«Что ты делаешь? Ты показываешь слабость! Вставай.»
Иногда становится слишком тяжело идти и Сенуа обессиленно опускается на землю.«Ты не воин, ты позор!»
Она касается рун, что ярко светятся в темноте, а после отворачивается от них, шагая в царство Хель.«Боги накажут тебя за это!»
Раны серьезные, пот застилает глаза, а руки отказываются поднять Грам для контратаки. Она роняет оружие от бессилия.«Возьми меч! Подними его!»
Смотря на свое отражение в воде, Сенуа видит тьму, что пожирает её, окутывает коконом и медленно уничтожает, разрывает на части и упивается её слабостью и растерянностью. Эта тьма всю жизнь с ней и не отступит никогда.«Борись с тьмой!» «Борись!»
Голоса всегда рядом, они не покидают. Они отворачивали её от племени, гнали прочь от родного дома, привили её к Диллиону. Они предупреждали о врагах и путали дороги в тени деревьев. Голоса давали советы и нещадно опускали её в грязь, сравнимую с той, что засохла на ботинках. Они всегда были рядом, не покидая, не отступая, не предавая. Проклятье? Сразиться с Хель было не так легко. Своенравная богиня не желала уподобиться несчастной кельтке, что потеряла возлюбленного. И пусть Сенуа прошла путь, что не проделывал ни один смертный, пусть она вынесла все тяготы, что уготовали ей боги, пусть она сразила врагов, что были за гранью её понимания, этого все равно было мало. Она желала получить слишком многое, а принесла в жертву слишком мало. И Сенуа была готова отдать жизнь, вот только она была не нужна. Куда важнее — душа. А её душой были голоса. Верные спутники, проклятье, что было с ней от рождения.«Стой! Остановить, Сенуа!» «Ты не вернешься!» «Стой, стой! Только мы у тебя есть!» «Пожалуйста, Сенуа, остановись!»
Они не желали её смерти, теперь она поняла это. Голоса были ею. Её страхами, слабостями, сомнениями. Всегда рядом и никак без них. Они оберегали, вели, защищали. Они не могли иначе, и Сенуа не могла тоже. Всю жизнь прожив с проклятьем, не останешься чистым. Но можно сделать шаг навстречу себе новой, отбросив старую жизнь и все, что в ней осталось и что так тяготило. Сенуа просила прощения у голосов, а они звали её, пророчили смерть и пытались остановить. Слабость и проклятье. Дар. Сенуа принесла свою жертву. Когда тишина окутала её, это было страшно. Они все ушли, все до последнего. Голоса умолкли, и впервые в жизни Сенуа осталась одна. Это было непонятно, непривычно и было страшно. Вот только жертва была, наконец, достойной. Слабость была тьмой, а тьма была проклятьем. Теперь Сенуа чиста и Хель вышла на бой с ней, больше не проклятой, но проклинающей. Меч Одина словно продолжение руки, тело гибкое и подвижное, разум собран и целостен. Сенуа была достойным воином. Она сражалась так, как сражались мужчины на её родине: не ведая страха, не боясь смерти, имея четкую цель, ради которой она следовала. Цель — её Диллион, ради которого она спустилась в ад, ради которого бросила вызов врагам, принесла жертву, соизмеримую с жизнью и отказалась от себя. Ради него ли? Есть битвы, в которых нельзя выиграть, как бы не была сильна и искусна твоя рука и как бы не стремился ты к победе, вставая иной раз лишь благодаря несломленной воли. Это была именно такая битва. И когда Сенуа упала без сил, тьма отступила, давая место чему-то куда более темному. Самой себе. Диллион верил в неё, видел то, чего сама Сенуа не могла разглядеть. Всю жизнь она пряталась во тьме, убегая от самой себя, гонимая людьми и видениями. Сенуа настолько отчаянно цеплялась за все светлое в своей жизни, что не могла даже на мгновение смериться со смертью Диллиона. Она верила, что спустилась в Хель за ним, что идет за его телом, ведь душа в голове, а голова с ней. Верила в подкидываемые сознанием образы, в слова голосов, в древние легенды и в то, что проклятье можно одолеть. Вот только ничего этого не было. Была лишь Сенуа. Ей не нужно было спускаться в ад за Диллионом. Ей нужно было отыскать себя, принять и отпустить прошлое. Не было проклятья. Был дар. И годами внушаемая отцом ложь была ядом, что отравлял существование. А противоядием стала сама Сенуа. Она держала в руках голову Диллиона, чувствуя, как осыпается с её кожи пепел, словно остатки былого, являя миру новую Сенуа. Возлюбленный был отомщен и его не вернуть. И пусть жизнь поблекла, пусть нет больше радости, Сенуа обрела куда больше, чем потеряла. Она нашла себя. Голоса вернулись, и больше это не было карой богов. Они смеялись, приветствовали и радовались ей, как равной. Единственные, кто будет рядом не смотря ни на что. Сенуа была одна, но не была одинока. И так отныне будет всегда.