Что видишь ты?

             — Почему я должен об этом беспокоиться?! — взревел Эльерэнн с такой громкостью, что стекла в окнах задребезжали.       — А кто?! — в голос воскликнули Эльтеннэ и Фиона, хлопнув ладонями по столу.       Опять кабинет Эльерэнна. Опять младший брат выводит его из себя. Опять он начинает яриться не хуже дракона в период спаривания. И опять они пытаются свалить на него свои проблемы. Ещё и Фиона, которая, узнав, что её мужику одобрен ритуал, как с катушек слетела. Она — в прямом смысле — затрахала Тревора и — в переносном — всех остальных. А стоило ей спеться с не менее бешеным Эльтеннэ, как на Эльерэнна свалился двойной поток неиссякаемой энергии — которая не делала его сильнее, а наоборот, высасывала остатки сил.       Диэнн и Амина с Луунрааль, спокойно восседали на диванчике, потягивая вкусный цветочный чай. На рядом стоящем столике в вазочках лежали всяческие сладости, которые они также спокойно и не торопясь поедали. Амина ещё показывала Луу, какие ей нравятся больше всего, — та и так это знала, но всячески поддерживала разговор. И никто из этой умиротворённой троицы даже не пытался успокоить разбушевавшихся Эльтеннэ и Фиону.       Стоящий возле кресла — на котором нагло развалился Оливер, а за спинкой, облокотившись на неё, замер Роан — Гоар прижимал руки к щекам и молился всем подряд, чтобы его супруг — будущий — угомонился. Гоар, скорее всего, никогда не перестанет задавать себе один и тот же вопрос: когда Эльтеннэ успокоится? Ответ всем и так был очевиден: никогда. Уже и смириться с этим пора, и принять всё как есть, но Гоар продолжал верить, что тот образумится. Повзрослеет. Наверное… Когда-нибудь…       Оливера предстоящий ритуал не волновал. Он только дразнил Роана, подшучивая насчёт постельной темы: дескать, как он будет больше тридцати лет терпеть, раз нельзя? Роан тихо хныкал в уголочке, таращился на свой пах, шепча молитвы богу дать ему выдержку. Оливер, когда его первый раз на этом застукал, хохотал целую неделю. И всё равно продолжал подшучивать. Роан терпел стойко, ибо любил. Куда этого взъерошенного воробушка денешь? Да никуда. К себе под бок и под одеяло. Оливер обниматься любит… А ещё любит сверху спать и пускать слюну на плечо…       Тревор и Трэнн только переглядывались и пожимали плечами: дело оставалось за малым. Раз ритуал одобрен, дата его проведения — примерная — для первого кандидата назначена, то осталось просто дождаться. Дождаться, пройти и… а там как пойдёт. Они относились к этому без лишних эмоций. Они — но не их избранные. Фиона фурией металась от имения к Храму, оттуда — к крепости, снова дом, снова Храм, снова крепость. И так сотня кругов за день. Теребила она всех почём зря, выбешивая как Жреца, так и Эльерэнна. А когда она позвала на подмогу Эльтеннэ — с претензией, что никто не шевелится, — взвыл весь Иней. Тарэннэ трясся точно осиновый лист на ветру, пытаясь совладать со страхом. Однажды так перенервничал, что в обморок упал. Фиона на него ещё несколько дней рычала, а он от неё прятался в крепких объятиях Трэнна, и Фиона от него огребала. Беспокойные души…       — Просто сгиньте в Бездну! — рычал Эльерэнн, сверля разбушевавшуюся парочку злющим взглядом. — И оставьте меня в покое! Сами заварили эту кашу — сами и расхлёбывайте! Я вам своё согласие дал! Так что исчезните!       — А дата?! — возмутился Эльтеннэ.       — Идите к Жрецу и спрашивайте у него! Я даже не интересовался! Ваши люди — вы с ними и разбирайтесь!       — И правда, — вклинился в спор Гоар, — спросим у Жреца. Всё-таки не Эльерэнн же будет ритуал проводить.       — Боги, я услышал голос разума! — всплеснул руками Эльерэнн.       — Тогда вперёд! — воскликнул Эльтеннэ и, пробегая мимо Гоара, схватил за руку, потянув за собой.       Следом за ними рванула Фиона — так поторопилась, что сшибла Тревора и чуть ли не волоком его потащила. Народ эту четвёрку проводил задумчивым взглядом. Эльерэнн уставился на Тарэннэ и тот, икнув с испугу, сжал руку Трэнна. Глянув на Эльерэнна с осуждением, он подхватил мелко трясущегося Тарэннэ на руки и вышел из кабинета. Оливер переглянулся с Роаном и, пожав плечами, поднялся с кресла. Роан верной тенью следовал за ним. И никто из ушедших даже не попрощался с оставшимися в кабинете.       — Всё будет хорошо, — уверенно сказал Диэнн, наливая чай севшему рядом Эльерэнну. На его заявление Амина согласно закивала.       — Пусть они теперь будут головной болью Жреца, — ворчливо отозвался Эльерэнн, набивая рот мармеладом.              Ворота в Храм открылись с такой мощью, что массивные створки с грохотом врезались в стены — присутствующие при этом внутри эльфы, все как один, вздрогнули. На пышущих нетерпением сородичей они смотрели с недоумением. Жрец тихо вздохнул и мысленно взмолился дать ему терпения.       — Вы вовремя, — Жрец подошёл к столпившимся ребятам и замер в паре шагов от них. — Я как раз собирался отправлять за вами.       — Уже?! — с волнением выдохнул Эльтеннэ. — Тогда,Оливер, топай сюда!       — Боюсь, — Жрец растянул губы в улыбке, — пойдёт не так, как задумывали вы.       — Это ещё что значит? — Эльтеннэ нахмурился.       — Первым будет Гоар, за ним Трэнн, дальше Тревор. Оливер будет последним, — Жрец пожал плечами и добавил: — так повелел Ледяной Бог, и не нам спорить с его решением.       — Конечно, я последний, — хмыкнул Оливер, — со мной проблем будет больше всего.       — Совершенно верно, — Жрец тихо выдохнул. — Будем спорить? Или займёмся делом?       — Делом! — за всех ответил Оливер. — Чем быстрее пройдёт, тем быстрее разберёмся со мной! — Он кивнул сам себе и, закинув руки за голову, подался обратно. Роан сначала хотел что-то сказать, но махнул рукой и помчался за ним.       — Как-то неудобно, мы ведь ему первому обещали, — протянул Эльтеннэ.       — Ваш друг — весьма своеобразный юноша, — Жрец развёл руками. — С ним, правда, могут возникнуть проблемы. Но я приложу максимум усилий, чтобы всё вышло идеально.       — До сих пор в голове не укладывается, что Оливер — арахнид, — протянул Трэнн.       — Чего в мире только не случается, — тихо пробормотал Тарэннэ.       — Остальные могут быть свободны, — Жрец поглядел на задумчивого Гоара и поманил его за собой, а когда следом сделал шаг и Эльтеннэ, он отрицательно мотнул головой: — Ритуал не пятиминутное дело. Поэтому возвращайся к себе и присмотри за ребёнком. Кто-то же должен его кормить. Как только всё будет завершено, поверь, ты узнаешь первым.       — Но…       — Эльтеннэ, — Гоар мягко его перебил и взъерошил волосы, — ты сам к этому вёл меня. Вот он — финал нашего путешествия.       — Пусть всё идет, как идёт? — неуверенно протянул Эльтеннэ.       — Раньше надо было беспокоиться, — шепнул Гоар и подмигнул, — а теперь нужно только верить. Я сам в себя верю. Ведь, как ты там говорил? Если ты сам не поверишь в себя, то тебя стоит только пожалеть? — Гоар рассмеялся. — Я в себя верю, поверь и ты.       — Я в тебя всегда верил! — Эльтеннэ обиженно засопел.       — Присмотри пока за Джайрэннэ. Всё равно он никого так не принимает, как тебя, — Гоар покачал головой.       — Время, — Жрец, развернувшись к друзьям спиной, побрёл в сторону боковой двери, которая скрывала за собой уходящую вниз лестницу, ведущую в комнаты для ритуалов.       