если ты не один, всё не так уж плохо.

       Самый обычный осенний вечер. За окном тихонько шумит моросящий дождь. В аппартаментах довольно тихо и спокойно.        Салли лежал у себя на кровати и слушал музыку, смотря в окно. Погода манила его, Фишеру жутко захотелось прогуляться под дождём. Он решил спуститься в подвал, чтобы позвать Ларри с собой.        — Нет, чел, спасибо, но у меня совсем нет настроения мокнуть на улице, — ответил Ларри другу.        Уговаривать его Сал не стал и отправился на прогулку в одиночку. Музыка в наушниках помогала расслабиться и окунуться в эту мрачную атмосферу с головой. Вокруг не было ни души, ну да, обычно в такую погоду люди сидят дома, укутавшись в плед. Парень сам и не заметил, как дошел до парка, где наконец-то встретил первого человека за всю прогулку, который сидел на скамье, задрав голову к небу. Подойдя поближе, Сал узнал в нём своего задиру-одноклассника.        — Трэвис? — изумился он, вытаскивая наушники.        Блондин вздрогнул и уставился на голубоволосого, а затем резко закрыл лицо руками и опустил голову. Но Салли успел заметить, что лицо Трэвиса было слегка опухшим, глаза красными, а по щекам скатывались прозрачные капли: возможно, это был дождь, а возможно — слёзы.        — Выглядишь не очень. Почему ты здесь?        — Сал… Поверить не могу… Почему? Почему мы встретились?! Уходи… — не убирая руки от лица, сказал Фелпс.        Но Фишер не собирался удаляться. Он присел на корточки перед Трэвисом, аккуратно взял его за руки и развел их в стороны, открыв лицо парня.        — Проваливай! — щёки блондина порозовели, и он попытался снова закрыть лицо руками, но Фишер крепко их сжал.        — Чувак, что случилось? Почему ты плачешь здесь? Совсем один…        — Тебе не понять, Сал, оставь меня, — прошептал Трэвис, уже не пытаясь выбраться, отворачиваясь и стараясь не смотреть ему в глаза.        Сердце светловолосого быстро забилось, он чувствовал, как горят его щёки, дышать становилось тяжело. В этот момент Сал был близок к нему, как никогда. Трэвис сейчас не мог повышать на него голос, не мог прогнать, как бы ни хотел.        — Посмотри на меня, эй… Всё в порядке, чувак. Твой отец довёл тебя, верно?        — Да…        — Эй, всё нормально, — Салли наконец отпустил его руки, присев рядом на мокрую скамью, — тебе не стоит переживать, я побуду с тобой.        — Я не просил тебя об этом, Салли-Кромсалли!        — Зато я просил тебя! Я просил, чтобы ты звонил мне, когда тебе плохо, Трэв. Для этого и нужны друзья, понимаешь?        После этих слов кареглазый испуганно посмотрел на Салли. От его слов сердце заколотилось ещё сильнее, в груди появилось приятное тепло.        — Сал… Ты так добр.        — Семейные ссоры для подростков довольно частая проблема. Мой отец, например, занят только работой. Я порой даже забываю, что у меня есть папа… — в голосе Фишера проскользнули нотки грусти.        — Зато мой… Он просто не хочет меня слышать. Нет, не будем об этом, — он зажмурился.        — Как скажешь, Трэвис.        Салли дотронулся до руки Фелпса, отчего тот дёрнулся и мигом покраснел, испытывая явную неловкость и стыд, а затем вскочил и неуверенно проговорил:        — Так не честно! Из-за твоего протеза я не вижу твоих эмоций! Сни…сними его, Сал.        — Не уверен, что…        — Я хочу видеть твоё лицо!        — Не стоит. Чел, правда, оно того не стоит… — голос парня задрожал.        Сал вспомнил, как сказал как-то Трэвису, что блондин лишь скрывается под маской жестокости, но ведь и сам Салли не сильно отличался от Фелпса в этом плане. Ведь сейчас Трэвис был открыт ему полностью, поэтому синеволосый, решив, что это действительно не честно, встал со скамьи и неуверенно потянулся к заклёпкам на затылке. Расстегнув их, он медленно опустил руку, в которой держал протез, показав Тревису истинного себя.        