Бесполезная месть

Эренн никогда не любил и не умел фехтовать. Как бы ни пытался его опекун привить мальчику любовь к оружию, все было напрасно — упрямое чудовище уносилось куда-то в леса, сбегая с занятий, махнув светлыми патлами, вызывавшими невольную дрожь у всех, кто видел его — ведь столько поколений благородных предков с фамильным текучим золотом волос, а у этого как будто в детстве луной лесные ведьмы косы промыли. Разве мыслимо тому, в чьих жилах течет благороднейшая кровь лордов Эльфиндейла, иметь такие косы без следа солнечного света в них? А глаза его? Где изумрудные горделивые очи? Стылая бледная зелень с желтыми точками, словно трущобный кот, а не наследник древнего рода. — Вот приблудыш, — шипел вслед Сирин, хватаясь за бокал вина. — Какое счастье, что его отец не увидел этого позора, — поддакивала ему сестра, поджимая губы. — Наш бедный брат, разве он мог знать, что его жена неверна ему? — Поосторожнее с такими выводами, Иренна, — Сирин предупреждающе глянул на женщину. — Фамильный меч признал мальчишку. — Это ничего не означает. Если леди Армиронал спуталась с каким-то лесным чудовищем, то мальчишка вполне может владеть магией, которая помогла ему. И вот так проходили все дни… Пока Эренн не задремал солнечным днем на какой-то полянке, устав от обид и оскорблений тетки. И не заметил, как во сне, неудачно мазнув рукой по камню, он оцарапался и капля крови упала на серую выщербленную поверхность плиты, на которой он свернулся клубочком. И уж тем более, никто не мог знать, что эта плита, втопленная в землю, покрытая мхом, когда-то была частью древнего эльфийского алтаря, через который некогда, давным-давно, призывал супруга король Дамиан. Алтарь засветился, сверкнул, Эренна подбросило в воздух, приложило о плиту головой и выключило. А потом тело его истаяло, переносясь куда-то далеко-далеко, на второй такой же камень, где-то в охотничьих угодьях эльфийского лорда другого мира. Туда, куда при рождении был отправлен его брат-близнец матерью, что пыталась спасти от Сирина и Иренны хотя б одного сына. Лорд Ордейл никогда бы не подумал, что судьба к нему благосклонна. Она не одарила его ни богатством предков, ни красотой, ни изяществом и тонким чувством юмора, ни умением располагать к себе собеседника. Зато вместо этого она ниспослала ему испытание в виде врага, хитрого, язвительного и изворотливого, острого на язык. Такого, что ни убить, ни победить в словесном поединке. Мерзавец раз за разом делал из Ордейла посмешище при дворе. Уже никто не воспринимал лорда всерьез. От репутации остались жалкие клочья. А все три дуэли, на которые Ордейл вызывал его, были попросту проигнорированы. Причем преподнесено это было так, что сам Ордейл остался в дураках, а его враг был на коне. Так что опознав в лежащем на камне среди леса того, кто был корнем всех его бед, Ордейл далеко не сразу поверил в подарок, преподнесенный судьбой. Эренн застонал, пытаясь подняться, руки скользили по мху. — Что со мной? Где я? О-ой… — он растянулся на камне, бросив попытки встать, потрогал голову. — Кровь… В голове царил какой-то туман, мешавший сосредоточиться. Юноша хмурился, пытаясь вспомнить, кто он и что тут делает, однако светлая пустота не выпускала наружу ни единого воспоминания. — Я ничего не помню, — потрясенно прошептал он. Ордейл придержал коня, глядя на ненавистного лорда Смила сверху вниз. В кои-то веки он не выглядел ни надменным, ни уверенным в себе. Волосы в беспорядке, на виске ссадина, одежда помята и испачкана. Какой прекрасный вид и как назло никого рядом, с кем можно было бы обсудить происходящее. — Ваша лошадь не вынесла вашего дурного нрава и сбежала? — насмешливо уточнил Ордейл. — Или кто-то, наконец, воздал вам по заслугам и заставил ответить за свои слова? Смил только хлопал глазами и смотрел на него испуганно. Разумеется, каждый судит по себе, уж он-то не упустил бы момента и мог бы затоптать Ордейла конем или унизить его как-то иначе. Искушение было велико, но благородная кровь — не вода, она