Краткое описание симптомов пубертата

Макс завел чужую руку за спину и вжал в жесткую койку. Снизу послышался слабый скулёж. Наверное, он правда сделал слишком больно. Поебать. Нисколько не поебать. Окей, Максвелл, окей. Ты прямо сейчас признаешь, что всё летит в пизду и ничего страшного не произойдёт. Ты всегда делал это с завидной легкостью. Ты настаивал на этом. Парень поднял глаза на рыжего ублюдка, озабоченно глядящего сверху вниз.  — Всё просто заебись, — если вам интересно, куда подевалось всё ваше раздражение, то вот оно, прямо в этой реплике. Макс ещё больше нахмурил редкие брови, ноздри угрожающе раздувались.  — Ты весь красный, дрожишь и дергаешься. Ты хорошо себя чувствуешь? — Дэвид наклонил голову как пес, не понимающий, что стряслось с хозяином. Он присел на корточки рядом с отвратительным подобием кровати и разговаривал теперь снизу вверх, как с маленьким ребёнком. Это с тобой надо так разговаривать. Эта его «мамкина» манера приводила в бешенство. Мальчик ещё ниже натянул толстовку и постарался незаметно вытереть об неё вспотевшие ладони.  — Нет, Дэвид, я в ярости, и если ты сейчас же не отойдешь на расстояние двух с половиной метров от меня, я клянусь, что раскрошу твой нос об асфальт.  — До ближайшего асфальта 40 километров, — рыжая макушка наклонилась в другую сторону.  — Я уже умею водить и мне ни разу не лень довести нас до ближайшего асфальта, — нервно дернувшаяся рука надавила на уже почти расслабившийся член и парень снова шумно вдохнул и зарделся с новой силой.  — Ты точно болен! — хлопнул себя по коленям вожатый и схватил мальчика за ворот. — Сейчас мы доберемся до нашего домика и я уверен, что что-нибудь найду.  — Прекрати тащить меня! Я тебе не полено! — Макс оторвал худые руки от кофты, но его тут же схватили за запястье. Если честно, сопротивляться не было особого желания. Ничего нового собственно, если бы это не был Дэвид. Следующая реплика была не гневной, но по обыкновению раздраженной. — О Боже, найди себе уже что-нибудь от долбоебизма. Получалось как-то непривычно нежно. Вроде бы взрослый мужик, а трепещет как девственница. Макс наклонился, чтобы укусить кожу под самым подбородком, но только аккуратно припал губами.  — Черт, сейчас бы очень пригодилась Гвен! И почему она постоянно уезжает так невовремя? — взволнованно восклицал парень, роясь в ящиках. — Ношпа? Ну нет, у меня будут проблемы. Да и чем спазмолитик поможет от температуры, — он кинул упаковку обратно в ящик, — так, Вишневского, уголь… о, ацетила-салициловая кислота!  — Че-его? — Макс очень сильно удивился, как от этого словосочетания у него окончательно не упал. Ты трогаешь себя через карман, придурок.  — Аспирин! — провозгласил Дэвид и принялся выдавливать таблетки на ладонь.  — Стой! — вскинул руки мальчик. От аспирина, по крайней мере, от того количества, которое впихнет в мальчика взволнованный Дэвид, ему станет плохо, а только этого ему для счастья и не хватало. — Стой. Я… у меня аллергия на аспирин, придурок, — чего было не отнять, так это умения выкрутиться. Вообще, парень бы сразу сказал, грубо и прямо, что дрочил, пока палатка пустовала. Днем туда обычно никто не заходил — духота стояла неимоверная. Но это был Дэвид, мало ли, психику ему ещё сломает, а кому оно надо? Кроме того, с языка наверняка сорвется, кого он представлял. Ладно, Дэвид, в отличие от паникующего Макса, помнил, что тот уже принимал аспирин летом и на слово не поверил, но виду подавать не стал. Надо было вылечить кэмпера, так что парень попробовал найти альтернативу.  — Ну, тут есть нурофен, но он без коробки, так что я не уверен в его сроке годности…  — Блять, Дэвид! — Максвелл открыл было рот, но тут же его захлопнул.  — Следи за своим языком, Макс!  — Я бы с радостью последил за твоим! Теперь, помимо хера подростка стояла густая тишина, в которой только и слышно было его тяжелое дыхание. О, кажется до Дэвида начала доходить вся проблематичность и неловкость ситуации. Ну, лицо, по крайней мере, выражало что-то такое. Тебя не должно заводить его замешательство, малолетний извращенец!  — Право, Дэвид! — Макс закатил глаза и утомленно ссутулил плечи. — Мне шестнадцать или типа того, я лежу в палатке один, а потом врываешься ты, я лохматый и слегка паникую и выгляжу вот так. Я соврал о том, что у меня аллергия на аспирин и ты это понял, так почему ты такой тупой?  — А… Ам, а, почему ты, ты, ну, не сказал с самого начала? — Дэвида эта ситуация, кажется, смущала больше, чем мальчика, и тот едва сдерживался не то от того, чтобы метнуть в вожатого стул, не то от того, чтобы громко рассмеяться.  — Я тебе клянусь, что искренне переживал за твою психику!  — Макс, — кажется, парень слегка обиделся, — я, в отличие от тебя, взрослый человек. С работой и образованием.  — Ты круглый идиот, если считаешь, что это делает тебя взрослым. Всё, пусти меня! — подростковое тело не желало сдаваться, и Максвелл чувствовал, что полыхнет прямо здесь, если не закончит начатое прямо сейчас.  — Погоди, Макс, — парень слегка придержал кэмпера за плечо, — может, я могу чем-то помочь?  — А теперь мне реально интересно, как ты собираешься это сделать? — мальчик сложил руки на груди в инстинктивном защитном жесте, и голос его сочился ядом, но он не врал — на дне зрачков поселилось удивление и заинтересованность в происходящем. Дэвиду стало неловко от того, что за столько лет ему всё же удалось заинтересовать ребенка только этой фразой и именно в этом контексте. Зато, блин, от помощи с его ментальными проблемами он отфыркивался.  — Ну, — рыжий обхватил себя руками, — у меня есть порно, и руки, и закрытое помещение в которое вряд ли кто- Тишина, несмотря на шум с улицы, загустилась так, будто в неё высыпали тонну крахмала. Дэвиду хотелось в ней задохнуться, с чем он, к слову, вполне успешно справлялся, Максу — додрочить наконец и заржать.  — Теперь ты такой красный, что я поражен, что ты до сих пор не валяешься без сознания, — он наконец рассмеялся, от всей души, хватаясь за живот, почти истерично. — Бляяяя, Дэйви — педофил! Ахахх-ха! Всё изначально было так просто.  — Не педофил, — голос парня непроизвольно повысился. — Я никогда даже не думал о детях! — и полушепотом: — Ну, до сих пор, — и снова едва ли не крича: — И вообще, не педофил, нимфофил! — на скулах вожатого сейчас можно было жарить стейки. — И в крайнем случае, — Дэвид просто панически отпирался, — мысли это не преступление, ладно? Ладно.  — А ты знаешь, что преступление? — Макс подошел вплотную и оскалился прямо перед конопатым лицом. То, что пришлось оторвать пятки и чуть вскинуть подбородок было несколько унизительно, но безумная борьба между принципами и тем, чего ему бы хотелось в глазах Дэвида того стоила. Оо, даже не так, пожалуй, Максвелл это запомнит и подпишет в голове «бесценно». Если бы между этими лицами повесили лист меди, он бы без сомнения мгновенно стек на пол. Мальчик уже дернулся за поцелуем, но рыжий отпрянул и уперся рукой в чужую грудь.  — Не-ет, Макс, послушай, так нельзя! Это, это просто не правильно, ну ты послушай! Я, у меня ведь будут, будут проблемы, большие проблемы! Та-айное ведь, ведь всегда становится явным и тогда это станет проблемой. Я стану проблемой! О-о, о нет, мистеру Кэмпбеллу не нужны проблемы, меня же уволят! Совершенно точно уволят! А по твоей инициативе ещё и посадят, а ты проявишь инициативу, я ведь знаю, не то, чтобы я сужу, но ты испортишь мне жизнь так сильно, как только сможешь. И вообще… — Макс закатил глаза.  — И вообще ты снизу.  — И вообще я- стой! Почему ты так решил- Договорить парню помешало то, что ему заломали руку и уткнули носом в подушку. Парню показалось, что он просто всхлипнул, но Максвелл отчетливо слышал скулеж.  — И вообще, ты, влюбленный извращенец, — Дэвид не хотел бы того, кто ему не нравится по крайней мере очень сильно. Потому что это Дэвид и если бы он спал со всем, что ему просто нравится, он бы трахал бревна. — Ты ведь уже хочешь, чтоб тебе засадил малолетка? — между ног вклинилось колено и всё, что оставалось вожатому — кивнуть. Потому что врать плохо. Зато, блять, спать с детьми совершенно нормально.  — Макс, выслушай меня, — все же старался сохранять рассудок конопатый, потому что, ну, должен же кто-то быть взрослым и ответственным. Сверху раздался утомленный стон.  — Не хочу слушать твою нудятину, ты должен смеяться, заставлять нас делать всякое нелепое дерьмо и трахаться со мной.  — Я как раз таки не долж- Очень сложно говорить правильные вещи, когда по твоим губам проходиться язык твоего кэмпера, так что вы не вправе осуждать Дэвида, который заткнулся и расслабленно улыбнулся. Вообще-то, зная Макса, он ожидал, что тот его укусит или типа того. Макс и сам, комфортно устроившись между чужих согнутых в коленях ног, удивленно посмотрел на старшего. Он-то собирался укусить. С самой первой секунды самого первого дня их знакомства Макса больше всего бесила в рыжем не чудесная улыбка, глупый смех или горящие глубокие глаза, а ебаная футболка на шее. Серьезно, кто так делает?! Теперь появилась объективная причина.  — Блять, Дэвид!  — Не ругайся, — когда с ним нежничаешь, он плывет. Вот и сейчас веснушчатый парень только расслабленно улыбался.  — Я серьезно, придурок, твоя херня на шее не развязывается.  — Это не херня! Я носил её, когда был совсем маленьким кэмпером.  — А сейчас ты собираешься лечь под такого же, так что сними её блять!  — Макс! А как же учтивость? Макс был уверен, что взорвется. Нахуй. Узел под мальчишескими пальцами слегка треснул и под возмущенные возгласы несчастная тряпка всё же была стянута.  — Пожалуйста. Завали своё глупое ебало и получай удовольствие. Отключи всех заебавшего моралфага. Пожалуйста, — сработало не столько вежливая просьба, сколько чужие губы аккуратно прикоснувшиеся к коже за ухом. От едва ощутимых касаний колени дрогнули. Дэвид готов было поклясться, что если бы стоял, то непременно оказался бы на полу. Ладно, оба понимали что вот это вот вообще охуеть как неожиданно (Дэвид был бы против слова «охуеть», но кто его спрашивал). От Максвелла можно было ожидать напора, укусов, того, что он поставит рыжего в коленно-локтевую, схватит за волосы и будет иметь его в конопатую задницу. Вместо этого юноша стянул толстовку. Жуть как жарко. Пропитанная потом футболка вожатого была с ним солидарна. Стоило, наверное, снять, но делать это было ужасно лень и зачем вообще? Так что Макс только задрал её и губами чувствовал мурашки, пробегающие по впалому животу. Окей, пока мальчик был занят выцеловыванием контура чужих рёбер, Дэвид честно пытался дышать, убедить себя начать протестовать, а потом пытался опять же самому себе доказывать, что просто не может протестовать Максу и вряд ли хочет здесь находиться, но, болезненно упирающийся