***
Согласился Тор в итоге довольно быстро, и в целом это было понятно: в узком корсете и платье громовержец чувствовал себя в буквальном смысле скованным по рукам и ногам. Поэтому он быстро оценил появившуюся возможность размять затёкшие мышцы, и Локи почувствовал укол вины, когда Тор доверчиво повернулся к нему спиной и лёг на широкую кровать, уткнувшись лицом в подушки. Даже после стольких кинжалов между лопатками продолжал всецело ему доверять. Эта наивность раздражала Локи, но одновременно грела ему душу, из-за чего он постоянно метался из состояния «Какой же ты тупица» в состояние «Но ты мой тупица, и ты дорог мне», и обратно. А уж о том, что порой ловил себя на раздражающе тёплых чувствах, предпочитал не думать в принципе, но как-то оно само получалось. Собственно говоря, именно в один из таких моментов Локи и осознал, что просто братом для Тора быть уже не хочет. И сейчас, практически восседая на его возмутительно упругой заднице, он неспешно и мягко водил ладонями по напряжённым тугим мышцам, разогревая их, массируя загорелую спину и позвоночник, и чувствовал, что мало-помалу берёт ситуацию в свои руки. Потянув за тугую нить корсета на пояснице, Локи аккуратно расшнуровал и развернул его (Тор с облегчением выдохнул, расплываясь по кровати), обнажая слегка влажную и покрасневшую в некоторых местах кожу, и щёлкнул пальцами, наколдовывая в руке небольшую бутыль из тонкого чёрного стекла. — Что ты там делаешь?.. — блаженным голосом спросил громовержец, и тут же ощутимо подскочил, когда ему на спину что-то полилось. — Ох ё..! Холодно!! — Не ори, это всего лишь масло. — бог лжи со смешком толкнул его в спину так, что тот впечатался лицом обратно в подушку. — Так надо, лежи смирно, дурачьё. Ответом ему послужило неразборчивое и ворчливое, но вроде как одобряющее мычание. Следующие полчаса они провели в тишине, нарушаемой лишь слабыми поскрипываниями высоких окон от завывающего снаружи ветра. Локи даже успел позабыть о своей идее, рассеянно витая мыслями где-то за пределами своего сознания и целиком погрузившись в монотонный процесс, а Тор, казалось бы, давно заснул. Ну или задохнулся, что, конечно, было бы менее приятным исходом для их операции… Когда трикстер услышал слабый сдавленный стон, его словно огрели по голове чем-то тяжёлым, возвращая в реальность. Захлопав глазами, Локи в удивлении воззрился на могучую спину брата и понял, что за это время успел дойти со своим массажем до его шеи. Не убирая с неё рук, маг осторожно склонился над светлым затылком и прислушался. Бог грома тяжело дышал в подушку, едва ощутимо дрожа, а его пальцы крепко стискивали шёлковую простынь. «Интересно, долго он уже так…» — туманно подумал трикстер, и, прикусив губу, мягко провёл кончиками тонких пальцев вверх по шее, до линии роста волос, осторожно запустил пятернёй в золотистую копну и несильно сжал, потянув на себя. Тор под ним слегка прогнулся в пояснице, становясь напряжённей самой тончайшей тетивы, но упорно продолжал молчать. Его дрожь стала более ощутимой. «Да брось, братец…» — на губах мага расцвела знакомая хитрая улыбка. — «Я хочу услышать твой голос» Он опустился к растрепавшимся золотистым прядям, разводя их в стороны, и мягко коснулся губами чувствительной кожи у самого основания мощной шеи. Потом чуть правее, где чувствовался пульс, и ещё немного ближе к пылающему жаром уху, и ещё… Громовержец резко рванулся вверх, едва не ударив брата затылком по носу. Маг ловко перекатился на другую сторону кровати, и его тут же грубо сгребли за воротник. — Хватит. — голос бога грома был каким-то чужим и хриплым. Локи прикрыл глаза, тихо засмеявшись в ответ. — И как я не