? Это был не тот вопрос, к которому Ганнибал мог бы подготовиться, не тот сюрприз, ожидаемый им от Уилла. — Я приготовил ягнёнка. Он пожал плечами, ладони будто зависли над блюдом в нерешительности. Ответ давал не так уж много информации, скорее, позволял выиграть время. — Жертвенного. Это была именно та разгадка, которую так долго искал Ганнибал. — Я не нуждаюсь в жертве… А ты? В какую-то минуту напряжение в комнате стало настолько плотным, что невозможно было вдохнуть. Ганнибал усиленно вынуждал себя молчать и выжидать, хоть все инстинкты велели ему идти в атаку. Разум молниеносно просчитал, какие из окружающих предметов можно было использовать в качестве оружия. Пригодятся даже тарелки, пусть ему и жалко блюда. И вина тоже, но осколки бокала режут достаточно глубоко. Любопытно, насколько красной окажется кровь Уилла. А затем Уилл улыбнулся. — Я всё ждал, когда же ты догадаешься. Он сделал глубокий глоток вина, шумно сглатывая и убирая в сторону нож, который до этого держал в руках. Вся его внешность преобразилась, словно выпрямилась сдавленная пружина. Изменилась сама манера держать себя, уверенность вытекала щедрой рекой, и это просматривалось в непринуждённости, с которой он облокотился на стул. Раньше Уилл выглядел чужим в этой наполненной экстравагантной роскошью комнате, теперь же был похож на большого кота, который занял принадлежавшее ему место. Даже одежда стала смотреться на нём лучше, будто перестав поглощать целиком его личность. Сейчас Уилл словно был самим собой, а ранее — лишь версией, которую он позволял видеть миру. В глазах проявилось ещё больше светло-синей прохлады, когда он заинтригованно рассматривал Ганнибала. — Поспорим, ты задашь мне вопросы гораздо более интересные, чем спросили бы другие. Большинство людей скучны и утомительны. Ганнибал было приоткрыл рот, чтобы заговорить, но в момент обнаружил, что его разум пуст. В голове был целый ряд вопросов, на которые он жаждал получить ответ, но сейчас все они казались по-детски наивными. Ведь Уилл сказал, что хочет услышать нечто интересное, и Ганнибал жаждал удовлетворить этот интерес. Одновременно он был зол на своего собеседника за этот внезапный порыв, за всю сюрреалистичность сегодняшнего ужина. Возможно, Уилл совсем немного пожалел своего терапевта, приложив палец к губам и одним этим знаком велев замолчать. Если бы так поступил любой другой, он мигом оказался бы на обеденном столе. Это было чрезвычайно… грубо. — Когда ты начал догадываться? — Элдон Стаммет. — Серьёзно? — Уилл приподнял бровь, по всей очевидности, впечатлённый. — Это же было почти сразу после нашей первой встречи. — Он был излишне помешан на том, чтобы привлечь твоё внимание, — проговорил Ганнибал раздражённо. Судя по хитрой ухмылке в ответ, он повёл себя именно так, как ожидал Уилл. — Ты уверен, что это не было ревностью? — подразнился он, накалывая на вилку овощи и почти чувственно обхватывая её зубчики губами. Движение было настолько по-животному чувственно, что Ганнибал почти ощутил удар пронизывающего позвоночник удовольствия. — Мэттью был одержим тобой. Всей этой историей с ястребами. Игра была не полностью честной, но Ганнибал и не думал давать поблажек. Он желал увидеть, какое оправдание придумает новый Уилл, как будет выкручиваться. Хотел посмотреть, что будет, если его подтолкнуть. — И снова ревность, — промычал Уилл, накалывая новую порцию овощей. — Веришь ли ты в бога, Ганнибал? — Пытаешься сказать мне, что ты бог? — Именно. А хочешь узнать, какой именно? Добродушное подшучивание свидетельствовало о том, что Уилл находился в отличном расположении духа. Он поднялся и начал неспешно обходить стол, поглаживая ладонью мелкие шероховатости на деревянной поверхности. — Ты знал о моей эмпатии ещё с первой нашей встречи. Был так близко к истине и одновременно так далеко от неё, — Ладонь пробежалась по галстуку, плотно сжимая его и вытягивая Ганнибала из-за стола вместе со стулом. — Именно тогда я начал расставлять сети, соблазняя тебя. Очаровывая тебя, ведь ты так великолепно поддавался приманке. Я требовал всё твоё внимание, и ты любезно дарил его мне. Он облизнул губы, седлая колени Ганнибала с той развратностью, что не была присущей прошлому Уиллу. — Я от души любовался твоей игрой, она была более забавна, чем игры тех, кого я знал. И ты вкладывал в неё всего себя. Даже застал меня врасплох с этим фокусом под названием «тюремное заключение». Я бог охоты и её хранитель, соблазняющий тех, кто потакает своим самым тёмным и глубоким желаниям. И я знаю, что ты жаждешь меня. Он качнулся поверх Ганнибала, запечатывая его губы преисполненным превосходства жестом, и от этого движения закружилась голова. Впившись пальцами в волосы и плечи Уилла, Ганнибал утратил в нём самого себя. Ни время, ни пространство не значили ровным счётом ничего. Голодные рты и скрежет зубов, и стоны от обоюдного удовольствия. В данный момент не существовало никого — только он и Уилл, и именно сейчас они были максимально равны. Равны только потому, что Уилл позволил ему это. Самопровозглашённый бог соскользнул с его коленей, словно всё только что произошедшее было не более чем лихорадочным сном. — Теперь меня не так-то просто будет поймать. Отдай мне всё самое лучшее, Ганнибал. Отдай мне всё, что имеешь, и, возможно, мы встретимся снова. И он исчез, обратившись в клубы дыма. Ганнибал так и остался сидеть над недоеденным блюдом, тяжело дыша. У него было всё, желаемое им ранее, и вот в этот момент он обрёл религию. Он наконец нашёл своего бога. И нет ничего опаснее этого.