***
Кажется, я заснула в седле. И мне не помешал ни грохот, ни тряска. Я проснулась всё в той же позе, вцепившись Мятлику в густую гриву. Мерин шел спокойно, размеренно переваливаясь с боку на бок. Впереди послышался топот копыт и фырканье. Я еле поднялась в седле, держась то за шею зверя, то за ноющую спину. Солнце уже близилось к полудню или уже было за полдень? Лес вокруг стал реже, а на пологих склонах виднелись пустыри. Откуда-то со стороны дул свежий ветер, будто недалеко находилась река или озеро. Всё это время Аламар вел моего мерина, привязав зверя к поводьям своей лошади. Кажется, Довакин не слышал того, что я проснулась и продолжал путь. Я толкнула коня по бокам, поравнявшись с магом. Он уже еле держался в седле, сгорбившись, смотрел на дорогу бесцветным взглядом, трясущимися руками держа поводья. Под его глазами залегли глубокие тени, а в уголках губ виднелись кровавые разводы. — Аламар… — я осторожно дотронулась до его плеча. Довакин вздрогнул всем телом, напрягся, медленно поворачиваясь ко мне. — Тебя ранили…? — Все… — он закашлялся, сгибаясь пополам. — Хорошо… Мне просто нужен… Отдых… — Так давай остановимся. Сделаем привал, где ты сможешь отдохнуть. Выпьешь зелье, отоспишься. Я разведу костер и соберу каких-нибудь ягод в лесу на обед. Я постараюсь больше никого не тревожить, честно. — меня трясло не хуже его. Я так перепугалась, что он сейчас может погибнуть от ран. — Опасно… — он поднял взгляд вперед, на дорогу, а потом продолжил. — Туда. — Довакин протянул руку вперед, указывая на старое, разваленное, поросшее зеленью придорожное святилище у тракта. Я осторожно вынула из его рук поводья, ведя теперь лошадку мага за собой. До святилища было недалеко, но за всё время дороги я успела несколько раз напугаться надрывного кашля и глухого хрипа со стороны Аламара. Ему становилось всё хуже, но если я поеду быстрее, то он может вывалиться из седла. Я помогла Аламару спуститься с лошади, чтобы он не упал, и довела до крыльца храма. Прогнившая дверь легко поддалась, упав во внутрь и подняв столб пыли. Святилище было совсем небольшое — для пары путников, которые пришли помолиться перед долгой дорогой. Огромные окна пустовали без стекла, скамьи почти развалились от сырости и грибов, а весь пол и стены заросли полотном мха. Лишь алтарь Кинарет остался нетронут ни временем, ни природой. Постелив у менее зацветшей стены свой плащ, я посадила на него Аламара. Довакин с трудом пояснил мне где находятся все зелья, и я побежала обратно к лошадям. Кобылка всё ещё мне не доверяла, но я ухитрилась подцепить сумку за ремешок и сдернуть её с седла до того как получу в лоб копытом. Маг не стал доверять мне своё лечение полностью, и я искала всё нужное под его руководством. И если напоить его зельем было простой задачей, то перевязать плечо — уже не очень. По словам Аламара его задел спригган, когда он пытался в суматохе найти меня. Рана была неглубокая, и я смогла промыть её остатками воды из бурдюка, но тот самый сок, который источали корни-силки, разъел кожу вокруг. Пришлось бегать за хворостом, разводить костер огнивом, а потом накаливать кинжал, чтобы очистить рану. — Помнишь ты сказал мне, что этот лес — священное место для духов природы? — я попыталась отвлечь мужчину от боли перед тем как начать прижигание. — Да… — зашипел полукровка, плотнее стискивая зубы. — Получается, мы не сможем остановиться здесь на привал? Сколько нам ещё идти? — я убрала лезвие от его плеча, открывая склянку с пахучей мазью. — Если выйдем… завтра утром, то к вечеру… доберемся до озера Хонрик… Мы… можем переночевать в храме. Духи сюда не сунутся. — А ты сможешь идти завтра утром? — Да. — после недолго молчания произнес Аламар. Перевязывать рану пришлось лоскутами, которые я оторвала красного платка мага. После второй порции заживляющего зелья, Довакина начало клонить в сон. — Спи, тебе нужно поправляться. — я подкинула в костёр веточек, убирая мази и зелья в сумку. — И…Спасибо. Я, правда… — Не продолжай. Одного «спасибо» мне достаточно. — мужчина прикрыл глаза, откидываясь к стене. Сидя у костра я всё не могла оторвать взгляда от алтаря. Он разительно отличался от посеревших стен и прогнивших досок. Сделанный из какого-то металла, он до сих пор было чистым, даже пылинки не упало на поверхность. Заброшенный храм был далёк от величия святилища Восьми в Имперском городе, но алтарь источал