Салли закрыл глаза, очень боясь увидеть лицо одноклассника. Реакция друзей на его шрамы была нейтральной, но Трэвис мог отреагировать абсолютно иначе. Сал наотрез не хотел открывать глаза, слегка зажмурившись от страха и стыда. Ему дико хотелось сейчас провалиться сквозь землю, но вдруг Фишер почувствовал поглаживания по щеке, а через несколько секунд что-то нежное и пылающее прикоснулось к его губам. На миг он открыл глаза и понял, что это губы Трэвиса.        Но через мгновение смуглокожий прямо-таки отпрыгнул от парня с застывшей на лице гримасой ужаса.        — Пр…прости… Вот же блин… Прости, Сал! Боже, Боже, как стыдно! Забудь это, пожалуйста, — дрожащим голосом прокричал Трэвис, закрыв лицо руками и пятясь назад.        И, не дожидаясь ответа синеволосого, он развернулся и быстро побежал прочь с его глаз, горя от стыда, но вдруг почувствовал, как теплые, желанные руки хватают его за плечи, останавливая.        — Не знаю, что ты сейчас обо мне думаешь, Сал… Я даже представить боюсь, — тихо пробормотал Трэвис, не оборачиваясь.        — Я видел твою записку, что валялась в туалете, Трэвис. Я читал её.        Светловолосый повернулся к собеседнику, смотря на него недоумевающим, и в то же время испуганным взглядом.        — Читал?! Значит, ты знаешь… Нет, Боже, что я натворил? Я…Я ненавижу себя…        — Успокойся. Пожалуйста, успокойся, — Сал крепко прижал дрожащее тело к себе, — всё в порядке, правда. Тебе не нужно стыдиться своих чувств.        — Это ненормально! Я не должен испытывать к тебе такого!        — Кто тебе это сказал, чел? Ты тот, кто ты есть, это твои чувства, понимаешь? И я принимаю их, слышишь?        Трэвис в ответ лишь вцепился в Фишера, прижав к себе. Сейчас в голове парня крутились слова отца о Боге, религии, о том, что гомосексуализм — это ненормально, что нужно быть правильным… Но он ослушался. Впервые за всю жизнь Трэвис пошел против норм отца, что сейчас буквально разрывало его изнутри. И, казалось, эта внутренняя борьба не закончилась бы никогда. Он бы так и продолжил изливать душу на бумаге в письмах, адресованных Салли Фишеру, которые тот никогда бы не получил. Но сейчас произошло необратимое — Трэвис уже перешёл эту границу. А значит, дороги назад уже нет.        — Я люблю тебя, Салли-Кромсали, — с полной уверенностью, но вполголоса сказал он, — я пытался возненавидеть тебя, но… Но я люблю.        — Знаешь… Я рад, что ты больше не держишь это внутри, Трэвис. Ты смог перебороть себя. Я не ошибся в тебе, ты классный парень, и совсем не тот, за кого себя выдаешь. И, чел… Спасибо, что не ушёл, когда увидел меня без маски.        Салли отстранился, и, встав за мысочки, потянулся к губам Трэвиса, нежно поцеловав их, на что блондин ответил взаимностью и взял инициативу в свои руки. Трэвис страстно целовал губы парня, прижимая его промокшее от дождя тело к себе всё сильнее. Он наконец дал волю чувствам, не задумываясь о том, как бы на это отреагировал отец.        А потом они долго стояли в обнимку под проливным дождём, который, похоже, не собирался заканчиваться, наоборот, усиливаясь с каждой минутой.        — Ты всегда можешь рассчитывать на меня, чел. Имей ввиду, ладно? — спросил Сал, посмотрев в глаза Трэвису.        Блондин кивнул. Больше не было необходимости задирать или оскорблять Сала. Не нужно больше пытаться возненавидеть его, чтобы заглушить те тёплые чувства. Сейчас он искренне восхищался им, поглаживая намокшие голубые волосы.        И не важно, что будет дальше. Трэвис нашёл человека, способного его принять таким, какой он есть.        Он больше не одинок.