Но ты же изменилась

– Ярик, не хочешь присоединиться? – если честно – нет.       Женщина, по совместительству – моя маман, покосилась на меня, сидя за столом. – Я уже перекусил в дороге, спасибо.       Мама только покачала головой. Ну а что она хотела? Сама всю дорогу пихала в меня эти котлеты с жареными пирожками, от которых блевать тянуло. Жирная пища да ещё и в душном автобусе, несмотря на то, что за его пределами мороз трещал. Она явно хотела поужинать уютно, по-семейному в нашей небольшой вылазке из треклятого пыльного города. Но единственное, чего мне сейчас хотелось – пить. Горло пересыхало от одной только мысли о курице гриль, которую мама постаралась презентабельно подать к столу, накупив всяких ярких салфеток и новых тарелок. И нет, "из дома набор мы брать не будем. Пусть то, что находится дома, останется дома".       Мама не хотела везти сюда, на дачу, наш "сервиз", который годами пылился на подвесном ящике в кухне. Никто им не пользовался, но мама хранила его. Хранила подарок, который отец подарил ей на новый год лет семь назад. Я был мелким, лет десять, может. Помню, как мне до ужаса нравились те завитушки на каёмках тарелок. К слову, год спустя я увидел его в последний раз – после ухода отца мама этот сервиз даже не доставала. Сказал бы я, что она решила все оставить в прошлом и отпустить, да вот только она никому пальцем не позволит притронуться к нему, потому и сюда его брать она наотрез отказалась. Мол "не нужно постоянно по пятам волочить за собой прошлое". Ох, мам, как же ты себе противоречишь...       В небольшом камине, у которого я сидел, потрескивал огонь – согреюсь наконец. За окном виднелось светло-розовое небо – солнце встало. После четырехчасовой езды в неудобном автобусе этот вид был будто наградой за пережитые испытания. Я на минуту закрыл глаза не то чтобы дзен словить, не то чтобы просто глазам дать отдохнуть, как рядом послышался шорох. Открыв глаза, я увидел, как мама уселась рядом со мной, протягивая мне кружку с горячим чаем. – Эм... Благодарю, – спрашиваю, отпивая содержимое кружки. Ого, мама даже шалфей захватила. Очень ей благодарен. Мое прокуренное горло только им и лечить, ага. – А как же курица? – Подождёт, – она закуталась в рядом лежащее одеяло, задумчиво всматриваясь в танцующий огонь. – Мам? – М? – отозвалась еле слышно, даже голос прохрипел. – А... Почему мы приехали именно сюда? То есть, можно было и дома поужинать.       Она только пожала плечами. – Мне всегда здесь нравилось. Я здесь пряталась от своих проблем в своей голове, когда сбегала из дома, – да, помнится где-то здесь в двадцати минутах езды поселок городского типа, где мама жила, находится. – Ты сбегала из дома?! – Ну да. По мне и не скажешь, что когда-то я посылала родителей и приходила сюда, чтобы... – Чтобы что? – Чтобы встретиться с твоим отцом.       Бум. Неожиданно. Я сам не очень то и хотел затрагивать эту тему, только чтобы маме не было неловко, а тут такое... – Погоди, а разве ты не говорила, что он нравился твоим родителям? – Нравился, но это потом. Сначала они думали, что я стала испорченной после того, как начала с ним общаться. – Испорченной? – Ну, татуировки, пирсинги... – У тебя были татуировки?! – столько новостей только за утро, что челюсть невольно к полу тянется. – Ну почему "были"... – она развернулась ко мне спиной и подняла свои длинные русые волосы.       И правда: прямо там, где шея смыкается с головой, виднелась татуировка в виде перевёрнутого треугольника с обвитыми по его сторонам розами. Выглядело вполне красиво. Нет, это выглядит охренительно! А я то боялся у мамы разрешение на покраску волос просить. – Ну так... На самом деле же? – Он ругал меня за нее, – она указала пальцем на еле заметное тату. –А ещё за сигареты. – так стоп. Это сейчас неожиданно было. – Ого, – неподдельно удивился я, издав смешок и глядя куда-то дальше огня. – Не ожидал такое услышать от меня? – Честно – нет. Абсолютно.       