Кейджи & Тецуро
— Куроо-сан, — заправляя рубашку в брюки, Акааши хмуро посмотрел на довольного жизнью гада, не считающегося с чужим мнением, — объясните, почему мы посреди учебного дня трахаемся в клубной комнате, используя, между прочим, мой законный перерыв на обед? — Потому что я тебя хочу, раз, — развалившись на лавочке, Куроо лениво пошевелил рукой и демонстративно стал загибать пальцы. — Потому что ты не против, два. И потому что ключи от клубной комнаты я не сдал, а в это время тут никого не бывает, три. И потом, — он резко подорвался и заключил в объятия не успевшего вовремя отскочить Акааши, — почему сразу трахаемся? — Куроо кончиком носа пощекотал чувствительное местечко за ухом Акааши. — Занимаемся любовью — подходит больше, ты так не считаешь? Не удержавшись, Куроо игривыми поцелуями отметился на щеках и губах Акааши, отстранился и заглянул ему в лицо, мгновенно сгибаясь от хохота. — Ха-ха-ха, Акааши! Ты бы сейчас свою рожу видел, ха-ха! Выразительным взглядом Акааши расстрелял, четвертовал и утопил икающего от нехватки воздуха Куроо, но… он так заразительно смеялся, что губы сами растянулись в искренней улыбке. — А может быть, именно поэтому, — успокоившийся Куроо ласково провёл пальцами по губам Акааши и подмигнул. — Ты всегда улыбаешься после секса, не замечал? Мне нравится твоя улыбка. Акааши неожиданно растерялся от наплывших маревом тепла и нежности, так явственно исходивших от Куроо, что хотелось зажмуриться, залезть под одеяло и лет сто оттуда не высовываться. Затянувшаяся тишина вдруг стала неудобной, а витавшая в душном воздухе недоговорённость добавила неловкости и непонятного смущения. Куроо, замаскировав вызванное безответностью Акааши разочарование привычным бесшабашным оскалом, встряхнулся, легонько толкнул Акааши в плечо и кивнул в сторону выхода. — Ладно, пошли в столовую, мы ещё и пообедать успеем. Бокуто должен был заказать на всех. …Бокуто действительно заказал, ждал и караулил столик. И настроение не испортило даже его громогласное замечание, что Куроо похож на первобытного человека, затоптанного стадом мамонтов. Поставленный в пример Акааши, «по которому сразу видно, что на нём топтался всего лишь один мамонт и то, хиленький какой-то», на очередную подъёбку Бокуто не обратил внимания, мысленно пребывая в клубной комнате и пытаясь разобраться в собственных чувствах.***
— Нет, ну вы издеваетесь, Куроо-сан! — Акааши уже не было смешно: шутка хороша один раз; но свободное воскресное утро вновь «утешило» наличием Куроо за прилавком. — Не могли получше место для подработки найти? — он раздражённо смахнул с волос холодные капли и расстегнул куртку: унылая осень моросила дождём, но в помещении магазина тепло и сухо. — А кто сказал, что это подработка? — недовольство Акааши Куроо нахально проигнорировал. — Договорился с Кенмой — отличный парень, кстати, — что буду его подменять, когда ты приходишь. В прошлый раз только из-за противного очкарика всё сорвалось, но сегодня… — Куроо пулей метнулся к двери, щёлкнул замком, перевернул табличку и закрыл жалюзи. — Есть у меня нехорошее подозрение, что ты, пока весь ассортимент не перепробуешь, меня в покое не оставишь, — расстроенным при этом Куроо не выглядел. — А мои нервы не железные, с меня последнего раза хватило! — а вот после этих слов его ощутимо передёрнуло. — Я должен хотя бы приблизительно знать, чем ты меня можешь в следующий раз обрадовать. Хотя… — Куроо прикрыл глаза, облизнулся и снял с вешалки наряд лисички. — Обрадуешь? — Только после вас, — кивнул Акааши на висящий рядом костюм горничной. — М-да. Не доросли мы ещё с тобой до безобидного косплея, — Куроо хихикнул и с лёгким сожалением отказался от идеи обрядить Акааши в ушки-хвостики. — А вот смотри, что я нашёл, — подпрыгнув, он