дом там где ждут

хосок вздрагивает от дверного звонка. - да неужели явился, - бубнит себе под нос парень, вставая с дивана и направляясь к двери. часы показывают двадцать восемь минут второго, чайник на плите успел уже несколько раз остыть, но хосок все ждёт. юнги, так-то, совсем неплохой парень, думается хосоку. маленький, на кота похож, хотя яростно отрицает этот факт, но в глубине души так любит, когда хосок их сравнивает. юнги даже романтичный парень, если можно за романтику считать как он пьяный под окнами хосоку серенады зачитывал с ворованными с соседней клумбы ромашками. и волосы ради него в мятный покрасил, потому что нравится хосоку цвет этот. чем вам не романтика? только вот есть у него и вторая сторона. дерзкая, постоянно подъёбывающая сторона, с ухмылкой противной и постоянной грубостью. и лестно с одной стороны хосоку, что юнги свою доброту показывает только ему одному, но с другой стороны хосок волнуется за этого долбаёба, вляпается ведь куда не надо. как сейчас, например. хосок, почему-то, боится открывать дверь, хотя прекрасно понимает, кто ждёт его с той стороны. внутри бабочки летать начинают и страхом врезаются в живот, все органы местами меняя. а чего он так боится? хосок поворачивается к зеркалу, пытаясь найти внешнюю причину беспокойства, но оторвать взгляда не может от общей фотографии с парнем. на ней даже юнги улыбается счастливо и совсем не ухмылкой своей, а красивой широкой улыбкой. вот чего так боится хосок. что улыбка эта исчезнет совсем и для него тоже. останется лишь ухмылка злобная и грубости-колкости-ругательства. хосок боится стать обычным для него, таким же, как и все. дверь перед юнги раскрывается медленно, с тихим скрипом. он перестает рассматривать царапины на полу и слова все теряет. хосок стоит весь такой домашний, каким его юнги уже много раз видел, но что-то в нём заставляет парня вздохнуть. - здравствуй, - выдыхает хосок, а юнги себя побить хочет, за то, что страдать своего мальчика заставил. младший отходит немного в сторону, пропуская юнги к себе в квартиру. у старшего губа разбита, на скуле ссадина, костяшки все содраны и царапины на коленях через дырки в джинсах выглядывают. - здравствуй, - почти шепчет юнги, а внутри все волком воет от злости на себя самого. сколько раз он клялся перед зеркалом, что оставит это всё. перестанет в драки влезать, подъёбывать всех проходящих мимо людей. ради хосока, чтобы не грустил и не ждал половину ночи, голову ломая, обзванивать ему больницы или полицейские участки, хотя смысла в этом не было никакого. юнги правда как кот, который сам по себе гуляет. насильно с собой рядом его не удержишь. а уйдёт - не вернёшь, пока он сам не захочет. а он к хосоку возвращался каждый раз. ну и что, что поздно, - думает хосок, - главное, что почти здоровый, но возвращается. юнги усаживается на уже своё место в кухне хосока, пока тот аптечку ищет. - с кем это ты так? - начинает разговор хосок, устраиваясь удобнее на полу, чтобы обработать царапины на коленях парня. - да так, - тянет юнги, - есть у тебя люди в группе, не самые приятные. вот я узнал, что они тебя обзывают по всякому, ну и показать решил, насколько у них мозги отсутствуют. - ты из-за меня дрался? - рука младшего застывает и, кажется, парень совсем дышать перестаёт. хосок моргать часто начинает, а глаза у него круглые от удивления. - я что, за парня своего подраться не могу теперь? - вопросом на вопрос отвечает старший, моргая часто-часто, как это хосок сейчас делает. а потом шипит, когда ранка от перекиси болеть начинает. хосок извиняется быстро и начинает дуть на коленку больную, как будто юнги сейчас не двадцать пять, а просто пять. хосок поднимает глаза и улыбается мягко для покалеченного парня. и у старшего где-то в районе сердца болеть начинает от этой картины. да, он и в двадцать пять, и в просто пять готов драться за этого мальчика, лишь бы тот счастлив был и улыбался своей улыбкой теплой, как солнце рассветное летом, как сейчас ему улыбается. хосок с пола поднимается, стул себе берёт и садится напротив своего хёна. младший хочет уже начать лицо обрабатывать, но юнги забирает ловко ватку с перекисью, откладывает на стол рядом и за руки мягко ничего не понимающего хосока берёт. сказать что-то хочет, но правильные слова в голове совсем не всплывают. младший видит замешательство юнги и теперь уже у него где-то в груди болеть начинает. может, для других парень и строит из себя хуй пойми что, но для хосока он всегда вот такой - боящийся навредить, любящий, мягкий и теплый. и тогда хосок наклоняется вперёд и совсем мягко целует юнги куда-то в уголок губ повреждённых. и пусть дерётся, поступки глупые совершает, ругается со всем миром, отказывается принимать своё сходство с семейством кошачьих, но но пусть останется с хосоком.