Бандитка

       Сколько прошло времени, Олеся не знала, но уловила как солнце переместилось в западную часть небосвода. Кажется, стрелки часов вообще замедлили в разы свою скорость. Ещё несколько лет назад Уманова всё никак не могла привыкнуть к подобному: ждать и наблюдать – это было не для неё! Порой такая спешка и суета приводили к ошибкам, которые девушке приходилось потом оперативно решать, но всё же со временем она научилась руководствоваться не чувствами и порывами, а исключительно холодным расчётом. Эмоции успешно удалось обуздать, а следом за этим пришло и порой необходимое терпение.        Услышав шум от приближающейся машины, Олеся насторожилась. В поле зрения появились два чёрных тонированных мерседеса, чьи номера не показались Умановой знакомыми. После недолгой остановки у ворот, они заехали на частную территорию, но им навстречу не вышел ни один их охранников Потапова. Вероятно, этого гостя здесь уже знают. - Может, это и к лучшему? – тихо задалась вопросом девушка, прикидывая дальнейшие варианты развития ситуации.        Вновь надев рюкзак на плечи, Олеся направилась вдоль дороги, стараясь отойти от дома на безопасное расстояние. Ей нужно было любым способом увидеть, что происходит внутри участка. И главная проблема заключалась отнюдь не в высоком заборе – в конце-то концов, кое-где в нижней части проступала декоративная лепнина, благодаря которой можно было при желании перелезть. Куда больше вопросов вызывали камеры, что висели по углам и, как зоркие стражники, взирали своим оком на творящиеся по периметру дела. - Была ни была! – глядя на белый аппарат, прошептала Уманова, подойдя к забору с левой стороны двора.        Надев перчатки, девушка аккуратно забралась на угол ограды и наклонила камеру так, чтобы в фокус её объектива попадала исключительно площадка под нею. Медлить больше было нельзя. Быстро нащупав выступ, девушка перепрыгнула через ограждение и, оглядевшись, стремительно побежала в небольшой закуток, где находился вход в подвал. Она легла на землю, предварительно скинув со своих плеч выступающий рюкзак, и приценилась. Менее чем через минуту, раздались шоркающие по земле шаги и редкие сигналы рации.        В каком-то смысле Умановой повезло. Сегодня была смена «Пузатика», а он был нерасторопным. Своё прозвище этот невысокий охранник получил, как не сложно догадаться, из-за большого живота. Пиво было его любимым напитком, а долгое сидение за пультом лишь ускорило процесс накапливания жира. Однако Вакулу эта характеристика ничуть не смущала – происшествий в работе Пузатика не было, так что он даже был на хорошем счету у шефа и частенько, по словам Вятского, получал от него премиальные. - Михалыч, тут пусто! – по рации обратился один из шестёрок к ответственному по смене. – Кому ж придёт в голову так палиться! - Не уж-то опять эти вороны? – послышался ответ Пузатика. - Похоже! Давно пора поставить отпугиватели! – посетовал паренёк. – Сколько раз уже мучились с этим! - Так ты пойди и шефу скажи! – недовольно ответили ему. – Чего ж ты мне говоришь?! - Сам иди! – возмутился его коллега. – Ты же главный! - Камеру поправляй, давай! А не советы советуй! – сменил тему Пузатик.        Почесав затылок, молодой человек помахал в объектив устройства и попробовал вернуть его в исходное положение. - Михалыч, тут службу надо вызывать! – вновь взял он рацию. – Провод отлетел. Если я сейчас её поверну, камера окончательно отпадёт! - Уверен? - Сто процентов! - Тогда отправляйся на обход территории, я свяжусь с мастерами! Через час поди приедут… - Добро!        