Всё сложно

      Арс — сложный. С Арсом — сложно.       Антон понимает это не сразу. Когда они знакомятся, Шасту двадцать два. Он только закончил универ, друзья предложили работу мечты — в его жизни вообще нет никаких трудностей.       Арсению тридцать, он красивый, умный и смешной. Антон с первой встречи смотрит на него с обожанием. Арс смотрит в ответ так же. Они срабатываются моментально, ловят общую волну на первой же шутке, с порога понимают друг друга без слов. Бесконечно репетируют, притираются к остальным ребятам, оттачивают быстроту реакции.       Но пилоты проваливаются, никто на канале не поддерживает новый формат, и у Антона понемногу опускаются руки. Ему не хочется проводить все вечера, придумывая новые шутки, тратить последние деньги то и дело катаясь в Москву, думать только о том, как еще раскорячиться на сцене, чтобы наконец прокатило.       Как ни странно, из эмоциональной ямы его вытаскивает Попов. Не Дима, с которым они знакомы миллион лет, не Стас, который живет проектом и вкладывает в него все силы, а именно Арс. Он не успокаивает, не выдвигает лозунгов о том, что терпение и труд все перетрут, вообще ничего специально не делает. Но он настолько непробиваем в своей уверенности в том, что все сложится, что это настроение невольно передается Шасту.       В итоге прокатывает. Начинаются технички, съемки и выступления. Их узнают на улицах, на горизонте маячит тур. Антон с Арсением еще больше сближаются на сцене и в жизни. Все чаще вместе бухают после выступлений, измотанные засыпают друг у друга в гостиничных номерах, курят одну на двоих и делят стаканчик остывшего кофе на заправке в очередных ебенях.       Химию между ними замечают камеры, а вместе с ними коллеги и фанаты. Но Арсу и Шасту на это плевать. Их не особо настораживает даже первый случайный поцелуй по пьяни на задворках какого-то клуба. Вышли покурить, и как-то само собой понеслось. Это же абсолютно естественно — целоваться с тем, кто приводит тебя в восторг одним своим существованием.       Сложности появляются позже. Когда взгляды становятся чересчур откровенными даже для них, когда от прикосновений друг к другу электризуется воздух, когда несколько ночей подряд не получается уснуть поодиночке. Стас затевает серьезный разговор, но Антон пытается перевести все в шутку, а Арс огрызается. Они впервые не синхронят и не подхватывают слова друг друга.       Карьера несется в гору, отношения катятся в пизду. Прятать влюбленность, когда на тебя нацелены десятки объективов, когда все твои фразы и жесты изучают едва ли не под микроскопом, — непростая задача. У Антона появляется Ира. С ней он чувствует себя в безопасности, с Арсом — чувствует себя живым.       Они часто срутся на чем свет стоит по мелочам, но все равно возвращаются друг к другу, злые, раздраженные и отчаявшиеся. Потому что не могут иначе. Арс ревнует, постоянно ревнует Шаста ко всем: к Ире, к Диме, к друзьям из Воронежа, даже к родителям, блядь. Шаст бесится, но ничего не может с этим поделать.       Антону двадцать семь, и он хочет нормальную жизнь. Арсению тридцать пять, он уже пробовал в семью и понимает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но кто же учится на чужих ошибках.       Сложнее всего — во время долгих отпусков, когда Арс уезжает в Питер. Антон заранее знает развлекательную программу наизусть. Первую неделю Попов будет отсыпаться, бродить по любимым магазинам, встречаться с друзьями и чувствовать себя вполне сносно. Пиздец нагрянет к середине второй недели, когда Арсений начнет скучать.       И ладно бы он скучал, как все нормальные люди: писал, звонил, срывался и приезжал, когда становится совсем невмоготу. Но где Попов и где понятие нормальности? Он заваливает себя работой и обижается непонятно на что. Не снимает трубку, отвечает на сообщения односложно и через три дня. Ведет себя, как тринадцатилетняя девочка, которая поругалась с парнем у себя в голове и теперь пытается всеми способами ему об этом сообщить. Всеми — кроме прямого разговора.       Он постит бесконечные фотки с дебильными хэштегами и сторис, каждая из которых буквально вопит: посмотри, я совсем не скучаю, мне и без тебя отлично, обрати же на меня внимание, еб твою мать.       Шаст все понимает, и он заебался. Ему хочется по-человечески, ему хочется проще. Но если бы Антону нужно было описать свою жизнь статусом из Вконтакте, ему пришлось бы выбрать «Все сложно с Арсением Поповым».       Видит бог, он звал Арса в Грузию на Новый год. Уговаривал даже, практически молил. Попов только отмахнулся:       — У меня корпорат в новогоднюю ночь.       — Ты сам себе его организовал неделю назад, хотя мог бы поехать с нами.       — Едешь с Ирой? Вот и езжай.       — А могли бы все вместе поехать: снег, мандарины, большая тусовка, праздник в конце концов.       — Ага, увлекательные новогодние приключения Чипа, Дейла и Гаечки. Уволь.       — Иди ты.       И все снова по накатанной. Фотография из прошлой поездки Попова в Грузию, на которой за каким-то чертом затегана вся их компания, дикие танцы в сторис с посвящением Оксане, снимок грустного и красивого Арсения рядом со старым пианино. Миллион хэштегов, ни одного личного сообщения, ни одного звонка.       Антон заебался, поэтому тоже не звонит. Он шлет все к черту и просто наслаждается длинными выходными. Ровно до тех пор, пока не видит в инсте фотографию Арса в дурацкой шапочке. В таких они всей тусовкой ходили в Грузии.       Картина на заднем плане сообщает, что Попов в гостях у Шеминова. Но уже через пару часов Арсений постит сторис из Питера. Логическая цепочка несложная: приезжал в Москву — не стал звонить или писать — вернулся в Петербург — запилил фотку.       Терпение Антона не бесконечное, даже у него есть свой предел. Он берет билет на ближайший сапсан, и уже к вечеру стучит в знакомую дверь. Специально не звонит, а колотит со всей дури, не заботясь о том, что подумают соседи. Арс долго не открывает, Шаст даже успевает подумать, что проебался и Попова нет дома. Но дверь все же распахивается, и Антон в два шага оказывается в узком коридоре.       — Арс, какой же ты дебил, господи.       — Знаю.       — Меня до усрачки бесит, что ты не можешь просто позвонить и поговорить, как человек. Высказать, блядь, претензии. Ненавижу эти твои намеки, фотки, хэштеги хитровыебанные всей душой.       — Знаю.       — А другие слова ты знаешь?       — Аффилированный, пертурбация, эгрегор. Но не уверен, что они уместны в этом разговоре.       — Дурачина, — Шаст перестает злиться в ту же секунду, потому что на больных обижаться нельзя, а еще потому, что эта ебанутость и нравится ему в Арсении больше всего. — Я тоже соскучился.       Он роняет рюкзак прямо на пол в прихожей и обнимает Арса изо всех сил. Тот счастливо улыбается ему в шею.       Антон — простой. С Антоном — просто.