Танцы на стёклах

      Гарри был готов спорить, что во сне он чувствовал запах Малфоя, и не ошибся. Когда молодой омега, наконец-то, очнулся, Рон и Гермиона ошарашенно смотрели на друга, немного испуганно, но во всем этом присутствовала и радость облегчения. - Гарри! – Грейнджер кинулась на Поттера с объятиями, в попытке его задушить. - Мы уж думали, что Малфой опять поступил, как последняя сволочь. – Кривится Уизли, сразу же получая укоризненный взгляд Гермионы. - Что? – Гарри не может понять о чем это говорит альфа, и почему Гермиона его почти что душит. – Герм, ты задушишь меня. - О, да-да, прости. Гермиона отстраняется и слегка улыбается, оглядывая Поттера с головы до ног. Выглядит он намного лучше и как ни странно, но заклинание Малфоя, видимо, сработало, потому что от Гарри снова ничем не пахло. Всё стало как обычно, как и тогда, ещё на первом курсе. - Гарри, ты разве не видел Малфоя? – Вкрадчиво спрашивает девушка, переглядываясь с Роном. Она была уверена, что они, всё-таки, поговорили, там, в эфемерном мире. Но может она ошиблась? - В-видел, но откуда ты…? – Сердце пропустило пару ударов, и только потом Гарри замечает, что был укрыт каким-то пиджаком, черным, пахнущим Драко. Парень сглатывает и ошарашенно смотрит на друзей. Неужели? - Он был здесь, Гарри, он спас тебя. – Гермиона с толикой грусти опускает взгляд на оставленный альфой пиджак и обреченно вздыхает. Поттер же смотрит на вещь у себя в руках, из-за чего снова становится больно. Он...приходил? Он спас его? Так это был не сон? Гарри был готов проронить слезу, но вовремя себя остановил, вздохнув поглубже. - Что произошло? – Омега вцепляется в пиджак с таким отчаянием, что пальцы, кажется, начинало ломить. - Ты утонул в своей сущности, я не знала, что с этим делать. Но по твоему вопросу, поведению, поняла, почему ты спрашивал именно про Малфоя. И нам пришлось рискнуть, - девушка прикусывает свою нижнюю губу, ищя силы, чтобы рассказать всё, - иначе мы бы тебя потеряли. Гарри хмурится и смотрит на Рона, как будто укоризненно, словно обвиняя. Не хотел он, чтобы Рон и Гермиона узнали об этом вот так! - Не смотри на меня так, я был против всего этого. – Рон пятится назад, размахивая руками. – Но, как бы то ни было, Гарри, он действительно помог. Хах, примчался не замедлительно. - Что…он говорил? – Голос слегка дрогнул, тяжело было осознавать, что Драко мог о нем волноваться, и ведь, если это правда, значит всё, что происходило на 7 этаже, в том злощастном туалете…это всё правда было? Гарри краснеет и давится глотком воздуха. О, Мерлин, какого Мордреда? - Когда он очнулся после этой импровизированной комы, зло зыркнул на нас и строго настрого запретил поить тебя этой «дикой отравой», так, кажется, он выразился. – Рон снова фыркнул, отворачиваясь от покрасневшего Гарри. Было видно, что альфе неприятен Малфой, и мириться с этой ситуацией он не желал, более того, доверять ему и быть благодарным – нет уж! Атмосфера изрядно накалялась, и Гарри решил закончить расспросы, но потом обязательно узнает всё у Гермионы, когда они останутся наедине, а пока что, сердце обливалось кровью. Жить не хотелось всё больше и Гарри бы заскулил, завыл бы диким волком, если бы не был воспитан жизнью так, как уже воспитан. Больше они эту тему не поднимали.