Гоар горячо поцеловал Эльтеннэ в губы и кинулся за Жрецом, чувствуя небольшое волнение — оно начало вязать узлом желудок, стоило им ступить на лестницу. Да ещё и Эльтеннэ смотрел вслед таким жалобным взглядом, словно Гоара вели на эшафот, заставляя его волноваться еще больше.       Жрец шёл на пару шагов впереди, и на его губах играла загадочная улыбка. Сейчас он был частично в другом месте — усыпальнице. Разум, точно яркие искры, обволакивала более могучая сила, которая слишком вяло погружалась в его тело. Не просто вяло — устало. Она словно заставляла себя снова и снова делать шаг вперёд, заполняя сердце Жреца и нежно сливаясь с его душой. Ощущение было волнительным, и от него по телу бегали табуны мурашек. Гоар будет чувствовать нечто подобное, когда начнётся Ритуал.       — Позволь полюбопытствовать? — нарушил тишину Гоар.       Лестница начала изгибаться и идти по спирали. Хаотично «разбросанные» по стене мелкие светящиеся камни — размером не больше горошины — ярко освещали весь путь. Ровные широкие ступени позволяли ноге уверенно вставать.       — Конечно, — дрогнувшим голосом отозвался Жрец.       — Как долго длится Ритуал, и насколько болезненным он будет?       — Никто тебе не скажет о времени проведения, каким бы опытным Жрец ни был. Это зависит от многих факторов, например: чистота души и крови того, над кем он проводится; одобренное количество смертников — чем их больше, тем дольше продлится, но и кровь будет лучше и чище; от одобрения Ледяного Бога — чем ближе твоя душа к нему, тем он более благосклонен. Это самые распространённые факторы. Есть ещё ряд более мелких типа времени суток, погоды, расположение звёзд и так далее. Но они несущественны. И это не больно. Насколько я знаю — даже приятно. Точно сладкий сон, в котором ты пребываешь большую часть Ритуала.       — Насколько знаешь? Как это понимать? — Гоар нахмурился. Его кольнул червячок сомнений.       — Как думаешь, — Жрец, остановившись, обернулся к Гоару, — кто проводит Ритуал?       — Э-эм… Жрецы? — после такого вопроса в правильности своего ответа Гоар уверен не был.       — Ледяной Бог, — усмехнулся Жрец. — Сейчас, как ты уже знаешь, он ослаблен, — он снова начал спуск.       Они на мгновение замерли перед дверью из белого нечто — Гоар затруднялся сказать, что это за материал, но на сталь или камень похоже не было. Жрец легко отворил створку, плавно проплыл внутрь круглого пустого помещения. Дойдя до двери в противоположной стороне, прошёл дальше. Гоар, оглядев помещение с ровными стенами — которые так же, как и на лестнице, были покрыты светящимися камнями — и испещрённым мелкими трещинками полом, помчался следом за Жрецом. Очередной коридор. Десятки комнаток за простыми арками. Гоар видел какие-то алтари, пустые постаменты, где-то в самом центре стояли манекены с доспехами. Ему это чем-то напомнило усыпальницу.       — Главное не волноваться и верить в самих себя, — как-то невпопад произнёс Жрец тихим голосом, на ходу раскрывая две резные арочные двери и проходя в очередное круглое помещение.       Гоар огляделся. Как можно было судить, этот круглый зал был самым большим из всех. Серый камень стен пола и потолка украшала россыпь светящихся «горошин». В самом центре как пола, так и странной пентаграммы — Гоар в магии не силён, и странные рисунки он принял именно за неё — большая каменная плоская чаша на низкой подставке. Правее от входа — большая статуя из бело-голубого полупрозрачного камня, одетого в полный доспех и с двумя мечами в вытянутых руках, эльфийского воина — он был без шлема и уши отчётливо выделялись. Было бы странным увидеть в комнате эльфийских ритуалов статую человека. Нельзя было не отметить, что мечи, направленные острыми концами вниз, располагались точно над чашей, — статуя огромна, а потолок терялся в темноте. Пока спускались, Гоар всё размышлял о предстоящем, и теперь затруднялся сказать, сколько они шли, и как глубоко очутились.       — Не страшись того, что уже произошло, — тихо сказал Жрец.       Гоар напрягся всем телом: несколько эльфийских воинов ввели в комнату пятерых смертников. Было странно наблюдать, как мужчин с пустыми взглядами усаживают возле стен, — вокруг чаши, — приковывая к ним. Желание проходить Ритуал стремительно исчезало.       — У вас ведь есть казнь, Гоар, — Жрец правильно понял выражение лица человека, — а это их казнь. Пусть они и преступники, но перед смертью отдадут жизнь на благое дело.       — Всё равно странно это.       — Ничего странного, — Жрец пожал плечами. — Они околдованы, поэтому и не подумают сопротивляться. Гоар, сними всю одежду и полезай в чашу. Постарайся лечь ровно по её центру.       Прерывисто вздохнув, Гоар шустро стянул с себя одежду, скинув кучей неподалёку от чаши. Жрец тем временем ходил по кругу, на каждый шаг капая в неё из небольшого флакончика фиолетовое масло без запаха. Переступить через получившийся рваный круг из капель не составило труда.       — Ложись на спину, — шепнул Жрец и отошёл.       Гоар послушно улегся, как было велено, и уставился на два клинка, которые, казалось, были нацелены прямо на него. Тем временем Жрец поставил щит со стороны ног Гоара, а меч возле головы, прислонив к краям чаши, — те самые, что подарила тёмная эльфийка. У Гоара сразу возник вопрос: зачем они? Но вслух озвучивать не решился. Ему ещё было интересно, как эльф с такой лёгкостью их поднял, ведь весили они немало.       После оружия Жрец притащил две простые высокие каменные вазы и поставил их как бы между щитом и мечом, по обе стороны. В них были длинные тонкие стебли без цветков — хотя Гоар мог ошибиться, и это были просто крашенные — те что слева — в голубой, а справа — в красный — палки. Жрец магией поджёг «стебли». Струящийся дымок донёс до носа морозный запах. С кончиков мечей статуи начала размеренно капать вода, и Жрец забрался в чашу. Он сел на корточки над головой Гоара. Протянув руку, положил ему на грудь напротив сердца тонкую косичку из тёмно-серых волос — Гоар сразу признал в них волосы Эльтеннэ.       — Пусть тот, кто тебе дорог, держит и поддерживает тебя до конца, — голос Жреца начал двоиться, а на лбу проступила крупная кроваво-красная точка. Он сжал в руках ромбовидный прозрачно-белый камень, один из концов которого прижал ко лбу Гоара. — Наверное, — голос Жреца стал другим, более тяжёлым и грубоватым, — я должен поздравить тебя.       — С тем, что я первый человек, которому за долгое время одобрен Ритуал? — со смешком сказал Гоар, сверля взглядом косичку.       — С днём твоего появления на свет, — весело расхохотался Ледяной Бог. — И ты не сказал Эльтеннэ. Хотел бы я посмотреть, что он тебе за это устроит, когда узнает об этом не от тебя.       — Совершенно из головы вылетело, что сегодня за день, — вздохнул Гоар.       — Всё совпало удачно: пятьдесят лет назад, в этот самый день, ты родился человеком, и в этот же день твоя кровь смешается с нашей. Готов ли ты к тому, что обретёшь?       — Эльтеннэ поможет разобраться.       — Не буду лукавить, но счастлив за вас. За каждое своё дитя.       — Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе?       — Гоар, ваш путь завершён. Найдёте ли вы новые приключения, будет зависеть только от вас. Теперь вся моя надежда на Эльерэнна и его силу. Однако, если ваша компания решит ему помочь, я против не буду.       — Но ты ведь сейчас слаб. Стоит ли тратить силы на Ритуалы?       — Эльтеннэ отдал поцелуй мёртвого, это придало сил, но и лишило его возможности стать потенциальным магом. Оливер, хотя он об этом и не знает, отдал все регалии пауков. Теперь они лишь украшения, которые будут надёжно спрятаны. Микаэлла отдала мне своё сердце. Бедная девочка, мне не удалось её спасти. А ещё… — ледяной Бог замолчал и заметно помрачнел.       — Прости, я не знаю кто такая Микаэлла.       — Лесная эльфийка, которая услышала меня одной из первых. К сожалению, мне не хватило сил уберечь её. Но когда я выберусь, то она будет рядом.       — А что ещё?       — Я поставил под удар род Эльдо. Глупый Хелгаан дал согласие и отдал часть жизни.       — Уменьшив свою?! — ошалело выпалил Гоар.       — Именно. Глупое дитя не знает, на что идёт. Надеюсь, я смогу вернуть всем, что отнял у них. У всех, к кому я обращался, через кого получал звенья в цепь моего барьера, у каждого я что-то забирал. Те, кто слышал меня яснее остальных, отдавали в разы больше.       — Что же ты отнял у меня?       — А разве не понятно?       — Если ты подтолкнул ко мне Эльтеннэ, то с ним моя жизнь определённо стала лучше.       — Я отнял у тебя выбор, Гоар. Но ты этого даже не заметил. Чему я рад, признаюсь. Ты так отвлёкся на Эльтеннэ, что и думать забыл об остальных.       — О ком — об остальных? — Гоар озадаченно глянул на Ледяного Бога, а тот нервно хохотнул и решил промолчать про тех, кто пытался добиться Гоара, а тот просто этого не замечал, отдав всё своё внимание одному единственному.       — Давай начнём…       Гоар закрыл глаза и попытался расслабиться. До ушей донесся шёпот Ледяного Бога, читающий заклинание. Скорее напевающий его. Это было чем-то схоже с тем, как их пел Эльтеннэ — только у него это выходило мелодичнее. Гоар этого не видел, но как только из уст Ледяного Бога начали течь слова, эльфы у стен безмолвно захрипели. Из их ртов потянулась плотная светящаяся золотым белая дымка. Она обволакивала тело Гоара, и от её «прикосновений» тому казалось, что это Эльтеннэ со своими «невинными» заигрываниями.       Как только туман убаюкал Гоара, увлекая его в мир грёз, Ледяной Бог сделал Y-образный разрез на его лбу — тем же самым кристаллом, и такие же разрезы образовались и на телах смертников. Бог сместил кристалл к подбородку и повторил, сделав такой же разрез, только меньше размером. Дальше они были сделаны рядом с прядью волос — на левой стороне груди, — над пупком и над пахом, на каждом запястье. И все эти садняще-зудящие ранки чудились Гоару царапинами от ноготков Эльтеннэ.       Из ран смертников начала медленно вытекать чуть светящаяся серебристо-голубая кровь. По велению севшего у ног Гоара Бога она ручейками стекалась к чаше, быстро её наполняя. Бог спрыгнул на пол. Немного задержался перед щитом, вырисовывая на нём невидимые знаки рун ледяной эгиды…       На начало Ритуала — самую лёгкую часть — ушло несколько часов. Самая сложная займет как минимум пять дней — при условии, что пойдёт всё хорошо. Одна жизнь на каждый десяток прожитых Гоаром лет — а ему исполнилось пятьдесят. Ледяной Бог сел возле статуи с мечами, выпрямил спину и сделал руками знак слияния. Кровь эльфов в чаше потянулась к ранам на теле человека. Она пыталась пробиться внутрь, но словно кто-то мешал ей. Алые струйки крови Гоара смешивались с ней, полностью растворяясь и постепенно поддаваясь. Очень медленно и неспешно.       От упавших в чашу с кончиков мечей капель раздался громкий перезвон. Он нежными колокольчиками ласкал слух, погружая в более глубокий сон. В нём Гоар бродил по лесной дороге, держа за руки рвущегося куда-то вперёд Эльтеннэ. Перед ними топал маленький Джайрэннэ, а за ним бежали волки во главе с диким котом.       