уселся на прилавок и взял лежавший рядом с кассой деревянный паддл. — Странная штука, не успел понять, для чего? — Самая нужная вещь в хозяйстве, — от души расхохотался Акааши, скидывая на прилавок куртку и отбирая у Куроо странную штуку. — Плохой мальчик, — он демонстративно похлопал по раскрытой ладони широкой, ударной частью «шлёпалки». — Да ладно! — недоверчиво оглядел Куроо ухмыляющегося Акааши и покачал головой. — Это уже полный изврат. Я на такое не подписывался, — по-прежнему сидя на прилавке, он раздвинул ноги, притянул Акааши к себе и обнял. — И потом, я же хороший мальчик? — Куроо сделал вид, что не услышал многозначительного хмыканья. — Хоро-о-оший! А ещё умный, красивый, сексуальный и не обделённый эстетическим вкусом, — настойчивые поцелуи после каждого слова обоих пьянили не хуже шампанского. — Давай без всех этих твоих красивостей, а? Ну или… — Куроо со вздохом сожаления отстранился от покрасневших и немного припухших губ, напоследок прикусив и лизнув нижнюю, и посмотрел в глаза Акааши. — Чего ты хочешь? — Улыбаться, — над ответом Акааши не раздумывал, сказал, что чувствовал. Замерев на мгновение, Куроо даже дышать перестал: обрушившаяся на него лавина счастья заколола нетерпением кончики пальцев и разожгла пламя в сердце. — Твою мать, — он шумно выдохнул и спрыгнул на пол, пытаясь одновременно не выпустить Акааши из объятий и расстегнуть джинсы. — Ты меня с ума сведёшь, — беспорядочные поцелуи и судорожные попытки сбросить лишние сейчас одежду-обувь. — А что, до сих пор ещё нет? — раздеваться в скоростном режиме у Акааши получалось явно лучше. — Меньше слов, Куроо-сан, — возбуждённый Акааши прижал его к прилавку, обнял за шею и углубил поцелуй, наслаждаясь привычным ощущением горячих ладоней на своей заднице.***
— Ты меня совсем забросил, — заныл Бокуто, бесцельно слоняясь по квартире и делая вид, что читает конспект. — Вот когда мы с тобой последний раз на вечеринку выбирались? Бокуто считал свои жалобы обоснованными, поэтому давить на остатки совести уткнувшегося в учебник Куроо не прекращал. Да, зверская нагрузка в универе, практика и подработка совсем не оставляли времени на развлечения. Но даже когда выдавалась свободная минутка, Куроо нагло сбегал. К Акааши. И Бокуто в свою компанию они не приглашали. Обидно и несправедливо. Нет, становиться третьим лишним он не собирался (хотя дразнить Куроо ему нравилось), но без друзей было откровенно скучно и муторно. — Завались, бро, — нахохлившийся Бокуто не особо впечатлил погрязшего в дебрях науки Куроо. — У нас с тобой впереди работа, переезд и съёмная квартира на двоих. Я тебе ещё надоесть успею, — он внезапно отодвинул учебник, откинулся на спинку стула и, уставившись остекленевшим взглядом в противоположную стену, на полном серьёзе заявил: — У меня слишком мало времени. А я хочу быть уверенным, что… нужен. И не только как… — Куроо покрутил запястьем в воздухе, плавно раскачиваясь на двух ножках противно заскрипевшего стула, — не только… А-а, к чёрту, — не в силах словами выразить всё скопившееся в душе, он вернулся к учёбе, стараясь не смотреть на Бокуто. — Ты мог бы спросить напрямую, — всё, что Куроо оставил «за кадром», Бокуто отлично понял и, наверное, даже лучше самогó Куроо. — Уверен, Акааши не станет… — тихий рык и злой взгляд заставили Бокуто пойти на попятный. — Ладно-ладно. Разбирайся сам со своими кексами. Дурной ты стал, как влюбился, — конспект из рук телепортироваться куда-нибудь на Марс не сподобился, и Бокуто вынужденно вернулся к скучным лекциям. — Кстати, а куда делся Акааши? — Сегодня близнецы блядский шабаш устраивают, — намёк на сожаление и тоску в голосе. — Не знаю, как и на кой чёрт они умудрились затащить к себе Акааши, но он явно сейчас отрывается по полной. По крайней мере, я на это надеюсь: ему иногда полезно встряхнуться.***
