Ангел на байке

Сегодня утром у Намджуна не получается подвезти Мина в школу, и Юнги топает ножками. В школе, как всегда, нудно, и парень без энтузиазма поднимается на второй этаж, где должен пройти последний, шестой, урок, но между первым и вторым Юнги зажимает Чонгук. Парню нужно пару секунд, чтобы понять, что происходит и почему его прижимает к стенке первый плейбой и гомофоб школы. — И долго ты ещё будешь показывать этот цирк? — шипит Гук и встряхивает за воротник рубашки. — Какой цирк? Что ты несёшь? — Юнги пытается выбраться из захвата, но всё же проигрывает Чону по силе. — Ты сука, Мин Юнги, — утверждает парень, — сначала меня до гроба любишь, а потом с парнями на глазах у всей школы сосешься, — злится Гук. — Ты дурак? Во-первых, я никогда тебе лично не говорил, что люблю тебя, во-вторых, ты избил меня, можно сказать, без причины до больничной койки. Я восстанавливался месяц, а теперь что-то от меня требуешь? — Юнги отталкивает парня и уходит, но тот опять перехватывает Мина и бьёт. В этот раз дрались они до тех пор, пока их не разняли случайные школьники. Уже в гараже Намджун обрабатывает раны Юнги и возмущается насчёт новых синяков на теле младшего, и какой этот Чонгук пидарас. Юнги смеётся и говорит, что никакой, а потом спрашивает: — Хён, ты же говорил, что мне идут синяки? — Тебе идут не синяки, а мои засосы, это разные вещи, — серьёзно отвечает Джун. Юнги краснеет до кончиков пальцев, а потом втягивает старшего в поцелуй. Уже после секса выдохшиеся, мокрые и уставшие парни валяются на разложенном диване и говорят ни о чём. Когда наступает тишина, Джун собирается с мыслями и начинает: — Юнги, ты ещё не спишь? — Нет, хён. — Я хотел с тобой серьёзно поговорить. Младший поднимается с груди Кима и садится лицом к лицу. — Я слушаю. — В моём университете есть программа по обмену студентов, и я попал под эту программу и должен уехать в Чикаго на два года, — Юнги сначала молчит, а потом бросается на шею Джуну. — Хён, это же так классно, поздравляю. Когда улетаешь? — Двадцать третьего, — придерживает донсена Ким. — Послезавтра? — на этом вопросе голос у Юнги ломается и начинает трястись нижняя губа. «Только не плакать, для хёна это очень важно» — Да, я хотел сказать раньше, но как-то времени не было, — неловко трёт шею Джун и, с одной стороны, рад, что Юнги не принял это близко к сердцу, а, с другой стороны, Киму обидно, что младший так легко готов его отпустить. После Юнги через силу улыбается и обещает проводить послезавтра хёна на рейс. Домой Мин добирается сам, соврав про то, что хочет по пути зайти в магазин, и старшему нужно собираться. Как только Юнги приходит на автобусную остановку, он больше не может и даёт волю слезам. Прохожие косятся на него и отходят подальше, но парню всё равно, у него внутри все те бабочки дохнут, задыхаются, рассыпаются, как пепел, а огонь который грел, теперь сжигает. Парень так и не сел на автобус и добрался домой глубокой ночью. Сомкнуть глаза не получилось. Юнги нравилось то, что их отношения были на уровне друзей, ну, чуть странных друзей, но не пары. Так если не пара, почему больно? Почему хочется вырвать сердце из груди и кинуть Джуну под ноги, просить, умолять, делать всё, чтобы это оказалось просто сном, и завтра Юнги придёт в знакомый гараж, в котором пахнет бензином и вечно разбросаны разные гантели, инструменты, за которые можно перецепиться. Мин увидит Намджуна, который вечно сидит за столом и пытается починить то, что сам же сломал. На следующий день Юнги заходит в гараж с мыслью: «Он просто пошутил, сейчас он скажет, что это шутка», но в помещении непривычно пусто, и все вещи, которые когда-то валялись, сейчас сложены в коробки. Диван, стол и прочая большая мебель накрыты плёнкой, а посреди помещения стоит Агуст. — Хён? — неуверенно зовёт младший. — Привет, — Джун выходит из чулана с ещё одной большой коробкой, — представляешь вроде особо мебели и не было, а вон сколько насобиралось, — обводит рукой помещение Ким. — И что теперь с этим всем будет? — Ничего. Вещи родители на днях заберут, а зал ничейный просто будет стоять, а вот с Агустом я не знаю, что делать, — грустно выдыхает Ким. — А что с ним нужно делать? — Родители не знают о том, что у меня есть мотоцикл. Я не сказал, чтобы не волновать их, поэтому его нужно продать, потому что с собой брать его слишком дорого. Он стоит на продаже уже месяц, но никто не берёт, то цена слишком большая, то ещё что-то, а на гонки я его не отдам, жалко, — эти слова добили Мина. — То есть, как? Ты его, правда, хочешь продать? — дрожащим голосом спрашивает Юнги. — Другого выхода нет или продать, или бросить. Он слишком дорог для меня во всех смыслах, а деньги сейчас не будут лишними, — Мин, правда, это слышит? Он собирается продать мотоцикл, с которым у Юнги так много связано. Чёрт. Да его даже брали на этом байке, этот же парень. Это не просто куча железа, это часть Джуна, то, что ему дорого, что дорого Юнги. — Хён, я куплю его, — уверенно говорит Мин. — Юнги, он не три копейки стоит, у тебя нет столько денег. — Откуда ты знаешь, сколько у меня денег, — злится младший. — Зачем он тебе? — не понимает Джун. — Он мне дорог, когда-то