Faulty

Джехён прикладывает ладонь к сканеру, и дверь с тихим писком отъезжает в сторону, открывая проход в его "ячейку". Палец на датчик слева от входа - и включаются все системы жизнеобеспечения: негромкий гул кондиционера (нагревающего воздух, поскольку на улице не май месяц, а самый что ни на есть октябрь), яркий, оставляющий блики на веках, свет... воду в ячейке в отсутствие её обитателя тоже не включишь. Как будто кто-то может позариться на это подобие жилища и, пока хозяин где-то шлындает, перевести все ресурсы государства. Говорят, с жизнью в "ячейке" смиряешься за год. Дже хватило трёх дней. Не так уж это место и отличается от клетушки в общежитии колледжа, в которой Дже обитал до генетического тестирования.  Он никогда не горел желанием размножаться, а девушки, пусть они выглядят и пахнут так приятно,  всегда предельно насторожены, и, кажется, даже имя своё тебе не скажут, пока не увидят зеленый штамп в твоём удостоверении. Дже, к слову, никогда не встречал ни одной забракованной. Школьный друг Ёнхён (ещё до того как им исполнилось 20 и Ёнхён оказался в "одобренной" части города, где мужчинам и женщинам можно жить в одном доме и работать в одном офисе, а Дже - заточенным в свою "ячейку") высказал предположение, что у девушек не бывает красного штампа.  Большинство жителей "одобренной" части уверены, что "ульи" наполнены пьяницами, наркоманами и психами. Даже Ёнхён, который исправно поддерживал с Дже связь, несмотря на бездну генетических расхождений и полную изоляцию друг от друга, высказал осторожное предположение, что эти стереотипы не безосновательны, и жизнь в заточении в крошечной ячейке со штампом "выбраковка" на многих может оказать деструктивное влияние. Дже тогда просто повесил трубку, но через два дня позвонил сам, ровным веселым голосом осведомился, как у друга дела. Ёнхён облегченно выдохнул, и они больше не возвращались к этому разговору.  Джехен и сам понимает, что Ёнхён отчасти прав, что не с потолка взял эти исключительно корректно сформулированные, но от того не менее уродливые теории. Но он может гордо заявить, что не способен подтвердить ни одну из них. Наверное, Дже просто очень повезло с соседями.  Стены между ячейками не толще перегородок в общественных туалетах. Может, дыхания сквозь них и не слышно, зато все более-менее громкие звуки - уже очень даже. Сосед справа - огромный плечистый мужик (и как такие в выбраковку попадают) увлекается резьбой по дереву. С его стороны слышны негромкие постукивания и реже - жужжание шлифовальной машинки. Когда работает - иногда мурлыкает под нос незатейливый мотивчик.  Он подкарауливает Дже буквально на второй день его жизни в улье. Когда замок пищит и с глухим вжиком отъезжает дверь в ячейку Джехёна, сосед высовывается из своей и зовёт: - Эй! Дже тормозит, оглядывается, вздрагивает - вид у крупного небритого мужика не очень-то располагающий, но смотрит тот дружелюбно, и Дже делает шаг обратно в коридор: - Да? - Привет! Новенький? Джехён не знает, как отвечать на этот риторический вопрос, поэтому просто кивает. - Ну, здорово! Надеюсь, уживёмся. Если чем мешать буду, ты не тушуйся, говори. Тут все, едрён-матрён, как под одной крышей. Дже ошарашенно кивает. - Меня Джей зовут, - сообщает мужик. Дже прыскает в кулак, и торопится объяснить озадаченно нахмурившемуся соседу, что они просто почти тёзки и, конечно, должны поладить.  Вопреки опасениям, Джей не набивается в друзья. Он тоже любит уединение, просто по природе своей, подкрепленной воспитанием, предпочитает не доставлять другим неудобств, справедливо полагая, что в адекватном обществе этого достаточно, чтоб не доставали и тебя.  О соседе снизу Дже ничего не знает. Сосед сверху ходит по дому в каких-то мягких тапках. Дже отчётливо слышит его тяжелую поступь в районе 10 вечера, когда тот, видимо, возвращается с работы, а затем она превращается в негромкий шорох. Единственные звуки, которые доносятся сверху кроме этого - жужжание электробритвы и стук случайно упавших на пол предметов. Но самый чудесный - это сосед слева. По своей ячейке он перемещается совершенно неслышно, но иногда по вечерам играет на фортепиано. Дже и сам любитель побренчать на гитаре, но всегда исключительно в подключенных к усилителю наушниках, и звон его струн можно расслышать, разве что ухом к стене прижавшись. А вот у соседа слева, судя по звуку, традиционное старое фоно, где нельзя просто подкрутить громкость. Откуда он откопал вообще такой раритет?  