Бурерожденная

Дейенерис Бурерожденная… Он впервые увидел её на свадьбе. На её свадьбе. Маленькая хрупкая девочка. Она дрожала в своем тонком свадебном одеянии то ли от холода, то ли от страха. Два больших кольца, сковывающих её плечи чуть повыше локтей, напоминали оковы. Помнится, ему даже стало жаль её. И эту дрожащую девочку так боится король? У неё не было друзей. Ее брат и «защитник» сидели тут же, как короли. Они продали её в рабство, словно куклу. И ни один из них ни на секунду не задумался о её чувствах. Противная улыбка Визериса и довольная Иллирио заставили Мормонта отвернуться и вновь начать наблюдать за девочкой с необычным именем Дейенерис.  — Дейенерис, — он тихо, чтоб больше никто не услышал, пробовал это имя на вкус. Оно звучало словно песня. Рядом с кхалом Дрого, своим новоиспеченным мужем, она выглядела ещё меньше и беззащитней. И его вдруг охватило странное, непонятное желание защитить её. Хотя бы дать ей плащ, чтобы она могла укрыться от холода, но даже это было не в его власти. Он подарил ей книги. Все его богатство составляли эти книги, доспехи и дешевый меч, приобретённый в грязной обшарпанной кузнице в порту за копейки. Свой меч он оставил дома. Она приняла подарок, вежливо поблагодарила его, а потом её лицо осветила улыбка. Легкая, лишь уголками губ. Но она была настоящим сокровищем. Потом она посмотрела на закат, и ее лицо вновь помрачнело. Она знала, что ее ждет. Той же ночью Джорах написал подробный отчет Варису. Он писал о том, что пообещал свою помощь и поддержку Визерису, что тот ему верит, рассказал о замужестве его сестры. Не забыл упомянуть, что девочка не опасна. И если и придётся разбираться с кем-то, то лишь с ее братом. Закончив отчет, Джорах потянулся и уставился на полную луну, что сегодня сияла на небосклоне. Сегодня у Дейенерис первая брачная ночь. Но его это не касается. Не касалось. Он думал, что не касается… Кхалиси великого травяного моря… Он боялся, что эта девочка быстро сломается. Не выдержит бесконечного рабства и жестокости и покончит с собой. Или окончательно превратится в тень самой себя, разучившись мечтать и улыбаться. Её красота, улыбка и мечты — это все, что имела Дейенерис Таргариен. Да и мечты не свои — брата. После пуховых перин и нежных шелков не так-то просто привыкнуть к голой земле и грубой дотракийской ткани. К полуголым дикарям, что ценят лошадь куда больше женщины. И уж тем более иноземки. Не так-то просто жить среди людей с другим языком, другой культурой, складом ума. Даже ему, закалённому в боях рыцарю приходилось тяжело так далеко от дома среди дотракийцев. Утешало лишь то, что он здесь на время. А чем можно было утешить её? Он не знал. Потому просто старался держаться рядом, готовый помочь. Почему-то её судьба волновала его больше, чем чья-либо. Удивительно, но с каждым днем она становилась все сильней. Он видел, как она растет. Как из ребенка превращается в женщину. Как впервые дает отпор Визерису. Как вновь начинает улыбаться. А может, лишь учится этому. На лошади Серебрянке в грубой дотракийской одежде с высоко поднятой головой она действительно становится похожа на королеву.  — Не королева. Я — кхалиси, — с гордостью произносит Дейенерис, когда он говорит ей об этом. И Джорах кивает, совсем другими глазами посмотрев на нее. Уже не как на девочку. Как на женщину. Самую прекрасную женщину, что только встречалась на его пути. Неопалимая… Он не мог сказать, когда полюбил ее. Возможно, когда она чуть не погибла от рук торговца с вином, а он узнал, что вскоре сможет вернуться домой. Только мысли о доме уже не радовали. Сердце сковали ледяные руки Иных, которые давно исчезли, при мысли о том, что Дейенерис может погибнуть, пока его не будет рядом. Погибнуть по его вине. Он сообщил Варису о ребенке, а тот не стал молчать. Но в тот день, видя ее живую и невредимую в объятиях кхала Дрого, Джорах ощущал облегчение от того, что она жива, смешанное с болезненными уколами в сердце. Возможно, это произошло еще в тот день, когда она чуть не погибла от рук собственного брата.  — Они любят ее, — ревниво кричит Визерис, смотря, как люди восхищенно хлопают Дейенерис. «Ее невозможно не любить», — мелькнула мысль в голове Мормонта. И он почувствовал, что его неприязнь к королю-попрошайке возрастает, если это вообще было возможно. Слова Визериса, поначалу казавшиеся оскорбительным бредом слабоумного, при ближайшем рассмотрении оказались… правдой. Он видел, как Джорах смотрит на нее. Возможно ли, что его забота об этой маленькой женщине, дружба с ней и восхищение ее красотой переросло в нечто большее? В желание? И ответ был — да. А может, все случилось еще раньше. В тот самый момент, когда он впервые увидел ее улыбку. Просто не понял этого. А нужно было хватать ее и убегать вместе с ней на лошади. Конечно, это было бы самоубийством для них обоих, но мысль о том, как все могло бы сложиться тогда, не оставляла Джораха. Пока кхал Дрого был жив, он не мог даже надеяться на ее благосклонность. Она боготворила мужа, как и он ее. Даже думать о ней было опасно. Ведь его мог выдать даже случайный взгляд. И все же, засыпая вечером под звездами, он думал. Думал, глядя на небо, и мечтал. Мечтал о том, чтобы когда-нибудь засыпать вместе с ней… Он не мог сказать, когда полюбил ее. Но еще до того, как она вышла из костра абсолютно невредимая с драконами в руках, он почти боготворил ее. Матерь Драконов… Драконы — страшные и опасные огнедышащие существа. Их боялись. Ненавидели. Боготворили. Перед ними трепетали и склонялись. Перед Дейенерис тоже. Огромные дикие звери и маленькая девочка, что зовет себя их матерью. Это могло вызвать насмешку, и смеющийся тут же получил бы по заслугам. Оглядываясь в прошлое, Джорах и не верил, что когда-то он считал, что Дейенерис Таргариен не может быть опасна. Она была не просто опасна. Она была смертельно опасна. В её фиалковых глазах отблесками горел огонь. Возможно, даже более страшный, чем огонь ее детей. Он опутывал её полностью, заставляя полыхать изнутри, но отражался лишь там — в самой глубине удивительных глаз. Ее голос тих и полон спокойствия, когда с уст срывается уже привычное «Дракарис», и ее старший сын заживо сжигает полсотни людей. Только глупец не боится Дракона. Джорах не был глупцом, но пугала его отнюдь не Дейнерис, и не её дети. Его охватывал страх при мысли потерять её, хоть она и никогда не принадлежала ему так, как он хотел.  — Убирайтесь, — шепчет девушка, куда менее уверенным голосом, нежели произносит смертный приговор. И все же для Джораха это хуже пламени дракона. Он уже давно горел в нём заживо. И готов продолжать сгорать каждый день, лишь бы быть поблизости от своей королевы, но она не приемлет предательства. Что-то обрывается внутри Мормонта снова и снова, пока он пытается объясниться с ней, но матерь драконов не хочет его видеть. У него лишь одно желание — коснуться ее ладони еще раз, но она в испуге отдергивает руку. Её взгляд направлен куда-то поверх него. Он полон боли, и Джораху не остается ничего, кроме как подчиниться. Не из страха смерти, но лучше уж он будет испытывать эту боль снова и снова, сжигая себя изнутри, чем она будет страдать. Хрупкая девушка умела добиваться своего, подчиняя себе и драконов, и мужчин. Разрушительница оков…  — У нас нет никаких причин брать Миэрин.  — Сколько рабов в Миэрине?  — Около двух тысяч. Может больше.  — Тогда у нас есть две тысячи причин взять Миэрин. Дейенерис продолжала идти, сметая все на своем пути, освобождая одних и предавая страшной смерти других. — Считайте, что королева освободила вас, — усмехнулся один из господ, вслед Джораху, когда его выставляли из города. — Нам такой милости не дали. Джорах ничего не ответил. Ведь для него милостью было просто быть рядом со своей королевой. Просто быть ее другом и верным рыцарем. А больше он ничего и не желал. Лишь однажды он позволил себе поддаться чувствам и потерять над собой контроль. А вместе с ним даже слабую надежду на ответное чувство королевы. Но и тогда он мог быть рядом с ней. И ему этого было вполне достаточно. Просто смотреть, наслаждаясь ее неземной красотой, слушать, ловить мимолетные взгляды и восхищаться ее стойкостью. Теперь же его попросту лишали и этого. Дейенерис разрушила тысячи оков и освободила тысячи пленных рабов, и навсегда заковала в оковы его сердце. Королева…  — Я родилась, чтобы править. И я буду править. Её волнует власть, но Джорах никогда не считал это недостатком. Напротив, он всегда считал, что она лучший претендент на Железный Трон. Возможно, он был предвзят, но она действительно стремилась помогать людям. Ее волновал каждый несчастный невольник неизвестного ей города. Каждый похищенный и убитый господами ребенок. У нее было доброе сердце. И люди заслуживали такую королеву. Красивую, сильную, добрую… Даже если Дейенерис совершала ошибки, он был на ее стороне. Как и положено верному рыцарю. И пусть королева не пускает его в свою постель, она прислушивается к нему, ценит его советы. Сколько бы людей не окружало Дейенерис сейчас, Джорах знал, что она нуждается в нем. Он знал не только ее сильные стороны, но и ее слабости. Он видел ее больной и умирающей. Видел голодной и несчастной. Заплаканной и беспомощной. Но и тогда она была в его глазах королева. Он прошел с ней весь путь с самого начала. И пойдет до конца. Чего бы ему это не стоило. Она — королева не только по праву рождения. Она — королева-завоевательница. Королева-спасительница. И его королева, прежде всего.