Проводы солнца

Иногда, когда закат сходится с вечным летним ветром, они избавляют любую душу от тревог и забот, а взамен дарят такой покой, что само время замирает перед ним из уважения. Иногда, когда они приносят тоску и бередят душу, время останавливается по причинам совершенно иного толка. Сэм сидел на старой, скрипучей деревянной веранде небольшой хижины в лесу.Перед ним расстилался бескрайний простор – поле, поросшее травой и цветами до самого горизонта. Слева, на таком же кресле-качалке, сидел Габриель, время от времени перебирая ногами под красным пледом в черную клетку. Он не сводил глаз с горизонта, а Сэм – с него. - Двадцать четыре года прошло, - вдруг произнес он, голосом, слабым от долгого молчания. – Сегодня, – архангел повернулся к нему. – С годовщиной, Сэм. Он медлил с ответом, слегка улыбнулся и только потом тихо выдохнул: - Надо будет сходить к ним вечером, - получилось невпопад, но Сэм знал, что не скажи он этого, Габриель бы не стал напоминать. Хотя помнил – он всегда все помнит. - Двадцать четыре года здесь, - он повел рукой, показывая Сэму на окружавшую их природу, - а мне до сих пор не верится. Мы с нашими братьями ушли на покой, поселились в северной глуши, и перестали чувствовать, когда заканчивается один день и начинается другой. А самое главное, - Габриель поднял вверх указательный палец, - мы сделали это вместе. Сэм улыбнулся, любуясь им. Он заметил, что плед съехал вниз, и наклонился поправить его. За те пару секунд, что он подтягивал его, Габриель запахнул ему воротник халата. - Холодно, - коротко пояснил он, когда они вернулись на свои места. - Тебе-то откуда знать? –по-прежнему с улыбкой на лице спросил Сэм, потирая суставы пальцев. – Ты такого не чувствуешь. - Я чувствую все, что связано с тобой, - спокойно объяснил Габриель, и Сэм подумал – не без удовлетворения – что даже десять лет назад архангел бы разразился тирадой о том, что он могущественное древнее существо, и в состоянии понять, какая сейчас погода. Теперь его характер устоялся, да и каждый знал следующие реплики наизусть: разговоры сократились до главного. Хорошо быть вместе столько лет. – Только мыслей твоих узнать не могу, – Габриель вдруг посерьезнел, чуть повернувшись к нему. – Ты чем-то тяготишься, любимый. Брови Габриеля сместились к переносице, а глаза, все такие же ясные, как и десятки лет назад, смотрели на Сэма внимательно и обеспокоенно. Он все еще был архангелом, со всеми своими силами, но нашел способ стареть внешне: теперь с каждым годом на его лице прибавлялось морщин, а волосы становились все светлее. Сэм знал, что это было сделано не только чтобы выглядеть ему, Сэму, под стать, но и чтобы внешность, наконец, отразила состояние души и разума архангела, и результат этого решения он бесконечно любил. Каждую линию на лбу, каждый седой волос. – Сегодня наша двадцать четвертая годовщина здесь, – осторожно начал он, глядя Габриелю в глаза и слегка сжимая подлокотник кресла. – Вот я и думаю… Сколько их еще будет? – Не больше, чем мы можем посчитать без калькулятора, – почти пошутил Габриель, пару раз коротко и хрипло усмехнувшись. Облако, закрывавшее закатное солнце, отошло в сторону, отчего их лица покраснели. – Но сколько? – не унимался Сэм, все еще сжимая подлокотник. – Какая последняя? – допытывался он. Габриель недовольно сморщился, отводя взгляд: – Перестань, Сэм. Это ни к чему не приведет, – он снова повернулся к нему. –Мы все решили еще двадцать четыре года назад: мы уходим на покой, все четверо, и будь что будет. До самого конца, а когда… – он пожевал губы, а взгляд налился тяжестью, – когда вас с Дином не станет, мы с Касом избавимся от благодати и через какое–то время окажемся у вас в раю. Все улажено, – строго подчеркнул он, для пущей надежности добавив. – И пока мы живы. Сэм медленно почесал нос и закрыл глаза, качая головой. Вернув руку на подлокотник, снова заговорил: –Да, верно…– он замялся, но произнес. – Дин, ты и Кас... Я отдал вам свою жизнь. – Как и мы тебе – наши, – кивнул Габриель, словно они сейчас сходились в неоспоримой истине. – Я отдал вам свою жизнь, –повторил Сэм, набираясь сил. – Но моя смерть будет принадлежать тебе. Габриель спал с лица – у него даже дрогнули руки: – Сэм! – с укором воскликнул он высоким, но хриплым голосом, не спуская с любимого глаз. С возрастом он становился все пугливее, все опасливее, когда речь заходила о будущем. Сэм опустил глаза вниз и не ответил. Солнце снова спряталось за облако, а он молчал, поджав губы и подбирая слова. – Провожать меня туда, –наконец заговорив, он показал пальцем в небо, а попал в деревянную крышу, – будешь ты.Ты в последний раз возьмешь меня за руку и отдашь меня на другую сторону.