***

Рон всё время слушает радио, по которому монотонным голосом перечисляются пропавшие волшебники и волшебницы, лишь надеясь на то, что в этом списке не окажется никого из его родных. Дни тянутся, как вечность, и даже не одна. Гарри находится в некой прострации, раздражаясь ещё больше, когда в очередной раз голос волшебного радио сопровождает их очередной час или несколько. Ему тоже страшно, страшно услышать новости, которые парализуют и не дадут здраво мыслить. Пока они ищут способ уничтожить крестраж, где-то там, Малфой и весь волшебный мир уже горят в праведном огне. В очередной раз, когда голос радио раздражает уши, Гарри не выдерживает. - Рон, я тебя умоляю! Выключи ты его, наконец! – Кричит Гарри, тяжело дыша. В этой беспросветной безысходности они ничего не смогут сделать. - Что? - Что слышал, это раздражает. Я больше не могу это слышать, это убивает меня! - Да правда?! – Вдруг взревел альфа, из-за чего Гермиона машинально поморщилась. – А ничего, что я тоже не в восторге от этого?! Каждый день я слушаю, в надежде, что не услышу имен своей семьи. Сколько мы уже скрываемся? Мы даже не знаем, что происходит! И мы не знаем, как уничтожить этот поганый крестраж! Думаешь, это легко?! – Не унимался Рон. - Мне тоже страшно за них! Я тоже переживаю, но этим мы делаем только хуже себе! - Ты не понимаешь, каково мне сейчас. – Стискивая зубы, чуть ли не скрипя ими, чеканит Уизли и Гарри понимает, к чему тот клонит. Произнесет ли он это вслух? - Да? И почему же? Поттеру ужасно обидно и больно, так сильно больно и горько. - Потому что у тебя нет семьи! Вот и всё, он сказал это, он это сделал. Грейнджер подбегает к Рону, в попытке того успокоить, но он лишь отталкивает девушку и со всей злостью, которая в нем есть, смотрит на Поттера. - Рон, это крестраж! Сними его! – Умоляет Гермиона, не оставляя попыток. Но уже слишком поздно. Уизли срывает медальон с шеи, дыша загнанно и глубоко. - Вам и без меня будет хорошо, я же так бесполезен. – С горечью и неким презрением хмыкает Рон, пресекая, какие-либо попытки остановить его. Гарри не двигается с места, смотря во все глаза, омегу буквально переполняет обида на слова лучшего друга. Вот, от кого он точно этого не ожидал, так это от Рона. Они же были семьей, они всегда были вместе, но что-то явно пошло не так. Их реальность – Ад, их собственный, персональный Ад, который разделяет и властвует. - О, Мерлин, Рон, ты сошел с ума! – Кричит Грейнджер, выбегая за альфой из шатра. – Рон Уизли, я не прощу тебя, если ты уйдешь! Последний крик омеги разносится эхом и девушка обессиленно падает на колени, содрогаясь в рыданиях. Не простит. У Рона всё кипит внутри, разрывается от боли и отчаяния, но пути назад нет, по крайней мере не сейчас. Ему нужно уйти, ему нужно узнать, что происходит за чертой леса, за чертой их невидимости. В конце-то концов, он же Альфа, он должен защищать его омег, да, его. Потому что, чертов, Малфой ушел, оставив Гарри лишь пиджак. Разве делает так настоящий альфа? Бросает свою омегу в одиночестве? Голос разума пытался напомнить Рону, что именно это он сейчас и делает, но Уизли был уверен в обратном. Он защищает, а не бросает. Он будет рядом. Дальше всё, как во сне. По крайней мере, для Гермионы и Гарри. Каждый думает о чем-то своем, лишь иногда прерываясь на поиски способа уничтожения медальона. Поиски ни к чему не приводят, а радио всё так же вещает своим монотонным голосом, раздражающим и сухим. К тому времени, когда они находят способ уничтожения крестража, наступает зима. Холодная, промерзлая, она не кутает в белоснежный снег, не укрывает от бед. Гарри лежит в шатре, смотрит на снитч, который завис над головой, смотрит долго, мыслями оставаясь где-то не здесь, то снова возвращаясь, то снова… Но Поттера вдруг хмурится, как будто его осеняет, он