Гоар не менялся. Ещё слишком рано. Но Эльтеннэ во сне вёл его в нужном направлении…                     — Словно чья-то злая шутка, — пробормотал Оливер, и Жрец улыбнулся. — Что весёлого?       — О, с тобой всё так неоднозначно. Мне самому интересно, что с тобой станется.       — Ха-ха, — Оливер фыркнул.       — Верь в себя, — шепнул Жрец и, хитро подмигнув, добавил: — и вон в того парня, который лбом готов любую дверь ради тебя выбить.       Оливер оглянулся на топчущегося возле дверей Роана, и ему как никогда захотелось оказаться в его крепких объятиях. Но… Он сделал, решительный шаг к винтовой лестнице. Роан проводил его отчаянным взглядом, борясь с собой, чтобы не бросится за ними следом. Понимая, что с Оливером процесс будет идти намного дольше, чем с Гоаром — Ритуал для которого продлился восемь дней, — Роан сел на лавочку и упёр молящий взгляд на статую Ледяного Бога, мысленно прося его об избавлении от каких-либо проблем.       Проблемы начались сразу, как Оливер вошёл в тот же зал. Магические потоки сдавили его с такой силой, что он больше двух шагов сделать не смог. Скопившаяся вокруг чаши за века энергия казалась ему враждебной. Это было сродни захлёбыванию водой, когда пытаешься всплыть, но лишь безрезультатно машешь руками, а нечто тащит на глубину. Вода попадает в рот и нос, в глотку, желудок и лёгкие. Она заполняет тело, как пустую бутылку.       — Тёмное в тебе сопротивляется, — с тяжёлым вздохом сказал Жрец, рассматривая Оливера пристальным взглядом.       — Что-то мне плохо… — хрипло выдавил тот.       — А ведь мы ещё даже не начали, — Жрец покачал головой. — Ты отнимешь моих сил в разы больше, чем все твои друзья вместе взятые. Если не убьёшь…       — Очень постараюсь не сожрать, когда превращусь в монстра! — Оливер невесело рассмеялся.       — Арахниды мне не страшны. Я про то, что у тебя слишком сильное сопротивление. Как бы это не вызвало бурю. Раздевайся. И найди в себе силы дойти до чаши, — Жрец похлопал по её краю и как будто поманил наверх. После этого жеста её края начали подниматься, делая из плоской прилично глубокую.       Оливер на это смотрел с нотками замешательства — как же, «поднос» стал «тазиком». Жрец похлопал по чаше и кивнул ему. Неуверенно помявшись, Оливер сделал, как велели, — в чашу он забрался без особого труда. Пока он осматривал ровные каменные стены, Жрец, ходя по кругу, капал всё то же масло и раскладывал четыре меча Роана по всем сторонам света.       — Сядь в центр, заведи руки за спину и низко склони голову. Хочу предупредить сразу, что после такой позы тело болеть будет долго, так что садись как можно удобнее и старайся сильно не горбиться. Думай о чём-то приятном. О ком-то. Закрой глаза, представь перед собой Роана, — шептал Жрец, ходя вокруг чаши и водя кончиками пальцев по её краю.       Пока Жрец убаюкивал нервничающего Оливера магией голоса, в комнату ввели смертников. Как только их приковали к стенам, а конвоиры вышли, единственный проход был замурован плотным слоем льда.       Овладевший телом Жреца Ледяной Бог цыкнул языком — Оливер настолько плотно зажмурил глаза, что под веками поплыли цветные искры. Он чувствовал, как его обнажённое тело обхватывают ледяные цепи, как появившийся ошейник тянет вниз. Ледяному Богу самому не нравилось, что он делает, но без этого никуда. Мальчик мог навредить самому себе.       Возникла проблема с наложением Y-образных порезов — в чашу Бог не забирался, опасаясь, что дремлющая тёмная магия в Оливере взбунтуется. А ему не нужно было лишать того разума. Богу приходилось управлять падающими с мечей каплями. Стоило обратившейся в лёд — с острыми углами — капле прочертить первый надрез, как Оливер медленно выпрямился. Веки дрогнули, и на Ледяного Бога уставились наполненные чернотой четыре глаза…