Половина третьего ночи — не самое лучшее время для визитов, но, по-видимому, упорно давивший на кнопку звонка самоубийца психанувшего спросонья Бокуто не учёл. — Прибью, нах! — встрёпанный и помятый Бокуто рванул на себя дверь. — Какого… Акааши? — он поражённо разглядывал шатавшееся тело и неуверенно цеплявшиеся за косяк руки, в конце концов натыкаясь на невменяемый и какой-то мутный взгляд. — Охо-хо, вот это тебя развезло! Уважаю, — Бокуто восхищённо присвистнул. — Так нажраться не всякий… — Спятил? — как только до него дошло, с кем разговаривает Бокуто, Куроо мгновенно проснулся и, натянув шорты, рванул к двери. — Он же трезвенник! С одной банкой пива весь вечер таскается, — оттолкнув Бокуто и поёжившись от холода, Куроо босиком вышел в коридор, схватил Акааши за предплечья и развернул к себе, заглядывая в лицо. — Твою мать. Ты что пил?! — С-сок к-какой-то, — очень тихо, с трудом ворочая языком ответил Акааши, безуспешно пытаясь вывернуться из хватки Куроо. — П-пить х-хотелось. П-попросил б-близнецов… — Вот суки! — рявкнул Бокуто, с опаской глядя на потемневшего лицом Куроо. — Розовая дрянь с запахом имбиря? — дождавшись утвердительного кивка, Бокуто твёрдым, без малейшего намёка на сонность голосом спросил: — Много хлебнуть успел? — С-стакан, — Акааши расфокусированным взглядом уставился на синхронно отвисшие челюсти, на краткий миг позабыв, что сейчас его вообще-то занимает не чужое удивление, а собственное возбуждение. — Спокойно, бро — Бокуто отошёл от шока первым и сжал плечо Куроо. — Морды этим уродам мы всегда набить успеем. Но я буду первым, — он вернулся в квартиру, тихо матерясь в поисках разбросанной по всем углам одежды. — А ты займись Акааши. И не дави на него, он… — одетый Бокуто возник на пороге. — Короче, бро, не думай о том, что случилось. В этом нет его вины. — Ты что несёшь?! — взъярился Куроо. — Ничего не случилось, понял? Ничего! — он прижал к себе Акааши, до боли стискивая руки у него за спиной. — Только не с ним, не с моим Акааши, — Куроо понимал, что несёт полную хрень, но верил собственным словам до последней буквы. — Да он любого мудака заткнёт за пояс своей выдержкой! Плевать он хотел на… Договорить не дали сухие, раскалённые жарким дыханием губы. Акааши давил всем телом: дрожа, невнятно всхлипывая, но настойчиво толкая Куроо в сторону своей квартиры. Бокуто понятливо хмыкнул, закрыл дверь и рванул вниз по лестнице, радостно скалясь в угаре предстоящего мордобоя.***
— Акааши… Акаа… ши… — Куроо безуспешно пытался отвертеться от беспорядочных поцелуев. — Кейджи, твою мать, притормози! Но Акааши просто физически не мог этого сделать: от кипевшего в крови допинга мозг напрочь отказывался реагировать на просьбы-предупреждения, глаза застилала разноцветная пелена ярчайших всполохов, а член пульсировал болью, грозясь «взорваться» в любую секунду. Наконец давление чужого тела, прижавшего его к стене, и сильные руки, смявшие напряжённые ягодицы, позволили вздрогнуть в последнем порыве и громко застонать, уткнувшись в плечо Куроо и рвано дёргаясь в каком-то болезненном, безэмоциональном оргазме. — Совсем плохо, да? — с неожиданной даже для него нежностью спросил Куроо. Сочувствие в голосе добило окончательно. Неосознанно царапая короткими ногтями лопатки Куроо, Акааши боялся посмотреть на него, по-прежнему упираясь лбом в плечо и не замечая злых слёз. — Это так унизительно… Почувствовав, что Акааши вновь замыкается в себе, явно собираясь отделаться от нежеланного свидетеля собственной беспомощности, Куроо рассерженно зашипел, хорошенько его встряхнул и потащил за собой в ванную. — Не смей от меня закрываться! Думаешь, я оставлю тебя одного в таком состоянии? — не обращая