Временно недоступен

И когда я перестал нормально спать по ночам? Все ещё не отвык от разницы часовых поясов Австралии и России? Если бы… » — Абонент временно недоступен…» На этой фразе автоответчика с, уже осточертевшим мне, женским голосом, я спокойно отключаю вызов, продолжая блядские самокопания. — Грёбаный ты Бортник… Где же тебя черти носят?.. Сквозь надуманный и тяжкий полумрак в сознании, что явился ко мне, с приветом, явно от недосыпа, я всё же, как-то, но приползаю на кухню. Хуй знает в который раз за сегодня. Сколько? Полпятого утра? Прогресс! Вчера я приковылял сюда ближе к семи. Но на то были свои особые причины… Стараюсь согреться кружкой чая, отыскать в ароматном фруктовом напитке хоть какое-нибудь тепло… Бесполезно. Может, попробовать что-нибудь покрепче?.. Пробовал еще вчера. Не помогло… Да какого же хрена так холодно? Окна закрыты, в коридоре обогреватель. А я, как дряхлая старуха, сижу замотавшись в вязанный серый плед. Может быть, я болен? Не знаю, сколько времени ушло на измерение моих параметров, но чай к тому моменту успел заметно охладеть. Температура 36'9. На грани заболевания. Ну логично, февраль же, блять, на носу! Меньше надо на бетонном полу отдыхать, правда ведь, Уман? Он не берет трубку со вчерашнего утра. Посрались ещё в аэропорту, как обычно по какой-то херне из разряда «а ты, а я!». Швырнув мне на прощание небрежное фырчание и бубнёж под нос, а так же хлопок дверью такси, он куда-то провалился, как тот чёрт сквозь землю. Вот тебе и встретились неделькой  раньше после отпуска… Блять, ну постоянно он так делал! Всегда, вот сколько я его помню! Стоит задеть хрупкие чувства его тонкой и ранимой натуры какой-нибудь пустышкой, мелочью, и всё летит к ебеням. Он исчезает, как мой здравый рассудок, когда я слышу блядский автоответчик в трубке! Постоянно. Одно и тоже. В этот раз я сморозил что-то слишком заумное и Лев Михалыч сразу не допёр, о чем шла речь. Тогда я решил пояснить свою мысль, и только до него стало доходить что я имел ввиду, как он тот час заткнул мне рот фразой о том, что я уже, якобы, записал его в идиоты. Оду для народа о том, что его вывод не есть логичным или истинным, и что я вовсе не хотел обидеть его никто уже, разумеется, слушать не стал. Чувствам был нанесен безвозвратный ущерб. На слова о том, что мои чувства тоже можно легко задеть мне, как плевок в лицо, летит: «Да было бы там что задевать!» Ну да, ну да… Я же бесчувственный кусок бревна, по мнению некоторых любителей повилять задницей в медвежьем костюме во время концерта! И вот после этой его «коронной» фразы вспылил уже я. Чего мы потом только друг другу не наговорили… И даже про возраст упомянуть успели! Фу, блять. Не хочу даже вспоминать эту дрянь! Зачем я сейчас это вспоминаю, если вчера с таким рвением пытался забыть? А с чего всё началось? Вот хрен его знает теперь. Кажись, мы спорили о названии какого-то древнего города. Какая же, блять, мелочь, а сколько срани из-за нее случилось. Маленькая, мерзкая пакость, как заусенцы на пальцах. Ненавидел эту хуйню всегда, все 30 с лишним лет общения. Как мы ещё выдержали друг друга так долго? А, может, пора бы со всем этим завязать? Так мне думалось вчера, пока я сидел под дверью квартиры Левы. Я из раза в раз бил кулаками по этой, думаю уже канонизированной, несчастной двери, вопя пьяные маты вперемешку с глупыми извинениями и так далее. Но в ответ ничего. В смысле совсем ничего. Меня, похоже, даже не слышали с той стороны. «Знай, здесь Алиса не живёт. Ты ошибся,  дом не тот… Здесь тебя никто не ждёт…» В конечном итоге я провалился в пьяный дрём прямо на лестничной площадке, при этом застудив