догадался… У тебя же всегда был этот «фетиш» — трогать за шею. Особенно за мою. А у самого-то, значит, она почувствительнее будет, да..? — Твой язык тебя не доведёт до добра, Локи. — мрачно произнёс Тор, метая молнии из глаз. Пока что метафорически. — Прекращай эту игру! Ведёшь себя, как дева в купальне… Руки воина должны быть закалены в боях с врагом, а не в том, что ты сейчас тут делаешь. Локи наигранно удивлённо округлил глаза, согласно закивав в ответ. — Ты прав, брат. Вот только… можно было попросить сразу, чтобы я остановился. — он невинно и почти с жалостью улыбнулся. — Но ты молчал. Тор запнулся, мгновенно теряя свой воинственный облик, насколько это было актуальным для мужчины в платье. — Я не… — Да признай уже просто, что тебе это нравится. — в голосе бога лжи появились мягкие, бархатные нотки, и он медленно накрыл своей ладонью сжимающий его за ворот кулак. — И я смогу продолжить. Локи потянулся к нему, и Тор автоматически попятился назад. — Продолжить?.. — однако, путь отступления оказался весьма коротким, и пару мгновений спустя он вжался спиной в изголовье кровати. — Проклятье! Я ничего такого и в мыслях не имел!.. Локи по-кошачьи изящно приблизился к нему вплотную на четвереньках, сминая коленями подол длинного платья, и сел между раздвинутых ног. Лукаво посмотрел в покрасневшее то ли от смущения, то ли от гнева, лицо. — Я знаю. — соглашаясь, кивнул он, коснувшись пальцами выступающих ключиц громовержца. — Только вот тело не обманешь, брат. И его язык сейчас весьма… красноречив. Тор мгновенно вспыхнул, открыв рот, чтобы высказать младшему пару ласковых, но Локи как бы непринуждённо надавил ладонью на его пах, и вместо порицаний бог грома несдержанно охнул от накатившей на него приятной дрожи. — Локи, я т-тебя прибью… Трикстер тихо рассмеялся, приблизившись к горящему небесной синевой взгляду. — Ага. Становись в очередь. Мгновение — и на бледной шее смыкаются горячие пальцы. — Проклятье… — захрипел маг, дёргаясь назад. Хватка у Тора была из-за заклятия хоть и слабая, но он всё равно давится, едва успевая предотвратить следующий выпад. Впрочем, без особых усилий перехватив и удержав руку. Несколько долгих мгновений они бешеными глазами смотрят друг на друга, тяжело дыша. У Тора в глазах — не отвращение, но пылкая ярость. И вызов, смешанный с чем-то ещё. Неуверенностью? Страхом? Стыдом? Локи зависает почти у самого его носа, смотрит испытующе, и терпеливо ждёт. Наконец Одинсон нервно сглатывает и хрипло спрашивает: — Ну и?.. — Что «и»? — Чего же ты… хочешь по-настоящему? Локи проводит острым кончиком языка по нижней губе брата, ловя его прерывистое дыхание. Задумывается. И в итоге решает пойти против своей природы, рискнув правдой. — По-настоящему, значит… Да простят меня всемогущие норны, но тебя. Тебя я хочу. Давно. Целиком и полностью. Душой и телом, плотью и кровью… Всё из-за этого в бездну кануло. Из-за тебя, и твоей чёртовой искренности и нерушимой доверчивости. Тор удивлённо смаргивает и вдруг тихо смеётся, отчего младший тут же нахмуривается. — Это так смешно? — Нет, просто… — бог грома мельком посмотрел на него, и тут же отвёл взгляд. — Трудно поверить, наверное, но за последние полвека я часто о тебе думал. Не так, как раньше. О том, как ты… как мы изменились с детства. И о том, что отчётливо чувствую, как скоро кто-то перейдёт… черту. Только не мог понять, какую, пока ты не начал крутиться поблизости в три раза чаще, чем обычно. Я был не настолько глуп, чтобы этого не заметить, Локи. Да и ты ведь мог всего-навсего спросить меня, но… ты молчал. Локи пару мгновений смотрит на него с абсолютно нечитаемым выражением лица, соображая, что к чему, и ощущает, как начинает дёргаться его левый глаз. — Ах ты белобрысая скотина. — Ну, знаешь ли… — Я же сейчас отомщу тебе за эти полвека в неведении. Мало не покажется. — трикстер опасно и натянуто заулыбался, и Одинсона от одного лишь тона этой фразы бросило в немыслимый доселе физический жар. — Но ты ведь тоже…!!!.. Сдавленный, почти жалобный вскрик, когда Локи с особым садизмом прикусил ему шею и навалился сверху, показался магу сладким звуком победы.***