внимания на жалкие попытки сопротивления, Куроо быстро закончил раздевать Акааши, затолкав испачканные шмотки куда-то в угол, а самого Акааши под душ. — Не хотел бы меня видеть, дополз бы до своих игрушек, — чихнув от случайно попавших в нос мелких капель, Куроо вспенил гель на мочалке и закрутил мыльные разводы на спине отвернувшегося от него Акааши. — Но ты сам пришёл ко мне. И заметь, я даже не читаю нотаций о том, что только полный идиот будет на блядской вечеринке хлебать залпом незнакомое пойло! Держи, — он сунул мочалку Акааши и, шумно выдохнув, стал помогать смывать пену, скользя руками по спине, бёдрам и ногам. — Чудо ты моё. Вот умный-умный, но такой дурак. Акааши выключил душ и отстранился от настойчивых рук. Он развернулся к Куроо и уже раскрыл рот, собираясь рассказать, как быстро заметил неладное и умудрился незаметно ускользнуть от вездесущих близнецов, и как было трудно добраться до дому, путаясь в ногах и задыхаясь от животной похоти, но… — Заткнись. Я в тебе не сомневаюсь, — Куроо прижался лицом к животу Акааши, лизнул пупок и потёрся подбородком о вздыбленный член. — Не смей оскорблять меня своим недоверием, понял? — поцеловав головку и медленно заскользив всей поверхностью языка по стволу, Куроо накрыл член Акааши ртом и плавно задвигал головой. Акааши, содрогаясь от наслаждения и нервничая от раздражающе-медленного темпа, запустил мокрые пальцы в растрёпанные пряди и прижал голову Куроо ближе к паху, резкими толчками бёдер навязывая собственный ритм. Куроо промычал что-то невнятное, но противиться не стал, лишь обхватил пальцами основание члена, чтоб разошедшийся Акааши не вдалбливался по самую глотку (для таких «подвигов» Куроо ещё опыта не набрался). «Давай, мой хороший. Я весь твой», — не забыв плотнее сомкнуть губы и расслабить язык, Куроо отдался на волю безудержным толчкам. Быстрее, быстрее. Акааши трясло не по-детски, а громкость стонов явно не поддавалась контролю. Глубокий толчок и… Вот это разрядка. Сплёвывая заполнившую рот сперму и восстанавливая дыхание, Куроо с щипавшей язык горечью припомнил, что выпитая Акааши дурь так просто его не отпустит: выжмет и выкрутит, не принося облегчения и оставляя болезненно-огненное желание трахаться до полного изнеможения. Надо с этим что-то делать. Как, впрочем, и с собственным стояком. Голый и невменяемый Акааши — то ещё искушение!***
— Подожди немного, я диван расправлю, — Куроо оставил закутанного в полотенце Акааши у кресла и метнулся к шкафу за постельным бельем, ну и смазку с презервативами прихватил заодно. — Не буди во мне зверя, — рыкнул он на мешавшего заправлять диван Акааши, в каком-то игривом расположении духа прижимавшегося к Куроо со всех сторон. — Котёнка, что ли? — Акааши и не подумал перестать тереться об успевшего снять шорты Куроо, тихим смехом щекоча ему шею. — Пушистик Куроо, — пальцы весьма ощутимо дёрнули курчавые волоски в паху. — Да тут и будить нечего, — насмешливо фыркнул Акааши, расплываясь в глупой улыбке и привычно мастурбируя «потрясный-член-потрясного-Куроо». М-да. Судя по всему, Акааши пробило на «хи-хи». Что-то быстро его до второй фазы дотащило. Ненадолго, конечно, но лучше сделать вид, что всё нормально и в порядке вещей. Ведь завтра Акааши всё-всё-всё прекрасно вспомнит. Ага. А потом и припомнит. Кстати, Куроо надеялся, что Бокуто не размажет близнецов тонким слоем по стенам: он собирался в полной мере насладиться местью Акааши, и даже согласен не вмешиваться, разве что принять участие. — Ку-у-уроо, — Акааши опять накрыло и стало не до смеха: кроме как о члене в заднице думать ни о чём не хотелось и не моглось. — Обожаю, когда твой самоконтроль улетучивается к чёрту, — Куроо рухнул на диван, утягивая за собой Акааши и жадно набрасываясь с поцелуями и