Тебе я отдам свое последнее– и потому полное – доверие, с тобой я буду говорить теми словами, что тогда у меня останутся.Ты проводишь меня, родной, – Сэм взял его за руку, погладив сухую маленькую ладонь, чтобы как-то смягчить слова, звучавшие как страшный, но неминуемый приговор. Габриель переплел их пальцы, даже не поправив упавшие ему на лицо седые пряди. Сэм продолжал. – Ты. Потому что в последний раз умирать надо чинно, с умом, степенно и серьезно – как все люди делают. Чтобы семья оплакивала, чтобы друзья скорбели, и чтобы хоронил тот, кого ты сам выбираешь, – он опустил голову вниз и тихо добавил. –Хоть раз, я хочу как надо. Дельно и правильно. Хочу, чтобы ты был моим провожатым, поверенным, душеприказчиком, потому что без него – и без этих суровых и ритуальных проводов – мне на тот свет не уйти. Сэм почувствовал на своей коже короткое поглаживание и обернулся к Габриелю, продолжив чуть громче, чтобы преодолеть что-то застрявшее в горле: – И пускай мы поговорим в конце – вот как мы сейчас разговариваем, – он улыбнулся и снова заговорил тише. – Расскажем друг другу, как дальше быть, и ты пообещаешь ко мне прийти... Только не спеши с этим, слышишь? А то ведь обратно отправлю… – голос Сэма слабел, и эти слова он прошелестел едва слышным смехом, а на лице Габриеля на мгновенье появилась улыбка. Появилась – и так же, как закатное солнце, скрылась за тяжелым облаком. – Мой старый-старый Габриель… – ласково шептал он, скользя по архангелу взглядом и с каждым словом чувствуя, как остро сжимается сердце. – Мой милый друг… Вот чьим рукам я себя доверяю.Дай-ка, вот так, – он взял ладони Габриеля в свои и с трепетом поцеловал. – Вы столько сделали, столько счастья мне и миру принесли, но вот мы заговорили о самом главном моем счастье, отдать себя вам – и вы дрожите словно от холода. А ведь это подвиг! Высшая, абсолютная степень любого союза, мы ведь для этого и… Не договорив, он коснулся пальца левой руки, ощутив твердость широкого золотого кольца. Им с Габриелем нравилось такое напоминание об их связи: старое, как мир, и такое же значимое. – Для этого и вместе, –негромко закончил он. –Встретились, чтобы попрощаться, давным-давно, – слева от него послышался тяжелый вздох, который Габриель попытался сдержать: но он выкатился парой слезинок из его лучистых глаз. Сэм поспешил их вытереть, чувствуя комок в собственном горле. – «Здравствуй» было нужно для «прощай». – «До свидания», – поправил его Габриель, прижимая широкую ладонь к своей щеке и закрывая глаза. – Нам – только для «до свидания». Сэм улыбнулся. Солнце, оставив после себя пустое и легкое небо, скрылось за горизонтом, чтобы вскоре вернуться, и ветер стих, поцеловав его на прощанье, а время возобновило свой бег. * * * Сэм открыл глаза и по старой привычке прислушался: все было тихо. Он повернул голову налево: за балконом белоснежной комнаты начинало рассветать. Его взгляд упал чуть ниже, на лежащего рядом Габриеля, который спал на правом боку, подложив под щеки ладони, словно ребенок. Но вот, всего пару мгновений спустя, он открыл заспанные глаза и на пару секунд вгляделся в лицо Сэма: – Плохой сон? – коротко спросил он слегка хриплым шепотом. – Нет, он…– Сэм покачал головой, будто желая сказать что-то еще, но не находя слов. – Можно я?.. – осторожно спросил он, и Сэм кивнул в знак согласия, сразу поняв, о чем речь. Габриель приподнялся на руках, сел рядом (Сэм заметил, что он снова лег спать в его футболке) и протянул ладони к вискам Сэма. Он закрыл глаза. Пару секунд оба молчали, и только почувствовав на лбу осторожный поцелуй знакомых губ, Сэм взглянул на архангела: тот улыбался. – Знаешь, так странно, что тебя это испугало. Сэм несогласно нахмурился, отведя взгляд: – Не испугало, озадачило. Все правда будет так? – он обернулся к архангелу, ожидая услышать ответ, а он только качнул головой в сторону балкона и уклончиво произнес: – Кто знает. Пойдем. Сэм накинул на себя белый махровый халат, и они вышли на свежий, но не слишком холодный утренний воздух.Солнце еще не вышло из-за горизонта: небо было залито розовым светом, переходящим в голубой все выше и выше. Однако с каждой секундой он таял, уступая место на небосводе яркой заре. Сэм встал слева от Габриеля. Оба молчали, рассматривая пейзаж. Он почти не замечал, как тянется к безымянному пальцу, но от внимания Габриеля это не ускользнуло: – Что, правда? –М? – Сэм обернулся к нему. – Ты палец крутишь, – объяснил он и добавил чуть тише. – Значит точно хороший сон, – Габриель прижался ближе и положил голову на плечо Сэму, который спрятал его в полах своего халата. – Значит, я все–таки тебя проводил. К рассвету они вели настолько простой разговор о жизни, что когда груди Сэма коснулся первый солнечный луч, он не придал этому никакого значения.