тянется рукой к снитчу и подносит его к губам. Пара мгновений проходит и на золотом шаре возникает фраза: «Я открываюсь лишь под конец». Обрадованный, хоть какими-то изменениями, Гарри бежит к Гермионе. Девушка сидит на больших валунах, тщетно листая книгу с волшебными сказками, которую ей завещал Дамблдор. Ей не даёт покоя один странный символ, чем она и делится со своим другом-омегой. - Гермиона, я хочу посетить Годрикову впадину. – Тихо проговаривает Поттер, надеясь на положительный ответ своей подруги. - Гарри, но он может ждать тебя там. Это слишком опасно! Признаться честно, она ведь тоже думала об этом, но голос разума, всё-таки, пытался воззвать к ней. - Но, если честно, я и сама хотела туда сходить. К вечеру они оказываются уже там. На улице идет снег, слышится пение откуда-то из далека и друзья с грустью для себя подмечают, что забыли о сочельнике. И когда всё стало настолько плохо? Прогуливаясь по заснеженной дороге, Гарри и Гермиона натыкаются на кладбище. Поттер с тоской смотрит куда-то за ограду, надеясь найти могилу родителей. Может ли она быть здесь? И он не ошибается, в принципе, как и всегда. Пока Грейнджер отстает позади, Гарри еле сдерживает слёзы, читая на мраморной плите: «Светлой памяти Джеймса и Лили Поттер». Но сдержать просившиеся на ружу слезы, всё-таки, оказалось сложнее. Гарри шмыгает носом, когда Гермиона присаживается на колени и колдует красивый венок с белыми розами, прямо как тот самый снег. - С Рождеством, Гарри…- С грустью произносит девушка и обнимает друга, слыша в ответ такое же тихое: «С Рождеством, Гермиона». Гарри чувствует горькую обиду за то, что родители оставили его, за то, что бросили вот так. Ему горько от одной только мысли, что он всё потерял, всё и всех. Мысленно спрашивая родителей о Малфое, Поттер ловит себя на мысли, что альфа первый в его списке, кого ему потерять страшнее всего. Не смотря на всю ненависть и боль, что им пришлось пережить и переживать по сей день, Гарри нашел в себе силы, кажется, что последние, признать, что он действительно любит Малфоя. Да, любит и ненавидит одновременно. И будет ненавидеть в два раза больше, если тот умрет, без его – Гарриного разрешения. Внезапно, липкое чувство посещает их обоих, волшебники замечают за собой слежку и узнают в этой фигуре Батильду Бэгшот. Она молчит, они молчат, и всё в такой же тишине Батильда приводит Гарри и Гермиону в свой дом, а дом словно умер, словно всю жизнь из него высосали. Грейнджер становится страшно, когда Гарри спросив, о заинтересовавшем его портрете, тут же идет за старой женщиной. - У меня кое-что для тебя есть. – Единственное, что говорит Бэгшот и поднимается по ветхим ступеням на второй этаж разрушенного дома. У Гарри трясутся руки, он не успевает сообразить, как вдруг тело старушки высыхает на глазах и превращаясь в пыль, выпускает из себя Нагайну. Гермиона на свой страх и риск, пытается исследовать дом, находит весьма занимательную книгу, написанную всеми ненавистной журналисткой, но не успевает она её открыть, как слышит грохот и срывается с места, запинается о стопки старых книг, несется наверх. - Гарри! Всё происходит слишком быстро, Гермиона, к их собственному счастью, быстро реагирует и кинув в Нагайну заклинанием, аппарирует их. Сердце бьется как бешенное, заходится в таком темпе, что вот-вот остановится. Но всё проходит, оставляя после себя горький привкус . Оба почти отчаялись, потеряли всякую надежду. Омеги дежурят возле шатра, сменяя друг друга, каждые несколько часов. Гермиона думает о том, чтобы вообще остаться в этом лесу, состариться и умереть, просто забыться, плюнуть на всё. В любом случае, почему они должны делать что-то? Им не нужна была война, они стали её пленниками, как узники в Азкабане, не хватает лишь дементоров. Хотя, тут тоже можно было