Оглядевшись по сторонам, шестёрка засунул рацию в карман армейских брюк и отправился нести «дозорную» службу. Дождавшись, пока мужчина скроется из виду, Уманова, прихватив рюкзак, выбежала из укрытия. Территорию дома она знала хорошо, также как и все возможные входы и выходы. На заднем дворе располагалась неприметная дверь, которая вела в техническую комнату, в ней стояли большие агрегаты отопления, газо- и водоснабжения – к ней-то Олеся и направилась.        Оказавшись в тесном, душном помещении, девушка включила на телефоне фонарик на минимальную яркость и пошла к следующей двери, которая вела уже непосредственно в жилую часть дома. Приоткрыв её, она услышала приглушённые голоса с гостиной. Обзор с этой точки был плохой: она видела, что у входа в комнату стоят трое телохранителей в чёрных костюмах, периодически в поле зрения появляется чья-то ладонь – очевидно, кто-то жестикулировал, пока говорил. Больше ничего не было видно. - … Порешай этот вопрос на своё усмотрение, - донесся до девушки обрывок речи Вакулы. – Мне он больше не нужен! - Менты не заинтересуются этим делом? – вопрошал невидимых собеседник своим басистым голосом. - В лес вывези и грохни там! Я тебя учить что ли должен? - Нет, это само собой! Только личность уж больно известная, все заметят его исчезновение. - Поверь, этот сученок перешёл дорогу не только нам, у него много «доброжелателей», так что исполним их мечту. - Может, подставить кого-нибудь из них? - Повремени. Подумаем, что с них можно взять… - Какой-нибудь закон выторговать, пусть поднапрягутся! – грубо рассмеялся собеседник. - Да-да… - хило ответил Потапов. – Надо думать! - Ну, если что – я на связи. Есть ещё что-то, или мы можем ехать? - Конечно. Деньги, как и договорились, получите завтра. - Вакула слов на ветер не бросает! – кажется, ухмыльнулся бандит. – Мои люди выполнят всё в лучшем виде. - Я на это рассчитываю!        Уманова вновь затаилась. Из дома послышались шаги, а через минту хлопнула входная дверь. Неизвестный собеседник ушёл. Похоже, Потапов остался в доме один, но Олеся не спешила. К тому же мужчина уже с кем-то говорил по телефону и, судя по коротким фразам, работа «партнёра» оценивалась весьма и весьма неплохо.        Взглянув на время, девушка увидела, что стрелка часов перевалила за половину девятого вечера. Если Тарасов сейчас стоит под окнами её квартиры, то ей явно не светит ничего хорошего! Она-то наивно полагала, что расправится со всем быстро, но судьба внесла свои коррективы.        «Надо же, и даже в такой момент ты умудряешься думать о нём!», - мысленно упрекнула себя Олеся.        Вакула ещё какое-то время разговаривал по телефону, и как только он отложил аппарат в сторону, Уманова сразу же потянулась за рюкзаком. Какая-то невидимая черта в её плане пройдена. Главное условия – клиент один – было соблюдено. Она не работает при свидетелях, даже тех, что находятся на другом конце линии. Предпочитает один на один, пусть и с оружием в руках.        Пистолет с глушителем сопровождал её на многих заданиях. Он приходил на помощь, когда ей угрожала опасность, и незамедлительно отправлял пулю в противника, стоило только девушке прикоснуться к спусковому крючку. «Друг и соратник!», - как любила поговаривать Уманова, отправляя очередного «клиента» на тот свет.        Выйдя из своего укрытия, Олеся увидела Вакулу, сидящем в кресла, и негромко свистнула. Мужчина вздрогнул и сразу же обернулся, резко дёрнувшись с места. - Ты?! – не ожидал увидеть Уманову. - Я, - кротко кивнула она. - Кто тебя пустил?! – спросил он, не сводя глаз с направленного на него пистолета. - Знаете, а я ведь сейчас тоже осуществлю мечту многих, - без доли жалости произнесла девушка. – Сколько ж человек жаждут вашей смерти? - Кто тебя нанял? Вятский? – прищурился Вакула. - А это уже не важно…        С последней фразы не прошло и секунды, когда стальная пуля, бесшумно вылетев из дула пистолета, вонзилась точно в сердце мужчины. Он не успел сказать и слова. Реакция организма последовала незамедлительно. Мужчина рухнул на пол с грохотом, и это стало последним звуком, разлетевшимся по большому дому, который до недавних пор являлся его несокрушимой крепостью. Вакула по-прежнему смотрел на мир широко распахнутыми глазами, но теперь этот взгляд застыл уже на века.        