ласками. — Никаких «Куроо-сан», — кажется он перестарался со смазкой, разлив её не только на пальцы, но и на ягодицы перевёрнутого в коленно-локтевую Акааши. — Никаких безумных идей, — миндальничать перевозбуждённый Куроо не собирался, глубоко вгоняя пальцы в тугой анус и старательно его растягивая. — Чистый трах на добровольной основе. Красиво, технично и… — член с трудом удалось протолкнуть на всю длину, но сногсшибательные ощущения невероятного кайфа того стоили. — Полный улёт, Кейджи-и-и, — кажется, его стон прозвучал в унисон с Акааши. Останавливаться не хотелось. Куроо самозабвенно втрахивал окончательно поплывшего Акааши в диван, прижимая его к простыням и не обращая внимания на неудобство позы и приглушённые подушкой вскрики. Руки скользили по блестящим от смазки ягодицам, эмоции выплёскивались хриплыми выдохами, резкими шлепками по заднице и неконтролируемой силой толчков. Придавив и обездвижив напряжённое тело, Куроо жёстко зафиксировал пальцами бёдра Акааши, прикусил солёную от пота кожу на шее и в пару мощных толчков, рыча и захлёбываясь воздухом, кончил внутрь, краем сознания отмечая, что забыл о презервативе. Чёрт. Но было слишком охуенно, так что сожалеть о подобной мелочи Куроо не собирался. …Умоляюще-тихое «ещё» вырвало из пьянящей истомы, заставив вспомнить о тяжело дышащем Акааши, до сих подрагивающим от неудовлетворённого желания. Завалившись набок вместе с ним, Куроо дёрнулся было разъединить их тела, но тот воспротивился. — Не вытаскивай. Хочу тебя чувствовать. Отчаянный шёпот терзал душу, буквально выворачивая наизнанку и разжигая притихшее было возбуждение. Куроо мягко, но настойчиво убрал руку Акааши от члена, нежно погладил головку ладонью и, наконец, обхватил пальцами скользкий и горячий ствол.***
Акааши вздрогнул, прижался теснее и подставил поцелуям лицо и шею. Ему было очень жарко и душно. Кожа пылала и блестела от пота, а воздуха катастрофически не хватало. Любое прикосновение острыми иглами и томительным волнением отзывалось в паху. В голове полный вакуум, и лишь иногда панические атаки заставляли Акааши выныривать в реальность, чтоб в очередной раз убедиться — Куроо рядом. Его запах, дыхание, голос — Акааши как никогда остро реагировал на любые признаки и внешние проявления заботы и моральной поддержки. А ещё страсти. Куроо буквально кипел ею, без остатка отдаваясь чувствам и пленительно-ласково укутывая ими Акааши. Так хорошо. Если б ещё и рукой быстрее двигал — заслужил бы звание самого идеального парня на свете! — Потерпи немного. — Видимо, Куроо заметил его нервозность, реагируя на хлёсткий миг злости успокаивающим тембром низких ноток вибрирующего голоса. — Не надо торопиться, станет хуже. Кому, мать вашу?! Акааши, разрывающемуся на части от невозможности кончить, или Куроо, чей твёрдый член ощутимо распирал задницу, дразняще-медленно проталкиваясь глубже. Сво-о-олочь. Куроо — сволочь! Но какие же у него чуткие пальцы, влажный язык и мягкие губы, м-м. Только бы не останавливался и… да-да, так лучше: Акааши согласно развёл ноги, тут же обхватывая ими Куроо с боков и настойчиво придавливая пятками бёдра в попытке усилить контакт.***
Но Куроо на провокацию не повёлся, выдерживая собственный ритм и подавляя безудержное желание послать всё к чёрту и окончательно сорваться. Акааши никогда не узнает, чего ему это стоило! Продолжая сладкую «пытку», Куроо удовлетворённо отмечал, как постепенно успокаивается Акааши, подчиняясь, расслабляясь, позволяя убаюкивать себя в объятиях… усыпляя бдительность. «Твою мать!» — последняя трезвая мысль опрокинутого на спину Куроо молнией обожгла сознание и затянулась щенячьим восторгом от вида распалённого страстью Акааши, эффектно прогнувшегося в спине и высоко подкидывающего бёдра. Пару раз соскочив