Зимняя ярмарка

Дыхание вырывалось облачком пара и мороз щипал щеки, но Виктор все равно был почти счастлив. Вокруг него толпились и толкались люди, они смеялись, болтали, спорили и ругались — и все это на адмарском языке. Ох, Виктор даже не подозревал, что настолько соскучился по родному языку! Хотя, постойте, почему «соскучился», ведь он только собирался отправиться в Вальде, чтобы соблазнить принца. И на ярмарку пришел, желая подобрать что-нибудь для создания образа или хотя бы поразмыслить о нем. Конечно, у Виктора в запасе имелся беспроигрышный вариант: Кристофф видел его знаменитую «Морячку» и влюбился в нее по уши — но повторяться не было в характере Виктора Никифорова. Нет, он собирался приготовить особенное выступление, нацеленное на конкретного зрителя. Итак, что же он хочет сделать с принцем Кристоффом: просто затащить в постель или влюбить в себя окончательно и бесповоротно? От цели зависел и номер. У Виктора имелся игривый и очень соблазнительный танец, и если он начнет исполнять его перед принцем наедине, то скорее всего не сможет его завершить. Ничего, танцем можно и пожертвовать, ведь он будет именно средством достижения цели. Но эту ли цель стоит достигнуть? Был у Виктора и другой танец, под песню, от которой щемило в груди даже у него, продавшего свою душу еще в очень юном возрасте, и если Виктор остановится на нем, не избежать свадьбы. Или в Вальде все-таки не приняты такие союзы? Кто-то пихнул Виктора, выводя его из размышлений, и крайне грубо поинтересовался, чего он застыл посреди дороги. Виктор в ответ лишь ослепительно улыбнулся. Он любил ярмарки и особенно те, что устраивались зимой, в канун праздника, когда дни становились слишком короткими. Мороз и темные вечера словно сгоняли людей в одно место, где им становилось теплее и веселее от общения с незнакомцами. Виктору они казались настоящей армией, способной победить зиму. Он двинулся вдоль лотков, хотя и прекрасно знал, что большая часть товара не стоила его внимания или цены, запрашиваемой за него, но ему всегда нравилось рассматривать эти смешные наряды простого люда, бесформенные шапки, цветастые платки, безвкусные украшения и аляповато раскрашенные деревянные игрушки. Иногда он даже что-то покупал, но уже на следующий день не знал, куда закинул сувенир. Больше всего на ярмарке ему нравились не товары, а те, кто их продает, и те, кто их покупает. У одного из лотков поднялся шум. Вполне обычная картина: недобросовестный торгаш недовесил товар или обсчитал покупателя, а тот не стал стесняться и выразил свои претензии вслух. Виктор замер поодаль, слушая спор. Ему было интересно, какие аргументы предъявит один и что на них ответит второй — хотя ситуация была и обычной для ярмарок, каждый спор имел что-то уникальное. Виктор не думал, что ему когда-то придется поднять скандал, но на всякий случай учился и этому мастерству. Жизнь — непредсказуемая штука! Особенно его жизнь. Возле спорящих уже собирались зрители, и Виктор краем глаза заметил, каким рассеянным стал покупатель у соседнего лотка, продавец же не собирался упускать шанс. Виктор знал, что часть подобных скандалов — представления, как раз направленные на то, чтобы отвлечь внимание охочих до склок людей, обвешать их, обсчитать, назвать завышенную цену, а может, даже обчистить карманы. И все равно Виктор любил ярмарки! Окидывая взглядом толпу, он застыл. Яков, его личный демон, не обращая внимание на разгорающуюся ссору, что-то изучал на прилавке. Что он делал здесь? Следил за Виктором? Но зачем? Они ведь все обсудили и… Толпа чуть разошлась, и Виктор понял, что у Якова здесь совсем иная цель. У цели, которой было лет десять-двенадцать, из-под рысьей шапки выбивались золотистые прядки волос. Какой-то умелец приделал к шапке рысьи уши, отчего ее носитель казался скорее зверенышем, а не человеческим ребенком. Шубка его тоже была пятнистой. Виктор не был уверен, что шубы делают из рысьего меха, но почему бы и нет, особенно если денег хватало. Мальчишка либо почувствовал взгляд Виктора, либо просто устал разглядывать прилавок и повернулся, и Виктор увидел в его кошачье-зеленых глазах вызов. Нет, даже скорее не вызов, а обещание бороться до конца, хотя мальчик и сам понимал, что непременно проиграет. Виктор тихо выругался. Он не хотел, чтобы Яков сожрал еще одну душу. Но мог ли он что-то сделать? Как-то выручить паренька? Ладно, он — мастер импровизаций и придумает что-то по ходу дела. Лишь бы успеть отвлечь Якова! Виктор сделал шаг в направлении парочки, но тут кто-то потянул