Пожалуйста, береги(сь) себя

      С самого детства ее привлекало творчество, а в особенности — рисование, поэтому девушка все свободное время, сколько себя помнит, то и делала, что рисовала или же скетчила на первом попавшемся клочке бумаги, чтобы «не забыть эту шикарную идею!». Она рисовала везде, в детстве даже умудрялась творить на обоях в своей комнате, за что получала выговоры от родителей. А девочка все злилась и не понимала, за что на нее кричат, ведь такой красивый дракон был нарисован! Вон, даже огнем пуляется в страшных «бабаек»!       Стоит ли говорить, что Эшли на каждый свой день рождения просила то карандаши, то краски, то кисточки, и ее совершенно не волновало, что у нее и так все свободное место в шкафах и ящиках этим и забито. А еще больше ей нравились красивые упаковки, которые словно заманивали своими яркими узорами, блестками и прочим, что так сильно бросалось маленькой на тот момент Эшли в глаза, и она слезно просила своих родителей купить ей тот или иной набор. Конечно, если строить глазки не получалось, девочка начинала со злостью топать ногой и кричать, потому что такой расклад вещей ей совсем не нравился, поэтому мать с отцом со вздохом отметили себе в голове две заметки: не ходить с дочерью в канцтовары и снова заняться ее воспитанием.       Однажды, на десятый день рождения, ее родители подарили ей небольшой мольберт, который еле-еле отыскали на рынках, потому что, как оказалось, в их городке найти мольберт именно такого размера было весьма проблематично. А вот дарить какую-то дешевую пластиковую подделку розового цвета из Китая не очень хотелось, ведь ребенок расстроится. На самом деле, родители с пониманием и восхищением относились к хобби своей дочери, поэтому прикладывали все усилия, принося свой вклад в ее творчество, как только могли, еще с самых ранних лет Эшли, когда заметили ее страсть к рисованию. Они на самом деле хотели, чтобы их дочка стала художницей, ведь она сама об этом много говорила, поэтому они и пытались дарить ей по мере ее взросления более «взрослые» художественные принадлежности, насколько позволяла зарплата, конечно. Ведь не сказать, что живут они в роскоши, хотя и бедными не считаются, но часто их семейный бюджет просто не позволял на большее.       И, к слову, когда маленькая Эш увидела свой настоящий первый мольберт — радости ее не было предела. В то утро, казалось, она вот-вот из своих пижамных штанов выпрыгнет, настолько этот подарок ее осчастливил. Представьте только — собственный мольберт! Прямо как у настоящих художников, хоть и немного меньше, но это ее ни капельки не смущало, даже наоборот — порадовало, ведь тогда она была еще ребенком, и с большим мольбертом ей бы было просто неудобно.       Все-таки, ее родители — самые лучшие на свете! Ведь так приятно, когда мать и отец всеми силами поддерживают тебя в твоем хобби и помогают тебе совершенствоваться.       Но вот когда Эш впервые пошла в художественную студию (на школу, увы, денег не хватило), девочке совсем не понравилось то, как там преподают. Только представьте себе, в первый же день ей сказали нарисовать вазу с цветочками! С цветочками, блин! Вазу!       А где, спрашивается, драконы и бабайки? Тут что, такого не рисуют?! Да где это видано вообще! Вот скажите на милость, чем ваза интереснее дракона?       С этого момента рисование постепенно ей разонравилось, ведь куда интереснее рисовать всяких монстриков и животных, нежели цветочки, геометрические фигуры, штриховку, драпировку и прочие страшные слова, которых Эш здесь нахваталась, и девочка каждый раз приходила с занятий в плохом настроении, и у нее отбилось всякое желание рисовать.       Как оказалось, художником быть не так то и просто, ведь столько всего знать надо! И цвет, и свет, и тень, и штриховать уметь, и перспективу знать, и карандаш затачивать ножом!       И на кой-черт художникам затачивать их так, если человечество придумало такую полезную вещь, как точилка?       Наверное, этот ее «нерисуй» продлился около года, в тот момент Эшли было всего тринадцать, и она в то время очень редко брала в руки карандаш или краски, рисуя разве что очередных чудиков на полях тетради на скучных уроках алгебры или физики, пытаясь не уснуть. Но собственные рисунки ей перестали нравиться, поэтому рисование часто заставляло девочку грустить и расстраиваться в своих силах и способностях, зарождая в голове вопрос: «А хочу ли я вообще быть художницей?»       