не позволит пасть столь низко. — Кто вы? — голос у Смила был немного хриплый и очень тихий, видимо удар о землю здорово на нем сказался. — Что еще за очередная дурацкая шутка? — возмутился Ордейл. Эренн медленно моргал, силясь вспомнить этого эльфа. — А мы знакомы, да? Я вас совсем не помню… Меня сбросила лошадь? Он кое-как сумел сесть, разглядывая незнакомца и хмурясь. Голова болела все сильнее и сильнее. Эренн тихо застонал сквозь зубы. Ордейл прищурился, он не собирался верить Смилу ни единой секунды. Наглый и дерзкий мальчишка, видимо, опять хочет его разыграть. Но в этот раз смеяться будет Ордейл. Почему бы не подыграть ему в этой глупой шутке, а в нужный момент нанести удар? — Неужели у вас отшибло память? — Ордейл спешился и подошел к Смилу. — Позвольте в таком случае подвести вас до замка, там вам окажут помощь. — Спасибо, — Смил застенчиво взмахнул ресницами и даже слегка покраснел, чего за ним отродясь не водилось. Ордейл удивился многогранности его актерских талантов. Пришлось помочь мальчишке подняться на ноги. Рука у Смила оказалась холодной и почти невесомой в ладони Ордейла. Оставалось только подивиться, откуда в таком хрупком теле неиссякаемые запасы яда. — Позвольте вас подвезти! — и, не дожидаясь ответа, Ордейл запрыгнул на коня и усадил Смила перед собой, крепко прижимая его к груди. Эренн невольно прижался к незнакомцу, пристроил голову ему на плечо и прикрыл глаза, отчего-то чувствуя себя в этих руках надежно защищенным ото всего на свете. Глаза сами собой стали закрываться, стук копыт стал размываться в сознании. — Так тепло, — в полузабытьи пробормотал Эренн. — Так тепло… Ордейл невольно вздрогнул, когда Смил прильнул к нему. Это же почти как змею на груди греть, в любой момент может укусить. Что он все-таки задумал? Небось, выжидает подходящего момента, чтобы посмеяться. Но Смил уснул. Вот так просто взял и уснул. Ордейл внимательно приглядывался к нему, пытаясь понять, не притворяется ли тот, но оказалось, что Смил действительно просто спит. Дыхание было ровным, лицо расслаблено, из-за чего он казался совсем юным, каким по сути и являлся. И даже знаменитая морщинка от постоянной ухмылки в правом уголке губ куда-то исчезла. Без своих светских одежд, прически и драгоценностей Смил выглядел очень приземленно и обыкновенно. Симпатичный мальчишка, но не более того. Если бы он хоть раз появился в таком виде при дворе, его, вероятно, даже не узнали бы. За этими мыслями Ордейл и сам не заметил, как прискакал в свой замок. Воспользовавшись моментом, он не стал будить неожиданного гостя, а аккуратно снял его с лошади и распорядился вызвать к нему своего мага-травника, чтобы проверить, а вдруг Смил и правда повредил голову. — Сожалею, но у вашего подопечного и впрямь… Проблемы… боюсь, что у него потеря памяти, вызванная ударом. Рекомендую постельный режим, побольше фруктов, — маг был чем-то явно недоволен, долго мялся, потом все же бросил. — И ради его здоровья, прекратите мучить ребенка, я никогда не подозревал за вами склонности к садизму. У него сильнейшее нервное истощение, что вы с ним вообще такое творите тут? Мальчику нужно побольше спать, никаких волнений и уход. Ваш уход подальше. Ордейл удивленно посмотрел на мага. С чего бы это вдруг у Смила нервное истощение? Переел рябчиков в кисло-сладком соусе или перепил молодого вина? Неужели тот разгульный образ жизни, который он ведет, наконец, сказался на здоровье? Он задумчиво посмотрел на спящего юношу. Настоящая потеря памяти. В кои-то веки Смил не притворяется. Наконец, его настигло возмездие за все его каверзы и подлости. Ему еще повезло, что именно Ордейл на него натолкнулся, ведь любой другой мог бы воспользоваться ситуацией… как? Как можно было использовать себе во благо чужую потерю памяти? Можно заставить Смила поверить в то, что он, например, сын конюха и послать убирать навоз на конюшню. Или поступить совсем подло, отправить его в бордель. Или посадить на корабль, идущий в дальние страны, записав его юнгой в