Бандитка

- Олесь, а ты можешь попросить Бориса отпустить Ионова? – жалобно начала Мурашова, когда две подруги выходили из торгового центра. – Мы бы с ним в кино сходили… - Я не знаю… - неуверенно ответила она. – Но ради тебя попробую! - Спасибо-спасибо-спасибо! – кинулась обнимать Уманову.        Тарасов обещал встретить её. Они освободились почти одновременно: шоппинг закончился тогда же, когда мужчина как раз собирался ехать домой с очередных переговоров. Договорившись, что он заедет за ней прямо к центру, Олеся не смогла сдержать улыбку, заметив которую, Мурашова засмеялась: - Да у вас почти семейная идиллия! - Да ну тебя! – махнула Уманова, хотя эта мысль заставила улыбнуться её ещё шире. Почему-то те минуты, пока она ждала мужчину, вызвали стаю мурашек и разлили по всему телу приятное тепло.        Стоило только внедорожнику Тарасова появиться в поле зрения, как Олеся повернулась к Женьке: - Спасибо, что была рядом! - Брось! Для чего ещё нужны подруги! – подмигнула она и, обняв напоследок Уманову, подтолкнула её к вышедшему из машины мужчине.        Хотела к нему прикоснуться, поцеловать, но сознательно одёрнула себя в самый последний момент. А то ведь действительно получается, что у них уже какие-то семейный отношения! Что за нежности при встрече? Они ведь не виделись всего пару часов! - Садись, - улыбнулся он, кивая в сторону пассажирского сидения. - Я попросить хотела, - не уверенно начала она. – Можешь отпустить сейчас своего водителя? - Зачем? – не понял Тарасов, бросив беглый взгляд на Ионова. - Ну… Мы бы вместе поехали… - Что-то ты темнишь? – прищурился Борис. - Ничего я не темню! – скрестила руки на груди. – Просто хочу побыть с тобой! - Ладно, хорошо!        Дав отмашку Василию, Тарасов сел на водительское сидение и увидел, как Уманова кому-то улыбнулась. Проследив за её взглядом, Борис заметил светловолосую девушку, которая так нежно смотрела на… Ионова? - А это кто? – удивлённо поинтересовался Борис, едва Олеся оказалась в салоне. - Женька – моя подруга! - Она знает Ваську? - Ну да, - хитро улыбнулась Уманова. - Так вот зачем я должен был отпустить его прямо сейчас! – усмехнулся Тарасов. - Мы же всё равно едем домой, чего человека гонять? – невинно захлопала ресничками.        Усмехнувшись, Борис нажал на педаль газа. Откинувшись на спинку сидения, девушка внимательно смотрела на сосредоточенное лицо мужчины, который, кажется, был погружён в свои мысли. Не выдержав тяжёлого молчания, она всё-таки спросила: - Ты чем-то обеспокоен? - Нет, - сразу же мотнул головой он. – Всё в порядке. - Точно? – не поверила она. - Да… Просто день сумбурный, неожиданные новости никогда быстро не отпускают… - Твоего конкурента убили, но ты отнюдь не выглядишь радостным... - тихо произнесла Уманова. - Я пока что это до конца не осознал, - сдавленно улыбнулся Борис. - Знаешь что? – хитро начала она. – А давай-ка погуляем? - Что? – не сразу уловил Тарасов. - Останавливай свою колымагу! – звонко рассмеялась Уманова, кивая на близлежащую парковку. - Повежливей! – одёрнул её Тарасов.        Олеся ничего не ответила, лишь разразилась смехом пуще прежнего. Она уже как-то сказала Борису, что он – фетишист, ибо уж очень сильно любит свою машину.        Остановившись у какого-то парка, мужчина вышел из автомобиля и неодобрительно покачал головой, когда увидел, что девушка, не дождавшись его, сама открыла дверь и покинула салон. Наверное, стоило к этому уже давно привыкнуть, но каждый раз подобное для Тарасова всё равно что-то из ряда вон выходящее! Видимо, светские манеры совсем не для неё…        Подойдя к Олесе, он обнял её за талию и, улыбнувшись, сказал: - Когда-нибудь я открою эту дверь раньше, чем ты возьмёшься за ручку! - Это будет не скоро! – в тон ответила она. – Пойдём?        