Точка возврата

      — Игорь! — зовет просто, по-обычному, с какой-то даже надеждой в голосе. Может ждет, что он сейчас кинется ей в ноги. Будет прощения просить за то, что ворвался в ее жизнь резко, как ураган, все разбил, сжег и уничтожил. Сломал и отнял то, что было так дорого ей. Но ничего этого не происходит.       Он как-то нехотя оборачивается, устало закатывает глаза и беспомощно разводит руками.       — Кать…       Она не дает договорить. Обида и ненависть достигают своего предела, и рука с пистолетом мгновенно поднимается вверх. Звук выстрела в пустом банке на мгновенье оглушает так, что все мысли улетучиваются. В голове абсолютная пустота, в глазах — признаки безумства. Осознание того, что она — убийца, так и не приходит. Ей кажется, что все правильно, так и должно быть. Другого Игорь Соколовский попросту не заслужил.       — Ненавижу твою справедливость, — спокойно произносит Игнатьева, опуская пистолет. Она с наслаждением наблюдает, как падает на пол Вика, медленно заваливается на бок Игорь. Соколовский пытается дотянуться до руки Родионовой, произнося ее имя и не сводя глаз с бледного лица.       У него в мыслях только одно — их ночь. Единственная ночь, когда они позволили себе перейти черту и целиком отдаться чувствам. Он помнит каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый поцелуй. И ему жаль, что у них было так мало времени наедине друг с другом. Последнее, что видит Игорь, это одинокая слеза, оставляющая след на щеке Вики…       — Кать, опусти пистолет, пожалуйста, — осторожно произносит Соколовский, медленно подходя к девушке.       Игнатьева крепко зажмуривает глаза, затем резко открывает. Все в порядке. Игорь стоит прямо перед ней целый и невредимый, закрывает собой Вику и с опаской косится на пистолет, направленный прямо на них. Это было просто видение, ее больная фантазия.       — Ты же не убийца, — Родионова выглядывает из-за плеча Соколовского. — Вспомни, как хотела выстрелить в Фишера, но не сделала этого. Ты знала, что он убил твою маму, но отплатить ему тем же не могла, — Вика видит, как рука Кати дрожит, а глаза наполняются слезами.       Игорь делает маленький шаг в сторону девушки, отчего она вздрагивает всем телом и только крепче сжимает пистолет в руках, чуть надавливая пальцем на курок.       — Этим ты лучше не сделаешь, — с виду спокойно произносит Соколовский. Внутри — пожар. Все тело горит от мысли, что сейчас их с Викой жизни могут оборваться, а мирно спящая в больнице Родионова-младшая останется сиротой. От этого сердце сжимается, ноющая боль не дает сосредоточиться. Правильные слова никак не лезут в голову. — Ты станешь ничем не лучше нас, подумай.       Катя судорожно переводит взгляд с Игоря на Вику и обратно. Мысли разбегаются в голове, нервы на пределе и ей до жути хочется сделать этот решающий выстрел. Но что-то останавливает. Какой-то внутренний голос отговаривает ее от этого, буквально умоляет прекратить эту вендетту прямо здесь и сейчас.       Вика пользуется замешательством Кати, встает перед Соколовским и, глядя прямо в глаза Игнатьевой говорит:       — Это он во всем виноват. Фишер, не Игорь. Он разрушил ваши жизни и поплатился за это. Все кончено.       Последняя капля терпения и выдержки испаряется. Катя бросает пистолет на пол и закрывает лицо руками. Аркадий Викторович, все это время стоявший за спиной дочери, обнимает ее сзади и что-то шепчет на ухо. Она медленно оседает на пол и качает головой. Ее разрывает от столь противоречивых чувств: одновременно хочется застрелить этого гребаного Соколовского, который появился в ее жизни отнюдь не случайно, и в то же время бросить все это, забыть и уехать подальше, чтоб никогда не вспоминать больше. Но сейчас она может только сидеть на окровавленном полу банка ее родного отца, слушать утешения теперь уже чужого для нее человека и растирать слезы по лицу.       В банке наступает тишина, от которой Игорь испытывает невероятное облегчение. Он крепко сжимает ладонь Вики и тянет ее прочь из этого места, насквозь пропахшего предательством, кровью и смертью. С Катей поговорит потом — завтра, послезавтра, еще через день — неважно, главное не сейчас. Сейчас он хочет просто уехать вместе с дорогим ему человеком туда, где их никто не будет беспокоить. Пожить тихой и спокойной жизнью хоть пару дней. Увезти ее и ее дочь подальше от всего того, чем сам живет последний год.       Улица встречает их приятной ночной прохладой. Машины скорой помощи и полицейских окружили главный вход в банк, собралась толпа. Вани и капитана Симоненко среди нее не видно. Игорь знает, что они не пострадали, а это главное, ведь они своей жизнью рисковали, когда ему на помощь шли. Он это ценит, но вина за то, что подверг опасности друзей, никуда не уходит.       Соколовский оглядывается по сторонам, замечая обнимающихся Жеку с Ниной. Улыбка сама появляется на его лице от вида счастливой семьи. У Аверьяновых все будет хорошо, Игорь в этом уверен.       — Куда мы теперь? — спрашивает Вика, прижимаясь к нему всем телом. Дрожит. Непонятно только, от пережитого ужаса или от банального холода. Соколовский утыкается ей в макушку, зарываясь носом в волнистые волосы. Простоять бы так с ней в обнимку всю жизнь — большего ему и не надо.       — К нашей малышке.       Родионова расплывается в улыбке. Такой усталой, выстраданной улыбке, которая всегда была для Игоря маяком в этом темном мире.       — Выйдешь за меня? — сам того не ожидая, произносит Соколовский.       Кто-то скажет, что место и время совсем не подходящее для такого вопроса. Что все должно быть по-другому — красивее, романтичнее что ли. Да хоть как, только не на месте преступления, где даже воздух пропитан металлическим запахом крови. Но Игорь считает, что удачнее момента в жизни не будет. Он должен сделать это здесь и сейчас.       В первую секунду Вика не верит услышанному. Ей кажется, будто она опять под капельницей, а все это — лишь очередное видение. Спустя несколько мгновений приходит осознание того, что-то, что только что произошло — правда. Она издает легкий смешок, смотрит в глаза Соколовского и произносит такое простое, но ими обоими желанное:       — Да.