Локи плохо соображал, что в соседних покоях, если там кто-то спал, их могло быть отлично слышно, но в тот момент его это мало интересовало. Куда интереснее было изучать сухие и немного потрескавшиеся губы, цепочкой поцелуев нарочито медленно опуститься ниже, пройтись собственными губами по ровной линии щетинистого, но совсем не колючего подбородка, а с него ещё ниже — на открытую и беззащитную шею; оставить яркую алую метку под кадыком и надолго примкнуть к бешено пульсирующей жилке чуть левее под горлом, где уже красовался оставленный ранее укус, окаймлённый ободком покрасневшей кожи… Локи провёл языком под подбородком влажную дорожку и уже полноценно вторгся им меж припухших губ, ловя с них тихий стон, и погружая обоих в продолжительный и глубокий поцелуй. Спустя какое-то время на бёдра трикстера легли горячие (он чувствовал жар даже сквозь одежду) ладони, и его с головы до пят окатило волной приятной дрожи. Тор не был женщиной, но Локи никогда не смущался своей любвеобильной натуры, позволяющей доставлять удовольствие любому человеку или существу. Однако для него на первом месте обычно стояли свои потребности, и только потом — потребности партнёра. Обычно удавалось так искусно совмещать эти вещи между собой, что никто не уходил обделённым ласками, однако… Громовержец был единственным исключением в этой простой схеме. Хотя бы по той простой причине, что они ни разу не спали: сам Тор эту тему никогда не поднимал (да и к чему бы, если уж на то пошло), а Локи не горел желанием соблазнять сводного брата в своём женском обличии, которое обычно умело использовал с другими асами и прочими народами. И как-то раз, будучи в облике птицы, он подслушал в сплетнях молоденьких асгардских служанок, что в постели Тор, вопреки своему брутальному и суровому виду, необычайно уязвим. Разумеется, поверить в это было трудно: Тор никогда не оставлял сомнений в своём доминантном и порой безрассудном, твёрдом характере. И потому в маге, на тот момент скучающему от безделья, проснулось искреннее любопытство — но лишь поначалу. А то, что он не просто хочет затащить старшего Одинсона в постель, чтобы что-то проверить, а желает именно делить с ним ложе, как с полноценным любовником, бог лжи осознал лишь спустя долгое время их совместных военных походов, бесчисленных дней охоты, простых дружеских разговоров, ну и разумеется, личных наблюдений. А когда это осознание случилось — в Локи проснулось его природное, огненное эго. И оно крайне быстро заводилось, когда желаемое ходило перед самым носом, а завладеть им было не так уж и просто. Хотя казалось бы — куда уж проще, если ты младший брат объекта своего интереса… И всё же Локи — Локи! — терзался сомнениями в правильности своих чувств, анализируя каждый шаг и контролируя каждую мысль, уже заранее понимая, что если он сейчас ломает голову над такими обыденными для него, трикстера, вещами, то это значит, что он попал в переделку, из которой просто так не выберется. Потому что настоящая, первородная любовь — странная штука. И жертв своих она выбирает тоже странно. Но в итоге удача, впрочем, как и обычно, решила наградить мага весьма нетривиальным способом. А именно — пропажей Мьёльнира, и