На этом невесть как заброшенном жизнью в тесную ячейку инструменте сосед играет иногда приятные джазовые импровизации, иногда серьёзные классические произведения из известных, иногда протяжно-тоскливые мелодии, которых Дже нигде больше не слышал... Этого парня слева Джехён никогда не видел. Джехён живёт в своей ячейке почти год (на самом деле всего 9 месяцев, но он не считает дни, поэтому сам не в курсе), когда, едва переставляя ноги, тащится с нечеловечески ранней смены и напарывается на паренька у соседней двери. - Эй! - выдает он, как Джей больше полугода назад. Парень едва не подскакивает - как и сам Дже тогда. - Да? Ситуация начинает подванивать дешевым дежа-вю, поэтому Дже немного ломает парадигму: - Мы раньше не встречались, я Джехён. Тот кивает торопливо:  - Вонпиль. Ким Вонпиль. Дже протягивает ладонь для рукопожатия: -Ты музыкант? - Немного... играю. Тебе мешает? - Вонпиль мешкает подать руку и смотрит встревоженно. - Нет-нет, мне очень нравится. Давно сказать хотел, но мы не пересекались... - Дже пытается изобразить обезоруживающую улыбку, что дается ему непросто - давно не тренировался.  Вонпиль смущенно жмётся, но руку всё же подает. - Я играю по ночам в ресторане. Ты, наверное, работаешь днём. Ну и вот. - Я работаю чёрте когда, - смеется Джехён. - Я магазинный раб и мой график скачет в зависимости от фазы луны и степени бесноватости начальника.  - Такой самодур? - Вообще-то нет... славный парень, жаловаться мне не на что, но график составляет, как будто в него каждый раз вселяется дух нецелесообразных решений. - А что за магазин? - Книжный, в тупичке около монумента. - Далековато. - Да, не близко, - Дже разводит руками. - Но ближе работа была только тут, - он тыкает пальцем в пол, имея в виду продуктовый прямо на первом этаже их улья, - но ужасно не хотелось сортировать гнилые овощи и фрукты и раскладывать по полкам полуфабрикаты. - Да ты эстет, - Вонпиль усмехается. Дже с карикатурной гордостью выпячивает грудь и вздёргивает подбородок.  - Ты уходишь или приходишь? - интересуется он, снова привычно ссутулившись - А? - Вонпиль забавно щурится - Ты домой или из дома, в смысле, - у Джехёна явно какие-то помехи с речью, но в этот раз сосед его понимает. - А. Домой шёл. - На чай зайти не хочешь? Поболтаем немного. Или дела? - Джехён добавляет это специально, подкидывая Вонпилю оправдание для отказа, на случай если он сам не сообразит. Вонпиль возводит глаза к потолку, размышляя. - Можно, - после секундного раздумья соглашается он. - С удовольствием. Джехён прикладывает ладонь к сканеру и галантным жестом пропускает гостя вперед.  Как только вспыхивает свет, Вонпиля тут же как магнитом притягивает в жилую часть, а Дже идёт на "кухню" - отгороженный ширмой уголок жилого пространства, где ютится холодильник, плитка на две конфорки и стол с одним табуретом. Он засовывает в холодильник содержимое небольшого пакета, которым обзавёлся в охаенном недавно магазине на первом этаже, и возвращается в "комнату".  - Мартин, - Вонпиль улыбается висящей на стене акустике. Подходит ближе, прищуривается. Проводит пальцем по изгибу корпуса и растирает пыль между пальцами. У него становится такое лицо, как будто внезапно заныл зуб. - Почему не играешь? - спрашивает он тихо.  - Много шума, - разводит руками Дже. - Я в наушниках обычно. - кивает на установленный на подставке в углу Fender. - Кому помешает гитара, - отстранённо пожимает плечами Вонпиль, но послушно переходит к электрухе. Оглядывает со всех сторон, но разрешения взять в руки не спрашивает.  - Раз уж мы об инструментах, - вкрадчиво начинает Дже. - Что у тебя за агрегат? По звуку ясно, что не нынешние пластмасски с регуляторами. Взгляд Вонпиля теплеет. - У меня древняя Ямаха. Хочешь, покажу? Дже кивает. Просияв, Вонпиль хватает его за запястье и тянет к двери.  - Пришлось научиться обслуживать её самому, - тараторит он, разблокируя свою ячейку, - но без неё никак, у меня мурашки от этих штук, подключающихся к сети. Фее! Это же не скрипка, и я не Ванесса Мэй. По меркам занимаемого пространства Вонпиль явно не является хозяином своей комнаты. Кажется, он у Ямахи просто жалкий квартирант. Фоно занимает большую часть "жилой комнаты", между ним и кроватью остался только совсем узкий проход к шкафу. У самого Дже на этом месте стоит письменный стол и низкий журнальный столик с телевизором. Вонпилю в своём жилище пришлось, видимо, от этих излишеств отказаться.  - Как ты её вообще сюда затащил? - восхищается Джехён. Улыбка Вонпиля несколько меркнет. - Я... из богатой семьи, - объясняет он, укладывая ладонь на ореховую крышку.  Джехёну становится неловко. Многие богатеи выправляют своим драгоценным деточкам зеленые удостоверения вне зависимости от результатов теста, но есть принципиальные и те, у кого просто недостаточно связей. Их дети попадают в ульи вместе со всеми. Таких обычно не любят, потому что родители всё равно стараются, чтоб кровиночка не знала ни в чём нужды, пусть и в изоляции. Не похоже, чтоб Вонпиль катался как сыр в масле, но доставку любимого инструмента ему, значит, всё же обеспечили. Сам Дже вселялся в ячейку с чемоданом, двумя пакетами и гитарным кейсом на каждом плече.  - Мы собирались пить чай, - напоминает Дже, чтоб прервать затянувшуюся паузу. - Пойдём? А потом сыграешь мне что-нибудь, хорошо? - Где ты взял эту отраву? - Вонпиль вертит в руках бутылку. - Это самая высококачественная отрава, которую можно найти в этом гадюшнике, - фыркает Дже. - От нас всё ныкают, мы же тут все пьяницы и наркоманы, забыл? - Потому и спрашиваю, что-то я не видел в магазинах алкоголь. - Как будто нам надо заботиться о здоровье, - Дже плюхается на кровать и закладывает руки за голову. - Торговали бы нормальной алкашкой, мы бы все быстро передохли, не пришлось бы тратить на нас деньги налогоплательщиков. - Ты сам налогоплательщик, - напоминает Вонпиль. Он опускает бутылку на кровать - единственной плоскостью кроме неё в комнате является Ямаха, а она неприкосновенна - и уходит на кухню за стаканами и соком (Дже называет его девчонкой за то, что он крепкое без сока не пьёт, но сам вообще-то тоже бодяжит в соотношении едва ли не один к двум). Джехён лихо разливает пойло и подмигивает: - Давай, не чокаясь, за наши просранные жизни. Вонпиль приоткрывает рот, как будто собирается что-то сказать, но в итоге просто кивает и отпивает из своего стакана. Если уж совсем честно, Дже нравится, когда Вонпиль немного пьян. Он становится очень забавным, и хотя периодически ненадолго выпадает из реальности, его прикольно дразнить и подкалывать, в таком состоянии он плохо отличает шутку от серьёзной реплики, обижается, бузит или спорит, а Дже ржет, как конь.  А потом они обычно просыпаются на кровати Вонпиля. То чуть ли не лбами уткнувшись друг в друга, то валетиком - голова Дже покоится на лодыжке Вонпиля и последний жалуется, что ноги затекли, то просто в позе двух вампиров в гробу, разве что руки на груди не скрещены. Вонпиль перекидывает ноги через Дже (он неизменно оказывается у стены, потому что изначально сидит, прислонившись к ней), сползает на пол, зевает, ерошит стоящие дыбом волосы и идёт умываться. Дже уходит к себе - почистить зубы и натянуть свежую футболку, и возвращается, чтоб сделать им чай и бутерброды, пока Вонпиль наигрывает что-нибудь под настроение. Сказать, что Джехён не ожидал, что они так быстро и крепко сдружатся, будет небольшим преувеличением. Большим преувеличением. Наглой ложью, короче.  Близкие по возрасту, увлечениям и взглядам (точней, отсутствию оных?), они просто обязаны были сойтись, сплавиться, привыкнуть к друг другу, как к неотъемлемой части жизни. Спорить ночами до хрипоты о золотых альбомах QUEEN и утром опаздывать на работу (или забывать уйти на неё вечером в случае Вонпиля). Не видеться неделями, когда график Дже входил в мертвую петлю, а потом ночевать пять ночей подряд друг у друга, пока ресторан, где работает Вонпиль, подвергается нападкам санэпидемстанции. Плевать на предпочтения друг друга, и всё равно дарить на новый год (потому что дни рождения сосут, и они, не сговариваясь, даже не обменялись датами) что-то невероятно важное и нужное - будь то набор настроечных ключей и переходников для старушки Ямахи,, с огромным трудом добытый с городских складов с помощью Ёнхёна ("чувак, она не в порядке, ты о ней заботишься или как?"), или тёплое подбитое мехом пальто для Джехёна, который после переезда из города так и не нашёл средств на его покупку.  