Переведя дыхание, Уманова кинулась к ящику стола и извлекла оттуда необходимые, компрометирующие Бориса документы, после чего сразу же поспешила скрыться с места преступления. Она схватила свой рюкзак, кинула в него оружие, бумаги и тем же маршрутом направилась к выходу из дома. Все дальнейшие события её уже не интересовали, главное – она сделала своё дело тихо и без свидетелей.        Путь до машины занял не более пятнадцати минут. К её счастью, камера по-прежнему была повёрнута к земле – мастера, похоже, всё ещё были в пути, поэтому девушке ничего не мешало выбраться с участка незамеченной. Перелезла через забор и напрямую через лес направилась к машине. Не шла. Бежала. Словно пытаясь обогнать поток собственных мыслей. Конечно, чувство вины её не тревожило, напротив – она испытывала некоторое облегчение, однако её куда больше пугала сама неизвестность будущего. Сможет ли Вятский как-то связать факт убийства Вакулы с действиями Олеси? Вопрос, точный ответ на который девушка не могла дать при всём своём желании.        Серебристый кроссовер мчался по пригородному шоссе, лишь ненадолго затормозив на старой дороге: там Уманова заменила поддельные номера на настоящие, сожгла изъятые бумаги и продолжила свой путь. Её мысли, как никогда, были пусты, правда, пальчики отчего-то чуть подрагивали. Она не желала думать о содеянном, будучи по-прежнему убеждённой, что всё сделала правильно: Вакула заслужил такой смерти, но почему-то перед глазами навязчиво вставала картинка оседающего на пол мужчины.        Нащупав валявшийся на соседнем сидении телефон, Олеся набрала номер Женьки. Девушка взяла трубку не сразу, и, судя по сорванному голосу, позвонила подруга ей совсем не вовремя. - Я быстро, - сразу же начала Уманова: - Машину оставлю у твоего подъезда, ключ от неё кину в ящик. - Хор-рошо, - с трудом вымолвила Мурашова и отключилась.        Мельком взглянув на экран, девушка понимающе улыбнулась. Кажется, в Женьке она узнала саму себя: когда рядом с Борисом она теряет всякий здравый смысл, забывает о последних нормах приличия, да и вообще прощается с реальность. Наверняка, подруга даже ничего не поняла из услышанного, и завтра утром будет ей звонить и всё ещё раз переспрашивать!        Правда, в то же время, Уманова ощутила некое разочарование. Пропущенных вызовов от Тарасова или коротких сообщений от него на её телефоне не было. Как это можно объяснить? Всё ещё на работе? Или решил не приезжать? Первый вариант, определённо, предпочтительней! Но доля сомнения была.        Покрепче сжав руками руль, Олеся поднажала на педаль газа, но при этом проконтролировала, чтобы стрелка спидометра не перебралась за разрешённую правилами отметку – лишнее внимание к машине ей сейчас ни к чему. Добравшись до дома Мурашовой без происшествий, Уманова заглушила двигатель и покинула салон. Как и обещала, опустила ключи от кроссовера в почтовый ящик, а из своей кожанки достала комплект от своего мотоциклы. Байк стоял на том же месте, где и был оставлен в обед.        Набрав номер Бориса, девушка услышала безликое «Телефон абонента выключен…» и со злостью нажала на красный значок на экране. Рассудив, что для начала ей стоит наведаться к себе домой, она села на свой самый любимый транспорт. От езды на машине Олеся никогда не получала столько удовольствия, сколько от поездок на байке. С последним чувство единства с дорогой было намного сильнее, нежели во время катания на автомобиле. Полупустые улицы Питера в одиннадцатом часу вечера позволили ей добраться до своего района менее чем за полчаса.        