Переплетя пальцы, пара двинулась по широкой аллеи, наслаждаясь тёплым августовским днём. На улице сегодня была по-настоящему летняя погода – солнышко опаляло своими лучами Северную Венецию, позволяя всем её жителям насладиться прекрасной порой. Ветерок, что дул с залива, разгонял своими порывами духоту, создавая вполне приятную для человека атмосферу. Под его напором трепетали листья на деревьях, чуть нагибались ярко-оранжевые цветы на клумбах. Завершив свои рабочие дела, многие петербуржцы вышли на вечерний променад – они медленно прогуливались вдоль улиц и скверов, сидели на лавочках, поедая мороженое, кто-то бегал вместе со своими детьми, а кто-то напротив – наблюдал за ними со скамеек. Город словно вновь вобрал в себя энергию всех своих жителей.        Наслаждаясь царящей вокруг атмосферой, Борис и Олеся почти не переговаривались: они одаривали друг друга мимолётными взглядами, нежными улыбками, но тишину не разрывали. Словно она была хрустальной, отчего на любой звук было наложено табу. Такое безмолвие совершенно не тяготило пару, скорее, оба даже наслаждались этой близостью, ведь ещё ни разу они не шли просто так по парку, отдыхая от хлопот и суеты. И не смущали их косые взгляды прохожих, которые о чём-то переговаривались, и даже девушки, которые то и дело заглядывались на Тарасова! Правда, один раз Уманова всё-таки не выдержала: - И что они только на тебя так пялятся! – недовольно буркнула она, потупив взгляд.        Борис заливисто рассмеялся. - Ревнуешь? – положив ей руку на плечо и подтянув её к себе, хитро спросил он. - Нет, конечно! Я же знаю, что лучше меня никого нет! – как можно спокойнее кинула Олеся. Хотя на деле получилось немного нервно. - Вот ведь самомнение! – хохотнул Тарасов и, наклонившись, поцеловал девушку в висок.        Довольно улыбнувшись, Уманова обняла его в ответ. И что только за метаморфозы происходят с ней? - Знаешь, я даже не помню, когда так гулял в последний раз, - тихо признался он. – Кажется, это было давно, ещё во времена юности… - Ну, ты и сейчас не такой уж старый! – заметила Олеся. - Но всё равно стал намного старше… - Ты всё это время жил работой! - Да, - не думал и спорить с этим утверждением. – Работа для меня – всё! Ещё в студенчестве я грезил о том, чтобы стать успешным, выбиться в люди… И всю свою жизнь нацелил именно на это. - А сейчас? – осторожно поинтересовалась Уманова, услышав в его голосе нотки сожаления. – Ты успешен, тебя уважают и даже побаиваются. Значит, цель сменилась? - Теперь я всё чаще задумываюсь о… - чуть замешкался он, - о семье. Вся эта история с Вакулой привела меня к мысли о том, что сейчас у меня есть только бизнес, который оказался слишком шаток… И если у меня кто-то всё-таки посмеет его отобрать, то… я в прямом смысле, останусь один. Странно, что я это понял только сейчас…        Олеся молчала, лишь покрепче обхватив пальчиками его за талию. - Ты первый раз столкнулся с этим, - тихо сказала она. – Думал, что с тобой этого никогда не произойдёт, а оказалось… - Да, я был уверен, что подобное может случиться с кем угодно, но только не со мной, - подтвердил Борис. - Забудь об этой истории! Вакула мёртв, и уже не сможет доставить тебе проблем... Теперь всё будет по-другому!        Кажется, только сейчас она вдруг поняла, какую боль причинила многим своим жертвам. Вятский так хладно говорил ей имена и фамилии, давал задания, уточнял вид документов, договоров и их месторасположение, что Олеся никогда и не задумалась над тем, что за сухими строчками и наборами цифр стоят живые люди. Они работали, возможно, много лет над тем, чтобы добиться как-то результата в своём деле, но, стоило ей только появиться в их жизни, как весь труд обращался в пепел. Она бесчувственно изымала необходимые бумаги, крала секретные данные, подставляла, и, увы, считала это вполне нормальным. Некоторые после свалившихся на них проблем даже кончали жизнь самоубийством, о чём сама Олеся зачастую узнавала из лент новостей в Интернете. Но её подобный исход всегда мало заботил – она выполнила своё дело, Вятский отдал ей заработанные деньги, и дальнейшее развитие ситуации её не волновало. Правда, теперь, увидев всю ситуацию со стороны, Уманова стала осознавать, каким же чудовищем выглядела всё это время! Ей стало не просто стыдно, ей захотелось кричать от раздирающего её чувства собственного скотства!        