***
Скуало знал, что ему жизненно важно победить. После всего произошедшего надо было воскреснуть в глазах босса, вновь стать полноценной правой рукой, вновь получать все внимание. Ямамото Такеши, молодой паренек, не представлялся такой уж сильной преградой на пути к победе. Сигурэ Соэн Рю. Это было легко. Скуало знал все формы и давно их отработал. Бой шел предсказуемо, Суперби мог предугадать каждое действие дерзкого мальчишки. Ровно до того момента, пока Такеши не развернул катану при ударе тупой стороной. — Врой! — Скуало расхохотался, поднимаясь из воды. Наверняка босс чувствовал то же презрение. Жалкая кучка добрых и милосердных. — Ты совершил большую ошибку, парень! Никогда не жалей противников. Ямамото не отреагировал, уверенный в своей правоте, и это Скуало напрягло. Мечник видел многое: сопли рыдающих целей, умолявших оставить их в живых, неразборчивый лепет замерших от страха воителей, обезумевшие, маньячные глаза психопатов, но такое спокойствие и честность были для него открытием. Ямамото Такеши знал, за что он дерется, и был уверен в своей правоте. Скуало Суперби следовал за Занзасом. Пока начинающий воитель защищал близких людей, опытный мечник терпел боль, лишь бы быть ближе к человеку, который… — Гребаный мусор… Скуало услышал это максимально отчетливо. В секунду сражение поменяло вектор, и вот — бывалый мечник оказался сражен. Ямамото поймал кольцо, закрыв ладонь, и в глазах Суперби промелькнул страх перед потерей сознания. Занзас не убьет его, что самое ужасное. Занзас откажется, перестанет быть рядом, он отвергнет своего капитана. — Время вышло, и в бассейн был выпущен зверь! Наверное, так и должна была закончиться славная история жизни Скуало Суперби. После такого низвергающего поражения ему стоило, как настоящему мусору сгнить в этой канаве, именуемой школой Намиморе. Но почему-то соперник так не думал. Когда Такеши подхватил его под руку, Скуало, собрав последние силы, поднял обессилевшую голову и заглянул в его глаза. Там была честность. Все та же настоящая, искренняя честность. Незапятнанный взгляд, который почему-то замечал «людей», а не «мусор» и какого-то хрена решил спасти человека, планировавшего его убить. Ямамото заметил его взгляд и, перед тем как бросить взгляд на появившуюся акулу, улыбнулся. От этой улыбки у Суперби все заныло. Голову прошибло страшной мыслью: ведь все могло быть иначе. Вокруг люди живут не скучно и банально, а по-настоящему. Такие, как Ямамото, не бьют своих близких, скорее, они спрашивают, чем могут помочь, и при этом с улыбкой смотрят в глаза. Они могут прикрыть спину в атаке, а после помочь с уходом за ранами. Такие, как Ямамото, не играют в великого правителя и держат тебя на плаву, вместо мусора считая тебя человеком. Скуало хотелось выть. Это не особо выгодно: в такой момент, когда прошло уже много лет, узнать, что все было неправильно. Держаться за парня с чистыми глазами и быть способным только наблюдать, как он рискует сам, пытаясь вытащить тебя со дна. Руки Такеши держали крепко, но причем осторожно, и каким-то образом он не задевал ни одного повреждения на теле Суперби. Скуало просто нужно было нормально жить. Не быть зависимым от психопата, не выносить каждый день десятки ранений, не терпеть и не думать, что это все ради любви. Это начало сжирать его еще давно, а сейчас, черт возьми, сейчас он ослабел и стал куда хуже, чем во время сражения с Императором мечей. Сейчас он никто, и во многом благодаря Занзасу. Суперби хотелось бы по-другому, так, как сейчас. Когда тебя придерживают и дают опору, не оглядываясь на то, какой ты и что сделал. Когда тебе доверяют просто так, несмотря на то, что ты можешь собрать последние силы и ударить спрятанным кинжалом в бок. Когда кажется, что все будет действительно хорошо и спокойно. Такое бывает с такими людьми, как Ямамото Такеши. Только сейчас Скуало не имел права