его за рукав да так настойчиво, что отмахнуться Виктор не смог. — Виктор! Тут продаются коньки! — возбужденно прокричал Юри на адмарском со смешным акцентом и, обхватив руку Виктора, потащил его к нужному лотку. Лоток с коньками на ярмарке не был по мнению Виктора ничем удивительным: зимой на них всегда найдутся покупатели, хотя сам товар не стоил их с Юри внимания и тем более восторга: они не подходили для выступлений, а просили за них необоснованно дорого. Но не в этот раз. Виктор даже ахнул, когда увидел представленное разнообразие коньков! Они отличались и видом лезвий, и фасоном ботинок, будто были сделаны на заказ под определенные костюмы. — Виктор, смотри, какие! А вот эти как тебе? — затараторил Юри, мешая сразу три языка, но Виктор его прекрасно понимал. Ладони мага, обтянутые в тонкие черные перчатки (и как ему не холодно?!) порхали над коньками, дотрагиваясь то до одних, то до других, и успевали ненароком прикоснуться к спрятанным в рукавицы пальцам Виктора. — Ты ведь уже решил, что исполнишь, чтобы все влюбились в тебя? Последняя фраза прозвучала так, будто Юри сомневается, что в мире есть хоть одно существо, не отдавшее сердце и разум Виктору Никифорову. Виктор отвернулся от лотка и посмотрел на Юри. Раскрасневшийся от мороза, в своей темной шубе тот напоминал медвежонка. И куда делось его изящество? Виктор подумал, что за последний месяц Юри набрал лишние килограммы, и ему пора напомнить, что Виктор — не такой уж мягкий и пушистый, а заботливость может принимать очень суровые формы. — Так какие возьмем? — все еще разглядывая коньки, спросил Юри. — Бери парные, — не долго думая, ответил тот, и маг вздернул голову. Его лицо оказалось слишком близко с лицом Виктора, а взгляд темных глаз так и требовал подтверждения, что Юри не ослышался. Конечно, не ослышался! За месяц уже можно было бы свыкнуться с мыслью, что от Виктора ему не отделаться, и все равно внутри все замирало, будто в первый раз, и потому Виктор не сразу наклонился к Юри и упустил момент. На них налетел теплый вихрь и тут же обнял обоих за плечи, толкнув Виктора так, что с головы упала шапка, и волосы разметались серебристыми волнами по плечам. — Выбираете коньки? — поинтересовался Лойи, широко улыбаясь, и кинул на лоток плотоядный взгляд, будто хотел сожрать представленный там товар. — На чем остановились? — Выбор коньков я полностью доверяю Юри, — ответил Виктор, поднимая шапку. Лойи, заметив беспорядок у него на голове, принялся помогать с волосами, бережно касаясь их и аккуратно заправляя под шапку. — Юри, можешь взять несколько, — промурлыкал дракон, и рядом раздалось недовольное пыхтение: паренек возраста Юри и в целом неуловимо на него похожий, разве только кожа его была потемнее, увешанный множеством мешков с покупками, смотрел на Лойи почти угрожающе. Потом он взглянул на Юри с очевидной мольбой, но тот лишь растерянно пожал плечами. Виктор не смог вспомнить имя этого паренька, которому не посчастливилось быть лучшим другом Юри, к которому теперь прилагались знаменитый танцор Никифоров и золотистый дракон. — О, медовуха! — воскликнул Лойи, который прежде никогда не бывал на ярмарках и, кажется, даже не представлял, что такое эта самая «медовуха». — Ее продают по смешной цене и можно пить прямо здесь! — Только не медовуха! — испуганно простонал Юри и попытался найти поддержку в лице Виктора. — Да, Лойи, по смешной, — вздохнул тот. — Смешно платить втридорога за некачественное пойло! Лучше я вас потом отведу в заведение, где подают действительно стоящий напиток. — Но твой стоящий напиток нельзя пить на морозе, рассматривая товары, Витя! — возразил Лойи, и Виктор вздрогнул: он не мог привыкнуть к звучанию своего короткого имени с акцентом дракона. Более странным оно звучало лишь в устах Юри, и может, потому тот старался его не употреблять, да и Лойи использовал его лишь когда пьянел от восторга. Виктор же в свою очередь не признавался, насколько магически действует на него имя «Витя», произнесенное этими двумя. — Мне кажется, ты обошел уже всю ярмарку, — сделал он последнюю попытку противостоять драконьему натиску, и паренек с охапкой мешков подтвердил его догадку крайне печальным вздохом. — Не всю, далеко не всю! И я вам хотел кое-что показать. Но сначала — медовуха! — Нет, — еле слышно протянул Юри. — Да, — властно заявил Лойи и подтолкнул обоих в нужном направлении. Юри сопротивлялся ровно до того момента, как сделал первый глоток, Виктор же был вынужден признать, что пойло на этот раз продавали вполне отменное, да и