За всё время, что Джехён провел в ячейке до встречи с Вонпилем, он ни разу не подумал, что ему нужен кто-то для общения. Потому что ему и не был никто нужен, он мог спокойно прожить всю жизнь, перекидываясь парой фраз с хозяином магазина или дружелюбным Джеем, и раз в несколько дней созваниваясь с Ёнхёном. Как с этим дела обстояли у самого Вонпиля, Дже, конечно, наверняка не знал, но догадывался, что так же. Общества Ямахи ему хватало сполна. Однако теперь, если бы Вонпиль пропал из его жизни, Дже, наверное, ощутил бы пустоту и даже тоску какую-то... Хорошо, что засранец никуда не денется, куда ты из улья-то смоешься? - С отцом я не общаюсь, - Дже мотает головой. - Это стандартная ситуация, когда сын бракованный, мужики часто кладут на них болт. И спасибо, блин, что в переносном смысле.  - Мужики! - Вонпиль тыкает его пальцем. - Сам-то кто? - Пак Джехён, приятно познакомиться, - Дже с шутовской церемонностью протягивает руку. Вонпиль делает вид, что плюет ему на ладонь. Дже показывает ему язык. - А с матерью созваниваешься значит? - Вонпиль доливает им в стаканы.  - Угу, - Дже подтягивает ёмкость с выпивкой к себе ближе по покрывалу.  Пьяные разговоры о личном, какая прелесть. С другой стороны, а чем им тут ещё заниматься в этой комнате три на три метра, всунутой в гигантский блок таких же? - А твои предки норм? - Да норм, - Вонпиль пожимает плечом. - Last time I checked.  - Когда последний раз говорил с ними-то? - Я им вообще стараюсь не звонить, - фыркает Вонпиль. - Вот она, сыновья благодарность, - мрачно комментирует Дже. - Да ну нафиг! Отец опять будет ныть, что мне нужно вернуться в город, - Вонпиль морщится и залпом опустошает стакан. - Как ты вернешься в город, придурок? - хмыкает Дже. - Или твой батя предлагал тебя отмазать, а ты пошёл на принцип? Да ты мазохист, каких поискать.  Вонпиль поднимает на него  слегка расфокусированный взгляд и смотрит долго, Дже аж неловко становится. - У тебя друг в городе, - внезапно произносит Вонпиль. - Он не жаловался? Смешок у Дже получается какой-то пронзительно-истеричный, и он торопливо прихлопывает себя ладонью по губам.  - На что жаловаться? Это ГОРОД. Там, ну... нормальной жизнью живут. Как мы первые 20 лет. - Он женат? - Эээ, - к своему стыду Дже понимает, что ему приходится задуматься над вопросом. Хорош друг. - Нет. - Не женат... и не жалуется... Какой славный парень, - Вонпиль качает головой и отводит взгляд. - Нормальной, значит, жизнью... - Кажется, этому столику больше не наливать, - пытается разрядить обстановку Дже. Но Вонпиль, похоже, его не слышит, погрузившись в какие-то свои мысли, и явно невеселые. Какое-то время он молчит, изредка покачивая головой, как будто отметая аргументы в неслышимом споре с кем-то - Дже ждёт, постукивая ногтем по стакану -  а потом, наконец, произносит севшим голосом: - Здесь нет изгоев, потому что мы все... - он кривит губы и разводит руками, - они. Здесь всё просто - если ты не мудак, значит ты нормальный. А ты попробуй поживи в городе, не обзаводясь семьей. Многие будут считать тебя нормальным? Многие не начнут капать тебе на мозги или просто избегать? -  голос Вонпиля становится всё громче, и Дже смотрит почти испуганно. - Величайшее счастье! Тебе разрешено размножаться! Отказываешься? Да ты больной ублюдок! А я... Вонпиль резко встает и протискивается, задевая колени Дже, к шкафу. Лезет в ящик. - Я не хочу жениться и заводить детей, - заканчивает он свою мысль. - Можешь дать мне в морду, если хочешь. У Вонпиля в руках удостоверение, зеленый штамп выделяется ярко, будто написанный флуоресцентной краской. Он выжигает глаза и лёгкие, Джехён давится вдохом.  Голос Вонпиля доносится глухо, как через толщу воды. Кажется, они оба перебрали. - Я ничего не могу поделать с тем, что мне не нравятся девушки. Мне нравится только музыка. И Пак Джехён.  Джехён выдирает у него из рук грёбаное удостоверение, грубо дёргает за ворот на себя  - Вонпиль больно бьётся коленом об угол кровати, а всё ещё полный на треть стакан Дже опрокидывается на одеяло - и целует.