У подъезда никаких знакомых машин не наблюдалось, а затем и консьержка подтвердила, что никто посторонний в течении дня к Умановой не приходил. Чертыхнувшись, она вышла во двор, забралась с ногами на лавочку и достала из кармана пачку сигарет. Сделав желанную затяжку, ещё раз попробовала дозвониться до Тарасова, но тщетно: абонент – не абонент. В мыслях пробежала идея, что её поведение сейчас абсурдно и глупо, а сам Борис подобного и вовсе не заслуживает, однако девушка понимала, что это, скорее, отчаянная попытка остепенить саму себя. Никогда раньше она ведь не позволяла себе за кем-то бегать из личных чувств и мотивов! А тут…        Затушив выкуренную сигарету, Олеся резко поднялась с места. - Ну, не дура ли ты, Уманова… - едва слышно проворчала она, направляясь в сторону байка.        План в голове шёл наперерез всякому здравому смыслу, а потому, когда консьержка в доме Тарасова сказала, что мужчины в квартире нет, девушка в очередной раз мысленно дала себе оплеуху. Вот чем она только думала, когда ехала сюда? - У вас наверняка есть его рабочий телефон? – воспользовалась последним шансом Олеся. – Позвоните ему, пожалуйста, мне очень нужно знать, где он… - Что он тебе свой номер не оставил? – прищурилась женщина. – Наверное, не хочет, чтобы ты был в курсе его жизни! - Его мобильный отключен… - Ну, тогда и я ничем не могу помочь! – развела руки в стороны. - Пожалуйста… - Я не могу, - искренне сожалея, произнесла консьержка. – У меня нет его рабочего номера… Он его не оставил в качестве запасного, только свой мобильный… - Всё ясно…        Вряд ли Олеся была бы собой, если бы так просто сдалась. Оглядевшись по сторонам, она вновь села на байк и помчала по улицам ночного города, не удосужившись даже надеть для безопасности шлем. Бросалась в свой адрес последними словами, когда вглядывалась в проезжающие чёрные внедорожники, когда вынужденно остановилась на очередном светофоре, когда сама себе призналась, что желание увидеть сегодня Тарасова затмевает абсолютно всё. Он просто дьявол! Какой-то демон! Её мучение и соблазн! Чёртов искуситель!        Притормозив у знакомого загородного дома, Уманова посигналила дежурным. Пришлось помахать в камеру, но ворота перед ней так и не открылись. Только небольшая калитка, из которой вышел вполне бодрый, не смотря на поздний час, охранник. - Вечер добрый! – вежливо кивнул он. – Вы к кому? - А вы меня не помните? – устало усмехнулась девушка. - Простите, в мои обязанности не входит всех запоминать, - пожал он плечами. – Борис Андреевич не предупреждал меня, что он кого-то ждёт… - Он дома? – мигом оживилась Олеся. - Не могу вам сказать. - Мать вашу! Дома он или нет?! – крикнула ему в лицо Уманова. - Девушка, я не разглашаю такую информацию. - Короче, свяжитесь с ним и скажите, что к нему приехала Олеся! - Не могу, - равнодушно бросил охранник. - А что вы можете? Пропустите меня тогда! - Не могу… - Вы робот что ли?! – всплеснула руками она. – «Не могу» да «Не могу»! Мне нужно поговорить с Тарасовым! - Езжайте-ка вы домой, - мягко обратился к ней мужчина. – Я всё равно не пропущу вас на территорию без соответствующего распоряжения хозяина.        Сдерживая самые нелицеприятные слова, Уманова развернула свой байк и медленно двинулась в сторону трассы. Наблюдая в зеркало заднего вида, как охранник ещё какое-то время смотрел в её сторону, девушка дожидалась того момента, когда он вернётся на вверенный ему объект. Стоило этому только случиться, как Олеся остановила на обочине свой транспорт и, в который раз за день, направилась пешком к забору. Увы, ограда, окружавшая дом Бориса, была без каких-либо выступов – гладкая кирпичная стена метра два-два с половиной в высоту. Но подобное едва ли расстроило Уманову, хотя стоит признать, тяжёлый вздох с её губ всё-таки сорвался.        