ту же силу и могущество, что и место поклонения в столице. Я поднялась с пола, подходя к трём ступеням, ведущим у алтарю. На стыках плит росли маленькие желтые цветочки, которые ещё не утратили своей красоты, даже, накануне зимы. Сорвав горстку, я сделала четыре букетика. — Прости, но я не помню ни одной молитвы к тебе, хотя и учила их когда-то. Но, пожалуйста, прими этот дар как плату за мои мольбы. — первый букетик опустился на холодный мрамор у основания алтаря. — Прошу, защити маму. Помоги папе пережить этот кошмар и даруй ему покой от страданий. — второй букетик опустился на постамент. — Молю… — Что ты делаешь? — раздался голос Довакина. — Молюсь. — я успела опустить третий букет со словами. — Прошу, даруй Аламару силу пережить болезнь. — И ты веришь, что тебя услышат? — снова прервал меня маг. — Да. А почему ты думаешь, что Боги меня не услышат? — Сколько ещё таких как ты — просящих? Тысячи. Боги внемлют, но остаются безучастны. — безэмоционально отозвался полукровка. — Я знаю. Просто, это дает мне веру во что-то, когда верить почти не во что… — я покрутила четвертый букет в руках, а потом откинула его в сторону, поворачиваясь к Довакину. — А кому поклоняешься ты? — Логике. — всё это время он говорил со мной не открывая глаз, будто сквозь сон. — Значит, Юлианосу. — я опустилась на ступени, ожидая что маг теперь мне ответит. — Нет, именно Логике. Я не возносил молитв у алтарей, но Логика и Мудрость помогли мне в свое время. Я соблюдал главную заповедь, однако последнее наставление так и не смог выполнить. Альтмерская гордость, даэдра её подери! — усмехнулся мужчина, открывая глаза и смотря в потолок. — Ты не договорила молитву. Я больше не буду мешать. — Нет, я уже закончила. — я опустила взгляд в пол, смотря как тени от зарослей пляшут на носках сапог. Но Аламар больше не проронил ни слова, наконец-то уснув. Я подождала, чтобы убедиться, что он спит, и все-таки подняла четвертый букет. Сначала я хотела положить его с другой просьбой, но после этого разговора передумала. — Прошу, защити нас в пути. Пусть, как ветер ведет орла под крылья, так и твоя воля ведёт нас вперёд. Ты защищаешь праведных путников, избравших дорогу к свету. Тогда защити Довакина, если уж со мной не сложится. — опустив последнее подношение на алтарь, я будто почувствовала чей-то взгляд со стороны входа в храм. Мимолетный, он пронзил тело холодком. Но когда я повернулась, в дверях никого не было. Откуда слуга Ситиса знает обряды к Восьми? Когда-то давно, во времена моей жизни в Имперском городе, наша семья ходила в храм и «поклонялась» Аэдра. Нам приходилось это делать, чтобы не наводить лишних подозрений. В глазах людей мы были примерной семьей, которая ходит в Сандас на утренние молитвы. Обычно я приходила в храм с мамой. В такие дни она надевала на меня лучшее платье, покупала мне букет горноцвета, и мы шли в огромное святилище, которое было недалеко от нашего дома. Мне нравилось ходить по огромному залу, рассматривая красочные фрески, вдыхать запах свечей и благовоний, раскладывать цветы по алтарям, будто это какая-то игра. Но вскоре всё стало более чем реальным. Мама заболела, а отца не было в городе. Она не вставала с утра, её бил жар и одолевал бред. А я могла только мочить тряпки в холодной воде и прикладывать к маминому лбу. Ночью, когда стало совсем плохо, я пошла к соседке. Луцина, добрейшая женщина, помогла мне отвести больную матушку в храм, где нам согласились помочь. Оказалось, мама подхватила болотную лихорадку. Болезнь ломала её несколько дней, пока я оставалась в неведении, живя при святилище. Меня не пускали к маме, и все, что мне оставалось — это в замешательстве смотреть на величественные алтари, не зная как обратиться к Богам за помощью. Мои мучения увидела жрица Кинарет. Я не помню её имени, но в моей памяти хорошо остался тот момент, когда меня учили молитвам к Восьми. Тогда я день и ночь простояла у алтарей вместе со всеми жрецами, прося Богов спасти мою маму. И на утро ей стало лучше. С тех пор я не помню ни одной молитвы, но уже два раза просила защиты для свей семьи. И пусть Отец Ужаса посчитает это предательством, я буду возвращаться к этим алтарям. Потому что мне здесь спокойно. Рядом с ними я чувствую связь с родиной, с семьей, со всем лучшим, что было в моей жизни.Глава 9. Священное место
31 марта 2019 г. в 11:24
20 — 21 Огня Очага, 4Э 201. Владение Рифт.