думать об этом. Ведь нельзя ломать иллюзию об их любви с Занзасом, а уж тем более, нельзя ввязывать ни в чем не виновного Ямамото Такеши в риск ради спасения того, кто это не заслужил. Собрав последние силы, Скуало откинул соперника на островок. И пусть казалось, что островок дальше от выхода, мечник знал, что Ямамото доберется. Сейчас главное — отвлечь акулу. Потому что так надо, потому что самое важное желание, которое родилось после разочарования — получить надежду. Неважно, как: в качестве последних секунд перед смертью; будучи спасенным Занзасом; или зная, что Ямамото Такеши проживет на день дольше. Все обрушилось, но Скуало не умер. И тогда он был доставлен в больницу, где, конечно же, Мустанг его нашел. Он лежал там несколько дней. Он видел Дино с его подчиненными, он видел пробегающих мимо врачей, медсестр и посетителей, и — на секунду — ему показалось, что он видел Ямамото за дверью. Но дверь так и не открылась. Скуало жаждал спокойствия, которого он не заслуживал. Но спокойствие, которое он однажды увидел в глазах Ямамото, никогда бы не появилось в его жизни на постоянной основе. Изломанное же спокойствие в виде стабильности появления босса в жизни мечника могло. Суперби ждал, что Занзас придет. Он должен был, ведь Скуало был особенным, ведь у них была связь. Мечник все старался забыть глаза Такеши и думать о боссе, вдруг тот почувствует, черт возьми. Вдруг что-то в голову взбредёт, и вместо того, чтобы проклинать мусор, он захочет заботиться о человеке. О близком человеке, который ни разу его не предал. Скуало нашел тысячу оправданий, чтобы встать. Приправил это еще сотней, чтобы не рухнуть и связаться с Варией. Изломанное спокойствие было на горизонте. После всего, он просто упал обратно на койку. Занзас к нему не придет, и Суперби это понял. Но все, за что оставалось держаться мечнику — это за хорошо прибитое старое, и он исчез из больницы, чтобы вернуться к своему боссу, запретив себе вспоминать о бое Хранителей Дождя. Стертые воспоминания о чистых глазах — такова была его плата за изломанное спокойствие.Часть 1
14 мая 2019 г. в 11:30
Каждому бесполезному мафиози с детства известно, что в Варии нет места обычным чувствам. Круг убийц, к которым так и тянутся штампованные слова «безжалостные и беспощадные». Единственное, что можно испытывать — наслаждение от процесса расчленения, возбуждение и, пожалуй, жажду крови.
В Варии нет места обычным чувствам. Словосочетание «завоевание любви» подходит как нельзя кстати, если рассмотреть дословно: порабощение чувств с использованием насилия и оружия.
Именно поэтому у Скуало и Занзаса самые обычные отношения, которые только могут быть. Суперби знал, на что идет, когда с пылающими глазами говорил боссу настолько искренне, насколько его хватало, что пойдет за ним до конца. Мечник увидел злобу, которая могла пробить все барьеры на пути Варии, свергнуть девятого босса Вонголы, поработить весь мир, если угодно, и, в конце концов, банально одолеть самого Скуалло в бою. В любом бою. Поэтому Суперби всегда шел за ним, ни капли не сомневаясь в своем решении.
На огненную речь мечника о предвкушении верной службы босс тогда почти не отреагировал. Не повернулся, не изменил взгляд, ничего. Занзас будто и так знал, что руки Скуалло станут его яростным оружием, прикованном рабскими цепями к его пальцам.
— Вы ненормальные. Это заводит. — такова была реакция Бельфегора, когда он увидел ожоги от рук босса на теле Скуалло.
Принц смеялся своим идиотским смехом, но даже это не разозлило Суперби. Он был слишком горд. Должно быть, Бел просто завидовал: Занзас больше всего внимания уделял своему изначальному последователю. На теле Скуалло были кровоподтеки и ожоги, иногда волосы торчали клочками, неся в себе историю о том, как босс таскал его за волосы, ни капли не церемонясь, но это все было доказательством их близости, сомнений не было.