себе всю задницу, сидя на холодном полу. Ближе к пяти часам утра прибежала консьерж. О пресвятая Магдалина, она все же решила осчастливить меня, простого смертного, своим внезапным появлением, хотя я чуть было тут дверь в чужую квартиру не проломил! Женщина средних лет привела меня в, нежелательные на тот момент, чувства и поведала мне страшную тайну о том, что Бортник ушел ещё утром и до сих пор так и не вернулся… Паскуда такая. Уяснив, что здесь рыбы нет, я с гордостью и мигренью в башке свалил из дома Левы. Так я прошатался по темным улицам Москвы ещё около двух часов, названивая всем, кому ни попадя и спрашивая, не знают ли они часом, где же, всё-таки, Лёвушка Бортник? Я даже Асе успел позвонить, хотя зачем? Ведь она с детьми была ещё в Израиле. Благо, когда ей в трубку донесся мой пьяный бубнеж, связь тут же прервалась. Ох, если бы она меня слышала после того, как оборвался вызов… В живых бы я не остался, и тогда бы уж точно пошёл на войну за молитвами мёртвых. Когда у меня закончился заряд на телефоне и алкоголь в бутылке, я поплелся назад, в свою скромную «берлогу», желая просто отключиться. И причём надолго. «Когда все дороги ведут в никуда, настала пора возвращаться домой…» Провалялся я, чуть ли не в летаргическом сне, до самого вечера. Позже, после нелегкого пробуждения, я, в состоянии свободного похмелья, лежал, пялясь в потолок ещё некоторое время. А мой телефон сладко спал рядом на подушке, с разряженным аккумулятором. Сука. Лучше бы я его и не включал. Когда же я, все-таки, воскресил свой проклятый гаджет и стал с новой силой названивать Бортнику, мое состояние описывалось одной-единственной строчкой: « В багровых тонах расцвела паранойя…» За всё время моей отключки мне ни разу никто не позвонил и даже не написал. Заебись. Куда же ты, блять, девался, Лёва?.. Удивительно, как под наплывом всех кошмарных мыслей и заумных теорий я в полицию ещё не позвонил? Что же с ним могло случиться? Побили? Украли? Ограбили? Отравили? Изнасиловали? Убили? Черт… А из телефона по прежнему звучит, как заевшая пластинка: «Абонент временно недоступен…» Но, наверное, я так и не обратился в правоохранительные органы по той причине, что кроме меня больше никто кипиш о пропаже Левы не поднимал. Словно все прекрасно знали, где он и что с ним, и лишь я один-единственный, как не от мира сего, бегаю ночью по улицам и ищу его, не давая нормальным людям спать. » Я сам не свой, мой след потерян…» Как же плохо… Не стоило так напиваться, Шурик, ой не стоило. Сейчас меня вывернет на изнанку и кожа таки треснет по швам, но отнюдь не от экстаза, а как раз наоборот. Вот я уже нависаю над умывальником в кухне, ожидая рвотный позыв, но нет. Живот внезапно попускает. Едрит-Мадрид, как много в соседней раковине чашек! Это сколько же я чая вперемешку с кофе успел вылакать? Ну и ну… Хорошо, что хоть до энергетиков не дошел… Я в очередной раз достаю телефон, набираю номер и слышу уже до боли приевшийся текст: « — Абонент временно недоступен, пожалуйста, перезвоните позже…» Пришло чувство некоторого смирения с ситуацией. Покой, взявшийся снихуя. Парадокс, блять! Похоже, я просто слишком ослаб, чтобы нервничать. И слишком хочу спать. Пялюсь на телефон, ожидая звонка или хотя бы сообщения, как второго пришествия Христа на нашу грешную землю… Ну или же как прихода Апокалипсиса. Я еще не решил… Глаза слипаются, а в голове повторяю одно и тоже, словно мантру: «Просто позвони, медленный пустяк. Только мы одни знаем это так…» И ведь ты знаешь. Ты все прекрасно знаешь, Лёвчик. Но, похоже, тебе стало похуй. Ну вот просто похуй, как однажды было мне. Быть может, ты ищешь повода, чтобы