Дело №1

— Я не понимаю, — сказал Илай, так резко, что это могло показаться грубым. Он стоял в личном кабинете лучшего экзорциста Церкви, пытаясь не дрожать под пристальным ужасающим взглядом отца Трауна. Взгляд этот доводил до слез людей более значительных, нежели Илай, и чаще всего приводил к ошеломленному молчанию. Ходили слухи, что из-за прямоты Трауна на закрытых епископских заседаниях часто повисали весьма неловкие паузы. — Я выразился неясно? — Траун склонил голову на бок, длинные черные волосы на мгновение скрыли его лицо. — Я хочу, чтобы вы поступили в Athenaeum Pontificium Regina Apostolorum*. — Каждое слово звучало четко, и Илай ощутил смущение за своё плохое знание латыни. Он никогда не мог произнести что-то столь же изящно. — Это школа подготовки экзорцистов, — растерянно произнес Илай, Траун выразительно поднял бровь. Илай был рад, что его лица почти не видно, так быстро оно покраснело. Он не хотел спорить с Трауном — на самом деле он был даже уверен, что за спор с кем-то столь известным, как его собеседник, ему вынесут выговор или еще хуже — на его будущей карьере можно будет поставить крест. Карьере, которая не имела ничего общего с экзорцизмом, демонами и призраками. Со всеми этими историями, которые рассказывают у костра, хотя его бабуля относилась к ним очень серьезно. Нужно зажигать свечи, чтобы их свет вел духов, и исполнять другие ритуалы, призванные сохранить мир. Илай знал об этих привычках бабули и, из уважения к ней, не возражал. И, хотя школа экзорцистов была известна и считалась элитной, выбранный Илаем путь вел совсем в противоположном направлении. Он очень хорошо учился, но не настолько впечатляюще, как требовалось там, а латынь он и вовсе практически не знал, не говоря уж о том, что теория, которую требовалось изучить, была бы для него чем-то совершенно новым, и ее изучение стоило бы ему многих месяцев, если не лет. — Я собираюсь выучиться на аколита, чтобы служить в приходе, дома, — добавил Илай как можно дипломатичнее. Это заявление наткнулось на стену молчания Трауна, который с такой легкостью решил разрушить столь тщательно спланированную карьеру Илая. Илай был почти уверен, что даже если ему удастся покинуть кабинет невредимым, это решение будет иметь далеко идущие последствия. Конечно, репутация Трауна говорила об обратном, но Илай знал слишком многих священников, злоупотреблявших своей властью, чтобы верить кому-то на слово. Выпрямившись, Траун вытащил лист бумаги и, прежде чем протянуть Илаю, разгладил его. — По приказу Его святейшества Папы Римского… — …разрешается немедленный перевод аколита Илая Вэнто в Athenaeum Pontificium Regina Apostolorum. Дальнейшее его обучение передается в ведение отца Трауна, — закончил Илай. Прежде чем он осознал, что делает, и остановился, его пальцы стиснули бумагу. Сам Папа отдал приказ. Единственный способ отказаться — это навсегда покинуть Церковь. Когда Илай понял, в какой ситуации оказался и каковы ставки, в горле его встал ком. Авантюра, затеянная Трауном, не оставила ему ни шанса; он понимал, что ответит Илай. На мгновение Илаю захотелось смалодушничать и отказаться, хлопнуть дверью, вернуться домой и забыть обо всем. Но он быстро подавил это желание. — Я соберу вещи, — глядя на самодовольно склонившего голову Трауна, он испытал ненависть. — Берите лишь самое необходимое; когда мы доберемся до Рима, вам выдадут всё, что потребуется. — До Рима. Ладно, — Илай постарался ответить с энтузиазмом, которого не испытывал, и вдруг застыл, удивленный ласковым прикосновением Трауна к своему локтю. Это был жест примирения, и Илай коротко кивнул Трауну, прежде чем вышел. Траун знал, что Илай не понимает и многого не поймет еще очень долго, но времени у него было предостаточно. Вот так Илай оказался по колено в грязи в лабиринте