В нос ударил резкий запах каких-то трав и масел. Я попыталась открыть глаза, но от света у меня потекли слёзы, из-за которых ничего не было видно. Зажмурившись, я почувствовала как в висках колется острая боль, а на затылке неприятно ноет ушиб. Кажется, после удара от искр мне заложило уши, и я ничего не могла услышать, кроме каких-то отдаленных глухих звуков. Попытка пошевелиться не увенчалась успехом — руки и ноги крепко были привязаны к чему-то. Я даже ничего сказать не могла из-за боли в горле. Наверное, в данный момент я напоминала новорожденного, беззащитного щенка, который ещё слеп, глух и слишком слаб, чтобы встать на ноги.
Отдаленные удары прекратились, и чья-то рука подняла моё лицо за подбородок. Почувствовав у рта стекло и дуновение тепла, я посильнее сжала губы. Но мне тут же надавили на челюсть. От боли я непроизвольно открыла рот. Варево, которое пытались в меня влить, на вкус было теплым и отвратительно горьким. Сделав пару глотков, я закашлялась, выплевывая очередную порцию жидкости куда-то в сторону.
Ожидая, что меня снова захотят напоить, я уткнулась носом в плечо. Но ничего не происходило. Я продолжала сидеть с закрытыми глазами, однако звуки вокруг меня становились всё чётче и чётче. Горло перестало саднить, а слёзы больше не лились ручьём. Сморгнув последние слезинки, я осторожно открыла глаза, стараясь не смотреть на свет.
— Теперь-то ты меня слышишь? — раздался мужской голос где-то впереди.
Я кивнула. Боль в висках и затылке всё никак не проходили, а теперь ещё и голова начала кружиться. Тело повело в сторону, и стул подо мной опасно наклонился.
— Выпей ещё — ко мне опять поднесли это противное зелье.
Я замотала головой, понимая, что если проглочу ещё, то меня просто вывернет наизнанку.
— Дура, пей! Или ты хочешь долго и мучительно ждать пути в Совнгард? — я снова замотала головой, но меня не стали слушать, вливая ещё снадобья.
Хвала Ситису, что после выпитого мне не стало хуже! Меня оставили в покое. Зелье действовало хоть и медленно, но после него я смогла посмотреть на то, где нахожусь, и при этом меня не трясло как на лошади во время скачки. Хотя состояние все равно было хуже некуда. Привязанная к стулу, я сидела недалеко от того самого стола, где и упала. Вокруг было намного светлее, и я смогла рассмотреть дом полностью. Хотя, и домом это было трудно назвать. Вход — на потолке, а само жилище представляло из себя длинную комнату с низким потолком. Помимо увиденных мой шкафа, алхимического уголка с грибами и письменного стола, чуть дальше, у правой стены, находилась кровать, тумба, пара сундуков, около которых были посохи, а свет шел от странных двемерских светильников. По левой стене стоял ещё один стол, на котором я увидела корзину и мою дорожную сумку. Собственно, в ней и копошился Довакин, стоя ко мне спиной.
— А ну положил мои вещи на место! — от возмущения я, даже, подпрыгнула на месте.
— Так тебе стало лучше? — Довакин оставил сумку в покое, поворачиваясь ко мне. А он и правда альтмер. Только странный какой-то немного. — Значит, ты можешь приходить в мой дом как в свой, ходить здесь, а я — вероломный воришка, раз решил полюбопытствовать, найдя твои вещи?
— Я…я… Я из Маркарта! — наверное, это нормально после удара нести всякий бред, поэтому я продолжала отыгрывать свою роль невменяемого больного.
— Хочу раскрыть тайну, но никаких оправданий тебе это не дает. — он усмехнулся, садясь передо мной на табурет. — Что ещё расскажешь? — он будто случайно провел по воздуху рукой, разжигая между пальцами всполохи огня.
— Вообще-то, я не вор и не взломщик. Я шла сюда через весь Скайрим, рискуя собственной жизнью, чтобы найти тебя, Довакин. — после сказанного эльф напрягся. — Моему городу нужна помощь. В Маркарте творятся беспорядки, а изгои мешают жить простым крестьянам, нападая на фермы, торговцам, грабя караваны, и горожанам, проливая кровь невинных. Мы услышали о твоих подвигах, и теперь надеемся, что ты нам поможешь.