Она лишь посмеялась. Нет, я не считал свою маму старпером... или старперкой? Неважно, смысл и так, и так ясен. Но тут и татуировки, и сигареты... Что дальше? Байкеры на мотоциклах? – Ты говорила... В смысле я не видел у тебя пирсинга. – Он отговорил. – Вау... Не знал что вы были настолько противоречащими друг другу. И что же он любил? Ретро тачки, кантри по радио? – мама засмеялась. – Нет, мы были на одной волне. Просто... – Просто что? – Просто он не хотел, чтобы я ругалась со своими родителями... – она прерывисто вздохнула.       Только не сейчас. Я не умею успокаивать плачущих, мам, прошу... Но она лишь ещё раз глубоко вздохнула и, немного помедлив, продолжила, – Он... Он всегда был слишком мудр, – мама, казалось, улыбнулась, выжимая последние силы, что у неё остались. – Хоть и был младше меня на целых три года, – о, так это у нас семейное – на молоденьких заглядываться. – Да уж... – И по сути, ушел он по моей глупости, – она, казалось, что-то перебирала в руках. А, нет, она просто заламывала ногти. – То есть?       Она повела бровью: – То и есть, – она опять вздохнула, теперь, уже глядя в потолок явно не для того, чтобы распил старых бревен изучать. – Он так и не смог меня перевоспитать. – Думаю, ты ошибаешься, – мама резко перевела взгляд с потолка на меня.       Ну вот, я же говорил, что не просто так голову закинула – слезы уже скатывались по щекам. За периметром серо-голубой радужки, на белке, уже виднелись красные капилляры. Нет, не виднелись. Они заполнили все белое пространство. По её глазам можно было понять, что она явно не понимала, о чем я говорю. – Ну, я имею ввиду... Ты сейчас признаешь свою вину, ведь так? – так, глаза! А ну не колоть мне тут! Я должен поддержать, а не повиснуть на ее плече, разрыдавшись. Я глубоко вздохнул. – Думаю, если бы он не смог тебя перевоспитать, ты бы сейчас мне этого не рассказала. И уж явно бы не плакала... – я не могу смотреть на эти щенячьи глаза. – Хах, ну и курить же ты в итоге бросила. – смеюсь, качая головой – нужно же было как-то разрядить обстановку, иначе бы моя футболка стала мокрой и солёной от ее слёз.       Она засмеялась. Ну слава тебе боже, если ты вообще есть. На душе полегчало – вот уж не думал, что буду маме глаза открывать. Думал, это приколы родителей, но никак не их детей. Хотя, быть может... Именно в нашей поддержке они и нуждаются больше всего, а не показывают этого, просто чтобы статус не терять. Судя по своим домыслам я уже должен был стать "родителем" год назад, как минимум. – А знаешь, ты всё-таки похож на него, – она вытерла слезы рукавами свитера – не больно ли? В последний раз я так себе кожу натёр... – Чем это?       Мама усмехнулась: – Да всем, – она подсела ближе и, положив голову на мое плечо, обняла меня. Как же тепло и... Уютно, пожалуй.       Подумать только, как я изменился всего за три-четыре месяца. Начиная с Сани, заканчивая такими разговорами с мамой. Она постоянно пропадала на работе или у подруг. У подруг явно тоже душу изливала. Но, исходя из моих знаний о таких "лучших подругах" благодаря моим одноклассницам, могу с уверенностью сказать, что их фразы "да не переживай, нового найдешь", "да забей на козла" ничем не помогут. Человеку с разбитым сердцем, да ещё и признающим свой косяк, не такая поддержка нужна, в этом я убедился. В крайнем случае я надеюсь, что эти слезы означали искреннее счастье. – Знаешь, – мама посмотрела на меня снизу вверх – я давно ее перерос. – Я давно засекла тебя с сигаретами.       Я нервно сглотнул. Вот так сразу? Погодите-ка, давайте без этого? – Постарайся завязать, прошу. – Я так понимаю это то, что тебе говорил папа?       Она промолчала, крепче прижимая меня к себе. – Нет, это то, что говорю тебе я, – мама привстала, чтобы потрепать мои волосы, отчего они немного взъерошились.       Мы просидели на полу у камина, наблюдая за огнем, казалось, вечность – настолько я был погружен в свои мысли. Впрочем, как всегда. Ещё немного, и она, положив голову на мои колени, стала тихо-мирно посапывать, но сперва в полудрёме пробормотав: – Ты – все, что у меня от него осталось. Не хочу потерять и тебя... – Да... – шепотом, еле слышно, перебирая ее волосы. – Всё же, ты изменилась.