Bitter tears.

      В гараже дома Смитов было непривычно пусто и темно. Изобретения, реагенты в пробирках и прочие непонятные для разума обычного человека принадлежности гениального учёного, чьим и было это помещение, покрылись толстым слоем пыли размером в несколько месяцев. Морти перестал тут убираться спустя всего три недели после смерти Санчеза — стоило лишь прикоснуться к какой-то вещи тут, и юношу захватывала буря воспоминаний, унося на несколько месяцев или даже лет назад, что вызывало неконтролируемый поток слёз.       В ночных кошмарах он до сих пор видел тот момент, когда во время завтрака к ним в дом через открывшийся портал вошли несколько версий Риков из Цитадели, сообщив о том, что Санчез С-137 погиб. Они предложили Морти либо остаться со своей семьёй, либо отправится в Академию Морти. Шокированный Смит не мог сказать и слова и не сразу осознал, что по его щекам текут горячие слёзы. Даже остальные версии его деда выглядели осунувшимися и непривычно грустными. Один из них молча положил рядом с Морти неизменный атрибут каждого Рика — серебряную фляжку, которая казалась такой особенной, потому что принадлежала его Рику — на стол и, потрепав парня по плечу, ушёл обратно в портал, приказав остальным двум следовать за ним. В комнате воцарилась тишина. Бет давно уже выронила вилку, закрыв лицо руками и беззвучно рыдая, Саммер отложила в сторону телефон, уставившись в одну точку, и только Джерри не мог скрыть своей радости, что наконец-то "Альберта Херштейна" не будет в их жизни. Морти первым не выдержал и, прижимая фляжку деда к груди, буквально выпрыгнул из-за стола, опрокидывая стул, и в момент взлетел по лестнице вверх. Спустя пару секунд послышался хлопок двери и почти оглушающий крик боли, от которого у всех членов семьи, даже Джерри, по коже пошли мурашки. Бет обессиленно подняла голову, вытирая слёзы тыльной стороной ладони и молча ушла на кухню за вином или чем-то более крепким.       С того момента прошло целых два месяца, но ситуация в семье не изменилась. Бет пила целыми днями, пытаясь утопить боль и сожаление в алкоголе, Морти почти не выходил из своей комнаты и кричал на каждого, кто пытался потревожить его одиночество, Саммер, кажется, вовсе разучилась улыбаться. Тщетные попытки отца семейства привести всех в норму или хотя бы заставить улыбнуться, либо расценивались как издёвка, либо приводили к тому, что первый получал ещё одну дозу ненависти, потому Джерри сдался. В кое-то веке даже он понял, что без Санчеза всё было совершенно иначе.       Дни шли за днями, Морти уже окончательно сбился со счёта времени. Оно и немудрено, когда всё, что ты делаешь за 24 часа — это плачешь, спишь или иногда даже пьёшь что-то из запасов дедушки, который теперь является лишь частью твоих воспоминаний. Первое время юноша каждый день приходил в гараж — обитель гения этой Вселенной, надеясь, что вот-вот деда Рик появится из зелёного портала, как обычно пьяный, как обычно со следами борьбы на одежде, и утащит его в очередное незабываемое путешествие в другое измерение, но с каждым днём надежда умирала, уступая место холодному отчаянию, которое захватывало разум младшего Смита целиком и полностью. Он пытался не сдаваться и верить до последнего, старательно сдувал оседающие пылинки с каждого изобретения, чтобы, если будет нужно, схватить их и побежать выручать Санчеза. Но Рика не было. И не будет уже никогда. Окончательное осознание этого врезалось в Морти острющим ножом из какого-то ужасно крепкого галактического железа, когда он в очередной раз пришёл в их с Риком место. Тогда Мортимер всю ночь обдумывал свой план и на утро решился — нужно было самостоятельно искать дедушку, потому что он попросту не мог умереть. Рик Санчез никогда бы не дал себя убить и это было единственным, во что до сих пор верило сердце мальчика. В летающую тарелку он закинул всё, что могло ему пригодиться — кучу оружия, лечебные