поспорить, их дементоры – это мысли, которые не отпускали ни на секунду, высасывая последние силы. Приходит очередь Поттера. Мысленно погружаясь в воспоминания, он представляет Драко, с его сволочной улыбкой, колкими фразами и идеально белоснежными волосами, а затем легкий запах зелёных яблок. Гарри прикрывает глаза, надрывно вздыхает и понимает, что время летит слишком быстро. Жаль, что оно не подвластно. Жаль, что нельзя вернуть всё вспять, поменять, изменить что-то. Остановить Малфоя, не отпускать его. Да, Гарри скучал, внутри всё сжималось при одной только мысли о том дне, когда Драко спас его, когда поцеловал, когда пообещал, что будет рядом. А будет ли? Сдержит ли обещание? Волшебник открывает глаза и видит вдали голубое свечение, которое постепенно обретает очертание лани. Гарри неосознанно встает и следует за патронусом, который приводит его к маленькому озеру, останавливается на прозрачном льду и тут же исчезает под ним. Гарри смахивает снег, и видит в глубине меч Гриффиндора! Неужели? Как он там оказался? На ум не приходит ничего умнее, как прыгнуть под лед и достать его. Но как только он оказывается под водой, медальон словно оживает и пытается задушить Гарри. Омега барахтается, паникует, глотает ледяную воду и почти что захлебывается. Дальше всё как во сне, откуда не возьмись появляется Рон и вытаскивает того из воды, прихватывая за одно и меч, и крестраж. Их альфа вернулся? Поттер перебарывает в себе желание бросится тому на шею, а лучше ударить по сильнее, но не может выбрать и решает вообще ничего не делать. Гарри с Гермионой уже давно догадались, как уничтожить крестраж, вот только меча не хватало. Они попросту не знали, где он находится. И как всегда появился сам по себе, чем и решили воспользоваться Рон и Гарри. Поттер отдает право уничтожить медальон своему другу, он должен это сделать, он должен понять, что не всё на свете зависит только от мальчика-который-выжил, не всё. Гарри не может в одиночку справляться со всем, ему нужна его «семья», ему нужна хоть какая-то надежда и хотя бы иллюзия некой защиты. - Гарри, я не смогу. – Рон смотрит на крестраж, держа в руках меч и чуть ли не пятится назад. - Рон, ты должен это сделать! Я в тебя верю! Ты сильный и ты справишься. - Гарри, я – не Герой, это всегда была твоя работа. - Но это не так, Рон. Вы были моей поддержкой и опорой, без вас я бы ничего не смог сделать. Без тебя, без Гермионы. Вы – моя семья. Уизли сглатывает подступивший комок горечи и собирает всю силу, всю свою волю в кулак, вкладывает весь свой гнев на несправедливость их волшебного мира в этот удар. Рон ударяет по медальону, но не разбивает его, а лишь открывает, являя миру ещё один кусочек души Тёмного Лорда. Альфу откидывает на приличных несколько метров, и лес наполняется хохотом, того самого, чьё имя нельзя произносить. - Ты им не нужен. Ты жалкий альфа, который бросил их. Оставил беззащитных омег и ушел упиваться своей никчемностью. Ты не имеешь права называться – альфой! Так кто ты, Рон? – Противный голос Волан-де-Морта в чем-то прав, думается Уизли, но Гарри отчаянно кричит обратное. - Рон, не слушай его! Ты справишься! Мы всегда верили в тебя! Всегда восхищались твоей силой и добротой! Просто поверь-поверь, что ты сможешь! Уизли вдыхает, хватает меч и в мгновение одной секунды оказывается у открытого медальона, ещё раз заносит над крестражем меч и с силой, со всей ненавистью и верой – разбивает его, убивая ещё одну часть души Тёмного Лорда. Неужели они стали на шаг ближе? Гермиона не находила себе места, ожидая возле шатра Гарри Поттера, который решил уйти и не предупредить её об этом, ещё и забрав с собой её палочку. Мысли, что вились в голове Грейнджер, были одна хуже другой. Но каково было её удивление, когда Гарри-подлый-омега-друг вернулся в сопровождении