катакомб, ощущая отвратительный запах гниения и пыли, которая оседала на стенах слоями до тех пор, пока те не стали жирными. Не так он представлял себе то, как проведет время после полудня в частности и жизнь в целом. И то, что ключевой фигурой в этой жизни стал Траун, было — за неимением лучшего слова — неожиданным. — Не могу поверить, что вы забрали меня с учебы ради того, чтобы привезти сюда, — кисло произнес он, мысленно прощаясь с брюками и одновременно радуясь, что предпочел их приличествующему случаю официальному одеянию. Хотя, конечно, когда Траун ворвался в класс с заданием, для которого ему непременно понадобился Илай, у него и не было времени переодеться. Илай до сих пор не был уверен, чего Траун от него ожидал. Отцу Трауну явно не была нужна помощь. Если все, что слышал Илай с момента, как он оказался в школе экзорцистов, было правдой, то последнее, что было нужно Трауну, это неопытный никому неизвестный парнишка черт знает откуда, который будет только путаться под ногами. — Вы бы предпочти три часа слушать отвратительную латынь отца Пэрриша? — тихо поинтересовался Траун. — Ну, нет, — Илай поморщился. — А откуда вы узнали, что она отвратительная? Как по мне, он довольно неплохо говорит на ней. Траун обернулся и одарил Илая удивленным взглядом. — Вы же слышали, как на ней говорю я? — Да, — Илай отвел взгляд, смотря себе под ноги, чтобы не упасть — вокруг было слишком темно, и даже стоять на толстом слое грязи было сложно. Хотя Траун, ублюдок эдакий, выглядел таким же грациозным как и всегда. Что касается вопроса, то Илай должен был признать, что когда на латыни говорил Траун, разница определенно была заметна, он произносил слова мягко, и Илай больше ни у кого такого не слышал. — Ладно, хорошо, ваша латынь лучше, но я-то не дотягиваю даже до отца Пэрриша. — Возможно, — Траун остановился в конце коридора, который разделился на два, каждый из которых выглядел столь же привлекательно, как и тот, где они стояли. — А возможно нет. Траун осветил фонариком резной орнамент на стене под забрызганной алым пентаграммой. — Не нужно было им этого делать. Некоторые из этих коридоров были сделаны еще в средние века. — Да, но у города не хватает денег для инвестирования в реконструкцию этих подземелий. Это одна из причин из затопления, — Траун с интересом изучал резьбу. — Что вы видите, Илай? Это тоже входило в обучение — когда они куда-то ездили, Траун задавал ему вопросы, но в данный момент Илай не был уверен в том, что он должен увидеть. Это уже пятый или шестой раз, когда они ездят на странные задания? Он задумался. Обычно Траун просто хмыкал, а потом продолжал заниматься своими делами, не говоря, верны ли ответы. — Эм… ну, тут пыльно и влажно. Пентаграмма нарисована недавно, но, вероятно, она не имеет никакого отношения к той активности, о которой вам сообщили. Если здесь действительно есть призраки, отец, а не просто подростки, решившие посмеяться, пугая людей, — пробормотал Илай, стряхивая с волос и одежды клубки пыли. Траун вновь неопределенно хмыкнул, наклонился вперед к камню и очистил символы от паутины и пыли. Резные фигурки изображали то ли битву, то ли сцену времен распространения чумы, Илай не был уверен, что именно — они были серьезно повреждены, но было похоже, что… — Погодите, разве это не из «Ключа Соломона»**? Если проследить путь от этой фигуры к этой и… — палец Илая скользнул по алым линиям пентаграммы, под которой скрывалось нечто значимое. Линии и надписи были едва видны, их легко можно было не заметить, если не присматриваться, — вот сюда. Кто бы ни нарисовал это, он знал, что делает. — Вы правы, — Траун казался довольным. — Рисунок нужен, чтобы всё посчитали бессмысленной ерундой. Илай ощутил прилив волнения и тепла, может он и вправду научится здесь чему-то стоящему. — И