В своей жизни Олеся побывала не только в разных передрягах, но и походила в различные секции. Правда, в последних была только в подростковом возрасте, и стрельба не была её единственным увлечением. Цирковая студия, атлетика – всё это пригодилось только во взрослой жизни, реальная польза от этих занятий измерялась количеством тех случаев, когда девушка или успевала незаметно проникать в чужие квартиры, или была на грани того, чтобы попрощаться с жизнью. Естественно, ловкость и реакция не раз спасали её. Вятский-младший даже пару раз успел назвать её «женщиной-кошкой», но удары в грудь и горсть нелестных слов быстро усмирили паренька.        По периметру забора с задней стороны дома росло много деревьев. Кое-где, на радость Умановой, валялись упавшие брёвна, низко свисали с виду крепкие ветки или стволы находились близко к глухой стене. Запрыгнув на одно из поленьев, девушка ухватилась за ветвь и проверила её на прочность. Вроде упругая. До ограждения было примерно метр, так что если сук выдержит, то она без труда окажется на участке. Аккуратно вцепившись ладошками за корявую поверхность, девушка поморщилась – мозолей и царапин точно будет не избежать! Олеся медленно поползла к забору, прислушиваясь к звукам вокруг. Судя по всему, охранники благополучно решили, что она уехала восвояси, так что обход территории не стали проводить, а камер, как поняла Уманова, Борис не расставлял по периметру, хотя это было несколько странно. Оказавшись на вершине кирпичной кладки, девушка увидела, что в гостиной горит свет. Выходит, Тарасов всё-таки дома!       Спрыгнув с высоты, Олеся какое-то время продолжала оставаться на корточках, и, окончательно убедившись, что охранников вокруг нет, поднялась на ноги. Отряхнулась от налипшей на джинсы травы и уверено направилась в сторону входной двери. Чем ближе подходила, тем всё лучше видела Бориса, сидящем на диване. Оказалось, что свет создавала вовсе не лампа, висящая под потолком, а камин. Мужчина, похоже, был один и настолько сосредоточенно смотрел на танцующие язычки пламени, что заметно вздрогнул в тот момент, когда Уманова вошла в комнату. - Ты что здесь делаешь? – удивился он, растерянно смотря на нежданную гостью. - Не могла до тебя дозвониться, - смотря ему в глаза, пожала плечами так, будто ничего необычного не происходит. - Я выключил телефон… - кивнул. – Как ты вошла? - Через дверь! – хмыкнула она, делая шаг вглубь гостиной. - И охрана пропустила тебя? – всё ещё не понимая, спросил Борис. - Не ругайся на них, они меня не пропускали. Я сама вошла. - Как? – более-менее начиная осознавать происходящее, на всякий случай решил уточнить он. - У тебя прекрасный двухметровый забор, но для обеспечения безопасности он совершенно бесполезен, - не стала скрывать Олеся.        Ещё какое-то время Тарасов молча смотрел на гостью, совершенно не представляя, что ей ответить. Её голос был совершенно равнодушным, в нём не проскальзывали ни нотки смущения, ни робости, ни, в конце-то-концов, извинения! Последнее взбесило больше всего! - Тебя не учили, что без приглашения ходить по чужим домам не красиво?! – грубо высказался он. – Я тебя не звал! - Я сама пришла, - не поддалась на эмоции Олеся. - Тогда уходи! Я хочу побыть один. - Дела на работе выбили из колеи? – чуть наклонила она голову. - Проваливай! – достаточно грубо указал ей на дверь. Не то состояние, чтобы быть джентльменом. - Я никуда не уйду! – настойчиво произнесла Уманова, пропустив высказывание мимо ушей. – Я останусь с тобой, хочешь ты этого или нет! - Я вызову охрану! – направился он к пульту, что висел у входной двери.        