Звездное гестапо

Кирк смотрит сквозь стекло на пленника. Даже без сознания, прикованный по рукам и ногам к кушетке, он производит неприятное впечатление. Волна мурашек бежит по телу, поднимая волосы на затылке дыбом. Интуиция орет об опасности, и Джим с ней полностью согласен. Помнит строчки из личного дела, как и цифру в пункте «смерти». Он не знал, что чьи-то действия могут ужаснуть его больше чем то, что совершил Кодос — тот хотя бы прикрывался благими намерениями — или то, что пытался совершить Эдисон, или совершил Нерон — те были сумасшедшими и мстили, и пусть это не оправдание для совершенного, была хоть какая-то больная логика в их рассуждениях. Этому же просто нравилось убивать. Отряд, высадившийся на планету для поимки преступника, потерял несколько человек за катастрофически короткий отрезок времени. Джим устало трет лицо, отворачивается от стекла и хмурится, пытаясь хоть ненадолго выкинуть из головы, вертящиеся там строчки: «Устраивал побеги восемь раз. Не подлежит транспортировке. При поимке должен быть казнен путем введения препарата «Номер три» главой медицинской службы. Останки заморозить и переправить на Землю». Джим останавливается в коридоре, глубоко вдыхает и выдыхает, как учил Спок. Потому что сейчас он должен сообщить любимому, что тому придется побыть палачом. И как, черт возьми, он должен это сделать? У Боунса слишком доброе сердце. Он переживает даже когда не может спасти кого-то, получившего серьезные ранения. А тут такое… Он входит в медотсек. Боунс сидит за столом и на что-то смотрит под микроскопом. — Эй. — Эй. — Леонард поворачивается на стуле, его взгляд теплеет. — Что нового? — Джим старается, чтобы голос звучал как обычно. — Кажется, я нашел более эффективное средство от вирусной андорианской язвы, чем сигма-45. — Ты очень талантливый доктор. — Кирк кладет руку Маккою на плечо и целует его в щеку. — Уверен, ты спасешь множество жизней. — Все внутри скручивает от тоски. В этом весь Боунс. Он берется за внеочередное дежурство, если поступают слишком тяжело раненные, просто чтобы убедиться, что им оказан максимум помощи. Он колдует над пробирками, когда его смена уже вроде бы закончилась, потому что приблизился к изобретению нового препарата. — Надеюсь на это. — Леонард убирает стеклышко с образцом из-под микроскопа. — Завтра буду тестировать свое лекарство на трибблах. Хоть бы они все выжили! — Кстати, о жизни. — Джим сжимает плечо Боунса. Он не может решиться сказать Леонарду, что ему придется убить. — Я говорю о жизни Белинского. — Он на что-то жалуется? Быстро же он пришел в себя после седативного. — Маккой хмурится. — Нет, не в этом дело. Мне пришло распоряжение… Тебе нужно будет его убить. — Кирк старается, чтобы его голос не дрогнул, но получается, кажется, плохо. Леонард поднимает на него глаза и как-то странно смотрит на него. — В каком смысле? — «Номер три» в шею — и он больше никому не причинит вред. — Джим, мы спасаем людей, а не убиваем! — Леонард чуть не вскакивает, кулаки сжимаются добела. Вторая рука Джима ложится ему на плечо, не то останавливая, не то успокаивая. Кого из них — еще вопрос. — Такое распоряжение. Я знаю, тебе не хочется этого делать… — Мы какое-то звездное гестапо, получается? — нервный смешок срывается с губ Боунса, он трет переносицу, пытаясь переварить информацию. — Что-то вроде того. Давай покончим с этим поскорее? — Как ты так спокойно об этом говоришь? — Я отнюдь не спокоен. — Кирк правда не думает, что производит впечатление человека, которому наплевать, но, видимо, за годы службы он научился держать лицо. Леонард отходит к бронированному шкафу, вводит код доступа, прикладывает ладонь к панели, молча ждет, пока Джим введет свой код — одному человеку не взять «желтую смерть». И из самых глубин достает пузырек с золотистой пенистой жидкостью. Джим отодвигает заслонку и снова смотрит на преступника. Белинский по-прежнему спит, но все равно выглядит угрожающим. Монстр на больничной койке. Ему ничего не стоило отправить на тот свет восемь человек, которые должны были его схватить. А сколько же было безоружных, которые просто попались у него на пути... Такая тварь не заслуживает жизни, но Джим не представляет, как можно самому стать тем, кто убивает. Леонарду очень не повезло с этим заданием. На его совести будет чужая жизнь. — Лучше это сделать, пока он не очнулся. Готовь гипошприц. — Покажи мне распоряжение, — вдруг требует Маккой. Голос у него звучит глухо, как у смертельно уставшего человека. — Ты мне не веришь? — удивляется Кирк, но все же берет падд Боунса и заходит на свою почту, открывая нужный файл. — Смотри. Леонард какое-то время сверлит взглядом падд. Джим знает наизусть, что там написано. — Приказ не отменили? Кирк мотает головой. — Нет. Мне жаль, Боунс. Если он снова сбежит, кто знает, сколько людей еще погибнет... Маккой вздыхает, заряжает флакон с препаратом в гипошприц, но идти не спешит. Просто стоит и смотрит, наверняка прогоняя в голове строчки из личного дела. Даже не читай он документы, все равно знал бы, кто перед ним. Слухи о бесчинствах Белинского уже давно гремят между планетами. На лице Боунса появляется решимость, как у человека, готового прыгнуть со скалы. Он делает несколько шагов вперед, но вдруг останавливается. Закрывает свободной от гипо рукой лицо, его плечи ссутуливаются. — Я не могу, — почти шепчет он. — Черт возьми, Джим, я же не палач… Кирк мысленно проклинает приказ, ему больно видеть Леонарда таким. Он самый лучший доктор, вытащивший с того света десятки, если не сотни человек. А теперь вынужден запачкать руки в крови не пациента, а чудовища. Маккой делает еще несколько шагов и выглядит так, словно с каждым из них на него ложится по бетонной плите. Останавливается над кушеткой. — Я не прощу этого себе, даже зная, что он совершил, — Леонард поднимает руку с гипошприцем. — Стой! — не выдерживает Джим. Оказывается рядом и забирает гипо из внезапно слишком слабой руки. Не давая себе передумать, стараясь не смотреть в лицо Белинскому, вводит маленькую иглу ему в шею и выпускает яд. Шприц выпадает из пальцев на пол. Кажется, разбивается. Маккой за спиной издает странный задушенный звук. Кирк поворачивается к нему, судорожно сгребает в объятья. — Все хорошо, — сбивчиво шепчет он почти в самое ухо. — Все хорошо, я не позволю им еще раз приказать тебе подобное. Только не тебе! Леонард несмело поднимает руки и обхватывает чужую спину. «Какого черта, Джим», — ошарашенно думает он, — «Это я должен утешать тебя, а не ты меня». Он знает, что Кирк пойдет ради него на многое. Но только сейчас понимает, что не на многое — абсолютно на все.