все же это не значит, что здесь есть что-то, кроме плесени, крыс и мусора, — даже если во тьме вокруг и было нечто тревожащее, Илай винил во всем спертый воздух и то, что хождение по подземному лабиринту действовало на него угнетающе. — Вы не верите в сверхъестественное, — Траун спокойно посветил налево, потом направо. — Но вы должны быть открыты для того, что это возможно, иначе вами будет легко манипулировать, — в словах его не было ни разочарования, ни осуждения. — Итак, куда же нам пойти? — Э-э, — Илаю казалось, что оба коридора выглядят совершенно одинаково, и им больше ничего не остается, кроме как бросить монетку. Но Траун смотрел на него ожидающе, и Илай понял, что не может выбрать просто наугад. — Хорошо, — он вздохнул и осмотрел грязные коридоры, ведущие в никуда; землю покрывала грязь, мусор и мертвые насекомые. Чем больше Илай пытался разглядеть хоть что-то, понять систему, почувствовать какой-нибудь запах, тем сложнее ему было принять решение. Он стоял спиной к Трауну, но чувствовал его взгляд. Илай посмотрел на левый коридор, ощутил покалывание в шее и быстро отвернулся. — Хорошо, мы можем пойти… направо. — После вас, — Траун указал на коридор. — Прошло уже несколько часов, а мы так ничего и не нашли, — Илай был убежден, что для того, чтобы смыть с себя отвратительный запах, ему потребуется принять душ раз пять. Извилистые проходы казались бесконечными, небольшие альковы были забиты мусором, а сломанные изуродованные статуи покрывали надписи. — Должен сказать, я удивлен, что мы не встретили тут подростков, это место выглядит популярным. Им попалось больше смятых банок из-под пива и пустых бутылок от ликера, чем чего-то еще. Тяжелые металлические ворота, которые им пришлось отпереть на пути сюда, явно не могли остановить нарушителей. Траун не ответил, но это Илая не удивило. У отца за плечами был многолетний опыт, и глубоко в душе Илай думал, что, возможно, в этом случае Траун ошибся. Сообщения были неубедительными, а свидетельства очевидцев, как известно, ненадежны, это и послужило основанием для проведения расследования. Илай подумал о прошлых их расследованиях, которые обошлись без происшествий, если не считать таковыми напряженные допросы очевидцев. Иногда Траун останавливался, словно прислушиваясь к кому-то. «Он часто ведет себя так странно, — подумал Илай, — словно разговаривает с кем-то еще». С каждым шагом коридор, по которому они шли, сужался, пока, совершенно внезапно, они не оказались в алькове, наполненном гнетущей темнотой, непроницаемой для их фонариков. Илай ощутил холодок, пробежавший по шее, и подавил дрожь по спине. Он обернулся к Трауну, который поднял руку в тщетной попытке осветить помещение. Фонарик замерцал, и Илай шагнул ближе к Трауну. — Что мы знаем об этом деле? — Ничего, кроме слухов, — Илай повёл плечами, пытаясь ослабить напряжение, и вздохнул, потому что Траун продолжал выжидающе на него смотреть. — Вы же читали досье по пути сюда, — Траун казался хладнокровным и собранным, словно это была обычная тренировка. Возможно, для него это так и было, но Илай не собирался на это указывать. У него могли быть свои личные причины согласиться с этим назначением. — Ладно, мы знаем, что это место якобы кишит призраками, но никаких доказательств этому нет, — Илай закусил губу. — Недавно здесь произошла серия убийств, и полиция усилила бдительность, — он указал на оторванную металлическую сетку позади них, — или попыталась сделать это. — Правильно, — губы Трауна одобрительно изогнулись. — Учитывая, что сообщений о нападениях становится все больше, мы здесь для того, чтобы попытаться определить, скрывается ли что-то за этими слухами. — Но как вы можете быть уверены, что здесь что-то есть? — Илай постарался игнорировать ощущение, будто за ним наблюдают, и попытался