Опередив мужчину, Олеся перегородила ему путь. Она пристально смотрела ему в глаза, видела, что он злится, что чернота его радужки затмила собой небесную синеву, не предвещая ничего хорошего. - Успокойся, слышишь? – медленно и очень-очень тихо сказала Уманова, надеясь утихомирить Тарасова.        Сбитое дыхание мужчины красноречивее любых слов говорило о том, что его переполняют эмоции. Такой его вид был для Олеси непривычен, но даже в этой ситуации она не могла не отметить, что будучи разозлённым, он был чертовски привлекателен. Как же Уманова хотела успокоить его и рассказать ему всю правду, ведь о причине такого настроения нечего было даже гадать! Но в то же время понимала, что ничего хорошего такая откровенность не принесёт. Знание порой доставляет больше неприятия, чем незнание. - Всё будет хорошо, - уверенно прошептала она и, преодолев разделявшее их расстояние, прижалась к его груди.        Он обнял её в ту же секунду, как ощутил её порыв. Зарылся носом в её шелковистые волосы и прикрыл глаза, чувствуя некоторое облегчение от того, что в этой ситуации он нашёл поддержку. Она была ему необходима, ведь то, что он испытывал в душе, едва ли поддавалось для описания. Бизнес – это не только прибыль, власть, возможности, но также и падения, риски, убытки. До недавнего времени он так привык к первым явлениям, что последние стали казаться чем-то чужим и едва ли знакомым. В один момент его процветающая компания оказалась на грани существования, а его президентское кресло заметно пошатнулось – всё это не могло не отразиться на состоянии Тарасова. Казалось бы, ерундовый пустяк, небольшой пятиминутный сбой в компьютерной системе фирмы, но именно его последствия оказались для Бориса фатальными – жизненно-важные для компании сведения оказались не в тех руках. - Спасибо, - тихо произнёс он, не отстраняясь от Олеси.        Одно слово благодарности вызвало на её губах призрачную улыбку. На душе стало невыразимо тепло, и внутри всё затрепетало. Кажется, никогда раньше ей никто не говорил «спасибо» просто за то, что она появилась рядом с кем-то в определённый момент. Даже Вятский, после каждого выполненного ею задания, предпочитал молча бросать конверт с купюрами на стол и не расщедриваться на благодарности. С Женькой они тоже настолько привыкли быть всегда рядом и делить все проблемы на двоих, что «спасибо» как-то само собой стало исчезать из их диалогов. А Борис поблагодарил её от души, совершенно искренне, и это не могло не радовать. - Я рядом, - едва слышно ответила Олеся.        Привстав на носочки, она накрыла его губы своими, желая забрать на себя хотя бы малую часть его боли и тяжёлых мыслей, а взамен передать свою уверенность в том, что завтрашний день принесёт ему приятную весть. Почувствовала, как он привлёк её ещё ближе к себе, проведя ладонью вдоль позвоночника. Не сдержавшись, углубила ласку, проникая вовнутрь его рта. Руки уже жили своей жизнью, сминая напряжённые плечи и пробираясь в его волосы. Вспыхнувшая страсть успела за короткий срок затуманить рассудок, не позволяя паре больше контролировать своё тело.        Подхватив Олесю на руки, Борис ощутил, как она обвила своими ножками его торс. Прижалась к нему так близко, как только могла. С её губ сорвался тихий стон, когда он сжал её бёдра. Не отстраняясь, направился наверх, однако девушка, догадавшись, что ему может быть неудобно, перемести свои губы на его шею, тем самым, давая ему возможность хоть чуть-чуть видеть ступеньки лестницы.        