он спас мне жизнь, — Намджун хочет возразить, но закрывает рот и называет сумму. Юнги прощается и говорит, что завтра в аэропорту отдаст деньги. Джун на эмоциях переворачивает несколько коробок и спускается по стене, закрывая лицо руками. Почему всё так? Багаж уже отправился по ленте в самолёт, а Юнги до сих пор нет. Намджун ходит кругами и ждёт его, он хочет, хотя бы в последний раз увидеть младшего. Вчерашняя встреча была совсем не такая, как того хотел бы Джун. Ким надеется, что Юнги всё-таки придёт, хотя бы ради байка. Он обещал. Юнги уже вторую ночь подряд не спит и думает о том, что всё-таки их отношения были совсем не дружеские, и он не хочет отпускать старшего, как бы эгоистично это не звучало. Мин принял решение, что должен рассказать это Джуну. Взяв нужную сумму из родительского сейфа, Юнги понимает, что опаздывает поэтому ловит такси и едет в аэропорт. Только бы успеть. Ким сидит в комнате ожидания, когда объявляют о том, что скоро взлёт. Уже на входе в самолёт он слышит своё имя из любимых губ младшего. — Намджун, — Ким оборачивается и видит Юнги, тот тяжело дышит и подходит к старшему. — Я думал, ты не придешь, — облегчённо говорит Джун. — Хён, я хотел сказать… — Нет, сначала я, — перебивает Ким — Юнги, я очень рад, что ты пришёл, и хочу сказать, что буду скучать, а ты не сдавайся и будь счастлив. Найди своё место, и, когда ты будешь в порядке, я тоже буду счастлив, — внутри Юнги всё рушится, он, правда, прощается и больше ничего не скажет. Ему не нужны эти чувства, которые испытывает Мин, и он, правда, его бросает. После этих слов старшего Юнги прикусывает язык и достаёт с куртки конверт. — Это деньги за Агуста, — протягивает. — Нет. Юнги, забудь, я просто тебе его оставлю. — Это очень дорогая вещь, и я хочу её купить, возьми эти деньги. Мы сейчас не донсен и хён, мы продавец и покупатель. Возьми эти деньги или я оставлю их прямо здесь, на полу, — Юнги кладёт конверт на грудь Киму и ждёт, когда он заберет из его рук конверт. Джун кладёт свою руку поверх руки Юнги, которая держит конверт у него на груди. Старший дольше нужного держит руку Мина в своей, и Юнги вырывает её из захвата. Каждый молчит и не знает, что сказать. Мин понимает, как для Джуна это важно, ведь он бредил этой Америкой, и теперь его мечта сбывается, а Юнги не может этому помешать. Любящие люди так не поступают, они отпускают и дают возможность быть счастливыми, пусть даже если их рядом не будет. Девушка сзади окликает Нама и говорит, что время лететь. Старший уходит, даже не обнимает на прощание. Боится, что если прикоснётся, то больше не отпустит. Юнги смотрит в спину Джуна, а потом на закрытые двери. Конец. Мин быстрым шагом идёт на улицу, там парень вдыхает морозный воздух и стирает непрошенные слёзы. Нужно забрать мотоцикл. Открывая дверь гаража, Юнги видит пустое помещение и байк. Парень садится за транспорт, в памяти всплывает тот момент, когда он первый раз заводил его вместе с Намджуном, как получил в тот день подарок, первый секс. Сейчас, думая об этом, Юнги понимает, что всё счастье было у него в руках, но из-за своей глупости он всё упустил. Байк заводится и срывается с места. Без шлема холодно, и дует ветер, Юнги надеется, что ветер перемен. Прошло три недели с отъезда Джуна. Старший за всё это время ни разу не звонил, а Юнги даже не думал искать его. Никто никому ничего не должен. Может и не в личной жизни, но во внешности Юнги ветерок подул, а именно: белый цвет волос, шесть проколов в ушах, подведенные глаза и серебряный маленький шарик в языке. Стиль в одежде парень тоже поменял: рваные узкие джинсы, футболки с вырезом, джинсовая или кожаная куртка и кроссовки с подъёмом. Теперь Мин стал более модным и совсем чуть-чуть по-блядски красивым. К парню теперь не пристают, мало того, его обходят десятой дорогой, ибо проколотый язычок стал очень острым, и может послать далеко и надолго. С Чонгуком у Юнги всё сложно, в смысле Мину очень сложно пройти мимо него и не стукнуть чем-нибудь тяжёлым, а если говорить серьёзно, то ничего в жизни Юнги не изменилось, кроме как холода, который с ним теперь везде, и как бы парень ни одевался, как бы ни включал обогреватель на максимум, всё равно холодно. Кто-то скажет, что середина января, но только Юнги знает причину холода. Сердце отказывается биться без одного человека, а если сердце не работает, то тело остывает, приблизительно то же происходит и с парнем. Его генератор далеко, и вряд ли когда-нибудь вернётся к Мину. В конце января в четыре утра на телефон Юнги приходит сообщение с иностранного номера. «Я не могу без тебя» А что делать? Юнги тоже не может. В Чикаго ещё холоднее, чем в Сеуле, но тёплые объятия старшего греют лучше, чем любой обогреватель в мире. — Я люблю тебя, хён — шепчет Юнги в чужую шею. — И я тебя люблю, ну что, поехали домой? Мне тебя ещё наказать надо за всю эту красоту, — Джун крутит в руке одну белую прядь волос и не может удержаться, чтобы не поцеловать эти красные дрожащие губы. Агуст благополучно стоит в трёх метрах от пары и ждёт своего часа. Не зря же Юнги тащил его с собой из самого Сеула. Всё-таки этот мотоцикл Юнги жизнь спас, а его владелец — душу.