Давай... я подтяну тебя с истории?

***

Прошла уже неделя с той поры, как за порог школы ступил новый учитель истории. За эти семь дней многое успело поменяться, например: в школе образовался новенький фан-клуб, который назвали «Учите историю»! Все преподаватели думают, что это какой-то образовательный кружок, но на самом деле, там делятся фактами о Мистере Агресте и его жизни, выискивая полезную информацию, чтобы в свое время сразить его наповал. Многие же невинные школьницы влюбились в учителя, что даже не смутило его. Он привык к женскому вниманию точно, как и Адриан, его родной брат, но ему это уже начинает надоедать. Постоянные: «Простите, могу я Вам составить компанию сегодня?» или же «Ой, не могли бы Вы мне помочь?» — его уже заколебало. Феликсу, как Маринетт, так и другие школьницы — показались самыми обычными, ну, во всяком случае, лишь немножечко Дюпэн его заинтересовала тем, что она совершенно не походила на типаж своих одноклассниц. Селфи, фото, инстаграм, учитель истории — это единственное, что их сейчас интересовало, но только не Мари. Она была не из таких учениц, хоть у девушки и был не простой характер, что понял Агрест, когда поругался с ней вовремя урока и выгнал из класса, но не смотря на всё — девушка милая, чувствительная и искренняя. Это он подчеркнул, когда увидел синевласку, защищающую совсем незнакомую ей девочку, от какого-то извращенца-подростка. Типичная ситуация, которая происходит вовремя подросткового периода, ибо гормоны-то шалят. Баскетбол, футбол, волейбол — это только половина из тех игр, в которых учитель с истории может играть. Он профи во всем, поэтому часто подменял физрука, когда он болеет (кто-то перепил). — Натаниэль! — закричала Мари, подбегая к своему другу и вешаясь к нему на шею, — Я так рада тебя видеть! — от такого жеста со стороны подруги, парень слегка смутился. Он осознал, что влюбился в Чэн окончательно лишь два месяца назад. Этой информации школьница не знает, да и предпочитает не знать. Он — её лучший друг, не больше, не меньше. — Ха-ха-ха, привет, что-то случилось? — вопросительно спросил Куртцберг, — Ты слишком возбужденная, красавица, — пока Нат говорил свои реплики, за ними медленно наблюдал новенький учитель, анализируя этого «лучшего друга». «То, что я много учусь и люблю читать — не означает, что у меня нету друзей, Мистер Агрест! Я сижу за партой с лучшей подругой, а в параллели — есть мой лучший друг…» Мужчина, но скорей всего парень (ему же только 22), начал с низов, сразу осознав и поняв, что этот мальчонок безответно влюблен в свою подружку. Это было видно по его глазам, которые, смотря на синевласку, утопали в ней, растворялись. — Ну… Вообще-то, это я тебя хотела спросить, что случилось, — с усмешкой произнесла Мари, — Ты находишься в моем классе, а твой класс там, — Дюпэн указала жестами, где находился класс Ната, — Да ладно, будь здесь, сколько тебе влезет! — Хэй, приветик, как ты, Натик? — вопросительно, и как всегда без разрешения, влезла в разговор Хлоя, — Я скучала… Ты давно в наш класс не заходил! — Буржуа, прости, но я тут с подругой разговариваю… — произнес парень, что вызвало смех у этой самой девушки. — Эй, меня зовут Хлоя! Не называй меня по фамилии. — Нормальная фамилия. Извини, но уйди-ка теперь отсюда, пока я не стал бить девушек. — Натаниэль, не заходи так далеко, — повысила голос Чэн, беря друга за руку, — Не стоит марать свои руки об штукатурку! Испачкаешь, попросту… — спокойно, и без актерской игры, вполне на серьезе, произнесла Маринетт. — Ты ещё пожалеешь, Дюпэн! — прокричала Хлоя, удаляясь. Не хватает только грома и молнии, чтобы этот момент был как в мультфильмах или фильмах, когда главный антагонист покидает своих выбранных жертв. — Я этот текст слышу раз 100 за день… — А ты не хочешь перевестись в мой класс? — на полном серьезе произнес Нат, прижимая девушку к стенке, используя японский прием «кабедон». (Кабедон — это почти всем известный прием, когда жутко красивый парень зажимает в углу красивую, возможно хрупкую и миниатюрную, девушку) — Вообще-то… — впервые Мари так жутко покраснела, ведь в такой близости со своим лучшим другом она не находилась ещё. — Та-а-ак, дети! — прокричал учитель с истории, привлекая на себя внимание. Он увидел, что ученице немного неудобно в «такой» обстановке, — Нравится девушка — пригласи в кино, кафе, а не насильно прижимаешь к стенке, причем перед учителем. Стыдно, Нытик, стыдно. — Я — Натаниэль! Коротко — Нат. — Сокращенно не Нат, скорее Нытик, а с учителем спорить бесполезно. А ну быстро вышел из класса! — Ныт… — начала Чэн, запнувшись, — Нат, — сдерживая смех, начала Мари, — Я потом напишу тебе смс… Ха-ха-ха, не волнуйся, — Дюпэн засмеялась с выражения лица её друга, ведь таким смущенным он-то точно не был. Конечно, его опозорили перед любимой девушкой, что может быть хуже? — Правда? — обрадовался Куртцберг после слов подруги, — Ты знала, что ты бесподобна? — Нат обрадовался, как ребенок. — Если бы я сказала, что не напишу, я уверена, что я была бы менее «бесподобна»! — Нет… — Нат изменился в лица, показывая всю свой серьезность, — Ты… всегда прекрасна… — Ч-ч-что? — не успела Мари четко сформулировать свое предложение, как её друг уже выбежал с класса, — Что это было? — Любовная линия, — отметил и ответил учитель, находясь с ученицей