экипаж. Ордейла самого передернуло от гнусных мыслей, пришедших ему в голову. Смил расстроил его помолвку, соблазнив невесту накануне свадьбы и уговорив её сбежать из-под венца. А потом вывернул все так, как будто это Ордейл был не в состоянии защитить честь девицы, находившейся под его защитой. Теперь на удачный брак с девушкой или юношей из приличной семьи надеяться не приходилось. А что если..? Ордейл еще раз посмотрел на Смила, теперь уже очень внимательно, как будто пытался разглядеть самую его суть. Хотя, почему бы и нет? Вряд ли можно будет придумать лучшую месть. Решено! Вот он посмеется, когда к Смилу вернется память. Эренн тихо застонал, с трудом открывая глаза, осмотрелся. — Что… Где… Ой, здравствуйте, а я вас помню, вы меня в лесу подобрали, да? — он улыбнулся, светло и солнечно. — Я вам так благодарен. Только я не помню, как меня зовут, так что представиться не смогу. Ордейл нацепил на лицо самую любезную из своих улыбок и напомнил себе, что от того, как хорошо ему удастся сейчас изобразить из себя доброжелательность, зависит успешность его мести, присел рядом со Смилом на край кровати. — Я рад, что тебе лучше, дорогой. Ну и напугал же ты меня вчера. Прости, если я был несдержан в речах. Но посуди сам, ты ускакал прочь, никого не предупредив. Даже меня, своего жениха. А если бы ты пострадал? Я бы не пережил, если бы с тобой что-то случилось. — Он и сам чувствовал, что переигрывает, но Смил, кажется, больше следил за содержанием его слов, чем за формой. Оставалось закрепить успех. — И вот теперь ты лишился памяти и не помнишь ни себя, ни меня. Твое имя Смил О’рвей. И ты — мой будущий муж. — Ой, — юноша совсем смутился, спрятал лицо на груди… жениха. — Простите, я вас не помню, совсем. Значит, меня зовут Смил. Хорошо. А кто я? Где мои родители? Как вас зовут… А брак… По любви? — уши уже горели как факелы. Потерявший память Смил был чудо как хорош. Румянец на щеках, потупленный взор, угловатые движения, пронизанные неловкостью. Прям невинный агнец. Ордейла передернуло от отвращения. Один удар по голове, а былой личности как не бывало. — Наш брак по любви, — через силу солгал он, — более того, сила наших чувств так велика, что ты решил начать жить со мной, не дожидаясь формальной церемонии. Смил смутился еще сильнее и испуганно захлопал глазами. — Д-да? Ой… — он смущенно теребил край одеяла, не поднимая глаз. — Тогда… Спасибо, что нашел меня вовремя. Мне не стоило убегать, прости, — он все же поднял голову и улыбнулся, но тут же нахмурился. — Ты так странно смотришь, в чем дело? Все еще сердишься? Долго держать лицо в такой ситуации Ордейл не мог. Пробормотав что-то про необходимость здорового сна для скорого выздоровления, он чмокнул псевдожениха в лоб и практически позорно сбежал. Оказывается, быть подлецом не просто противно, но еще и морально тяжело. И откуда только у Смила на это душевные силы брались. До вечера Ордейл наворачивал круги вокруг спальни больного, не решаясь зайти. Хотя от слуг знал, что у Смила хороший аппетит и что он проспал полдня. Наконец, лорд не выдержал и снова зашел. Встретили его такой искренней и радостной улыбкой, что сразу стало не по себе. — Привет, а мне вот стало получше. Даже встать разрешили. Смил уже сидел в кресле, читая какую-то книгу. При виде жениха он ее отложил, пошел навстречу, улыбаясь, протягивая руки, светясь теплом и нежностью. Приблизился, обнял, поцеловал куда-то в уголок губ, все еще стесняясь. Именно этот жест и решил его судьбу. В эту секунду он напомнил Ордейлу бывшую невесту и благородный лорд окончательно решился на месть. Приобняв лже-жениха за плечи, он втянул его в глубокий, влажный поцелуй, сминая нежный рот и не вслушиваясь в испуганное ахание. — Очень хорошо, любовь моя, что тебе уже лучше, значит, скоро мы уже сможем предаваться нашей страсти, не встречая преград. Память еще не вернулась? Ордейл посильнее притиснул Смила к себе, наслаждаясь непривычным выражением растерянности на его лице. — Н-нет, — запинаясь, пробормотал