Я отпрыгнула в сторону, кубарем катясь по пыльной лесной подстилке. Олень пронесся мимо, упираясь ветвистыми рогами в землю. Взвыв, зверь поднял косматую морду, раскидывая во все стороны куски грязи и корней. Меня как морозом пробрало, когда я услышала топот его копыт совсем рядом. Обезумевший олень попытался снова проткнуть меня своими громадными рогами, но я успела вскочить на ноги и отбежать с его пути. Помимо грохота копыт, рева и грузного дыхания, до меня донесся тот самый странный гул, который я слышала несколько мгновений назад. Он усиливался, и я увидела за деревьями странное существо. Оно всё это время кружило вокруг поляны, напуская странную мошкару, которая светилась зеленым сиянием и больно жгла кожу. Само существо было похоже на женщину, созданную из дерева. Спригган. Очень опасные существа. Арнбьёрн рассказывал мне, что они убивают тех, кто не чтит законы леса. Но этот спригган не спешил нападать, внимательно наблюдая за моими движениями.
Всё замерло. Словно сама природа ожидала окончания этой схватки. Я медленно отвернула голову от сприггана в сторону зверя, смотря то в его мутно-зеленые глаза, то на тушку зайца, что теперь мотается в рогах. Сделав шаг назад, я услышала хруст ветки под ногой. Звук сработал, словно «фас» для своры охотничьих псов. Враги сорвались с места одновременно и синхронно, а я без оглядки бросилась в темноту чащи.
В лесу ночью, даже с факелом в руках, мне было всё равно страшно. Но тот страх был несравним с бешеной гонкой в абсолютной тьме по лесу, где на милю вокруг нет ни души. Голые ветки хлестали по лицу и рукам, цепляясь за одежду. Я пару раз упала, не заметив в темноте корней под ногами. Сердце стучало где-то в висках, а в груди жгло так, что казалось воздуха там уже нет. А погоня всё продолжалась. Я четко слышала грохот копыт, рев и гул совсем близко. Меня могли нагнать в любую секунду Иногда в темноте то тут, то там мелькали зеленые всполохи.
Вдруг что-то сковало плотным кольцом мои ноги, и я полетела вниз, раздирая ладони о землю и ветки. Глотая воздух ртом, я всё не могла успокоить пляшущие в груди сердце и привести мысли в порядок. Но страх был сильнее меня, поэтому я теснее прижалась к земле, ожидая чего-то. Чуда или смерти — не важно. Мне хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось.
Вместо зеленого свечения всё вокруг озарилось сначала алым заревом, а потом голубым светом. Я привстала с земли, поворачиваясь к источнику сияния. Аламар стоял ко мне спиной, пуская во врагов заклинания одно за другим. Обгорелая оленья туша лежала у его ног. Теперь спригганов было трое. Они пускали в атаку корни, мошкару, свою магию. Довакин использовал больше огонь, чем другие заклинания.
— В сторону! — успела крикнуть я, прежде чем толстые корни обвились вокруг мага. Он ушел вправо, пуская несколько огненных шаров прямо в духов. Одно из существ вспыхнуло, пропадая в языках пламени. Его собратья набросились на Аламара с большей силой, осыпая градом атак.
Я хотела встать, чтобы помочь мужчине, но корни, которые обвили мои ноги, сильнее стянули кольцо. Нащупав в голенище сапога кинжал, я вынула его, втыкая лезвие в силки. Из-под раны на коре хлынул сок и тут же обжег пальцы. Но корни ослабили хватку, позволяя мне подняться.
— Назад! — Аламар неожиданно оказался рядом, отталкивая меня. Спригганы оттесняли нас к оврагу. — Прыгай!
Я не успела ничего понять, когда маг потянул меня за собой. Земля ушла из-под ног, и я увидела верхушки деревьев, а затем яркие языки пламени на краю оврага. Звук взрыва буквально оглушил меня, а ощутимый удар о землю привел в чувства. Спина отдалась тупой болью, когда я попыталась встать. Маг что-то говорил мне, но я слышала его голос словно сквозь воду. Тогда Аламар приблизился ко мне, и в его ладони вспыхнуло золотое свечение. Он поднес руки к моей голове, проводя ими вокруг висков.