пить его на ярмарке было действительно весело. Вскоре все трое, веселые и раскрасневшиеся, шагали вдоль рядов, налетая то на один, то на другой лоток, и Лойи почти всегда находил, что прикупить. Но прежде Виктор начинал торговаться — не потому, что считал цены слишком завышенные (хотя и не без этого), а потому что ему нравился процесс. Несговорчивых продавцов, как ни странно, они почти не встречали. Настроение немного омрачала плетущаяся за ними тень, ругающаяся на мало знакомом Виктору языке каждый раз, когда к ее ноше добавлялся еще один сверток. Ему не досталось медовухи, потому что на вопрос: «А ты будешь?» он страдальчески указал на свертки и мешки и заметил, что ему нечем держать кружку. Напоить его, придерживая тару, они как-то не догадались. В конце концов, Юри сжалился над другом и забрал часть мешков, что не мешало ему проталкиваться к лоткам и обсуждать с Виктором и Лойи очередные товары. — Виктор! — вдруг воскликнул Юри, и мешки полетели на землю. — Эй! — недовольно крикнул его друг и, ругаясь, принялся собирать покупки, но Юри его уже не слышал, умотав к одному из лотков. Виктор оставил Лойи собирать свертки и помчался за магом. — Виктор, смотри! — волнуясь, заговорил Юри, жадно оглядывая товар. Виктор задумчиво покивал: здесь, в отличие от большинства схожих прилавков, лежали действительно стоящие серебряные изделия. Нет, поправил он себя, вряд ли серебряные, скорее исполненные из какого-то сплава, похожего на серебро, но все равно сделанные искусно. Однако Виктор не понимал, что так сильно повлияло на Юри: парень не был любителем подобных украшений. Будто прочитав его мысли, маг принялся объяснять: — Я думал, что не найду этого мастера здесь. Мы вроде уже все обошли, и его нигде не было, и я подумал, что перепутал все. Как хорошо, что нет! — Этого мастера? — непонимающе переспросил Виктор, посмотрев на Юри. — Что в нем особенного? — О, это ты! — вдруг произнес рослый бородатый мужчина, прежде занятый другой покупательницей. Теперь он широко улыбался Юри: — Рад, что ты пришел. Твой заказ готов. Виктор продолжал недоуменно смотреть то на Юри, то на ювелира. Юри решил заказать что-то особенное? Но для кого? И мужчина, как назло, долго возился в спрятанных под прилавком украшениях. Юри же все это время бросал на Виктора быстрые взгляды и тут же смущенно отворачивался. — Держи, — сказал, наконец, торговец и протянул Юри какой-то кулон на серебристой тонкой цепочке. — Виктор, — уверенно и даже чуть ли не сурово объявил тот, посмотрев Виктору прямо в глаза. — Это тебе. Виктор принял цепочку и вздрогнул: кулон оказался изящно обрамленным зубом. Человеческим зубом. Он был небольшим, скорее детским, молочным, и все равно производил жуткое впечатление. — Это мой зуб, — сообщил Юри, но заметив реакцию Виктора, тут же стушевался и торопливо объяснил: — Молочный. Я его потерял, когда придумывал один танец. Еще в детстве. Единственный, который я потерял на льду. — О, зуб, — промурлыкал Лойи за плечом Виктора и пристроил на нем свой подбородок. — Зубы — отличные обереги. Я хотел бы подарить тебе свой, но я не терял зубов, особенно при таких особых обстоятельствах, как Юри. Виктор не знал, что ответить, и Лойи воспользовался его оторопелым состоянием: отдал цепочку Юри, а сам развязал шарф Виктора и расстегнул верхние пуговицы тулупа. Отступив, он кивнул Юри, и тот приблизился и надел талисман Виктору на шею. Виктор тяжело сглотнул, но тут же понял: в том месте, где зуб касался рубашки, ему было очень тепло и на душе стало спокойно и уютно. *** Виктор открыл глаза и повернул голову: Лойи крепко спал, положив горячую лапу ему на грудь. Дышать она, однако, не мешала, и ее прикосновение рождало те же спокойствие и уют, что и зуб во сне. Виктор провел кончиками пальцев по золотистой чешуе и почувствовал угрызение совести. Во сне между ним и Юри явно было нечто иное, чем простая дружба. С другой стороны, Лойи вписывался в их жизнь как само собой разумеющееся обстоятельство. Подумав хорошенько, Виктор признал, что и в реальности его отношения и с Юри, и с Лойи почти такие же, как во сне, так что дав себе обещание честно поговорить с обоими и тем самым разобраться во всем окончательно, Виктор несколько успокоился. Теперь его смущал другой факт, казавшийся сейчас куда важнее путаницы в его личной жизни. Мальчишка, которого Виктор видел всего пару раз несколько лет назад. Он не был с ним лично знаком (хотя и знал многое о его семье) и даже никогда не разговаривал. Так почему же Виктору приснился Юрий Плесецкий?