И в тот момент у девушки появилось новое любимое занятие — фотография. Эшли много фотографировала, даже очень много, особенно на старенький полароид, который нашла как-то на чердаке своих родителей. Сначала она фотографировала друзей и семью, а потом перешла на всякие архитектурные объекты, коих в городе оказалось довольно много, чем казалось на первый взгляд. Конечно, не все выходило с первого раза, ведь часто снимки получались то размытыми, то не такими, какими их представляла сама девчонка, но ей определенно нравилось то, что с каждым новым снимком она видела у себя все больший и больший прогресс.       После архитектуры девушка начала фотографировать закаты и рассветы, ловила интересные кадры на улице, иногда даже исподтишка снимала обычных незнакомых прохожих людей, в которых Эш находила довольно интересные черты лица или замечала необычную одежду. Она даже подумывала, не стать ли ей фотографом, а не художником, как она первоначально задумывала, но впоследствии, как оказалось, именно снимки заставили девушку полюбить рисование заново.       Эшли замечала интересные пейзажи на своих фотографиях, или даже необычных людей, которые случайно попали в кадр. Она стала присматриваться к каждой сделанной фотографии, и взгляд ее ненароком падал на мольберт и краски, словно зазывая к себе. И однажды девушка все же нашла в себе силы, и ей захотелось перенести свои снимки на бумагу.       «А так можно вообще делать, интересно?» — подумывала про себя Кэмпбелл, ведь всегда думала, что рисовать надо именно из головы, а не срисовывать с чего-то, но все же она решила попробовать.       И, знаете, ей понравилось.       Понравилось до такой степени, что она целые весенние каникулы то и делала, что рисовала, а позже вернулась в художественную студию и поняла, что, все-таки, душа ее лежит больше к рисунку и ничего с этим сделать она не сможет. Она начала понимать, что если научится всем основам рисунка, если научится штриховать и понимать форму, то она сможет рисовать не просто с фотографий, а с именно с натуры. Да и в общем ее рисунки станут куда лучше и проработаннее, а не будут заканчиваться на обычных котиках и придуманных монстрах. Может, первое время будет скучно все это учить и понимать, а после закреплять знания практикой, тем более это может занять не один год, но Эшли, все же, твердо решила, что она вернется именно к рисованию, а фотографию оставит на второй план, как обычное хобби.       Стоит ли говорить, насколько ее родители были рады, когда увидели, что дочь словно «расцвела» и снова взялась за кисти?       Так все и продолжалось вплоть до одиннадцатого класса, во время которого девушка ходила на подготовительные курсы, чтобы после выпуска сдать экзамен в один престижный университет, куда очень сильно желала поступить.

* * *

      — О, боже, дай мне сил, пожалуйста…       Всю дорогу до университета девушка то и делала, что повторяла эту фразу из раза в раз, грызла ногти и глубоко дышала, чтобы успокоиться, ведь сегодня, в день основного творческого конкурса, решится ее дальнейшая судьба.       Конечно, Эшли была готова на все, чтобы поступить. Она согласится даже на контракт, но вот девушка сомневается, что ее семья сможет оплатить ее учебу. Придется искать работу, поэтому лучше всего, конечно, бюджет. Но здесь уже все зависит от самой девушки, которая, кажется, побледнела от страха и в любой момент может обомлеть прямо здесь и прямо сейчас.       Не то, что бы она была волнительным человеком и пила кучу успокоительного ночью и утром (к слову, как она, собственно, и сделала…), но согласитесь, каждому перед экзаменом страшно, даже если некоторые этого не показывают.       