в ширинку узких шорт член, был с ним мало согласен. Окей, пока Дэвид тяжело дышал и временами дергался, Макс честно пытался понять, в какой именно момент всё пошло по пизде. Скорее всего в тот, когда особо жарким днем вожатый стоял у озера и рывком стянул с себя футболку. Он тогда ещё несколько минут подставлял лицо и плечи солнцу, расслабленно улыбаясь. Подросток тогда как-то не подумал, что его могут уличить за тем, что он пялится на парня, вышедшего погреться, но было что-то особенно сложное в том, чтобы оторваться от впалого живота, костлявых плеч и рыжих волос под палящим солнцем. Тогда вся магия растаяла после звукового сигнала «Привет, Макс» и тощей руки, машущей со стороны озера. «Макс, у тебя кровь носом пошла! Ты в порядке?» Хотя, может ещё раньше. Когда рыжий ублюдок потащил их в какой-то поход («Мы и так в лесу! Какой поход, Дэвид?!») и Гвен забыла её часть спальников. И нет бы вернуться назад, в лохматую рыжеватую макушку пришла мысль о том, что на всех хватит, если они лягут подвое. С мальчиком, по невыясненным причинам, кроме самого Дэвида никто спать не согласился. Подросток почти случайно пихнул вожатого локтем под ребро и над ухом раздалось сонное «Ма-акс». Тогда кэмпер по, опять же, неизвестным побуждениям, представил эту реплику другим тоном и в других обстоятельствах. Макс отвернулся, дыхание сбилось. Как оказалось — зря. Со спины прижалось нечто горячее, костлявое, дышащее прямо в шею, и обхватило поперек живота. Ночь обещала быть долгой. Но оказалась болезненно короткой. Дэвид непроизвольно дернул бедрами и резко втянул воздух, когда чужие зубы коротко полоснули по подвздошной косточке, но движение прервали цепкие руки. Мальчик провел языком у самого пояса и рыжий, шипя, зарылся пальцами в собственные волосы, чуть шире раздвигая ноги. Когда вожатый опустил глаза, Максвелл оскалился и принялся расстегивать ремень зубами. Не сказать, чтобы получалось.  — Бля, — вздохнул подросток, сел и взялся за ремень руками. — Я не знаю зачем, но я долго качал скилл и когда надо было, нихуя не вышло.  — Прекрати ругаться! — даже когда чужие руки стянули шорты, парень вздохнул, но не прекратил читать глупые нотации. — Это некрасиво.  — А если так, — Макс надавил ладонью на чужой член и наклонившись к самому уху зашептал: — Ты охуенный. Дэвид всхлипнул и снова попытался дернуться навстречу движением, и опять же был остановлен. Он отвернулся.  — Нет, всё ещё нет. Юноша снова сел, цокнул и закатил глаза.  — Лагерь Кэмпбелл охуенный. У рыжего ублюдка стало такое лицо и издал он такой задушенный звук, что мальчик искренне удивился и даже немного опешил, как он только не кончил на месте. Впрочем, нельзя сказать, что это было неожиданно.  — Так, придурок, моя очередь. Макс стянул чужие штаны до щиколоток и перекинул сцепленные одеждой ноги через плечи. И тут он замешкался.  — Ам… у тебя нет смазки или типа того? Мальчик не был уверен в том, сколько капилляров полопалось на скулах Дэвида, но когда тот закрыл лицо руками, он был уверен, что видит пылающий румянец через ладони.  — Под кроватью. В какой-то мере это было горячо, мысли о том, как Дэвид это делал, заставляли дыхание сбиться ещё сильнее, но больше хотелось снова рассмеятся.  — Ха! Так вот чем ты занимаешься, когда все ложатся спать! Не скажу, что я удивлен.  — Заткнись, — вожатый спрятал лицо в сгибе локтя, но все равно нетерпеливо поелозил по постели. Он мог бы сказать, что замерз, но во влажном жарком воздухе это было попросту невозможно.  — Как грубо, Дэвид, — Максвелл не упускал повода поддеть. Отчасти в буквальном смысле — с этими словами Макс засунул в рыжего два пальца. Дэвид дрогнул всем телом, будто у него был Туррет, второй рукой, лежащей на узкой талии, кэмпер чувствовал сокращение мышц живота. Младший готов был поклясться, что парень под ним поджал пальцы ног. Подросток наклонился так, чтоб губы конопатого почти касались его уха, чтобы слышать, как в горле зарождается скулеж, и как он не дает ему вырваться, и как он дважды сдавленно всхлипывает, когда Макс добавляет ещё палец. Пахнет хвоей, смолой и грязью, — думает мальчик, — не должно нравиться, но — нравится. Когда каким-то невероятным образом звякнул ремень, зажужжала молния и парень сверху оказался внутри, Дэвид чуть не плакал. Нравственные принципы отошли на второй план, но он молчал чисто на инстинктах. Старался молчать. И он закрывал рот ладонью, которую Макс немилосердно отводил от лица, и напряженно, но блаженно улыбался, и старался дышать. Плевать. Он имеет полное право хоть заораться тут насмерть. Подросток был в некотором шоке, когда его положение в пространстве резко насильно сменили. В зелёных глазах напротив одновременно читалась решимость и «что я, мать вашу, только что сделал?!» Макс вряд ли мог сделать что-то кроме как придержать парня над ним за талию и в скидывать вверх бедра.  — Ма-акс, — почти хнычуще. Мальчик понял, что не зря хотел услышать такое, в подобных обстоятельствах. Дэвид приоткрыл рот, тяжело дыша, и смотрел в глаза. Ледяная вода. Сыр с плесенью. Труп медведя. Красивый. Красивый. Вообще-то, мальчик громко охуевал с каждого действия рыжего ублюдка, человек-сюрприз, блять. Но ещё больше он охуевал со своей реакции. Он никогда ещё так не думал, тем более во время секса. Хотя, ты круглый долбоеб, если не считаешь красивым то, как светятся рыжие волосы, в которых запуталось солнце, то, как оно ложится на алые конопатые скулы и мокрую от пота футболку, как зрачки становятся размерами с луну. Разлагающиеся щенки. Изюм. Рвота. Чудесный. Если бы Макс не так вымотался и вообще понял, что сука сейчас такое было, то ему бы скорее всего стало стыдно, что он так быстро сдался и кончил кому-то внутрь.  — Блять! — коротко пискнул Дэвид и прокусил губу.  — Не ругайся! — и почти истеричный смех. Кэмпер стянул с себя старшего, и усадил на мерзейшее, что можно (нет) звать кроватью. Тот утомленно рухнул спиной на стену, всё ещё хмурясь. Максвелл, как хороший друг, пришел на помощь и положил руку на чужой член. Окей, теперь они оба сидели заляпанные спермой друг друга, с утомленными сексом и стрессом лицами, лохматые, с мокрыми футболками и, кажется, грязными штанами. В целом, ситуация несла положительный характер, и губы Дэвида не произвольно растянулись в глупой улыбке.  — О, нет, не делай так! — поморщился подросток.  — Гвен скоро вернется. Надо привестись в порядок, — парень повернулся к Максу и тяжело вздохнул.  — Нееет, пусть делает, что хочет, но ближайшие 40 минут я с кровати не встаю.  — А если я тебя выгоню прямо так, без штанов и в сперме?  — Не выгонишь.  — Почему?  — Потому что ты Дэвид. Я знаю тебя достаточно давно, чтобы понимать, что этого достаточно Вечером Дэвид разжег костер и заставил окружающих сидеть слушать его завывания. В целом, было неплохо, особенно учитывая, что программа состояла не только из этого. Никки и Эред, кажется, вообще были более чем довольны. И несмотря на то, что рыжий ублюдок пел как чайка и знал пять с половиной аккордов, это всё имело какую-то странную атмосферность и Макс сел по правую руку от вожатого и с наиграно недовольными лицом подпевал, касаясь своим коленом чужого.