даже без личного участия. Ну, а с переодеванием бог обмана уже сообразил самостоятельно, подключив к процессу Фрейю, которая, как он сам знал, была прекрасно осведомлена об их с Тором сложных, но тёплых взаимоотношениях — оттого и согласилась помочь столь быстро. А может, её просто беспокоило, что в случае отказа Локи мог рассказать Одину о том, что она спала со своим родным братом Фрейром**. Кто ж этих женщин разберёт? — Ло-оки… Одного имени, несдержанно сорвавшегося с уст Тора, хватило, чтобы взгляд трикстера из серого стал янтарно-зелёным, и он приподнялся над лицом брата; немного растрёпанный, в полурасстёгнутой тёмной рубашке, со спадающими на лицо угольно-чёрными прядями, бог лжи казался вороном, зависшим над своей трепыхающейся жертвой. — Чшшш… — вопреки своему нарастающему желанию, он мягко приложил палец к губам старшего, призывая его к молчанию. Тор сглотнул, слегка расфокусированно взглянув на него, и Локи, аккуратно сняв с него расшнурованный корсет, провёл рукой к низу живота и накрыл пах, обхватывая прямо через ткань полутвёрдый член. — Ты не надел бельё. — с лёгкой укоризной упрекнул он брата, начиная неспешно двигать рукой по основанию. — Мы только каблуки обсуждали. — Знаешь, ч-что… — тяжело выдохнул громовержец, тщетно пытаясь говорить ровно. — Я бы никогда… не надел… эти… эти… о-ох… даже вспоминать страшно… — Ну и зря. — Локи облизал губы, жадно наблюдая за калейдоскопом эмоций на лице сына Одина. — Тебе было бы к лицу что-нибудь кружевное. — Локи… — предостерегающе начал было тот, но тут же зашипел, отчаянно кусая губы. — Ох, Хель тебя забери..! — Боюсь, что в этом особого смысла нет, братец. — сладко протянул трикстер, безжалостно надавливая большим пальцем на головку, размазывая выступившую через ткань смазку, и улыбнулся. — У меня там пожизненная прописка, ты же знаешь. Громовержец не успел даже рассердиться, как оказался снова вжатым в спинку кровати. — Хель тебя подери, Локи… — Скажешь это ещё раз, и я вгоню тебе в зад ту бутыль с маслом. — промурчал бог лжи, потеревшись носом о щеку брата. С этими словами он ловко поддел руками края длинного платья, и задрал ткань почти к животу. Окинув взглядом открывшуюся ему во всей красе картину пунцового, растрёпанного и смущённого Тора с расставленными перед ним ногами и весьма внушительным стояком, Локи поспешил пресечь на корню мысль о том, что был бы не прочь ощутить его в себе. «В следующий раз» — твёрдо решил он, беря с постели бутыль и выплёскивая себе в руку масло. — У тебя же это первый раз, верно? С мужчиной. — А тебе откуда знать?.. — Ты там совсем нетронутый. И ведёшь себя, как дева в первую брачную ночь. — с улыбкой произнёс трикстер, и Тор тихо ругнулся себе под нос. — Не переживай, брат. Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо. Локи подвинулся вперёд так, чтобы громовержец оказался у него на коленях; несмотря на их, казалось бы, значимую разницу в телосложении, трикстер уступал брату не так сильно, как виделось в одежде. Они оба ощущали возбуждение друг друга: Локи скользнул руками под платье и провёл масляными пальцами через ложбинку меж ягодиц и ниже, осторожно вводя в узкий проход сразу два пальца. — С-святые… норны… Б-брат… Локи равномерно заскользил пальцами внутри, изредка касаясь чувствительной простаты, и жадно слушал, как Тор низко постанывает, мелко дрожа, и медленно привыкает, размеренно насаживаясь на него и уткнувшись горячим лбом в плечо. — Вот так… — шепнул ему в ухо маг, поцеловал во влажный светлый висок с почти расплетённой косичкой, и наконец вытащил пальцы, чем заставил Тора охнуть и резко обмякнуть, тяжело дыша. Выждав несколько мгновений, Локи