А вот Эшли показывала это во всей своей красе, нервно закручивая прядь волос на палец и тряся ногой, пока ехала в автобусе и чувствовала, как ее живот скрутили в несколько узлов. Ей казалось, что она сейчас сознание потеряет или ее стошнит от волнения, но благо, что девушка утром не завтракала, даже чай не пила, что, к слову, не самый хороший вариант, ведь есть утром надо. Но Эшли твердо решила, что один день завтрак можно пропустить, ведь мало ли, что ее организм удумает сегодня? Да и в целом ее все утро мутило от одной только мысли о еде. Скорее всего, это все просто из-за нервов, но девушка уверена, что как только приедет с университета — сразу пойдет уплетать все, что найдет в холодильнике. Кстати, из-за того, что Эшли не ела, ее живот сейчас немного болел и неприятно урчал, так что девушка выпила немного воды, которую взяла с собой, надеясь, что это немного ей поможет.       Выйдя из автобуса, Кэмпбелл окутал ветерок и она смогла немного расслабиться, ведь ехать в душном автобусе было не очень приятно, да еще и в такое летнее пекло. Вообще, Эшли могла дойти и пешком, но она уж очень сильно переживала, что просто не успеет, хотя пришла она к зданию университета аж за полтора часа до экзамена. Это, с одной стороны, хорошо, ведь она уже на сто процентов не опоздает, но с другой — время ожидания заставляет девушку волноваться еще сильнее, постоянно накручивая себя и вгоняя в мысли «я не сдам».       А еще, у нее закончились ногти на пальцах, и теперь грызть было нечего, разве что кусочки кожи по бокам, ну или на худой конец губы. Да, это ее вредная привычка, от которой отучиться было чертовски сложно. Эшли иногда пыталась побороть ее, некоторое время делая себе маникюр в салоне, чтобы в очередной раз, когда она волнуется и ей вдруг в голову приспичит погрызть ногти, посмотреть на них и вспомнить, сколько денег она на это угробила! Специально же пыталась на дорогой маникюр ходить, и, знаете, первое время это работало и ее ногти даже нехило так отросли, но в итоге это ее соблазнило еще больше, и она таки снова принялась за старое.       Что уж поделать. Кажется, иметь красивые и аккуратные ноготки — не судьба.       Эшли вздохнула, выпила еще немного воды, а после достала телефон и посмотрела на время — ждать еще целый час.       — Я не доживу до начала экзамена… — устало выдохнула Кэпмбелл, со вздохом садясь на диванчик в холле, рассматривая плитку на полу с таким интересом, словно там было что-то неразборчиво написано. Но нет, это просто обычная пыль.       Постепенно рядом начали собираться и остальные абитуриенты, и некоторых из них Эш быстро узнала, ведь они вместе были в одной группе на курсах, но, к сожалению, за целый год Кэмпбелл так ни с кем особо и не сдружилась, что для нее было вполне странно. Обычно ей легко удавалось найти общий язык, как и с девушками, так и с парнями, да и Эш не была особо стеснительной или замкнутой, даже скорее наоборот. Она любила общаться, любила заводить новые знакомства, дружбу ценила и дорожила ею. И проблема, скорее всего, была не в том, что в этот раз ей попались скучные или необщительные люди. Скорее, они просто не подходили девушке для общения, а некоторых особ Кэпмбелл даже возненавидела, ведь парочка девчонок постоянно разговаривали и громко смеялись на курсах, что, к слову, бесило почти всех, и Эшли всегда удивлялась, зачем они вообще сюда пришли и для чего их родители столько денег вложили в это. Рисовать-то толком не умеют, прогуливают, мешают всем. Будет смешно, если они еще и поступят на бюджет! А с везением Эшли это вполне возможно, и девушка уже поспорила сама с собой на сто баксов, что кто-то из них будет последним в списке поступивших на бюджет, а сама девушка окажется первым контрактником.       От своих же мыслей она нервно усмехнулась, снова ненароком наматывая прядь волос на палец, случайно спутывая несколько волосинок, от чего ей пришлось их оторвать, ведь расческа здесь не поможет. А после девушка снова рассматривала подростков, осознавая, что, если она поступит, то кто-то из них точно будет учиться с ней в одной группе, и, возможно даже, станет ее другом.       Как оказалось, в образовавшейся галдящей толпе были преимущественно девушки, что для Эшли не стало каким-то открытием, ведь даже на курсах соотношения парней и девушек составляло два-три к десяти. Некоторые ей были знакомы, например, вон тот, высокий, что стоит сейчас в углу и разговаривает по телефону, постоянно закатывая глаза. Вообще, Эшли его запомнила не по лицу, а из-за одного неловкого случая, когда случайно столкнулась с его спиной в коридоре. И все бы ничего, если бы не слова Кэмпбелл:       — Ох, девушка, извините, пожалуйста! — выдохнула она, поднимая с пола упавший пенал, собираясь уже было убегать, но тут же замерла, когда «девушка» заговорила с ней.       — Да ничего страшного, молодой человек, с кем не бывает! — и улыбнулся так, немного нагло и с легкой насмешкой, но без всякой злобы.       Ну, кто же знал, что сюда настолько «творческие» личности поступают, что парни готовы себе волосы отращивать до пола! Хотя у него волосы доставали лишь лопаток, да и само его телосложения в роде широки плеч выдавало его пол, но вот именно его волосы и сбили с толку Эшли, от чего та, еще раз извинившись и неловко посмеявшись, убежала прочь.       Она даже имени его не узнала, но, в принципе, ей оно и не надо. Да и сам парень, скорее всего, ее даже не запомнил, ведь сама Эш внешне ничем таким особо не выделяется. Обычная фигура, обычные длинные волосы, обычные зеленые глаза, обычное лицо, обычное все.       «Среднестатистическая внешность девушки» — так она считала и немного даже расстраивалась, что внешне ничем таким не выделяется.       Эшли и не заметила, как во время своего небольшого занятия в рассматривании абитуриентов успокоилась и вообще забыла об экзамене, но внезапная псевдо-паническая атака заставила ее желудок снова скрутиться, а сердце забиться еще чаще, ведь девушка осознала, что совершенно не проверила вещи перед уходом.       В панике она залезла в свою сумочку, слегка дрожащими руками перебирая ее содержимое, мысленно проставляя галочки из воображаемого списка вещей.       «Вода, таблетки, расческа…»       Ей внезапно стало холодно.       «Зеркальце, ключи, телефон, ножик…»       Последнее — для самообороны, конечно, и чтобы чувствовать себя немного защищенной на улицах города. Жаль, что сейчас ее эта вещь не защитит.       «Деньги, скетчбук, наушники…»       — Блять, — тихо ругнулась Эшли в заключении, когда, проверяя вещи по второму кругу, осознала, что, мать вашу, забыла самое главное.       Как она могла пойти на экзамен по рисунку без элементарного карандаша и ластика?!       Устало простонав, Эш кинула сумку сбоку себя и чуть запрокинула голову, проклиная себя за то, что не удосужилась проверить это все, находясь дома. Ее любимый пенал с ее рисунком на нем (а именно, небольшой перерисовкой знаменитой картины Ван Гога «Звездная ночь») остался лежать в ее комнате. И если бы пенал ее мог говорить, то он точно бы ругался и назвал Эшли дурой, ведь забыть взять самое основное на экзамен могла только она.       «Все, это конец!» — хоть девушка и была оптимистом и всегда находила выход из любой ситуации (ну, или, по крайней мере, не опускала руки в первый же момент), сейчас хотела только одного — расплакаться и уйти домой.       Она даже подумала о том, чтобы сейчас побежать в канцтовары и купить необходимое, но она уже не успеет, даже если будет очень быстро бежать. А еще она прокляла то, что сегодня суббота, и небольшой магазинчик в холе сегодня не работает, а ведь он ей сейчас так нужен!       Конечно, Эш сейчас могла подойти к кому-то и просто попросить, ведь в этом ничего сложного не было, но в данный момент в ее горле образовался ком, из-за которого невозможно было связать ни единого адекватного предложения. Ее, скорее всего, просто проигнорят или скажут, что запасных карандашей с собой нет, и мысленно пошлют куда подальше, ну или же будут радоваться, что на одну конкурентку стало меньше. А вот просить у экзаменатора — это, как она поняла, будет самоубийством, ведь ее могут просто засмеять другие дети и, если она и поступит, то все будут помнить ее как девочку, которая пришла на экзамен по рисунку и «решила нарисовать постановку в голове», раз забыла инструменты.       Нет, этого ей только не хватало!       Эшли глянула на часы — до начала минут семнадцать. И что ей делать?       — Эм… Я могу чем-то помочь? — послушалось откуда-то сбоку, и Эшли открыла глаза, поворачиваясь. — Видок у тебя не очень…       Перед ней стояла незнакомая ей девушка, и первое, что бросилось Эш в глаза — ее необыкновенно красивые пепельные волосы с легким, едва заметным оттенком фиолетового, и глаза с удивительным разрезом, придавая девушке более невинный, или даже слегка грустный вид. Но вот волосы зацепили ее сильнее, она даже на секунду залипла на них, пытаясь понять, природный ли это цвет или просто окрашивание.       — Э… Ты это мне…? — Эш «отвисла», осознав, что молчит она не тактично долго, и девушка выдала первое, что пришло в голову, не до конца понимая происходящее.       — Ты видишь еще кого-то? — незнакомка изогнула бровь. Голос у нее был немного тихим и неуверенным, скорее всего, она не очень привыкла общаться с незнакомцами. — Так… Я могу чем-то помочь?       — А… Нет. То есть, д-да! Да! — Эшли быстро закивала, понимая, что это — ее единственный шанс. Кажется, высшие силы сжалились над ней и послали ангела с небес! — Я… Только не смейся, в общем, я забыла пенал дома и там были мои карандаши и ластики! У тебя… Случаем, нет запасных?       Сероволосая удивленно заморгала от этих слов, а после, тихонько усмехнувшись, открыла свой небольшой рюкзак, доставая от туда нужные инструменты для рисования и протянула их Эшли, у которой чуть ли слезы не пошли от счастья.       — Пошла на экзамен, и без карандаша? Молодец, ничего не скажешь. — мягко улыбнулась девушка, явно радуясь, что смогла хоть чем-то помочь. — Держи.       — Господи! Спасибо тебе огромное! — начала благодарить ее Эшли, ведь девушка фактически спасла ее от настоящей панической атаки и истерики!       — Ты меня так благодаришь, словно я жизнь тебе спасла… Без проблем, рада была помочь. — и она присела рядом с Кэмпбелл, положив рюкзак себе на колени, попутно застегивая его. — У тебя просто такой вид был, словно вот-вот умрешь…       — Ха-ха, да все в порядке! Я просто переволновалась. — Эшли неловко потерла затылок, попутно задавая себе вопрос, как она могла не заметить эту девушку на курсах. Может, в другую группу ходила? Скорее всего, ведь это самый адекватный вариант. — Спасибо тебе еще раз! Меня Эшли зовут, но можешь называть просто Эш.       — Мэйпл. — представилась сероволосая и пожала руку девушке, мягко улыбаясь. Похоже, она и сама была рада познакомиться. — Сильно волнуешься?       — Еще как!       — Себе же хуже делаешь. Спокойнее будь.       Мэйпл прикрыла глаза, щелкнув пальцами на руке, а после перевела свой взгляд на Эш, которая все еще была бледнее призрака.       — Пытаюсь… Страшно просто.       И девушки немного разговорились и, похоже, общение с Мэйпл все же помогло Кэмпбелл более-менее успокоиться. Просто разговор не о чем-то конкретном, не об экзамене, а просто по душам, как говорится. Девушки и посмеялись, и даже успели за эти минут двенадцать найти общие хобби и увлечения помимо рисования, и от всего этого Эшли внезапно почувствовала какую-то легкость, что никакой экзамен не заставит ее снова перейти в режим «волноваться по любой причине».       И вот, примерно в середине их разговора, в холл зашла женщина и сказала проследовать всех абитуриентов за ней, перед этим пожелав им успеха, и попросила не волноваться и верить в себя.       Девушки встали с диванчика, выдохнули, и начали подходить ко всем, но как только Эшли сделала несколько шагов, ее внезапно в плечо кто-то довольно сильно толкнул, от чего девушка чуть оступилась, но благо ее быстро поддержала Мэйпл и она не свалилась на пол.       — Вот еблан, — грубо шикнула Кэмпбелл, прожигая взглядом блондинистую макушку парня, который был виновником толчка, пусть и не нарочного, моментально скрылся за другими подростками. — Даже не извинился.       — Не обращай внимания, — вздохнула Мэйпл, которая, кажется, словно привыкла к подобному. — Ты в порядке?       — Да, спасибо, — кивнула Эшли и, вздохнув, проследовала за остальными.       Девушки подошли к кабинету, в который уже по одному запускали часть абитуриентов. Колени немного дрожали, холодок заставлял дрогнуть плечом, но, в принципе, было уже намного спокойнее.       — Ну что ж… — начала Мэйпл и глянула на девушку, слабо улыбаясь. — Ни пуха ни пера?       — К черту, — усмехнулась Эшли, после чего девушки по-дружески ударились кулаками.       «Что будет, то будет» — заключила в голове Эш, заходя в кабинет.