её альфы. Её тупого альфы! Гермиона буквально рвала и метала, кричала на них, пока оба стояли в ступоре и даже тот факт, что они уничтожили крестраж, не умолял её гнева. - Это ничего не меняет! – Парировала девушка. - Да? То есть, я уничтожил крестраж, спас Гарри и этого не достаточно? - Конечно, нет, Рон! Ты бросил нас! - Я сразу же хотел вернуться, но не смог вас найти. Омега поджала губы, не находя себе места, шагала широкими шагами, ей так сильно хотелось броситься на шею альфе, но обида от предательства всё ещё теплилась в груди, останавливая её. Гарри предпочел остаться в стороне, чтобы не быть ненароком задетым этой страстной перепалкой. - И как же ты вернулся?! – Гермиона всплескивает руками, зло сверкая глазами на Рона и складывает руки на груди, ожидая сказочных объяснений. - Та штука, которую завещал мне Дамблдор, она не только собирает свет. Как-то ночью, я спал в трактире, прятался от егерей и услышал тихий голос, твой голос, Гермиона. Ты звала меня. Тогда я открыл её и шар света проник ко мне прямо в грудь, этот свет вел меня к тебе. Грейнджер замолчала и развернувшись, зашагала в сторону шатра. Сейчас ей нужно переварить всё, что ей сказал Рон. Верить, конечно же, не хотелось или хотелось? Да, черт возьми, очень хотелось, но пока что она злилась и сдаваться не собиралась. Радовало только одно, что Рон, хоть и поздно, но всё-таки, вернулся к ним, к ней. Позже ребята решили-таки разобраться с таинственным символом в книге волшебных сказок. Гарри вспомнил, что такой же знак, он видел на свадьбе Билла и Флёр, на рубашке Ксенофилиуса Лагвуда. И Вновь воссоединившаяся золотая тройка гриффиндора, отправились за очередной разгадкой. Ксенофилиус выглядит весьма потерянным, он больше был похож на потерявшего рассудок волшебника, чем на когда-то им знакомого отца Полумны. В доме царит хаос и разруха, мистер Лагвуд сидит в кресле и иногда покачивается, будто по наитию. Волшебникам кажется это странным, но они всё же спрашивают про таинственный знак. И Ксенофилиус рассказывает им историю о «Дарах Смерти», о трех артефактах, подаренных самой Смертью трем братьям, трем волшебникам. Гарри с ужасом понимает, что он является владельцем одного из трех даров, его мантия-невидимка – дар Смерти. Когда Гермиона, Гарри и Рон собираются уходить, в Лагвуда словно вселяется сумасшествие, он что-то бубнит себе под нос, а затем чуть ли не плача, изрекает: - Они забрали её, забрали мою Полумну. Но им нужен только ты, Гарри Поттер. – Гарри отшатывается от Ксенофилиуса в тот самый момент, когда Пожиратели смерти атакуют дом. Волшебники еле успевают аппарировать, но и тут им не удается избежать неприятностей. Они натыкаются на егерей и бросаются в рассыпную. В голове у каждого пульсирует лишь одна мысль: «Бежать, бежать, бежать!» Но убежать от егерей, для которых лес словно дом родной, почти невозможно. Эти твари очень быстрые и знают своё дело. Когда выхода больше нет, когда все пути отрезаны и друзей загоняют в ловушку, Гермиона не находит ничего более лучшего, чем кинуть в Гарри заклинанием, чтобы скрыть его настоящее лицо, половину его лица. И если бы судьба была хоть чуточку к ним благосклонна, они не оказались бы в Малфой-мэноре. Но всё как всегда, чем больнее, тем глубже раны, тем яростнее и неистовее танцы. Золотую тройку и жалкую кучку егерей встречает сама Беллатриса Лестрейндж. Она просит привести Драко. Она просит опознать Поттера. Она просит невозможного. Малфой вдыхает запах корицы, стараясь не делать при этом резких движений. Альфа внутри воет и просит убить всех! Просит вырвать сердца всех тех, кто причинил боль его истинному. Но он не может этого сделать, он не может выдать себя сейчас. Ему остается только одно – не признать в Гарри того самого Поттера. И терпеть, терпеть приходится им обоим.