сыворотки, запасную одежду и на всякий случай пару бутылок того пойла, которое постоянно употреблял межгалактический террорист. В тот момент Морти был зажжён решимостью. Казалось, ради своего деда он готов свернуть горы и в одиночку разбить всю Галактическую Федерацию. Но всего один пункт его безумного плана пошёл псу под хвост и уже всё перестало иметь значение — летающая тарелка была сломана. После нескольких попыток её завести из под капота густыми клубами повалил сероватый дым и та решимость, которая заставляла Морти двигаться вперёд и вообще начать что-то делать, в момент сменилась холодным и жестоким отчаянием. Парень в который раз в голос зарыдал, беспомощно упав на бетонный пол помещения. Плюнув на всё, младший Смит достал из кармана джинс ту самую флягу и дрожащими руками открутил крышку, после чего сделал небольшой глоток. Жидкость неприятно обожгла рот и горло, вызвав тошноту, но Морти сдержался, продолжив пить. Если его дедушке и маме это помогало, то и ему должно, верно?       Парень так и продолжал лежать на холодном полу, погружаясь в сладкое забытие из-за выпитого. Мысли водили его по всем хорошим воспоминаниям от которых будто бы прямо в груди расцветал и благоухал целый сад всевозможных инопланетных цветов и растений. Морти невольно вспоминал все те добрые слова, сказанные Риком в его адрес. Пускай в основном он говорил это, когда был пьян, пускай приправлял это долей оскорблений и насмешек, но они были. Санчез не мог напрямую выразить, как дорожит своим внуком, но он показывал это поступками и редкими неаккуратно брошенными фразами, от которых Морти потом ещё лыбился несколько дней. Вдруг, перед глазами вспыхнули воспоминания о том, как Рик объяснял своему внучку, что же такое любовь с точки зрения науки. — П-по-эээ-слушай, Морти, я не хочу тебя расстраивать, но то, что люди называют любовью — это просто химическая реакция, побуждающая животных размножаться, — Санчез сделал паузу, чтобы выпить ещё, — поначалу это сильное чувство, но по-эээ-том оно слабеет, оставляя тебя без копейки в кармане. Так было у меня, так будет у твоих родителей. Разорви порочный круг, М-морти, займись наукой! Но Морти не мог. С каждым безумным приключением, с каждым новым словом и шагом, с каждым новым днём, прошедшим рядом с Ричардом Санчезом он всё больше и больше и совершенно не по-детски влюблялся в него, какой бы аморальной эта любовь не была. Были моменты, в которые Смит готов был выпалить заветное "Р-рик, я тебя л-л-люблю!", забив на последствия, но его дедушка, будто предсказатель, обламывал всю уверенность внука очередной пошлой шуткой, заставляя того поморщиться и замолчать. Часто прокручивая в голове всё те же слова Рика, юноша сделал вывод, что это совершенно не то. Он не хотел, чтобы Рик взял его — он хотел, чтобы Санчез всегда был рядом, заменяя воздух. Он хотел обнимать и целовать его до потери пульса, так, чтобы рёбра трещали, а губы были кроваво-красного оттенка. Он хотел проводить всё своё время рядом с Риком, помогать ему и доверять собственную жизнь. Он хотел бы быть смыслом его жизни равно так же, как Санчез был его смыслом. Морти безмерно страдал из-за этой нездоровой привязанности, но был не в силах ничего поделать. А теперь к чувству безответной любви прибавилось чувство вины и жалости к самому себе из-за того, что он не успел сказать четыре слова. Его смысл, его воздух исчез, оставив Морти самого бороться со своими внутренними монстрами, которые съедали его заживо, наслаждаясь этими страданиями. Морти Смит был потерян, пьян и безответно влюблён в того, кого теперь не существует в этой Вселенной.       