закончить нашу драму, достойную пера чуть ли не самого Шекспира? Пардон, но я тебе не Джульетта, яда или оружия при себе не имею. Да и ты на Ромео как-то хуево смахиваешь. А вот на пьесу «Отелло» мы вдвоем с тобой вполне потянем! Потому как, если я найду тебя, долбоёба, то точно задушу! Собственными, блять, руками, Бортник! Мозг начал нести ахинею, и это послужило отличным поводом вновь отрубиться. Я так и не выпустил телефон из рук. «Все что хотеть смог, это ещё раз видеть сны…» Разбудил меня немного мерзкий звук вызова и вибрация в руках. Телефон истошно трезвонил, когда на часах было уже далеко за 16:00. Похмелье ушло, оставив за собой лишь неприятный осадок, слабость и сонливость. Но вернёмся к входящему вызову. Звонил Ян. Я замер на месте, затаив дыхание, зная, что сейчас меня оповестят либо о чем-то хорошем, либо же я разъебу свой телефон об кафельный пол. И второй вариант в данный момент казался куда более вероятным и убедительным, чем первый. «Сердце на волоске бьётся в истерике…» — Алло?.. Уман слушает… — сонно пробормотал я. — Ох, Шурик! Слава Богу, ты взял трубку. Слушай, ты прости, что сразу не рассказал тебе всё, просто Лёвчик попросил… Чуть позже, из разговора с Николенко я узнал, что все это время меня держали в ёбаной интриге. Ну как минимум пятеро придурков из нашей группы с неоднозначным названием, уж точно. Лёва заранее попросил Макса, Борю, Андрея и Яна не говорить мне о том, где он находится, чтоб я, как он выразился «башку ему не оторвал». При чём про само место, где обосновался Лёвчик, знал только Яник, а все остальные были оповещены лишь о том, что с нашей «балеринкой» всё в порядке. Ну не флейтист, а просто лучшая подружка невесты, блять! Ох, я бы таких люлей этой «подружке» прописал, за подобные игрища на моих нервах, вместо синтезатора, ухх! А с другой стороны, если Звон разобьёт какую-нибудь свою дорогостоящую гитару об мою, не менее ценную, голову, это не будет хорошо ни для меня, ни для инструмента. Так что придётся воздержаться. Как только Ян сказал мне адрес, где был сейчас Лёва, я подорвался с места и, кинув ему в ответ скорое «спасибо», тотчас запрыгнул в машину и поехал к Лёвчику. «Я лечу на крыльях мести в сумерках Москвы!..» В дороге я тщательно продумывал весь тот текст разговора, который начну с Бортником по приезду. Я смаковал каждое свое унизительное и, до скрежета в зубах, обидное слово, каждую ноту своего угрожающего и отчитывающего тона. Я в красках, детально представлял, как вылью на него всю эту гадкую, накопившуюся во мне за несколько дней беспросветного стресса, жёлчь. Наверное, со стороны я смотрелся хуже и страшнее чем тот же Бортник из нашего клипа «Девушки». Если бы меня остановили менты, то точно бы решили что я — маньяк какой-то, наплевав на мою известную персону. И ведь на тот момент я считал, что буду абсолютно прав по отношению к Лёве. Младший остановился в какой-то гостинице, чтоб я уж точно не смог его отыскать. Вот же какой хитрожопый хер, ну! — Ухх, ну сегодня я всё ему выскажу! Он у меня послушает сейчас!.. Он у меня, блять, получит, падла! — грозно бурчал я, требовательно постучавшись в дверь Лёвиного номера. Замок повернулся, и на пороге появился лохматый, немного сонный и явно заплаканный, слегка подрагивающий Лева, смотрящий мне прямо в глаза пронзительно печальным взглядом. Я знал, что он прекрасно умел изображать девицу-страдалицу, дабы вызвать во мне жалость, но сейчас он точно не притворялся. Кажется, он намучился не меньше моего. Только я вдохнул чтобы сказать хоть что-то, как он тут же набросился на меня, крепко обняв и уткнувшись лицом в мое плечо. Я опешил. Просто опешил, забыв про два дня мучений, страха, ненависти и отчаяния. Вот он, жив здоров, не голоден, не холоден и никто не причинил ему боли и зла, а это главное. И больше ничего не нужно. Лишь бы он был цел и невредим. — П-прости-и-и… — сжавшись, протянул Лёва, стиснув меня в объятиях сильнее. — Я сдуру напился тогда утром, когда ушел и по пьяни разъебал телефон. Тогда я представил, что ты сделаешь со мной, если я не буду отвечать на звонки и на пьяную голову решил свалить куда-то, чтоб переждать  твою «бурю».  