Смил. — Светлый туман, пытаюсь вспомнить, сразу начинает очень болеть голова. Он растерянно потрогал губы кончиками пальцев, неуверенно покосился на жениха, которого вроде как любил, прислушался к своим ощущениям. Вроде бы все в порядке, чувство того, что в этих руках ему хорошо, никуда не девалось. А то, что Ордейл — имя он у слуг узнал — немного злится, это из-за испуга. Юноша прижался к нему, сам потянулся целовать, робко и неуверенно. Ордейл огладил юношу по плечам и спине. Он не собирался тащить его на ложе прямо сейчас, ведь, в конце концов, тот был нездоров. Но не смог отказать себе в удовольствии поцеловать его еще несколько раз. Поцелуи Смила были чудо как нежны и приятны. — Будет на сегодня, — шепнул лорд, оторвавшись, — давай ложиться. — Мы будем спать вместе? — изумился Смил. — Я же говорил, что это было твое решение, — Ордейл улыбнулся, но уголок рта не выдержал откровенной лжи и пополз вниз. Пришлось отвернуться, чтобы не выдать себя. — Не бойся, пока ты поправишься, мы не будем делать ничего, чтобы могло тебе навредить. — Ладно, — пробормотал Смил, забираясь в постель. — Э нет, разденься. Это, наверное, было лишним, однако Ордейл собрал последние силы на сегодня. И пронаблюдал, как Смил неуверенно раздевается под покрывалом и тут же отворачивается к стене. Стоило лорду самому лечь, тоже раздевшись, как Смил мигом подкатился под бок, прижался. — В твоих объятиях так тепло. Лишившийся памяти Смил был таким… невинным что ли? Как будто от удара по голове произошла полная перестройка личности. Ордейл обнял его одной рукой. Погладил по спине, повел ладонь ниже, но остановился на пояснице, почему-то не решаясь зайти дальше. Хотя это было глупо. «Всему свое время. Одно дело вступить в связь с кем-то здоровым, а домогаться больного — это совсем низость. Тем более, что у него истощение. Вот раскормлю, вылечу, и тогда уже можно будет. Главное не верить в то, что этот Смил настоящий. Главное — не привязываться». С этими мыслями лорд и уснул под тихое сопение мнимого суженого. Утром Смил проснулся первым, тихонько пофыркал, явно пригревшись. И полез разглядывать жениха, почти тычась носом тому в щеку. — Какой красивый. Ордейл открыл глаза, почувствовав чужой взгляд и тут же дернулся прочь. Не сразу вспомнилось, что этот Смил не столь опасен, как тот, что живет в его воспоминаниях. Утреннее солнце, проникавшее сквозь окно, запуталось в светлых волосах юноши, делая их почти огненными. Невольно лорд протянул руку, чтобы потрогать эту красоту. — Доброе утро, — хрипло сказал он и не стал сопротивляться, когда Смил потянулся за поцелуем. Смил растянулся на нем, невесомый, легкий, совсем еще мальчишка, восторженно жмурящийся от поцелуя, совершенно счастливый. — Так уютно. Я тебя не помню, но все равно люблю. От этих слов перехватило дыхание. А потом сердце забилось часто-часто. Ордейл смутился и даже слегка покраснел. — Это хорошо, что ты, ну, не забыл о своем чувстве. Я пойду помоюсь, а потом распоряжусь о завтраке. — Поедим вместе? — Смил сел на постели, нимало не заботясь, что одеяло сползло и оставило его грудь и живот открытыми жадному взору лорда. — Расскажешь мне как мы познакомились? Как влюбились? Я хочу все знать! Он поправил одеяло и Ордейл шумно выдохнул. Оказывается, все это время он задерживал дыхание — Конечно, я все тебе расскажу, — он улыбнулся. Странно, но улыбнуться получилось даже довольно легко и беззаботно, наверное, как раз так, как и положено улыбаться в таких ситуациях. Смил закивал, потом, наконец, все же смутился и отвернулся, позволяя Ордейлу покинуть спальню. Любит… Какой же он легковнушаемый. Даже странно, как один удар по голове может изменить эльфийского надменного лорда. И даже немного стыдно пользоваться такой наивной доверчивостью, светящейся в широко раскрытых глазах. Едва только Ордейл покинул комнату, Смил выскочил из-под одеяла и запрыгал по комнате. Его переполняли эмоции. Хотелось петь и танцевать. А еще лучше догнать жениха и наброситься на него с поцелуями. Запрыгавшись, он