Улыбаться через слезы

Его хоронили на том же самом месте, где его когда-то встретила Отосе, там, где все началось. Старушка не плакала: она больше не могла. Воспоминания первого дня их знакомства не давали ей покоя. Его обещание защищать ее до самой смерти… он сдержал его. Но его самого больше нет - не стало ни легендарного Широяши, ни мастера на все руки, ни простого парня Сакаты Гинтоки. Сами небеса оплакивали эту потерю. Дождь, никого не жалея, нещадно поливал собравшихся здесь людей, словно призывая слиться вместе с ним в одну серую массу. Маленькая Ято, стоя у гроба и смотря на такое родное лицо, не знала, как остановить поток слез, льющийся из синих глаз, затуманенных отчаянием. Она не верила, что его больше нет. Никто в это не верил. Держась за край гроба, рядом стоял Шинпачи. «Почему все так обернулось? Почему ты покинул нас?» - читалось на его лице. Столько еще не сделано, столько еще не сказано, а все что они могли - просто стоять рядом и оплакивать его. Как больно потерять близкого человека, которого знал с детства, с которым прошел столько испытаний. Сильные духом люди, которые и бровью могут не повести в сражении, стояли и плакали, потому что потеряли не просто друга, они потеряли часть себя, частичку души, уже давно благодаря ему окрашенную в серебряный. И пришла ее очередь проститься с ним. Маленькими шагами на дрожащих ногах к нему подошла она. Девушка, которая не представляла жизни без него. Лишь одного взгляда на ее любимого хватило, чтобы она упала на размытую дождем землю и снова начала плакать. И все поддались этому. Какая разница ребенок ты или взрослый. Он так много для них всех значил, столько раз всем помог, каждый раз отдавая самого себя без остатка, а теперь… его не стало. - Не нужно плакать… Он бы разозлился, если увидел нас такими. Он бы хотел, чтобы мы улыбались... нужно проводить его с улыбкой, ведь мы все его любим… - тихо, но уверенно прозвучал детский надломленный горем голос. Сквозь пелену боли все поняли, что она права. Эта маленькая девочка, что любила его чуть ли не больше всех, права. И правда, неважно, что случалось, он верил в лучшее, и улыбка не сходила с его лица. Улыбаться через слезы… ради тех, кого мы любим. «За 2 дня до похорон» Поздним вечером Гинтоки возвращался домой из Йошивары от своей любимой. - Блин, достала…еще и со мной хотела пойти, мол у нее предчувствие плохое… и так приходиться с ней быть целыми днями… - бормотал себе под нос кучерявый самурай. Ведь он проводил с ней почти все свое свободное время. Мужчина был не против, но кому не хочется иногда отдохнуть даже от дорогих ему людей. Дойдя до Йорозуи, он ощутил знакомое чувство. Точно такое же, когда он встретил Камуи в первый раз. Жажда крови. Саката бросился к бару. Только открыв дверь, он не поверил глазам и рванул внутрь. На полу у стены сидела Отосе, на ее одежде в районе живота было красное кровавое пятно, ее глаза были еле приоткрыты. - Карга! – ничего не видя перед собой, он подбежал к ней и схватил ее за плечи – Кто? Кто это сделал?! Скажи мне, Отосе! Он был в ярости. Если бы он не задержался и пришел чуть раньше… Если, если, если… ну сколько уже можно! Сил Отосе хватило лишь на несколько еле угадываемых слов: -Придурок…беги отсюда…быстрее… Гинтоки не понял, что она хотела этим сказать, но он поднялся на ноги и, обернувшись, увидел довольный оскал Камуи. Молниеносный выпад с его стороны, и живот самурая пронзило острой всепоглощающей болью. Мужчина опустил взгляд вниз и досадно улыбнулся. Все было понятно без слов. Рука Ято оставила дырку в его животе. - Жаль, жаль,… не хотел убивать тебя так просто. Я надеялся развлечься с тобой в хорошей схватке, но увы, самурай-сан, ты стал сильно мешать, – с этими словами Камуи вытащил руку, и, взяв свой зонтик, пошел к выходу из бара. Напоследок одарив лежащих в нем людей, как всегда, широкой улыбкой, он ушел, глядя на луну. Они так и остались лежать в баре, пока к ним не прибежала Кагура, услышав шум. Голова мужчины лежала на коленях старушки, и ее слезы падали прямо на его лицо и тихо скатывались на пол, разбиваясь об него. Тогда у нее еще была надежда, что он выживет. «За 1 день до похорон» Гробовая тишина. Столько людей стояло у дверей операционной и не находило себе места. «Как он там? Все ли с ним в порядке?» Как же все это мучило их. «Он точно выживет, я знаю это! Этого не хватит, чтобы убить его!» - Кагура мысленно повторяла эту фразу снова и снова. Ей хотелось сказать это вслух, что их любимый кучерявый дуралей скоро поправится, и все будет как раньше, но это было выше ее сил. Как будто ком застрял в горле и не давал сказать ей то, чего хотелось слышать всем. Они понимали, что надежды почти нет. Стоящая в сторонке девушка лишь нервно курила трубку, и все сильнее и сильнее сжимала край своего кимоно от наплыва ужасных мыслей. Как же она была на него зла. Почему он сказал ей остаться в Йошиваре? Пойди она с ним - все было бы иначе. Он не лежал бы на операционном столе и не заставлял ее волноваться, не заставлял ронять слезы. Но краешком сознания она понимала, что это не так. Даже Кацура… он не мог сидеть на месте. Он беспокойно ходил из одной части коридора в другую, плотно сжав губы и нахмурив лоб. Лишь пару раз он заставил себя остановиться, чтобы бросить ненарочитый взгляд на дверь операционной. Только Шинпачи не сдвигался с места. Он стоял у двери и, опустив голову, судорожно сжимал кулаки и старался сдержать слезы. Гинтоки стал ему старшим братом, наставником, тем, кем он хотел стать. И вот дорогой сердцу человек, скрытый от них стеной, лежит там, где медики борются за его жизнь, а все что они могли - это стоять и ждать, моля о чуде. Вот настал момент, которого все ждали: врач вышел, снимая маску. Он не изменился в лице. Не поднимая глаз, он только покачал головой. Все стало понятно в одно мгновение. Его больше нет. Надежда разлетелась в дребезги. Был слышен глухой звук упавшей кисэру и удар колен об холодный пол, все нарастающий плачь бедной девушки. Шинпачи не выдержал. Он схватил врача за грудки и стал трясти, что-то крича. Его оттащили, но всем сейчас хотелось рвать все, что ни попадется на глаза. Лишь плач маленькой девочки их образумил. Его нет, и даже самый громкий крик не сможет этого изменить. Остается лишь улыбнуться… для него… в последний раз…