сконцентрироваться. Он сосредоточился на том, чтобы вспомнить информацию из досье, которое просмотрел по дороге сюда, и не отвлекаться на легкий ветерок, дующий прямо в лицо. — Что вы почувствовали, когда вошли в коридор? «Раздражение», — подумал Илай, но вслух ответил: — Ничего необычного. — Значит, возможно, здесь ничего и нет, — Траун отвернулся и шагнул к коридору, когда Илай ощутил это. Всё вокруг погрузилось в мертвую тишину. Словно катакомбы на мгновение оказались под водой. А потом оно шевельнулось, окутало его тело подобно темной тяжелой вуали, неожиданно холодной и пугающей, и в шею Илая вонзились когти. Его затрясло от этого ощущения, он не мог дышать, и вдруг что-то потянуло его назад. Он дернулся, пытаясь не упасть, хотя что-то настойчиво тянуло его за одежду. — Илай! Он взвизгнул, пронзительно и испуганно, когда в спину ударило что-то твердое, от чего он перестал падать, а потом острая боль пронзила кожу. Он ощутил, как в спину вонзилось что-то металлическое, с неровными зазубренными краями, и перед глазами у него замелькали черные пятна. Ужас, подобный смертельному яду, парализовал Илая. Он почти истерически подумал, что, когда все закончится, ему понадобится прививка от столбняка, потому что упал он явно не случайно, что-то его притянуло. Шли секунды, и, наконец, Илай смог выдохнуть. Парализованный, он кашлял, хватая ртом спертый воздух, а Траун опустился перед ним на колени. Илай был благодарен, что Траун был рядом, что именно его рука не дала Илаю упасть, а вторая потянулась к спине, оценивая нанесенный ущерб. — Не глубоко, — голос его звучал так уверено, что Илай ему поверил, хотя плечо жгло — он никогда еще не испытывал такой боли. — Хватайтесь за меня. Так будет быстрее, чем если вы попытаетесь идти самостоятельно. С тех пор как в жизнь Илая ворвался Траун, она стала довольно странной. Илай ощутил, как спокойно действует Траун, и обрадовался, что тому не пришлось прикладывать усилий, чтобы вытащить металл из спины Илая. Хотя сам Илай был уверен, что ему говорили, что подобное делать не следует. Можно было остаться здесь, пока Траун не вернется с помощью, но это было еще хуже — когда нечто схватило его, он ощутил покалывание по коже шеи и спины. Илай вздрогнул, но не отстранился, когда Траун осторожно проверил его рану, потом расстегнул рубашку и перевязал ей рану. Быстрыми движениями Траун затянул узел, накинул на плечи Илая куртку и понес его на спине к одному из многочисленных выходов. — Что-то схватило меня. Рвануло на себя… я не сам упал. Ужас охватил его, когда он почувствовал, как теплая кровь промочила импровизированную повязку. Он чувствовал, как на шее уже появляются синяки, и как от того места по коже расползается тысяча ледяных игл. Он чувствовал липкую кровь, её острый железный запах. — Не смотри, — прошептал Траун, и Илаю снова показалось, будто мир погрузился под воду. «Что-то случилось там, сзади», — подумал он, но Траун сжал его ногу, и Илай, вспомнив инструкции, закрыл глаза. Кто-то дышал совсем рядом с ними. Снова подул ветер, принеся с собой еще какой-то запах, кроме запаха гниения. Илай попытался опознать, но чем больше вдыхал, тем больше его охватывало ощущение неправильности. Синяки на шее покалывало. Илай тяжело дышал, ему очень хотелось схватиться за больную шею. А еще он хотел поскорее убраться отсюда, поэтому и держался за Трауна, вцепившись в его одежду. Он не открывал глаз, пока не ощутил тепло полуденного солнца. Ужас не отпустил его, но здесь, под открытым небом, Илай знал, что, что бы ни было там, внизу, сейчас оно не сможет до него добраться. Солнце лишало зло силы и уверенности. И, возможно, Илай начинал верить в то, чего не мог понять и не хотел потревожить. Принявшая их медсестра бросила на Трауна взгляд и нахмурилась, но, заметив на его