случайно уронил стул и тут же замер, испугавшись, что кто-то может войти и застать его в таком виде посреди комнаты. Услышав шаги, Смил тут же бросился обратно на кровать и спрятался под одеяло. Ему было легко и радостно. Зашел слуга, помог молодому господину принять ванну и одеться. Длинные волосы были аккуратно расчесаны и подвязаны лентой. Все это время чувство чего-то прекрасного не оставляло Смила. Даже потеря памяти не пугала и не беспокоила его. Рядом с Ордейлом было ничего не страшно. Пусть он все забыл, но ведь если рядом есть такой надежный жених, то и бояться нечего. Появление Ордейла он встретил счастливой улыбкой. — Идемте, мой дорогой будущий супруг. Смил закивал, протянул ему навстречу руки: — Идемте, Ордейл. И расскажите же мне о нас. Ордейл и сам потом не мог вспомнить, что плел, рассказывая об их любви. Они расположились на пикник на крыше замка. Немного рискованно, зато тепло и ехать никуда не надо. Он не знал, зачем привел Смила сюда, в свое детское секретное место, где раньше обожал просиживать часами, глядя на звезды или прячась от строгих учителей. Смил внимал ему со всей внимательностью и почти детской непосредственностью. Задавал вопросы, улыбался и держал за руку, не желая отпускать даже, чтобы взять бокал с вином. В какой-то момент Ордейл и сам забыл, что это простое притворство и начал наслаждаться беседой и обществом. — А когда у нас свадьба? — Смил заглядывал ему в глаза с искренней любовью. — Летом, — неопределенно ответил Ордейл и постарался перевести разговор на другую тему. Смил принялся расспрашивать о своих привычках. Ордейл их, конечно, знал, но вряд ли Смила бы порадовал ответ: «Издеваешься надо мной, выставляешь меня идиотом». — Ну, ты цветы собирать любил. — Правда? — Смил улыбнулся, а потом нахмурился. — А это не слишком девчачье занятие? Надо мной не смеются из-за него? — Никто над тобой не смеется, — заверил его Ордейл. «Только надо мной», — Пожалуй пора тебе вернуться в спальню и подремать, а я пока разошлю приглашения на праздник. — У нас будет праздник? — Смил завозился на месте, заглядывая лже-жениху в глаза. — Да, буквально через пару недель. Раньше никак не получится, а жаль… — Может быть, память вернется… а то буду глупо выглядеть, всем улыбаясь и никого не вспоминая. «Хоть бы не вернулась», — подумал Ордейл, но только кивнул, словно выражая ответную надежду. Вечером он опять пришел в спальню к Смилу. Тот уже ждал его, сидя в постели, и, судя по всему, учел вчерашний опыт, будучи обнаженным под одеялом. — Как твоя голова? — спросил Ордейл, украдкой разглядывая красивые изящные руки молодого эльфа. Как-то раньше за пеленой гнева и злости он не слишком много времени уделял оценке Смила. А вот теперь подмечал какие-то милые детали. Красивый изгиб брови или выступающую венку на виске, например. — Уже совсем не болит, — Смил подтянул колени к груди и укутался в одеяло, жадным взглядом наблюдая, как Ордейл снимает с себя одежду. — И что ты так смотришь? — улыбаясь, поинтересовался Ордейл. — Любуюсь тобой. Иди ко мне? Обнаженный Ордейл подошел к кровати вплотную. В другой раз он бы мог устыдиться своей наготы, но не в этот раз, когда глаза Смила горели таким восторгом. — Можно? — шепнул тот и встал на кровати на колени. Рука заскользила сначала по шее, а потом по груди. Чем ниже она опускалась, тем сильнее краснел Смил. Восхитительное зрелище. — Мне немножко неловко… Но мы ведь раньше это делали? — И не раз, — машинально брякнул Ордейл. И прикусил язык. Нет, ну не так же далеко заходить. Хотя, почему бы и нет? Будет, что вспомнить. В конце концов, от Смила не убудет, у него он явно не первый и может быть даже не сотый. Так зачем играть в ложную мораль и искать оправдания для своего поведения? Его явно хотят, а значит, нет смысла останавливаться на полпути. Некстати вспомнились слова про истощение, но они же не камни разгружать собрались. — Подожди, — попросил Ордейл, сотый он или тысячный, но смазка все равно нужна, — я сейчас достану масло. — Погаси