Когда из кабинета босса доносились мужские всхлипы, крики и звуки ударов, Леви-а-тан отводил глаза. Суперби был не мечником, скорее мучеником, причем во славу величия босса. Его жертва ценилась столько же, сколько ценится окурок в пепельнице или дерьмо на ботинке. Но, как казалось Хранителю Грозы, это было приемлемо, если поднимало воинственный дух Занзаса.
Занзас вталкивался в его рот до хрипа и ощущения подкатывающей блевотины. После неизменной традиции минета, служащей демонстрации места, босс всегда отплачивал Скуалло за его преданность пинком ботинка в живот. Скуалло был уверен, что это лучшие моменты в его жизни.
Вечным аргументом, когда на него с неодобрением косился Луссурия, было то, что босс дает Суперби все свое внимание. Ни до кого Занзас не докасается так часто, ни кого не целует, прокусывая губы, никому не уделяет все свободное время. Да и вообще, какое дело должно было быть Луссурии, если он был редким человеком в Варии, пускающим слюни на всякие чувства? Хотя может, поэтому он и не радовался: у Суперби и Занзаса была особая любовь, и Хранителю Солнца было просто не понять.
— Ты нихера не понимаешь, чертов мусор, — чеканил Занзас, ударяя Скуало перчаткой, а для Скуало это были нежные поглаживания.
Из таких реплик Суперби только выучил слово «мусор» и перенес их на остальных. Порой он выносил еще и виденный им взгляд босса, уделенный только своему верному мечнику.
После появления на горизонте Савады в качестве претендента на роль Десятого стало немного сложнее. Занзас заперся в кабинете, а когда он вышел через пару дней, то получили все. Публичный выговор с метанием всего, что под руку попадется, не поднял уверенность в себе членов Варии, но, должно быть, помог боссу. И когда тот, закончив свою речь, приказал всем, кроме Скуало, выметываться, мечник старался скрыть идиотскую улыбку. Босс доверял ему больше всех.
Суперби обернулся на захлопнувшуюся дверь, и этого мгновения хватило, чтобы упустить тяжелый, граненный стакан из-под бурбона, пущенный рукой Занзаса. Мечник пошатнулся и коснулся головы. Шла кровь. Отлично.
— Как я вообще могу рассчитывать на помощь таких отбросов, как вы все? С такой отвратительной шайкой даже этот придурок выиграет, просто посмотрев на каждого из вас, — ядовито прорычал Занзас.
Скуало молчал, разглядывая кровь на пальцах. Он привык видеть ее на картинах льющейся, словно воду, но на деле это густое непонятное нечто. Капли стекались по пальцам и растягивались между ними. Их было много, больше, чем ожидал мечник от простого стакана.
— Чего ты молчишь, идиот? — недовольно рявкнул Занзас, и у Скуало появилась мысль, что он не прав.
Он не прав, с таким боссом, как он, они всегда выиграют. И после того, как мечник озвучил свои мысли, Занзас схватил его за волосы и ударил головой об стену. В нескольких сантиметрах от своих глаз Скуало увидел острый гвоздь, на который Занзас обычно вешал разные заметки.
— Ты как обычно ничего не понял. Мне нужно, блять, чтобы все было идеально. Прекрасно. А такие подонки, как вы, вечно все портите!
Занзас стащил Скуало на пол и навис, сдавливая шею мечника. Суперби хрипел, стараясь концентрировать взгляд на лице босса, но получалось все тяжелее.
Рука ушла с шеи, и Скуало сел на полу, схаркнув накопившуюся мерзость в горле на пол. Занзас поморщился — серьезная ошибка.
— Слижи, мусор. — Отвращение прозвучало слишком ясно, чтобы даже опьяненный присутствием босса Скуало его не заметил.
Мерзкая слизь из слюней, скопившихся во рту, встала перед глазами Суперби. Видившему многое, сейчас ему казалось, что организм выдаст всю еду наружу. Скуало провел языком, стараясь сдерживать позывы, а в это время Занзас ухмыльнулся и надавил ботинком на пальцы здоровой, не рабочей руки. Ломать свой инструмент ему не хотелось.