А вчера меня мучило жуткое похмелье и все ещё донимал страх, поэтому я попросил Яна, чтоб он не говорил тебе где я, а ребятам я, ещё будучи пьяным сказал, что со мной все в порядке и волноваться не стоит. Прости меня, Ш-Шур… Я тяжело выдохнул и в ответ обнял сжавшегося Леву, прижав его к себе и погладив по спине и плечам. Злость как рукой сняло, словно я на него и не гневался никогда. Мне стало так жаль этот маленький клубочек несчастья, обвившийся вокруг меня. — Неужели я настолько жесток, что ты уже прячешься от меня?.. — тихо произнес я. — Нет… Просто когда я решил побыть где-то, чтоб ты меня не нашел, я был в стельку пьян. А когда проснулся утром и осознал всё, то понял, что в этот раз реально попал и если появлюсь у тебя на глазах, то… Да хрен знает, что будет!.. Господи, я столько гадостей тебе наговорил в аэропорту тогда… И с чего я вообще так взъелся на тебя? Докопался до такой хуйни! И-извини меня, Шурик… — Лёва грустно глянул на меня и прослезился. Нда, похоже теперь он заметил мой, тоже не цветущий, вид. — Б-Боже, Шур, когда ты спал в последний раз?.. А ещё лучше спросить, когда ты ел… — Единственный вопрос, на который я смогу тебе ответить, Лёвчик, так это «когда я пил в последний раз»… — слабо улыбнувшись, сказал я, опустив глаза и продолжив обнимать Лёву. Бортник тоже отвёл взгляд, приблизительно догадавшись, что со мной творилось всё это время. — Я так сильно замучал тебя, Шур?.. — тихо и холодно, со страхом спросил он, намереваясь отстраниться от меня. — Нет, Лёвчик, нет, при чем здесь… В данной ситуации вина лежит на наших плечах поровну… Вообще всегда было так… Мы всегда были виноваты оба. Так что и ты прости меня… Я не погасил наш изначальный конфликт, а только развил его, извини. Мне не стоило ругаться и злиться на тебя. «Я не один, но без тебя просто никто…» Я не отпускал Лёву и осторожно убрал прядь его волос со лба, подняв лицо младшего за подбородок. Мы очень долго не разрывали зрительного контакта, даже не боясь, что нас может кто-нибудь заметить. Сейчас я точно знал, что, даже если нас увидят, мне хватит сил взять всё на себя и защитить Лёву. Если моей любви и терпения хватает на то, чтобы защищать его от самого себя, то на защиту от кого-то другого и подавно хватит. Лёва же, словно услыхав мои мысли, нежно улыбнулся, уложив голову на мое плечо. Я совсем уж обмяк от его лобзаний, и весь тот мерзкий текст, коим я изначально хотел окатить Лёвчика как из ушата, напрочь исчез из моей головы. Просто исчез. — Я страшный эгоист… Я сразу, как разбил телефон, подумал о том, что, возможно, будет со мной, если я не буду отвечать на твои звонки… Но я даже не задумался о том, что будет происходить с тобой, когда ты наберёшь меня, а я не возьму трубку… Видать, я действительно тот ещё самовлюблённый идиот. Прости меня, Шур, ради Бога прости, что так поиздевался над тобой… Я не хотел, чтоб всё так вышло. Как мне исправить свою вину перед тобой? — тихо всхлипнул младший. Я же грустно улыбнулся вновь обняв Лёву покрепче и осторожно поцеловав его в щеку. — Просто не будь «временно недоступным», когда я звоню тебе, хорошо? Это всё, что мне нужно…