спине висевшего, словно сломанная кукла, Илая, смягчилась. — И почему я не удивлена? — Она указала им на незанятую кровать. — Доктор Прайс скоро придет. Когда Илай лег, он тут же ощутил слабость и холод, вызванный тем, что Трауна больше не было рядом, и понял, что это не что иное, как побочное действие «бреда, вызванного кровопотерей». Илай надеялся, что доктор придет раньше, чем он решится прижаться к Трауну в поисках тепла. К счастью, через несколько минут в помещение вошла темноволосая женщина. Доктор Прайс производила впечатление человека, умеющего командовать — от нее исходила аура уверенности, которая могла сравниться с аурой, исходившей от Трауна, и по тому, как она прищурилась, стало ясно, что Трауна здесь не очень жалуют. Илай слишком устал, чтобы собрать воедино все кусочки этого пазла, хотя обычно справлялся лучше. — Траун, — в голосе Прайс слышалось заметное напряжение. — Прошло много времени, — произнесла она так, что было ясно: недостаточно много. — Доктор Прайс, — отозвался Траун. — Это мой… — пауза, попытка найти верное слово. Илай не был подчиненным Трауна, пока еще не был. — …Ученик. Илай Вэнто. Во время нашего последнего путешествия с ним произошел несчастный случай. Прайс перевела взгляд на Илая. — Приятно познакомиться, — слова эти ничуть не успокоили. Аринда, взяв бинт и спирт, подошла ближе. — Давайте посмотрим, в чем дело. — Меня ранили. Металл был… ржавым, — Илай старался не шевелиться, пока она осматривала рану. Прайс несколько раз ткнула пальцем так, что Илай ясно почувствовал, что никакой она не врач. — Ясно, если вы уже долго работаете с Трауном, полагаю это первая из множества ран, — Аринда бросила взгляд на Трауна. Священника это ничуть не обеспокоило. — С ним всё будет в порядке, это всего лишь порез, ничего серьезного. Илай оскорбленно взглянул на Трауна. Потом отвел взгляд, и только щипание антисептика, которым доктор бесцеремонно обрабатывала рану, заставило его задержать дыхание и не огрызнуться на начальника. — А вас самого ранили раньше? — сердито спросил Илай, больше не в силах сдерживаться и скрипя зубами от боли. Позже, намного позже, он пожалеет о своем тоне, но сейчас вся его энергия была направлена на борьбу с болью. Помимо этого часть его, очень маленькая часть, считала, что именно Траун виноват в том, что на него, Илая, напали в катакомбах. — Вообще-то, — отозвался Траун, — да. — Ох!.. — вскрикнул Илай, когда Прайс принялась зашивать рану. От этого ему почти стало плохо. Почти. Она заметила следы на его шее, прищурилась, а потом зашептала молитву, словно защищаясь от чего-то. — Приготовьте вакцину, — попросила она, приложив к зашитой ране чистый бинт, и медсестра взяла шприц. — Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, — Прайс кивком разрешила медсестре продолжать. — Спасибо, — пробормотал Илай после укола, внезапно ощутив растущее внутри раздражение на всю эту недосказанность между окружающими его людьми. — Если вам понадобятся обезболивающие, принимайте одну таблетку через каждые восемь часов, — посоветовала Прайс, указывая на небольшую коробочку на прикроватной тумбе. И столь же быстро, как пришла, доктор покинула комнату, задержавшись лишь для того, чтобы извиниться и бросить последний предупреждающий взгляд на Трауна. После ее ухода в помещении повисло гнетущее молчание, но Илай не собирался его нарушать. Вместо этого он сделал глубокий вдох, ощущая, как адреналин покидает его тело. — Нам нужно вернуться, — сказал Траун, не обращая внимания на возросшее напряжение, — и закончить то, что мы начали. — Так эта штука действительно может меня убить? — прорычал в ответ Илай, чувствуя, как щиплет шею. Ему хотелось встать и уйти, прочь от больничного крыла, прочь от Трауна. Траун помолчал, глядя ему в глаза, и ответил: — Я бы никогда