Едва оказавшись в комнате, Борис опустил Олесю на ноги и потянул её футболку вверх. Только сейчас, зацепился взглядом за её ладони и увидел на них красные отметины, на которых кое-где запеклась алая кровь. - Нужно обработать, - мигом отстранился Тарасов. - К чёрту. Не болят! – бросила она сбитым дыханием. - Всё равно! – настаивал он.        Ненадолго скрывшись в ванной, Борис вернулся в комнату с перекисью и ватой. К этому времени Уманова уже успела сесть на кровать и сейчас покорно ждала его. - Вот зачем, спрашивается, надо было лезть по веткам? – ворчал Тарасов, обрабатывая ссадины. - Что поделать, если через парадный вход не пускают, - поморщилась девушка, чувствуя, как жидкость слегка прижигает кожу. - Лесь, я хотел побыть один… - Прости, что нарушила твои планы, - забирая ватку из его рук, едва слышно вымолвила Олеся, прежде чем вновь нашла его губы своими.        Пересев к нему на колени, девушка расставила ноги по обе стороны от его бёдер и, обхватив его плечи, прижалась к его телу. Он целовал сначала тягуче, но затем его губы стали всё резче терзать её. Страстный, неистовый поцелуй заставил Уманову выгнуться навстречу мужчине. Она переместила ладошки ему на грудь, принявшись расстёгивать каждую пуговицу на рубашке. Какие-то покорно поддавались её действиями, некоторые с нитями улетали на пол, не выдерживая такой мощи. Каждый миллиметр его обнажённой кожи оказывался под пылкими ласками её пальчиков. Она отбросила его одежду и с жаром прильнула к его телу: гладила мужскую грудь, касалась широких плеч и, отстраняясь на мгновения, вновь прикасалась губами к его коже. Любила ощущать его мощь, обожала чувствовать его силу. Чуть надавив на Бориса, заставила его опуститься на кровать, и сама легла сверху. Пробираясь влажными губами к ключице, не прекращала гладить его тело. Языком обвела его грудь и с желанием обхватила губами сосок. Мужчина вздрогнул и попытался притянуть девушку к себе, но та не дала ему этого сделать. Пальчиками пробежалась по его прессу, спускаясь ниже. Нащупав пряжку ремня на брюках, быстро справилась с ней. И вновь вернулась к его груди, покусывая и оставляя следы от своих зубок на его коже. Заводя его, сама испытывала невероятное возбуждение от этих ласк. Ей нравилось доставлять ему удовольствие и видеть его реакцию. Пробираясь одной рукой сквозь ремень, не переставала вырисовывать языком узоры на его ключице, периодически каясь губами его сосков. От интимного касания к своей плоти, Тарасов издал сладостный рык и поспешил перехватить шаловливую ладонь девушки. Дёрнув её на себе, Борис впился в её губы голодным поцелуем, ощущая, что от этой игры брюки стали ему слишком тесными.        Повалив Олесю на соседнюю половину кровати, Тарасов разделся сам и стянул с Умановой джинсы, оставив её только в нижнем белье. Хитрая улыбка ненадолго коснулась его лица, и он жадно припал к её телу. Самая приятная для неё месть. Она извивалась под ним, стонала, выгибалась навстречу, что-то прерывисто шептала, но он не шёл ей на уступки. Сорвав тонкий, полупрозрачный лифчик, ласкал её грудь, животик, но не касался пока самого чувствительно участка, хотя понимал, что этого ей хочется больше всего. Игрался с её сосками, вновь кусал её нежную кожу, зализывая невидимые ранки, но большего ни себе и ни ей не позволял.        Ненадолго отстранившись, он в открытую любовался Олесей и манящими изгибами её тела. От столь пристального взгляда девушка даже испытала лёгкий дискомфорт, но, видя желание и восхищение в его расширенных зрачках, быстро сумела расслабиться. Притянув мужчину к себе, нашла его мягкие губы и, закинув правую ногу ему на бедро, прижалась в Тарасову всем телом. Он сразу же провёл от колена к ягодицам, оставляя после своих пальцев красные следы. Девушка подалась навстречу его ласке, не сдержав стон удовольствия.        