Боль разливалась по всему телу, особенно отдавая в висках. Встать с постели казалось невыносимо сложной задачей, но Морти осилил это и не без труда поднялся на ноги. В руке покоилась полупустая бутылка инопланетного пойла, взгляд с трудом удавалось сфокусировать хоть на чём-то из-за ночного времени суток и опьянения, поэтому идти пришлось медленно и очень аккуратно, чтобы не разбудить всё семейство. Юноша в темноте сполз по ступенькам вниз, направляясь в гараж. Он сам не знал зачем, но шёл, надеясь на что-то. Перед глазами плыло абсолютно всё, поэтому приходилось придерживаться за стены, просто для того, чтобы сохранять равновесие. Морти кое-как открыл дверь гаража, вваливаясь туда и почти падая на пол. Ничего не изменилось — тарелка с кучей вещей, которая так и осталась стоять на месте после неудачной попытки улететь отсюда на поиски дедушки, несколько разбитых бутылок, принадлежащих уже младшему Смиту и оглушающая тишина. Несмотря на своё состояние, Морти, шатаясь, начал шариться по стеллажам и полкам, ведь пьяный мозг подкинул идею о том, что где-то может валяться запасная портальная пушка. Его совершенно не волновало, что будучи трезвым он искал если не миллионы, то тысячи раз хоть что-то, что могло помочь, но всё было безуспешно. В конце концов, Морти вновь зарыдал, обессиленно упав на кресло Рика. Вновь ничего не нашёл. Вновь причинил себе боль. Вновь и снова всё повторялось по заезженному за несколько недель сценарию. Заметив под столом ещё одну бутылку, Морти быстро её открыл, осушая большими глотками. На удивление, вкус был даже приятен, но появилось странное ощущение туманности в голове. Не переставая плакать, он в который раз начал вспоминать прошлое. Их первое путешествие, в которое Рик чуть не убил всё население этой планеты. То путешествие, когда на свободу вышли их токсичные версии. То путешествие, когда Рика забрали в тюрьму Федерации. Как Морти радовался, когда Санчез всё же вернулся.       Вскоре в бутылке остались лишь несколько капель, а тумана, наоборот, прибавилось. С большими усилиями переставляя ноги Смит дополз до дивана, укутываясь в старый халат Санчеза, пытаясь унять дрожь истерики. Глаза непроизвольно закрылись, и Морти рухнул вниз, моментально погружаясь в крепкий сон. Юноше снилась какая-то убогая планетка с кучей страшных многоруких монстров, которые пытались его поймать и убить. Он отбивался чем мог — палками или камнями, хныкал и звал Рика. Через какое-то время он оказался в окружении, прижимаясь к какой-то скале, в носу начало предательски щипать, а из глаз хлынул поток слёз. — Р-ри-и-ик... Парень упал на колени, сотрясаясь в рыданиях, как вдруг услышал знакомый звук лазерного пистолета и в момент поднял заплаканное личико. Его дедушка разрубил всех монстров на части и теперь с ухмылкой смотрел на своего внука. Не выдержав, Морти заплакал ещё сильнее и бросился к Рику в объятия, буквально повисая на нём. Он пытался что-то сказать, но постоянно заикался. — Тише-тише... — Санчез сочувственно поглаживал внука по спине, — Всё хорошо, я рядом. Тебя никто не тронет. Морти лишь крепче прижался к своему спасителю. Спустя несколько минут Морти всё же смог говорить что-то понятное. — Р-рик, т-ты мен-ня никогда не бросишь, п-правда? Смит поднялся на носочки, заглядывая в глаза своему дедушке. Сколько боли и отчаяния было в глазах его внука, сколько разбитых надежд и страданий. — Рик и Морти на сто лет, пёс. Я обе-эээ-щаю, что никогда тебя больше не брошу. Никогда. Смит ещё раз шмыгнул носом, продолжая иногда вздрагивать, но на этот раз улыбнулся. И впервые за многое время он увидел, что и Рик тоже одарил его своей улыбкой. Такой доброй и тёплой, такой родной и искренней что Морти в момент успокоился, чувствуя себя защищённым. Теперь всё будет хорошо.       Морти улыбался и во сне. Ему не снился очередной кошмар, он не плакал во сне, а улыбался. Из юношеской руки выпала бутылка, медленно прокатываясь по полу и поворачиваясь этикеткой вверх. На ней кривым почерком находилась надпись «Не пить! Это не бухло, а концентрированное снотворное! Нужно для экспериментов!».       Морти спал очень крепко, а его дыхание было безмерно спокойным, пока не стихло вовсе. Он так и продолжал улыбаться.