— Так легче? — спустя какое-то время я смогла наконец-то услышать его.
— Да.
— Тогда скорее идем. Нам не стоит оставаться здесь.
Овраг оказался неглубоким — маг смог легко достать до его края. Когда же мы выбрались наверх, то увидели три обезображенных тела спригганов, которые догорали в пламени. Огонь охватил не только существ, но и деревья, кусты и траву вокруг. Мы обошли огненное место по краю, направляясь туда, откуда я прибежала. Проходя мимо тела сприггана, я увидела как в его пробитой груди теплится зелёный огонёк, что словно сердце то тух, то вспыхивал.
— Аламар. — я дернула мага за рукав, указывая на свою находку.
— Он не умер и теперь восстанавливает силы. Не думаю, что возродившись, он забудет о нашем существовании. — Довакин пошел в темноту леса, а я поспешила за ним.
После того, что произошло на той поляне, лесная тишина резко оживилась многоголосьем зверья и разозлённых спригганов. Злые духи природы рыскали в темноте в поисках нарушителей покоя. Мы же, видя их свечение, успешно миновали стычек с ними.
— Как ты нашел меня? — решилась спросить я, стараясь говорить как можно тише.
— Тебя очень долго не было, и я подумал, что ты потерялась в лесу, поэтому отправился на поиски. Но искать долго не пришлось. Звуки погони были слышны на всю округу. — в его голосе я услышала смешок. Ему весело, а я тут с жизнью чуть не распрощалась, представляя как олень втаптывает меня в грязь.
— А что насчет пожара, который ты там устроил у оврага? Что если мы этим ещё сильнее разозлили спригганов? А вдруг лес сгорит?
— Что лучше — твоя спасенная жизнь или лес? В любом случае, они и без спаленной лужайки злы как стая волков. Этот лес — священное место для них, а мы вторглись сюда без спросу. — Довакин остановился, преграждая мне путь рукой.
Мы были уже близко к месту нашей стоянки. Мятлик и кобылка спокойно паслись на прежнем месте, костер потух, а вокруг него летал разозленный спригган. Он не трогал лошадей, зато активно разорял место нашего ночлега, разбрасывая вещи. Пока он нас не заметил, мы стояли в тени, стараясь не шевелиться.
— И что стоишь? Давай, сожги его. — прошептала я, смотря на замершего Довакина.
— Нет. Это слишком шумно. Могут сбежаться остальные. — покачал головой маг.
— Ты хочешь, чтобы мы стояли здесь до того пока он не уйдет или не заметит нас?
— Я успокою его, а ты как можно скорее собирай наши вещи и седлай лошадей. Моя магия и так на исходе, поэтому как только заклинание рассеется мы должны будем уже быть в седле. — после долгого молчания произнес мужчина.
Аламар шагнул вперед, а я как обычно последовала за ним. Дух среагировал быстро, поднимая против нас корни из-под земли. Довакин успел уклониться от нескольких последовательных ударов и в ответ наложить заклинание. Спригган замер, безвольно опуская руки, и повис в воздухе. Я быстрее побежала к стоянке, собирая разбросанные вещи. Среди них в какой-то момент мне попалась книга со знакомым знаком на кожаной обложке. Но сейчас не время, чтобы рассматривать всякие рисунки, поэтому я закинула её в сумку к остальным вещам. Пока я прикрепляла сёдла к Мятлику, молодая кобылка Аламара начала заметно нервничать при виде меня. А когда я подошла к ней с седлом, так вообще встала на дыбы, норовя попасть по мне копытом. Мне удалось уйти от первого удара, но следующего так и не последовало.
— Руна, быстрее… — мужчина теперь направлял магию ещё и на лошадь. Его руки уже заметно тряслись, а на лбу выступила испарина. Мягкое зеленое свечение заклинания слабело с каждой секундой, поэтому я поторопилась закрепить седло на кобыле.
Последний ремешок был застегнут, когда с духа спало наваждение. Аламар, пользуясь замешательством сприггана, успел забраться в седло до того, как в нашу сторону полетел град из камней и почвы.
— Но! Пошла! — кобылка Довакина припустила к тракту, в то время как Мятлик спокойно стоял и обнюхивал траву под копытами.