Почувствовав, как девушка рядом стала более скованной, как потяжелела её рука на его талии, Борис остановился и посмотрел на неё: - Ты чего? – не понял он смену такого настроения, обхватил её лицо своими ладонями. - Ничего, - сдавленно улыбнулась она, пряча свой взгляд у него на груди. – Всё хорошо! - Я не уверен, - нахмурился он. – Ты как-то изменилась… - провёл по её волосам. - Тебе показалось! - Олесь! Если ты из-за всей этой ситуации, то… - Нет, - перебила его Уманова, с трудом сдерживая слёзы.        И не нашла она способа лучше, чтобы избежать лишних вопросов, чем притянуть его к себе и жадно впиться в его губы. Целовала неистово, страстно, стараясь не дать ему ощутить ту единственную солёную слезу, что сорвалась с её ресниц. Борис, на секунду оторопев, принял эту ласку и с желанием отозвался на прикосновения. Они стояли посреди парка, не обращая внимания ни на кого вокруг, им было даже всё равно, что вокруг бегают дети – весь мир потух в одночасье, но только лишь для того, чтобы вспыхнуть вновь для этих двух людей. - Поедем домой? – чуть отстранившись, попросила Уманова, стараясь выровнять сбитое дыхание.       Он не ответил. Молча потянул её к выходу с аллеи, пытаясь всё же разгадать поведение девушки. Вопросов, правда, Борис не задавал – опасался, что она может закрыться – но мысли, что крутились в его голове были неутешительными. Что могло так расстроить Олесю? Неужели утренняя передряга с полицейскими так выбила её из колеи? А, может, его слова о семьи? Правильно ли она их истолковала? Он ведь не говорил конкретно о них, об их отношениях, всего лишь честно ответил на её личный вопрос.        Стоило паре только переступить порог дома, как Уманова притянула к себе Бориса. В жилах сразу же закипела кровь, позволяя обоим пасть в омут этого приятного безрассудства. Их поцелуи были прерывистыми – отстраняясь ненадолго друг от друга, они хватали ртом воздух и вновь начинали этот сладостный головокружительный танец. И не были эти касания похожи на предыдущие, страсть в них соседствовала с нежностью, а в каждом движении желание граничило с какой-то неуловимой тайной.        Упав на прохладные простыни, Борис не прекращал ласкать её тело. Ощущал, как оно подрагивает от каждого его чувствительного поцелуя, как мышцы непроизвольно сокращаются от прикосновения к эрогенным точкам. Он знал расположение последних наизусть, знал, как сорвать с её губ стон, как услышать её порывистый вздох, как довести её до грани и продлить ей самое приятное удовольствие – он знал о ней, кажется, всё. И потому, упиваясь её шелковистой кожей, не мог не отметить, что Олеся по-прежнему напряжена. Она не была такой свободной и раскрепощённой, как в их прошлые ночи. - Расслабься, - прошептал ей на ухо, прикусив зубами мочку её уха.        Девушка прикрыла глаза и ещё ближе притянула к себе мужчину. - Если хочешь, мы можем остановиться? – тихо произнёс он и поцеловал её губы.        Она помотала головой, хватаясь за его плечи. - Тогда забудь о том, что было раньше.        Почувствовав, как Тарасов провёл ладонью по её груди, Уманова послушно кивнула. - Не уходи, - словно в бреду, вымолвила Олеся и, прижавшись к губам мужчины, заглушила в себе остатки всех мыслей.        О чём именно просила, она и сама с трудом понимала. То ли о том, чтобы он не отстранялся и не позволил ей прямо сейчас сгореть в этом урагане тянущих нутро чувств. То ли её слова были обращены куда-то в будущее, на которое девушка смотрела со страхом. Она молила его остаться, и жарким поцелуем он, кажется, дал утвердительный ответ.        