этого не допустил. Илай замер, снова пораженный его непонятливостью. Сердце его колотилось в груди, и он знал, что Траун видит страдание, написанное на его лице. — Но оно попыталось! — выпалил он. — Это… эта штука вцепилась в мою шею! Укусила меня! Я все еще чувствую ее пальцы на своей коже… — Дайте взглянуть. Траун шагнул ближе, и Илай задержал дыхание, но не шевельнулся, когда тот, взяв двумя пальцами за подбородок, повернул его голову на бок. — Хорошо, — мягко произнес он. — Илай, вы останетесь здесь. — Что? — В следующий раз я научу вас противостоять подобным созданиям, — просто ответил он. — Я уже раньше сталкивался с подобным, поэтому это будет нетрудно. — Подождите, вы пойдете один? — Илай почувствовал себя неловко. Разве он не подведет учителя, оставшись здесь? Даже если Траун отдал приказ, это еще не значило, что Илаю это нравилось. Легкая ласковая улыбка появилась на лице Трауна, и Илай ощутил, как ломается напряжение между ними. — Не волнуйтесь. Словно всё было легко и просто. Солнце только взошло. Он уже проснулся и сейчас ходил по комнате. Через несколько минут, прислушиваясь к негромким голосам, вторящим утренней молитве, он медленно оделся. Он отчетливо слышал псалмы, звучавшие друг за другом, то, как они повторялись, но успокоительные голоса не могли унять бешеный ритм сердца. Илай потер лоб и присел, смотря, как тонкие лучи света проходят через стекло, согревая его, Илая, ноги. Пульс был тяжелым и слабым от истощения, боль до сих пор пульсировала в ране. Он все еще чувствовал себя уставшим, спина и шея болели, но особенно сильно ныла голова. Внезапно сердце Илая забилось чаще. Он инстинктивно подошел к окну, выходящему в сад, и увидел Трауна, идущего к выходу из Athenaeum. Тот остановился, словно прислушиваясь к кому-то. Илай смотрел, как он уходит, и чувствовал, как усталость обращается в страх. То, что скрывалось под землей, могло причинить вред кому-то еще, включая Трауна. И Илай осознал, что злость и желание помочь в нем преодолели ужас перед этим созданием. «Я должен уничтожить это существо первым, без колебаний», — подумал Илай, воскрешая в память уроки Трауна. Он прошел через сад к главным воротам. Шея пульсировала в такт биению сердца, подгоняя его. Вскоре он оказался там, где начались все его проблемы. Единственное, что он услышал, входя в катакомбы, было тихое капанье воды. Он легко разглядел следы Трауна. Илай глубоко вдохнул, но не пошевелился. А потом вдруг услышал это… голос Трауна, мелодичный, читающий стихи псалмов, знакомые Илаю наизусть. Что-то было рядом, скрывалось под пылью и обломками, земля слегка задрожала, от чего по воде пошла рябь. Илай инстинктивно коснулся четок, а потом раздался крик, и Илай кинулся туда, где виднелся свет от фонаря Трауна. Илай был совершенно уверен, что кричит не Траун, и только поэтому двигался осторожно, а не несся вслепую, хотя сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. Когда он достиг места, по глазам резанул поток света, и Илаю потребовалось время, чтобы привыкнуть к нему. Свет исходил не от фонаря, а от фантома, который не был способен пошевелиться отчасти из-за методичного речитатива Трауна, отчасти из-за магических надписей на стенах. Оно… нет, она — теперь Илай видел черты призрака — была жутким созданием. Илай раньше никогда не видел таких призраков. По большей части она напоминала человека, но полупрозрачная кожа и яростный взгляд делали ее больше похожей на животное. Кипящая ярость заставляла ее пытаться вырваться, разорвать оковы веры. Если бы она могла, она убила бы их обоих, потому что они обладали тем, чего она так жаждала: жизнью — благодатным и прекрасным даром. Мысль эта поразила Илая, и он буквально окаменел. Существо было охвачено яростью, но на какой-то миг Илаю стало его жалко. Траун заметил