свечи, — Смил сполз на кровать и зачем-то закрылся с головой. — Ни за что, — улыбнулся лорд, — я хочу тебя видеть. Я хочу все запомнить. И чтобы ты тоже запомнил, и уже никогда не забывал. — Я никогда не забуду, правда-правда, — глаза Смила сверкнули из-под одеяла. — Выпорхни ко мне, моя драгоценная бабочка. Замотанный в покрывало Смил и впрямь напоминал гигантский кокон, временами шевелившийся. — Я боюсь, — признался Смил, — ну не тебя, конечно, но вообще мне страшно. Я не помню, как это между нами было. Вообще не помню как это должно быть. А вдруг тебе не понравится? А вдруг не понравится мне? — Успокойся, — улыбнулся Ордейл, неспешно выпутывая своего фальшивого жениха из одеяла, — расслабься. Сегодня за твое удовольствие отвечаю я. Доверься мне. — Беззаветно, — Смил слегка успокоился, заглянул в глаза Ордейлу. — Ты ведь никогда меня не обидишь, правда? — Правда, — кивнул Ордейл, сглотнув комок в горле. У него было не слишком много опыта. Достаточно, конечно, но с тем же Смилом не сравнить. А в последние пару лет, когда дерзкий юнец развернул против него настоящую травлю, приходилось довольствоваться случайными связями на одну ночь, не слишком беспокоясь, что подумает о тебе партнер наутро. Ордейл откинул одеяло и лег рядом со Смилом. Тот снова жутко смутился и тут же спрятал горящее лицо у него на груди, согревая кожу дыханием. Ордейл пробежался пальцами по его спине, словно успокаивая. Смил опять потянулся за поцелуем, получил его, тут же прильнул без стеснения, потянулся к будущему супругу, робко поглаживая плечи того. Ордейл удивился — почему Смил себя так ведет? Как будто впрямь опыта нет. Разве потеря памяти и на таком сказывается? Смилу было страшно. Не очень, но все же. Обычный в его случае страх перед неизвестным. Ну и что, что они раньше делали такое. В этой, его новой жизни, это в первый раз. И все как-то слишком быстро. Хоть он и чувствовал, что привязался к Ордейлу всем сердцем, он бы не отказался еще немного повременить с таким ответственным шагом. Но поцелуи и ласки жениха быстро заставили его выкинуть эти мысли из головы. Он застонал и пальцами зарылся в волосы Ордейла, когда тот лизнул его в пупок и повел языком ниже. Тихие бессвязные вскрики будоражили сильнее самых долгих и проникновенных стонов. Ордейл уже совсем был готов потерять голову. Смил задыхался и выгибался на кровати. Он даже не заметил первого проникновения смазанного маслом пальца, но когда жених ввел второй, а затем и третий палец, туман в голове немного рассеялся, было не то чтобы неприятно, скорее непривычно, как будто бы он никогда раньше такого не делал. — Сейчас, — пообещал Ордейл, видимо самому себе и навис над ним, направляя свою плоть в тело Смила. Стало еще более неприятно, на грани боли. — Тшшш… Надо же, девственник. Да уж, память ему лучше не возвращать. И не пытаться напоминать про ложь, что они уже занимались любовью. — Больно… — Сейчас… сейчас… Лучше стало не сейчас, а где-то через минуту, когда Смил уже успел надумать всякого, в том числе и того, что с ним что-то не в порядке. Но постепенно ласки жениха расслабили его тело и отвлекли от неприятных ощущений. А потом ощущения изменились на приятные. Да такие сильные, что, кончая, Смил исцарапал плечи Ордейла до крови. — Я люблю тебя, — тихо прошептал он пересохшими губами, когда жених уложил его голову себе на плечо и приготовился ко сну. — И я… тебя… И на какой миг Ордейлу и впрямь показалось, что он искренен. Так и повелось. Дни их были полны улыбок. Ордейл проводил много времени, занимаясь делами поместья, но всегда находил несколько минут или даже часов, чтобы провести их со Смилом. А ночи искрились от страсти. Объяснить себе непонятную неопытность мнимого жениха лорд так и не смог. Но со временем это стало неважно. День за днем он все больше привязывался к непосредственному юноше, забывая, зачем он вообще все это затеял. Между тем праздник, задуманный им как собственный триумф мести, неукоснительно приближался. И вот, этот день настал. Смил