Я люблю касаться волос Юнги.

-О чем ты думаешь? -Ты правда хочешь знать, о чем я думаю? Юнги сидел рядом. Я уверен, что он улыбнулся. Так мягко и так тепло. Что спокойствие, а что тишина? Разве не одно и тоже? -Я хочу знать, о чем ты думаешь, какой любишь чай, сколько раз ты плачешь, куда уходишь. Я хочу знать даже то, о чем никто не знает. Хочу стать частью тебя, стать кровью для твоего сердца, стать вторым легким, чтобы дышать с тобой, чтобы наши сердца бились в унисон. Я слышу каждое биение его сердца, как поднимается его грудь, и как веки плавно опускаются, а разум в полном беспорядке от происходящего. Не прекрасно ли в такой глухости слышать то, что в обычных условиях не замечаешь. Слышу его запах. Манящий, притягательный аромат земляники, оседающий эхом в моих мыслях. Те самые ягоды, которые я уплетал за обе щеки, когда Юнги мне их купил. -Знал, что найду тебя здесь. Я люблю это место. Все, что нужно- это видеть, как восходит луна и садится солнце. Зачем еще сидеть на таком крутом обрыве, болтая по воздуху ногами. Огненные полосы. Не вижу, но ощущаю их жар. То ли от близости, при которой компас не работает, чтобы показать куда сбежать, то ли от красного, багряного света. Я совру, если скажу «Уйди». И Юнги понимает. Наверное, это нереально ощущать чужое волнение. Но это именно то, что я чувствую сейчас, когда плечо покрывается мурашками от легкого касания. Невинные губы, такие обветренные. Это громко, но Юнги самый прекрасный человек и заслуживает только самых чистых мыслей. Он занимает собой все свободное здесь место. Я никого и ничего не вижу более. Столько жизни в нем. Столько хрустально-чистой кожи, от которой нельзя отвести глаз. Именно ему так нравится мой пустой взгляд и красные, опухшие глаза, говорящие о том, что я снова не спал. Впервые желаю заболеть этим непорочным воздухом. Я долго думаю над тем, кто же все-таки мы. Немыслимо так часто и глубоко думать о человеке. У него нежные руки, и мне кажется, что никто не знает об этом, кроме меня. Считаю это нашим секретом. Он моя тахикардия. Вечер выдался неприятным. По сравнению со вчерашним днем, здесь стало немного прохладнее. Мы сидим на холодной земле, и свежий воздух проникает даже в самую глубь худощавого тела, но я не замечаю этого. Я вижу только его. -Возможно ли часами объяснять тебе, что в такую погоду стоит одеваться теплее? Он задает обычный вопрос, который почему-то засел в моей голове. Становится так тепло. Юнги целует меня в щеку, и я готов поклясться, что упал и утонул в нем, потому что душа моя принадлежит ему. -Здесь правда холодно, пойдем в дом. Мне нравятся его ограничения, запреты и порядки. Я просто повинуюсь, беру его за руку и стою еще несколько минут, пытаясь продлить этот интимный момент. И даже это он понимает и просто держит мою руку так крепко, словно боится, что исчезну. Его тепло, его тело. Это так прекрасно. Я заново вдыхаю жизнь вместе с ним. «Любовь, которая будет длиться чуть дольше мгновения» -то, о чем я подумал тогда, когда впервые признался ему. Я люблю касаться своими пальчиками волос Юнги. Мне кажется, что я всегда любил это, всегда хотел и желал. Даже когда не знал его. -Иди ко мне, я тебя очень сильно люблю. Он всегда так говорит, когда я стесняюсь его обнять, и Юнги понимает это. Утыкаюсь ему шею и чувствую, как нежно притягивают меня за талию ближе. Еще ближе, но этого мало. Меня невесомо целуют в висок, и я рассыпаюсь на множество мелких частиц, которые потом бережно соберет Юнги. -Я люблю тебя. Говорю это тихо, отчего мои слова подхватывает ветер и кружит вокруг нас. Я не могу сказать насколько люблю его, потому что мне не хватит воздуха произнести все вслух, и Юнги понимает, потому что он мое сердце. Он мои легкие. Люблю его взъерошенные волосы по утрам и такой родной до искр в теле хриплый смех. То, как Юнги сонно протирает глаза, а потом идет в ванную, не забывая поцеловать каждый сантиметр моих рук. Люблю наблюдать, как он стоит и выдавливает пасту на свою щетку. Это был его единственный выходной, поэтому я сам помогаю ему умыться, расчесываю мягкие волосы и снова целую, потому что ему это нравится. Нравится раз за разом пробовать мой вкус. Люблю то, как он курит и смотрит на меня. Влюбленно, слегка касаясь области чувств. Там где наше сердце. Я знаю, что теперь ему стало тепло и спокойно. Мы уходим в дом, все еще держась рядом, не просто за руки, а за жизнь. Мы живем друг другом. Юнги выглядит уставшим, и я осторожно, не нарушая тишины, спрашиваю: -Будешь кофе? Но он почему-то, только ступив на порог дома, идет сам его делать. Я думаю ну какая же моя любовь дурачок, ведь он устал и явно хочет спать. Именно любовь, потому что никакими словами «парень» или «возлюбленный» не описать его. Я знаю, что Юнги любит корицу, поэтому достаю ее из шкафа и отдаю ему. -Спасибо. Вдыхаю его запах вновь и вновь, замечая, как он снова кусает губы. Такие привычки не забываются. Особенно, когда они занимают особое место в сердце. Никогда не забуду о нем ничего. Даже его наигранно-строгий взгляд, когда я с утра положу мимо кружки сахар и яркая улыбка после того, как по-детски я улыбнусь в ответ. -Я давно выучил тебя. Извини, что так вышло. Привязался и очень доволен этим. Я не смог бы без тебя прожить. Юнги смотрит на меня удивленно, потому что такие слова от меня услышишь редко. Не допив кофе, Юнги встает и подходит ко мне. Он поднимает меня за бедра и уносит в комнату. Мне так холодно и жарко одновременно, когда его ледяные пальцы гладят меня по щеке, даря табун мурашек, а тело прижимается вплотную. Мы лежим на нашей кровати, освещенной тусклым светом светильника, и я понимаю, что готов всегда накрывать его одеялом и гладит его волосы, пока Юнги спит.