появление Илая, и оно воспользовалось этим, развернувшись к священнику и нанеся удар. Траун отшатнулся назад, удивленный тем, что призрак снова напал на него. — Траун! — Илай в панике протянул руку — он уже прочувствовал на себе силу призрака. Она швырнула его, словно он был сделан из тончайшей папиросной бумаги. Если что-то подобное произойдет с Трауном, это будет вина Илая. За всю его нерешительность, за то, что не выполнил свой долг. Илай закричал, размахивая руками, привлекая внимание призрака, а потом прочел вслух: — Помощь наша — в имени Господа, сотворившего небо и землю.*** Илай знал стихи наизусть. Он чувствовал, как слова набухают на языке, кружась и сплетаясь, пока не становились не просто словами, а эманацией, несущей силу. Каждое слово было звеном цепи, сковывающей призрака. Илай не остановился, чтобы проверить, как там Траун, он не мог позволить себе потерять концентрацию в такой момент. — В имени Твоем спасение для души и тела… **** Каждый стих становился цепью, сотканной его верой, неосязаемой для живых, но способной связывать мертвых. Илай сложил ладони в молитве и замер, направляя всю свою веру. Цепи светились белым, и свет этот становился все ярче, заставляя призрака хрипеть и кричать от боли. Когда сияние стало невыносимым, Илай закрыл глаза, но не прекращал молиться до тех пор, пока свет не погас, а крики не стихли. Дыхание его было рваным, оба плеча ныли от боли, и ему показалось, что рана снова открылась — повязка была влажной. Илай посмотрел на Трауна. Старший священник стоял у стены с нечитаемым выражением на лице. Илай никогда не умел говорить складно, но знал, как извиняться: — Простите, что опоздал. Это могло быть игрой света и тени, но Илаю показалось, что взгляд Трауна смягчился. Илай был вымотан. У него болело всё — ноги, руки, шея, и особенно голова. После двух таблеток обезболивающего и нескольких свежих повязок, Илай, наконец, позволил себе задуматься о том, что же он видел. Один из преподавателей в школе подчеркнул, сколь важно уметь отличать истинное зло от людей, страдающих от болезней, с которыми лучше справятся врачи, чем экзорцисты. Столкнувшись с проявлением зла, Илай совершенно отчетливо понял, как отличить одно от другого; это было совсем несложно, несмотря на то, каким нереальным оно казалось. Траун, принявший душ и переодевшийся в белую рубашку и черные брюки, сидел в своем кабинете и печатал на ноутбуке. Илай почему-то всегда думал, что Траун старомоден и пользуется только ручкой и бумагой. Быстро печатающий, освещенный синеватым светом от экрана, он совершенно не походил на экзорциста. Траун закончил печатать и нажал на «Отправить». — Это был отчет для Его Святейшества? — спросил Илай. — Нет, это для кардинала Вейдера, — ответил Траун, закрывая ноутбук и поворачиваясь к Илаю. — Его несомненно заинтересуют детали этой встречи, — Илаю хотелось узнать, почему, но Траун больше ничего не добавил, видимо, решив сохранить всё в тайне. — Ладно, — у Илая не было сил на лишние вопросы. Тишина, последовавшая за его словами, была уютной. Траун поднялся и молча подошел к сидящему Илаю. — Важнее, как вы себя чувствуете? — Хорошо, отец, — отозвался Илай, и это была полуложь. В голове у него все еще прокручивались события в тоннеле, на шее до сих пор ощущались пальцы призрака, плечо, где была колотая рана, пульсировало от боли, и Илаю казалось, что рана может неожиданно снова открыться, несмотря на повязку и дезинфекцию. Это уже больше походило на паранойю. — Надеюсь, следующее задание будет поскучнее. Без всяких злобных призраков. Траун улыбнулся. И улыбка эта выглядела совсем иначе. В обычно строгом взгляде мелькнули искорки гордости, и Илай замер, сердце в его груди быстро забилось, кровь прилила к лицу, которое тут же покраснело. — Возможно. Отдохните немного.