Отпустив её губы, Борис стал прокладывать дорожку из поцелуев вновь к её груди, терзая каждый миллиметр её кожи. Она пару раз молила прекратить эту пытку, но своими ладонями лишь ближе притягивала его к себе. Когда его язык обвёл её левый сосок, а затем мужчина подул на него, Уманова задрожала. Закусив губу, она опустила веки, невольно приоткрыла рот и лишь крепче сжала побелевшими пальчиками смятую простынь. Борис, удовлетворённый такой реакцией, вновь обхватил желанную горошину, то потягивая её, то нежно лаская. Его рука стала постепенно спускаться к низу живота Олеси. Девушка попыталась нетерпеливо вырваться, но в ответ была лишь посильнее прижата к постели. Добравшись до верхней полоски её трусиков, Тарасов не спешил пробираться вовнутрь. Провёл поверх них, заставляя Уманову шире раздвинуть стройные ножки. Она не сопротивлялась.        Вернувшись её губам, Борис чуть сильнее надавил на девичью плоть, из-за чего Олеся сладко застонала. Ощущая жар её тела, всё её желание, Тарасов с трудом мог контролировать себя. Он снял с неё последний элемент гардероба и отбросил его куда-то в сторону. Теперь она была вся перед ним. Такая нежная, прекрасная и желанная. Устроившись в её ногах, вновь накрыл её грудь своими губами и без лишних прелюдий проник пальцами в её тело. Коснувшись самой чувствительной вершины, услышал, как Уманова вскрикнула и заметалась по подушке. Она горела в его руках, он ощущал жар и влагу её тела, и безумно желал в очередной раз познать её целиком, но всё равно не спешил, хотя сам находился на грани. Продолжал эти сладостные пытки, разжигая ещё большее пламя в её душе. Она стонала, извивалась, а он любовался ею. Поняв, что ещё немного, и девушка окончательно предастся удовольствию, Борис отстранился, но уже через несколько мгновений резко вошёл в её тело своей плотью. Олеся вздрогнула, чуть подалась вперёд, не ожидая такой резкой смены позы, но расслабилась, получая удовольствия от тянущего ощущения наполненности внутри себя.        Тарасов сначала пытался двигаться медленно, стараясь растянуть их близость, но уже вскоре желание взяло вверх. Уманова ни чуть этому не расстроилась. Она хотела чувствовать его нежность, но ещё больше желала взлететь выше небес. Его резкие, мощные движения заставляли её содрогаться, стонать во весь голос, двигаться с ним в унисон. Она металась по подушке, закусывая нижнюю губу, и чувствовала, как волна наслаждения постепенно захлёстывает её с головой. С последним его рывком мир разлетелся на сотни мелких осколков, становясь похожим на разноцветный калейдоскоп, который переносил Олесю в совершенно иную реальность. Она парила в недосягаемых высотах, чувствуя приятную тяжесть от мужского тела и купаясь в волнах эйфории. Он создал для неё совершенно сказочную Вселенную, доступ в которую не имел никто, кроме них двоих.        Перекатившись на соседнюю половину кровати, Борис переложил её к себе на грудь и запустил пядь в её шелковистые тёмные волосы. Обняв его за талию, Олеся прикрыла от наслаждения глаза, позволяя этому чувству заполонить каждую клеточку своего тела. Слушая его не до конца выровнявшееся дыхание, Уманова всем сердцем желала только одного – продлить столь прекрасный момент. И прежде какая-то чужая и ненавистная тишина, рядом с Тарасовым она стала не менее приятна, чем его пылкие поцелуи. В этом безмолвии было абсолютно всё: её немая благодарность за подаренную сказочную близость, его робкая, едва ли не преступная радость от того, что девушка сейчас находится рядом с ним.        Темнота ночи разрывалась только двумя парами горящих глаз, на дне которых плескалось что-то, что пока ни Олеся, ни Борис не желали осознавать…