Ближайший день Скуало избегал еды.
Они готовили нападение достаточно долго. Было продумано все, даже «личные слуги Девятого». Сценарий был продуман до малейших мелочей, и сам капитан Варии ждал момента, когда они победят.
Тсуну Скуало откровенно презирал, как и жалких его пособников. Даже скорее, черт возьми, друзей. Заводить друзей вместо прислуги было идиотской ошибки, и, когда Суперби еще в первый раз увидел, как Савада заступается за какого-то хиляка, ему захотелось рассмеяться.
Савада действительно был никчемным. Он никак не мог стать боссом, пока ставил средства выше цели. Он был никем, так, помимо этого, он возводил на пьедестал важности своих последователей.
Бытие в мафии — это война. Война не прощает таких ошибок.
— Босс, мы победили! Я видел этого слабака, нам даже драться не надо, я уверен в нашей победе. Особенно, если у нас такой босс, — прокричал Скуало, оскалившись при входе в кабинет.
Занзас сидел в кресле, помешивая в руке стакан с виски. На секунду Суперби осекся — привычка — но стекло с алкоголем не намеревалось лететь в него. Босс выглядел довольным, но, зная его достаточно, мечник не мог быть уверенным, что это настроение не обернется против подчиненных.
— Подойди.
Скуало довольно ухмыльнулся и направился к столу. Все было нормально. Босс был доволен.
— Ты радуешься. Должно быть, ты и правда в меня так веришь. — Занзас сделал паузу, и Суперби не решился прервать его, стараясь считать последующие слова: — Забавно, ты, мусор, все это время шел за мной, даже когда я пропал на восемь лет. Почему?
— Я иду за великим человеком, босс, — Скуало развел руками. — Я признал это давно, я дал клятву, в конце концов.
— Думаешь, все из-за клятвы? — Занзас поднялся, и в глазах мелькнул взгляд зверя.
На секунду Суперби захотелось бежать. Всего лишь на секунду.
— Нет? — грозный язвительный мечник смотрелся хуже выброшенного щенка, пытаясь подгадать правильный ответ.
Занзас рассмеялся, а затем схватил Скуало за живую руку, обнажив рукав.
— Отребье. Неужели ты не понимаешь, что ты всего лишь слепая игрушка в моих руках?
Босс толкнул Суперби к камину и сжал его руку, медленно приближая к пламени. Мечник сжал зубы, но вопль от соприкасания пламени и кожи все-таки вырвался.
Как будто чувствуя наживу, огонь взлетел вверх и коснулся Скуало. Рука краснела, мгновенно, отвратительно, а затем покрывалась пузырями. Волдыри расползались по руке, причиняя адскую боль. Огонь продолжал ласкать руку, начиная обуглять волдыри. Вид кожи пугал.
Занзас резко одернул руку Скуало и отшвырнул его, вдыхая запах жаренного мяса. Вид босса становился все более и более жутким.
Суперби забрался в угол, ближе к стене, не сдерживая рыдания от боли и ошарашенно смотря на руку. Скуало был сильным воином, но огонь всегда был мощнейшим оружием против него. А теперь он не мог сдержать ужас, видя ожоги на руке, и завывания становились все громче.
Занзас ухмыльнулся и подошел ближе, вздернув Суперби к себе за другую руку:
— А теперь, Скуало, ты порадуешь меня.
Суперби захотелось заорать на босса, что это перебор и что больше он ничего не выполнит, но ледяные, насмешливые глаза словно закрыли ему рот. Занзас знал, что Скуало медленно сходил с ума. Босс ставил эксперименты и выкручивал Суперби кости с каждой новой встречей. Мечник действительно стал жалкой игрушкой.
— Иди нахуй, — наконец прорычал Суперби. Эмоции вышли наружу, и он не смог сдержаться.
За эту фразу он поплатился. Его безвольное тело было избито, сжато веревками и вытрахано. Куда хуже пришлось сознанию, которое поставили на место и втоптали в грязь тяжелыми сапогами с железными вставками.