даже стал напоминать себя прежнего, разодетый в дорогие шелка, с перевитыми золотом цепочек косами. И одновременно совершенно непохож. Улыбающийся, прижимающийся к Ордейлу. Сам лорд уже и не знал, чего ему больше хочется. Точнее, не решался признаться, что мечтает только об одном: чтобы память не возвращалась к Смилу, чтобы они и дальше жили, как живут, тихо и радостно. Чтобы прожили так всю жизнь. Обнимать Смила, ласкать его гибкое тело в постели, сидеть с ним рядом и просто молчать — во всем этом было столько тихого счастья. Но маги были безжалостны, утверждая, что память вернется к Смилу со дня на день, как только он окончательно поправится от своего истощения. А значит, место прекрасного возлюбленного займет злой и изворотливый эльф, не знающий жалости. Все что оставалось — это на прощание унизить его и молиться, чтобы этого хватило, чтобы тот оставил его в покое. — Почему они на меня так странно смотрят? — удивлялся Смил. — Я… мне даже как-то не по себе. — Тебе кажется, — Ордейл погладил его по плечу. — Нормально на тебя смотрят. Но Смилу с каждой секундой становилось все больше не по себе. Он же не слепой, он прекрасно видит, как все прикрывают рот рукой, глядя на него, а многие даже открыто смеются. Ясно, что он делает что-то не так, но почему же Ордейл не подскажет что? Почему он сегодня так холоден и далек? — Любовь моя… Ну что с тобой? — О, лорд… А что это вы так мило воркуете? — Так… Он же мой жених, — растерялся Смил. Ответом ему был взрыв общего хохота. Смил непонимающе глянул на Ордейла. — Разве это не так, любовь моя, — Ордейл взлохматил ему волосы привычным жестом, — разве ты не принадлежишь мне? Разве не любишь? — Люблю, — растерянно пробормотал Смил, под очередной взрыв смеха гостей, — что происходит, скажи? Почему все надо мной смеются? Почему ты так холоден? — Какая милая шутка, лорд Ордейл… — О да, такая расплата за коварство Смила… Юноша вздрогнул, побледнел, закусил губу, разрыдался во внезапно наступившей тишине: — Сволочь! Я же тебе верил… Ненавижу! И побежал прочь в сад, не разбирая дороги. Ветви хлестали по лицу, цеплялись за одежду. А потом под ноги подвернулась ветка, эльф споткнулся, вскрикнул, взмахнул руками и грохнулся, приложившись головой о выступавший из земли корень дерева. Ордейл посмотрел ему вслед… да нет, далеко не с торжеством и не с презрением. Скорее с затаенной болью. Он отомстил тому Смилу, но обидел-то этого. Юного, порывистого, родного. Того, с кем мечтал бы провести всю жизнь, если бы не… Убеждать себя не делать глупостей оказалось бесполезным занятием. Он не бездушная кукла. Хотя бы ради себя самого нужно извиниться, пускай даже Смил посмеется над ним, когда все закончится. Извинившись перед гостями, Ордейл пошел разыскивать своего бывшего мнимого жениха. На сердце было как-то неспокойно. Это уже было — снова бледное запрокинутое лицо, разметавшиеся косы, раскинутые руки. Ордейл ахнул, упал на колени рядом. — Смил… Он не помнил, что вообще нес, как просил вернуться, не уходить, как волок на руках в дом, очнулся только от участливого: — Все в порядке, просто мальчик сильно испугался чего-то, потом еще и ударился. Просто потерял сознание, ничего страшного. Гости разошлись, не дождавшись хозяина. Ордейлу было наплевать на то, как это может сказаться на его репутации. Он сидел у кровати Смила, крепко сжимая его ладонь, и терзал себя, перебирая счастливые воспоминания, которые они успели создать вдвоем. То, как Смил улыбался, когда видел его, как хватал его за руку, когда пугался или стеснялся, как жадно обнимал и целовал его, как отдавался искренне и без остатка. А он все это уничтожил ради жалкой мести. Мог украсть у судьбы еще несколько дней фальшивого счастья, а украл его у себя. Особенно больно было вспоминать глаза Смила, когда он осознал, что над ним все смеются и тот, у кого он искал защиты, в первую очередь. Рассвет наступил незаметно. Эренн открыл глаза, посмотрел на задремавшего в кресле Ордейла, тихо выскользнул из постели. — Смил. — Я не