с блестящего от смазки и всё ещё вытекающей из ануса спермы члена, Акааши всё-таки сбавил темп, но вернуть инициативу Куроо не соизволил, крепко сжав его с боков коленями и придавив руками за плечи, впиваясь в кожу ногтями и оставляя короткие царапины. Сосредоточенный взгляд, прикушенный и едва виднеющийся между губами кончик языка, прилипшие ко лбу чёрные прядки короткой чёлки — Акааши в загнанной одержимости был прекрасен как никогда. Одуряющее сладко простонав, признавший личное поражение Куроо закрыл глаза и кончил, отдаваясь на волю глубокому проникновению и навсегда запечатленному в памяти греховному образу слетевшего с катушек Акааши. Хриплые выдохи и практически сдиравшие с плеч кожу ногти вздрагивающего от нахлынувшего оргазма Акааши горячим откликом перемешались с чувствами Куроо, постепенно растворяющимися в какой-то опустошённости.***
— Я пить хочу, — донеслось откуда-то сбоку; разлепив ресницы, Куроо скосил взгляд на не желавшего шевелиться Акааши. — Э-э, да тебя хоть выжимай, — он только сейчас понял, что с Акааши пот буквально ручьём течёт. — Двигай в душ, — лёгкая усмешка, — или на руках отнести? — Без рук и останешься, — сполз с дивана недовольный Акааши, уже перед самой ванной невольно улыбаясь и дразнясь: — Пуши-и-истик, — тихий смех в ответ на полетевшую в его сторону подушку. Пока Акааши наслаждался водными процедурами, Куроо сменил постель (примерная жёнушка, не иначе — р-рр-ыы!), заглянул в холодильник (ничего сладкого на тему попить там не оказалось), сгонял к себе, ополоснулся и прихватил на обратном пути «Колу». Устроившись на диване, Куроо внимательно прислушался к тишине в ванной комнате, реагируя немного смущённой улыбкой на скрипнувшую дверь. С виду измученный, но посвежевший Акааши, заметив в руках Куроо газированную сладость, мгновенно оживился и рванул к дивану. Ну-у, как рванул? По синусоиде, деревянной походкой и постоянно морщась. Куроо рассмеялся бы, не будь так больно и обидно за Акааши. Сочувствие и жалость затопили по самое горло, тяжёлым вздохом выражая этому миру всё гадство существующей несправедливости. — Не так быстро, — он отобрал бутылку с остатками «Колы» и поставил её на пол рядом с диваном. — Захочешь, потом возьмёшь. Воду пить нельзя, а то опять мокрым ходить будешь, — двусмысленность фразы заставила Куроо чертыхнуться и насмешливо фыркнуть. — Ложись и постарайся заснуть. Акааши благодарно кивнул и растянулся рядом с Куроо, раздражаясь от того, что тело до сих пор ноет в жажде прикосновений. Но сил уже просто не было. Хорошо хоть Куроо не подначивает, успокаивающе гладя его по спине и что-то тихо мурлыча себе под нос. Акааши боялся повернуться и посмотреть на него: тлеющее в крови возбуждение вызывало закономерные опасения. Но у Куроо, очевидно, были другие планы. — Кейджи, — осторожное прикосновение к плечу, — ты это… — долгое время лишь полусонное дыхание тревожило предрассветную тишину. — Ладно. Ничего. Спи. Откуда такая неуверенность? И куда вдруг улетучилась извечная наглость Куроо? Акааши прикрыл глаза и слабо улыбнулся. Так непривычно осознавать, что, оказывается, не он один боялся. — Я не возражаю, — и почему-то вдруг стало так легко и радостно, что улыбка буквально заискрила в голосе. — Встречаться. С тебя свидание и примерное поведение. Немного нервный смешок, тёплый выдох в затылок и невесомые поцелуи в шею. — Ты позаботишься обо мне, Тецуро? Сердце затопило облегчением от признания и волнением от показавшимся бесконечным молчания. Нет, ответа Акааши, конечно, дождался. Вот только вся романтичность момента в истиной манере Куроо опошлилась упирающимся в задницу твёрдым членом. Мгновенно вспыхнув от возмущения, Акааши развернулся и угрожающе зашипел: — А начнём мы с репетиции примерного поведения!