в классе тет-а-тет, так как остальные вышли на перемену. — Л-линия? Что это такое? И… Кстати… Спасибо, что выпроводили его. Я не люблю, когда ко мне таким образом пристают… Но он ведь это делает шуточно, так что… — Да не за что, но он это делал с явным намеком. Любовная линия — это когда человек любит одну персону, а эта персона не любит его, оставаясь одной и, при этом, ни в кого не влюбляясь, — Феликс приподнял слегка бровь, — Ты влюблена в кого-то? — девушка покраснела на подобные вопросы со стороны историка, но всё равно помотала головой в знак отрицания. Хотя, уже 2 года её сердце покорно дожидается, когда же на неё обратит внимание один блондин, который никак не хочет покинуть её голову. Адриан когда-то спас её, после чего Дюпэн ждёт, словно Хатико, когда он обратит на неё внимание. Пока что, они просто друзья, но Чэн всё продолжает надеяться и верить, что чудо непременно случится и с ней. — Н-нет, мне никто не нравится. А зачем вы интересуетесь? Хм… Неужели моя скромная сексапильная персона заинтересовала учителя с истории? — ехидно спросила Мари, садясь на парту и пытаясь сделать самое милое личико во всей вселенной, — Я только недавно вспомнила, что была достаточно близка с вами в детстве. — Хм… Твоя скромная сексапильная персона случайно приподняла юбку. Девушка осмотрелась, он и говорил правду, юбка немного поднялась и учителю представилась возможность увидеть милые трусики с Губкой Бобом. — Г-господи… — произнесла та, быстро поправляя юбочку. Её предложении о дружбе в детстве было прервано конфузливой ситуацией, которая до безумия вогнала девушку в краску. — Хм… Губка Боб квадратные штаны… Любимый мультфильм? — закричал с усмешкой Агрест, вгоняя Мари ещё больше в краску. То ли от стыда, то ли от чего-то там ещё, но сердце Дюпэн учащенно забилось, заставляя её продолжать заливаться красным цветом, словно если бы девушка была спелым яблочком, — Губка Боб и квадратные трусики… — запел учитель, ещё больше смущая героиню. Когда начался урок, учитель то и делал, что подшучивал над своей ученицей, намекая скрыто, чтобы никто не заподозрил о их «маленьком секрете». То смешную историю парень расскажет про губку, то запоёт песню из «Губки Боба», то поведает, какие именно нужно трусы покупать. А на немой вопрос: «Как это относится к истории?» — что был заданный Чэн, он дал ясный ответ, что это исторические ценности юмористической культуры. «Та-а-ак, с диагнозом всё понятно…» — подумала девушка, пытаясь хоть как-то отвлечься. Она старалась думать об Адриане, которого не так давно перевели в класс Куртцберга, но и это ей не помогло. В итоге, после окончании всех уроков, Дюпэн поспешила домой. Девушка с какого-то перепугу была уверенна, что у неё повышается температура. Ну, а что же ещё может такого быть, если не болезнь? Сердцебиение участилось, бросает в жар и какие-то странные мысли лезут в голову — конечно же, эта персона больна, что же ещё такого может быть? Любовь? Не-е-е-ет, конечно, это болезнь! Возможно, что это был просто стыд, вызванный постоянным подшучиванием со стороны мистера Агреста. Мари старалась накидывать варианты возможного странного волнения, но ничего в голову не приходило. — Мам… Мне что-то плоховато… — начала Дюпэн, снимая с себя вещи в прихожей. — Ох, а что болит, милая? — вытирая руки после теста, спросила мать. — Ну… Жар, кажется и сердце слишком быстро стучит. Аритмия, я думаю. — Ха-ха-ха, сомневаюсь! — сначала мама взялась за сердце, а позже, услышав слова дочери, успокоилась. Она знает, что Мари слишком заносит и девочка не очень-то и верит в любовь, ведь Адриан, как не видел и не замечал, так продолжает игнорировать её намерения, так что не странно, если она не понимает, что с ней, — У вас есть кто-то из новеньких? — Ну… Там в параллель кто-то перевелся, но я его не видела… а что? — Да ничего… Ты здорова, я в этом уверенна… Только, вот кто именно стал избранником твоего сердца? — Что? — сначала до Чэн туго доходил смысл слов матери, но когда она это перекрутила по несколько раз в своей голове, то поняла, — Что-о-о-о? Нет-нет-нет... Ты шутишь, мама?! Не может быть! — и не сказав больше не слова, Дюпэн побежала в свою комнату. — Странная она сегодня… Ох, уж эта молодость, — пропела женщина, продолжая печь булочки. Кажется, миссис Чэн поняла, что её доченьке наконец-то понравился кто-то, помимо Адриана. Но, что женщина будет делать, когда узнает, что этот парень — её новый учитель с истории, которому стукнуло не так давно 22 года. — Я не могла влюбиться в своего историка! Это просто невозможно! — завопила девушка, но даже так её никто не услышал. Стены слишком плотные. И вот, это был один день, когда Мари не сделала все уроки, ибо оставалась слишком смущенной и слишком затуманенной в этой истории, — Я ведь люблю Адриана… Невозможно переключиться так быстро… причем… в родного брата своего возлюбленного… Почему-то Дюпэн хотелось знать больше об отношениях двух братьев, она никогда не видела, чтобы ребята общались на перемени или же даже после школы. Уезжает Феликс на одной машине, а Адриан — на другой. Даже обыкновенного «привет» — девушка так и не слышала. И если бы Мари хотелось узнать что-то настолько личное только из-за Адриана... всему виной был действительно учитель, который начал бесить и интриговать Дюпэн просто до мозга костей.