Смил, я Эренн Армиронал, лорд Эльфиндейла. — Чт-то? Ордейл как-то сразу поверил… Смил упоминал в разговоре с кем-то о своей матери, леди Армиронал, выкинувшей его сюда при рождении, о том, как его усыновила семья герцога, а от матери остался лишь медальон с фамилией и именем. О том, что маги рассказали ему о существовании брата-близнеца. И о том, что, наверное, его брат уже умер с голоду, ведь все обаяние и способность брать от жизни все достались Смилу. Стало еще хуже. Получается, он обидел и унизил невиновного. Чем же он лучше Смила? — Прости… — что может быть глупее таких вот извинений. Разве можно просить прощения за то, что он натворил, но слова срывались с губ сами, — прости меня… — Я не хочу вас видеть, — сдавленно прошептал Эренн, чувствуя, что вот-вот разрыдается, — оставьте меня. Ступайте вон! Едва только за лордом Ордейлом захлопнулась дверь, как он уткнулся носом в подушку и разрыдался, пытаясь не издавать звуков и не опозорить себя еще больше. «Наивный Эренн, неужели ты думал, что тебя хоть кто-то сможет полюбить?» — собственные мысли жгли сердце сильнее, чем все насмешки и слова, которые он пережил на празднике. Ордейл в отчаянии метался по дому, не зная, что теперь делать. Потом все-таки решился. — Я люблю тебя. — Прочь! — Стань моим супругом. Сейчас же. Сегодня же. — Ты… — Нас обвенчают в течение получаса. — Убира… — Я люблю тебя. Всей душой. — Прекрати изде… — Сердце мое, идем со мной. Храм совсем рядом. — ОРДЕЙЛ! — Я буду любить тебя всегда. Клянусь. — Да дай ты мне хоть косы перепле… — Идем! Эренн шел вслед за женихом. Или нет, не женихом, или да. Он совсем запутался. События последних недель смешались. Умом он понимал, что лорд Ордейл выбрал его, перепутав с другим эльфом, и все, что между ними было, предназначалось не ему. Но, с другой стороны, влюбился в Ордейла именно он. И ведь сейчас предложение было сделано тоже ему. На душе было неспокойно, но он послушно шел за тем, к кому прикипело сердце. Даже если это очередной розыгрыш, от него же не убудет? А так он хоть еще немного времени проведет с любимым. — Я люблю тебя, — напомнил Ордейл. Эренн кивнул, глядя на него. Поверить? — И что дальше? — тихо спросил он. — Мы поженимся, но я ведь не твой Смил. Зачем я тебе нужен? Неужели ты не наигрался? Обещал себе не попрекать Ордейла, но слова срывались с языка сами по себе. — Я люблю тебя, слышишь? — казалось лорду было больно смотреть на холодного Эренна. — Мне нет прощения за то, что я с тобой сделал, но дай мне шанс все исправить. И я до конца дней своих буду носить тебя на руках. — А я могу тебе верить? — Можешь. И Эренн Армиронал поверил. Храм встретил их тишиной. В мягком свете, проникавшем через окна, алтарь, казалось, манил к себе. Они смело шагнули вперед. — Я всегда думал, что моя свадьба будет не такой, — признался Эренн. — Я порчу твое торжество, — тут же повинился Ордейл, но не сделал ни шагу назад. — Ты, наверное, мечтал о пышной церемонии, с гостями, подарками… — Я никогда и надеяться не смел, что вступлю в брак с тем, кого буду любить, — Эренн прижался к жениху сильнее, — это как сон, как сказка. Боюсь, что открою глаза, а тебя рядом нет. Боюсь, что я тебя придумал. — Это не сон, радость моя, — Ордейл возложил их руки на алтарь, — это наша жизнь, и отныне мы пойдем по ней вместе. *** Пару месяцев спустя, когда все более или менее забылось и успокоилось, а странная свадьба лорда Ордейла перестала быть главной темой всех сплетников и сплетниц королевства, когда сам лорд и его муж уже сто раз сказали друг другу слова любви и нежности и окончательно развеяли любые сомнения, которые еще могли у них оставаться, именно тогда, одним теплым летним вечером лорд Эренн спросил у своего обожаемого супруга: — А как ты думаешь, куда делся Смил? Все ли у него в порядке? — Поверь мне, — улыбнулся тот и поцеловал мужа в висок, — уж этот-то из любых неприятностей выйдет сухим. Думаю, что он поменялся с тобой местами. И, судя по твоим рассказам, они с твоей семейкой нашли друг друга.