— Через весь Скайрим… — Довакин медленно перекатывал пламя в руке. — И как ты мне докажешь, что пришла из Маркарта? Вдруг ты наемный убийца или агент Таломра, и тебе приказали убить меня?
Я задумалась. У меня, и вправду, нет никаких доказательств, что вся эта история с Маркартом правда. Нет, беспорядки в городе были, как и нападения изгоев, но свою причастность к этим событиям я не могла оправдать. В голову не приходило ни одной мысли как исправить ситуацию. Но не могла же я оставить эту проблему вот так, не придумав что-то заранее?
Молчание между нами длилось не долго, пока я смотрела на стол, где были мои вещи. Альтмер неотрывно следил за мной, не туша в руках пламя. Где-то в памяти шевелились картины недавних событий, но острая боль в висках не давала мне сосредоточиться. Я опустила голову на грудь, прикрывая глаза. Хоть так, но я должна что-то вспомнить. В доме в Вайтране я нашла на кровати… нашла… в Вайтране… письма!
— Моя сумка! — от радости я подняла голову и начала кивать в сторону своих вещей. — Твоя мама попросила меня передать тебе письма. Она очень волнуется за тебя и переживает, что ты ей не пишешь.
Эльф тут же изменился в лице, вскакивая с табурета. Подлетев к сумке, он вынул оттуда аккуратную стопку писем, перевязанных веревочкой. Мужчина мог бы найти ещё и контракт на себя, но я предусмотрительно сожгла все улики ещё в Рифтене у воров. Довакин трясущимися руками развязал простенький узелок, всматриваясь в каждый листочек с таким волнением и трепетом, будто нашел не простые бумажки, а сердце центуриона. Он вернулся на свое место, вскрывая первое послание. Сначала его взгляд лихорадочно бегал по строкам, а потом эльф начал спокойно вчитываться в каждое слово. Повисла тишина.
Пока Довакин читал, я смогла рассмотреть его полностью. Он не был похож на тех чистокровных альтмеров, которых я видела и в Сиродиле, и в Скайриме. А при пристальном рассмотрении, я пришла к выводу, что Довакин — полукровка. От эльфов ему достался высокий рост, золотистая кожа и медовые, чем-то похожие на кошачьи, глаза. Но было в нем предостаточно и человеческих черт — незаостренные уши и более плавные черты лица, забавные веснушки на носу, щеках и темно-рыжие, почти коричневые, волосы до плеч, которые эльф зачесал налево, обрезав покороче локоны у лба, а правую сторону выбрил на нордский манер. Даже его поведение и движения были не плавными, как у высших эльфов, а точными и резкими, как у людей. Полукровка одевался подобно нордским магам — в простую робу, на которую, судя по приглушенному свету на ткани, наложено зачарование, а на руках носил кольца и кожные наручи.
Дочитав последнее письмо, мужчина провел рукой по лицу, поднимая на меня глаза.
— Как твое имя?
— Руна — ответила я, неотрывно следя за Довакином.
— Как, Обливион тебя подери, ты нашла мой дом? — его голос был спокойным, но какой-то отдаленный клёкот гнева в словах, выдавал недоверие и враждебность ко мне.
— Мне сказали, что ты живешь в Вайтране. Но когда я пришла в город, то женщина, которая была в твоем доме, рассказала мне, что ты пропал. — я сглотнула, переводя дыхание. Вранье мне дается очень трудно. — Я попросилась к ней на ночь, потому что денег на таверну у меня не было. И пока я была в доме, то случайно… Правда, случайно! Я нашла договор по которому ты купил дом «Золотой ветер». Дальше в поисках мне помог один человек из Айварстеда. Так я оказалась здесь.
Довакин слушал молча, внимательно, не перебивая и, даже, после того как я закончила, не проронил ни слова. Судя по отрешенному взгляду, он думал над всем сказанным.
— Пожалуйста, помоги Маркарту. Там ведь твоя мама… Я сама не из этих мест. Я приехала в Скайрим несколько лет назад, сбежав из Сиродила. Я живу у родственников, а мои мама и папа остались в Имперском городе. Мне обещали, что если я найду тебя и приведу на помощь городу, то ярл поможет моим родителям бежать в Скайрим. Прошу, поверь мне… Там где-то ведь умирают люди… — я опустила голову, ожидая его ответа.