Дернув поводьями, я услышала треск, и над головой пролетел целый кусок земли, которым разъяренный дух пытался нас с конем прихлопнуть. От грохота и суматохи Мятлик оживился, резко трогаясь с места и направляясь вслед за лошадью Аламара. Мне стоило огромных усилий, чтобы удержаться в седле и ненароком не попасть под атаки спригганов, которые сбежались со всей округи на зов собрата. Прижавшись к мохнатой шее зверя, я поглядывала в стороны, замечая то зеленые всполохи в предрассветном сумраке, то холодный свет встающего из-за горизонта солнца. Аламара я потеряла из виду ещё тогда, когда между нами на тракт упала берёза, и мне пришлось поворачивать коня, объезжая препятствие. Спригганы разозлись не на шутку. Они выбегали из чащи, пытаясь напугать мерина, призвали на помощь стаю ворон, которые дергали меня за ворот плаща, пытаясь вытянуть из седла, пока духи роняли на дорогу деревья, бросали камни. Но Мятлик с завидным упорством нёсся напролом, спокойно огибая все засады. Я же сильнее стискивала в дрожащих ладонях его гриву. Весь этот кошмар не хотел прекращаться даже сейчас, и становилось ещё хуже. Мир вокруг меня стал непроглядным сумраком, через который слышен только грохот и бешеный стук сердца.
Раздался гром и всё стихло. Звуки, чувства, ощущения пропали в один миг, будто их и не было. Вокруг была всё та же непроглядная тьма. Я отпустила густую гриву Мятлика, поднимаясь в седле. Мерин шёл вперед спокойно, будто секунду назад не было никакой сумасшедшей погони. Его шаги постепенно стали глухо раздаваться в абсолютной тишине. Или это не он? Впереди мелькнул огонёк факела, и я припустила коня рысью в попытке нагнать путника. Может это Аламар? Тогда где его кобылка? Наверное, спригганы все-таки добились своего и несчастный зверь теперь лежит под каким-нибудь стволом, испуская последний дух.
— Эй! — крикнула я, надеясь, что путник остановится. Но он и не собирался этого делать. Вместо этого бодрее зашагал по дороге, насвистывая какой-то до боли знакомый мотив. — Эй! Постойте же! Там может быть опасно!
— А если птичка закричала… — от этого голоса меня бросило в дрожь. — Сломай ей шейку, чтоб молчала! Хахахаха!
Я хотела остановиться, но было уже поздно — мы поравнялись с Цицероном. На нём был всё тот же уродливый шутовской костюм и дурацкий колпак. Мужчина нёс огромный мешок за спиной, откуда капала кровь, оставляя заметную дорожку под ногами. Шут, будто не замечая меня, распевал свои песенки, заливаясь смехом.
— Цицерон … — позвала я его, но ассасин продолжал свой путь как ни в чём не бывало. — Цицерон! — мне это уже надоело, и я схватила его за плечо, разворачивая к себе лицом.
Только сейчас шут меня заметил. Он сначала удивился, а потом расплылся в довольной улыбке. Послышался звон монет, и из дырки в дне мешка на мощенную дорогу посыпались септимы. Много септимов. Что здесь вообще происходит? Увидев моё замешательство, Цицерон залился смехом, хватаясь за живот и сгибаясь пополам.
— Астрид сказала несчастному Цицерону убить девочку! Да, да обезглавить и принести её прекрасную головку в Братство! Но Цицерон не может… — его голос стал скрипучим, как половицы в старом доме. — Цицерон не дурак… Нет, нет, нет… Если Астрид хочет голову девочки, то она её получит!
Шут снял с плеча мешок и запустил туда руку, вынимая тыквенную голову чучела. Держа её за соломенные волосы, мужчина придвинул проломленный сбоку овощ к моему лицу. В нос ударил смрад тухлятины.
— Цицерон хоть и дурак, но он будет поумнее некоторых в Братстве! — радостно заверещал ассасин. — А эта дура ничего не получит! Ни-че-го! Хахаха! — он бросил тыквенную голову на землю, растаптывая её каблуком сапога.
Его безумный смех разливался повсюду, словно кроме него ничего не существовало. Я хотела остановить Цицерона, но он с остервенением продолжал топтать голову чучела, которая стала уже бесформенной кашей в земле.
— Дураку не нужны грязные деньги от грязной женщины! Ему нужно… — он остановился, поднимая на меня взгляд. — Нужно, чтобы девочка слушала… Да! Да! Слушай! В тишине столько прекрасной музыки!
Он бросил факел в месиво, которое до этого было «головой» и затушил его ногой.