осторожно повалил его обратно на мягкие подушки. Погладил по горящей щеке, любуясь. — Выглядишь соблазнительно, брат. Тор посмотрел на него таким выразительным взглядом, что низ живота болезненно заныл от возбуждения, и трикстер заёрзал, проклиная жёсткие штаны. Одинсон же, заметив его манёвры, зацепил пальцами за пояс, стягивая их с бёдер вниз. С лёгким удивлением поднял взгляд. — Ты что, тоже без белья разгуливаешь?.. — Так свободнее. — пожал плечами маг, и стиснул зубы, когда Тор обхватил ладонью его член. — И не натирает… ничего. Ещё некоторое время они лежали просто так, лаская друг друга и покрывая влажными поцелуями кожу, пока бог грома на очередном выдохе не схватил брата за плечи. — Локи, я так долго не выдержу… — Я тоже. — трикстер нашарил рукой полупустую бутыль и густо смазал себя остатками масла. Сосуд полетел в сторону, но испарился в воздухе прежде, чем достиг пола. — Позволю себе лишь одно напутствие. — тихо произнёс Локи, нависая над лицом брата. Его взгляд был абсолютно чёрным. — Береги голос. И изящно изогнувшись, подобно нагу***, он плавно толкнулся в него. У Тора в горле застрял сдавленный вскрик, а в глазах заплясали цветные мушки: несмотря на лёгкость движения, ощущение было… странным. Он зажмурился, крепко сжимая зубы, и смутно ощутил, как Локи подхватил его рукой под поясницей, откинув подол платья к животу, приподнял и медленно вошёл до упора, жарко выдыхая. — Потерпи немного… — трикстер упёрся свободной рукой в изголовье и осторожно вышел почти до конца. — Это ненадолго. И то была правда: с каждым новым движением дискомфорт постепенно пропадал, и ему на смену приходило новое ощущение: незнакомое, сладко потягивающее где-то внизу живота и разливающееся по телу приятными жаркими волнами. Оно не было похоже на то чувство, которым Тор упивался при любви с женщинами, но будоражило не столько тело, сколько даже сам разум. В какой-то момент Локи задел внутри особо чувствительную точку, и Одинсон несдержанно ахнул, скрещивая ноги на пояснице брата и бессознательно вжимая его в себя. — Спину не сломай… — продолжая двигаться, прерывисто выдохнул трикстер. Тор хотел ответить, что если он посмеет остановиться, то обязательно сломает, только не себе; с очередным толчком его окатила сильная волна приятных ощущений, от которой по бёдрам и подрагивающему члену заискрились короткие всполохи электричества, и все здравые (и не очень) мысли окончательно канули в Хель.***
На бледной, влажной спине трикстера блестели капельки пота и алели редкие полосы; он вбивался в Тора уже безо всякой опаски, и глаза его были плотно закрыты, а тонкие чёрные брови плотно сведены к переносице. Одной рукой маг упирался в изголовье кровати, а второй поддерживал брата под поясницей, стараясь не касаться раньше времени его налитого кровью члена. И смутно проклинал себя за то, что всё-таки не зачаровал голос Тора лично для себя: тот так откровенно стонал, что Локи стоило огромных трудов не сбиваться с ритма и не довести брата до срыва. С чем, впрочем, Одинсон пока справлялся и сам, вжимая в себя младшего так, что темнело в глазах. Трикстер всем телом чувствовал, какое удовольствие получает его брат, и впервые в жизни ощутил в груди щемящее, нежное чувство привязанности и единения. Это было не то чувство, которое он испытывал в своих обычных любовных развлечениях, но что-то на новом уровне; что-то за пределами обычного физического удовольствия, за гранью обычного желания чужого тела. Что-то... до боли родное и знакомое, горячо пульсирующее в каждой клеточке тела. Единство душ. Связь, что прочнее нидавеллирской стали, крепче, чем самая древняя ветвь Иггдрасиля; извечная, как