Молчание продолжалось достаточно долго. Но вдруг я услышала как мужчина встает и приближается ко мне. Он обошел стул, к которому я была привязана и дернул узел на веревке. Путы ослабли, падая на пол. Я подняла руки, растирая онемевшие запястья.
— Я помогу вам. Но только при одном условии — по дороге мы не остановимся ни в одном городе дольше, чем на час, а после того как я спасу Маркарт от изгоев, вы все забудете о моем существовании.
Я подняла взгляд, видя перед собой ладонь полукровки. Мы пожали друг другу руки, тем самым давая понять, что оба согласны на условия договора.
***
— Тебе нужно поесть и хорошо выспаться, чтобы поправиться. — Довакин поставил передо мной тарелку с хлебом, вареным картофелем, морковью и сыром. В деревянную кружку он налил остатки того самого зелья и разбавил его горячей водой, добавив сверху каких-то сушеных ягод.
Я сидела за столом, закутавшись в свой дорожный плащ. Меня всё ещё трясло от недуга, а в висках била боль. Дорожную сумку я теперь боялась отпускать, поэтому держала её на коленях.
— А чем меня так хорошо приложило? — пробубнила я, натягивая ворот плаща повыше.
— Ты наступила на грозовую руну, но каким-то чудом обошла две первых у входа. Мне стоило больших усилий, чтобы успеть приготовить зелье и одновременно с этим поддерживать в тебе жизнь заклинанием, чтобы ты не отошла в Совнгард раньше времени. — мужчина сел напротив меня, беря в руки свою порцию хлеба.
— Так ты маг? — поинтересовалась я, тоже начиная есть.
— Можно сказать и так. — он явно не хотел говорить об этом.
— Кстати, а как твое имя? Ты так и не представился. А постоянно называть тебя Довакином как-то не хочется.
— Аламар. И, пожалуйста, не говори больше про меня слова — Довакин. Я… не очень это люблю. — маг повел плечами, опуская взгляд на свои руки.
— Красивое имя, — я улыбнулась, стараясь отогнать эту неловкую паузу, — и необычное… для полукровки.
Довакин ничего не ответил, будто и не слышал моих слов.
— А чем ты занимаешься в Маркарте? — неожиданно спросил Аламар.
— Я? — вопрос мага застал меня врасплох. — А…помогаю тёте и дяде на рынке. Они держат мясную лавку.
— А почему именно тебя отправили на мои поиски? — почему-то усмехнулся он.
— На самом деле нас было несколько. Я, охотник и приезжая бретонка, которая хотела легкой наживы. Ярл объявил за тебя крупную награду. Поэтому я и отправилась в этот опасный путь. — я поставила пустую кружку на стол. Эту историю о своей жизни я придумала ещё в Вайтране.
Аламар бросил взгляд на клепсидру, которая стояла на полке, и произнес:
— Завтра встаем рано и идем в соседнее поселение. А сейчас пора спать.
***
Несмотря на шкуры подо мной, скамья, на которой я спала, была жесткая и ужасно узкая, из-за чего мне не удалось сомкнуть глаз половину ночи, балансируя, чтобы не свалиться на пол. Так ещё и тело ломило от недавних приключений. Зато появилось время подумать. И мысли мои витали не вокруг найденного Довакина. В последнее время меня тревожили совесть и чувство вины, которые не давали покоя ни днем, ни ночью. В голове всплывал тот самый разговор с Мерсером Фреем на берегу озера Хонрик. «…за твою голову… три сотни золотых…». Теперь мне нет обратного хода в Братство. Я пожертвовала жизнями братьев и сестер ради своего блага. Я — последняя тварь? Если смотреть с их стороны, то да. Но был ли у меня выбор? Тоже да. Из этого следует вывод, что виновата во всем я и мне нечего сетовать на ужасную судьбу. Я творец всего, что сейчас со мной происходит. « Астрид готова отдать последние септимы за предателя…». Нет, Мерсер, она готова сделать всё ради благополучия Братства. Глава права — я гнусный предатель, который не заслуживает прощения. Она вырастила и воспитала меня, обучив мастерству убийцы, а теперь я буквально всаживаю ей нож в спину. А ведь женщина могла отказаться от меня. Был ли у неё выбор? Да.
Но мы обе выбрали благо для других.
