Зарисовки.

- Зарисовка 1 - Тишина кругом. Даже ветер затаился. По пролеску, к оврагу, шёл человек на первый взгляд, а на самом деле одно воплощение страны, что уже очень долго не может улыбнуться. В глазах пустота, а грусть скрывается под алым длинным шарфом, что натянут на половину лица. Ранее, когда-то, эта личность совершала плохие проступки, дела. Шел против братьев и сестёр. Воевал и убивал без зазрения совести, за себя. Эгоист... Эгоист! Это слово сейчас и звенело в ушах идущего. Вот и край, обрыв, а за ним овраг, где было прекрасное цветущее поле, усеянное зелёной травой и яркими цветами. Идущий остановился на краю и уселся, оглядывая все это глазами, радужка которых давно была алой, как свежая яркая кровь на снегу. Только вот этот цвет давно потух. Ещё с 91-ого. После распада Совета. Усевшийся выдохнул. Два имени... Виктор и Александр... Двумя именами пользовался в нужных случаях. А фамилии так же две. Брагинский и Романов. Если первая дана изначально, то вторая от семьи, которой верно служил вместе с братом Иваном, пока сёстры были придворными барышнями. Вот наконец и ветер подул, а сам темноволосый, что недавно пришел, посмотрел на овраг. Все, что он видел - лишь гнилая земля, залитая кровью, а оттуда высовываются руки и тянуться к севшему. Сам красноглазый обвёл взором окружающее. Видел он все гнилым, обгоревшим, тёмным. Вздохнул и вновь глянул в овраг, глядя на руки, в земле и крови, опалённые, словно после бойни. Это все преследует по жизни и лишь родня кажется светлым ярким лучиком, что разгоняет все это. - Вот я и мысли мои вновь наедине... - стал говорить свои размышления вслух красноглазый, словно раскаивается о всем произошедшем. - Я бы все отдал, что бы не видеть это... Эти гниль, сгоревший мир. Преследующие меня мёртвые с войн, восстаний... Это ведь всего лишь глюки... Прикрыл глаза и достал сигарету, желая притушить боль, что бьёт прямо в сердце, разрывая то. Как же он привык скрывать эмоции. Привык ко всему окружающему, что не кидается в панику. Пару минут и вот, выпустил дым, словно большой паровоз, а некатин в сигаретах, проникая в лёгкие, никак не повзаимодействовал. Как всегда... Да ощущать этот лёгкий горьковатый привкус от дыма и сигареты очень привычно. Успокаивает. Свесил обе ноги и, зажав сигарету, спрыгнул в овраг, словно в объятия к рукам тем, что так тянулись и хотели забрать в ад...

***

- Зарисовка 2 - Тишина. Морозно, хоть снег ещё и не лежит на улицах, что покрыты пеплом. Этот город павший. Люди сбежали, оставив дома, отдав захватившим территорию и своё родное место. Листья на деревьях опали уже. Все разгромлено, разорено. И по этой улице шёл мужчина в военной советской ферме, поправляя свою фуражку, что сносит порывами ветра. Последнее в свою очередь разрезает посвистыванием временами царившую тишину и мертвость окружающего. Сам же идущий ступал тихо, но широко и быстро. Туманно... Позади был рюкзак и ружье за спиной, а впереди лагерь разбитый, за краем города, за бывшей церквушкой. Порой останавливался, смотря на вывески. Видно, ранее город был очень хорош и красив, чем сейчас, где в переулках и трупы, покрытые сажей от снарядов, огня, взрывов, лежали и тухли. Ранее домашние псы или кошки так же встречались. Оскалившись, те шипели или рычали, не подпуская, скалясь и предупреждая. Очередная улица. Резкая остановка идущего и мужчина глянул на стоявший танк. Тот давил своим весом на изношенною и треснувшую площадку, покрытую асфальтом. Темноволосый спокойно подошёл к тому и провел по гусеницам. На перчатках серого цвета осталась часть той сажи, что опала после всех военных действий. На душе стало не по себе, а выразить некому. Хмыкнул, скрывая улыбку под светлым шарфом, а там снял рюкзак, поставив у танка. Присел, открыл вещь и достал оттуда изящную по формам скрипку и смычок, равный по длине инструменту. Да, пришедший любил скрипку, а уж тем более временами играть на той, пока не видят или не слышат. Вливал в игру душу, закрывая глаза и уже, спокойно да слепо, играя мелодии, что могут вполне впасть в душу любому. Нет, воин не был таким уж жестоким. У него была душа, которая так же хотела открыться, излиться. Хоть даже через мелодичный инструмент. И вот так вот, оставив у танка рюкзак и ружье, забрался красноглазый на танк и встал ровно, осматриваясь. Ужасен был город покоренный. Душу пробила боль. Вздохнул и прислонил ту к плечу, прислонившись к незаметному углублению - подбороднику, для удобства. Прислонил волос смычка ко струнам и, прислушиваясь, медленно и тихо заиграл. Из инструмента полились ноты, собиравшиеся в красивую и грустную мелодию, что текла по опустевшим улицам и вполне могла заворожить. Мастер, нет слова. Мастер, который не покажется и которого не услышат. Тень улыбки легка на губах, а сам мужчина дышал глубоко, ровно, спокойно, вслушиваясь в красивые ноты, что выходило извлекать из столь хрупкого и мелодичного инструмента. Теперь тишину разрезает дуэт из инструмента и самого игравшего. Не хватало и певицы рядом. Только вот не мог ни с кем красноглазый сладить, почти никто не мог вынести его общения. Одиночество, оно вокруг...