сама жизнь. В этот самый миг что-то внутри Лафейсона треснуло, разливаясь приятным, обжигающим теплом по всему телу, и сердце чётко отбило ритм: Я. Его. Люблю. Маг вошёл в Тора на всю длину в последний раз, и, всхлипнув, уткнулся влажным лбом в его, с крупной дрожью кончая первым. Скользнул слабеющей рукой под смятое платье, к истекающему смазкой члену, и едва успел провести по его основанию, как громовержец с протяжным стоном кончил следом, прогибаясь до хруста позвонков. По пальцам трикстера вперемешку с приятно покалывающими электрическими разрядами потекло горячее семя, и Тор в сладостных судорогах распластался по кровати, запрокидывая голову назад, на подушки. Маг с влажным, неприличным звуком вышел из его разгоряченного нутра, лёг сверху, вытягиваясь во весь рост, и обессиленно ткнулся носом во влажную шею. Перед глазами танцевали золотистые мушки, а где-то в районе солнечного сплетения не прекращалась странная, но приятная вибрация. Следующие несколько мгновений они лежали молча, приводя в порядок сбившееся дыхание и слушая громкие удары своих сердец. — Хель нас подери… — наконец, хрипло произнёс Локи, сглатывая вязкую слюну. И Тор, всё ещё искрясь синевато-белыми ниточками молний по всему телу, был полностью с ним согласен.***
— Я необычайно рад, что вам удалось забрать Мьёльнир и вернуться в целости и сохранности, — откашлявшись, сурово пробасил Один. — но вместе с этим хотел бы надеяться, что более такого не повторится. Под «таким» я имею в виду массовые убийства и разгром, которые вы учинили у великанов. Подобные оплошности не прибавят уважения ни вам, ни нашему государству! Надеюсь, на будущее мы поняли друг друга, сыновья мои. — А я-то тут при чём вообще? — тут же возмутился Локи. — Это не я, как идиот, засыпаю под деревьями, оставляя своё оружие без присмотра. — Локи, Всеотец хотел сказать лишь то, что вам двоим стоит быть осторожнее впредь. — мягко пояснила Фригга, с теплотой глядя на него. — Твоя поддержка всегда была, и будет иметь для Тора гораздо больший вес, чем ты сам думаешь, однако подобные… оплошности имеют свойство пагубно влиять на дальнейшие события. — Я не совсем это имел в виду… — озадаченно начал было Один, но царица одним взглядом заставила его смягчиться. — Хотя в целом ваша мать тоже говорит истину, пускай и свою. Но честно сказать, даже я удивлён такому масштабу последствий. Мой сын буквально превратил всю обитель великанов в искрящуюся пустошь. Уже поговаривают, что даже трупов не осталось — все сгорели дотла! Полагаю, кроме стыда от потери оружия тобой двигало какое-то личное чувство, что ты с такой пылкостью уничтожил их территорию. Иначе объяснить столь мощный выброс магической энергии я не в силах. Локи украдкой взглянул на стоящего рядом Тора, у которого предательски заалели щёки, и незаметно ударил его кулаком в бедро. — Я… Просто я был слишком рад, когда снова ощутил в своей руке рукоять Мьёльнира. Каюсь, что перестарался. Мы всё поняли, отец. — с несвойственной ему хрипотцой выдавил из себя бог грома, возвращая младшему взгляд и прочищая горло. — Этого… больше не повторится. Клянёмся честью. Верно, Локи?.. — Несомненно. — кивнул трикстер. — Я искренне на это надеюсь. — всё ещё сердито проговорил Один, но заметно расслабился. — В таком случае, посетите на посту нашего всевидящего Стража, он хотел поговорить с вами по вашему прибытию. О чём — не поведал, но был явно чем-то крайне обеспокоен. — Соглашусь. Быть может, он увидел нечто, связанное с вашими деяниями у великанов, и это потребует нашего немедленного вмешательства. — озабоченно кивнула Фригга. — И поэтому нам стоит… Мальчики, почему вы так побледнели? Fin.