Они сходили с ума, теряясь во времени и собственных ласках. Горели в греховном огне и, как птицы феникс, возрождались раз за разом из пепла. Они получали удовольствие и дарили его в ответ. И эта ночь стала какой-то особой, совершенно непохожей на все предыдущие.        Слушая размеренное дыхание Бориса, Олеся одновременно прислушивалась и к своим собственным чувствам. Этот мужчина, в одночасье ворвавшийся в её жизнь, сумел круто в ней всё перевернуть. Совершенно случайный и непредвиденный их первый секс, кажется, заранее предопределил дальнейшие их отношения – такие же непредсказуемые и порывистые. Она жила от встречи и до встречи с ним, непреднамеренно ловила каждое его слово, и все обязательства перед отчимом, планы и задание отошли на второй план – кажется, ни разу она не вспомнила об этом рядом с ним. Но сейчас, выстрел в Вакулу, крик Вятского и слова Тарасова о семье, перевернули в её душе что-то очень важное, что-то, о существовании чего она даже не догадывалась, но теперь сполна ощутила внутри себя.        Почти невесомо проведя пальчиками по груди Бориса, она поцеловала его кожу. Мужчина не проснулся, лишь чуть подвинул ладонь на её талии. Уманова едва уловимо улыбнулась от этого. Всё, что было в их отношении ранее, стоило того, чтобы испытать сейчас весь спектр чувств. Вера в то, что она не зря пошла наперекор отчиму, в очередной раз укрепилась в её душе – попроси её сделать то же самое в отношении всего Мира, и она бы сделала это, не задумываясь! И что только двигало ею в данный момент?        Однако проблема с папкой так и не была до сих пор решена. Прикинув, что чем скорее она разберётся с этой историей, тем быстрее сможет действительно расслабиться и перестать чувствовать себя настоящим дьяволом в жизни Тарасова, Олеся осторожно убрала его руку с себя и тихо поднялась с постели. Накинула его футболку и, стараясь не шуметь, вышла из спальни.        Код отпечатался в памяти до последней цифры. Шестизначная комбинация оказалась достаточно простой, если провести с ней определённые ассоциации. В подобную игру на запоминание Уманова играла ещё в детстве, да и в школьные годы она не редко ей была полезна, особенно на уроке истории, где дат было бесчисленное множество. Пробравшись в кабинет, Олеся включила настольную лампу и аккуратно отодвинула картину Шишкина, за которой и находился нужный ей сейф. Ненадолго замерев, она ощутила, как сердце ускорило свой ритм, в следствии чего, даже слегка задрожали ладони. Подобного раньше никогда не было, а сейчас словно заряды тока пропускали сквозь неё!        Совладав с мыслями, девушка стала набирать последовательность цифр и услышала, как раздался приятный уху щелчок. Сейф пал под её действиями с первого раза. Уманова приоткрыла дверцу. Внутри лежали несколько пачек зелёных купюр, бумаги и чёрная бархатная коробочка. Не сдержав любопытство, Олеся взяла в руки последнюю, осторожно сняла крышку и увидела на тёмно-синем бархате драгоценное кольцо. Золотое с каким-то белым переливающимся камнем. Оно было слегка потрёпанным, словно кто-то его уже носил, но в то же время упаковка была вполне современной и, судя по всему, не так давно купленной.        Решив, что кольцо – это не предмет её интереса, и существует много надуманных версий, по каким причинам оно оказалось в сейфе, Уманова вернула его на место. Ей нужна была папка, но ничего отдалённо напоминающего её здесь просто-напросто не было! Бегло взглянув на бумаги, девушка поняла, что это обычные банковские счета в иностранных банках, оформленные на имя самого Тарасова. Да и деньги, что лежали свежими купюрами, похоже, ещё совсем недавно прокатывались по длинным печатным лентам на соответствующем предприятии. И с чего только взял Вятский, что интересующая его папка лежит именно в этом сейфе!        Немного разочарованная, Олеся закрыла сейф, вернула картину в исходное положение и уже потянулась к выключателю на лампе, как вдруг встретилась со стеклянным взглядом голубых глаз. В это же мгновение сердце рухнуло куда-то в пятки.