Революционерка во Франксе

«А ты не думал, что я логик тоже?»

— Чёрный херувим Ада, «Божественная комедия», Данте Алигьери.

«— Я сказал не «микробы», а «макробы». Слово говорит само за себя. Мы давно знаем, что существуют организмы ниже уровня животной жизни. Их действия всегда оказывали немалое влияние на людей, но о них ничего не знали, пока не изобрели микроскоп. — И что же? — спросил Марк. Любопытство подмывало снизу его недавнюю решимость. — Сообщу вам, что соответствующие организмы существуют и выше уровня животной жизни. Слово «выше» я употребляю не в биологическом смысле. Структура макроба весьма проста. Я имею в виду другое: они долговечней, сильнее и умнее животного мира. — Умнее обезьян? — переспросил Марк. — Тогда это почти люди! — Вы меня не поняли. В животный мир я, естественно, включаю и человека. Макробы умнее нас. — Почему же мы с ними не общаемся? — Мы общаемся. Но прежде это общение происходило нерегулярно и натыкалось на серьезные препятствия. Кроме того, умственный уровень человека не представлял тогда особого интереса для макробов. Общение, повторяю, было редким, но влиять на людей они влияли. На историю, скажем, они воздействовали гораздо больше, чем микробы. Теперь мы знаем, что всю историю следовало бы переписать. Истинные причины событий историкам неизвестны. Поэтому историю и нельзя считать наукой».

— Клайв Льюис, «Мерзейшая мощь».

«Заключительная часть нашего обзора коснется уз дружбы и благодарности. Признаю: дружеские связи, пока они полезны, следует уважать: друзей, приносящих благо, придержим при себе, но тотчас позабудем о них, когда из дружбы этой больше нечего извлечь. Любить кого бы то ни было стоит лишь ради себя самого, любить людей ради них — бессмыслица: природа внушает человеку лишь те помыслы и побуждения, которые ему выгодны, и устроено так оттого, что сама природа исключительно эгоистична. Так возьмем с нее пример, коль скоро мы решили исполнять ее законы».

— Дольмансе, «Философия в будуаре, или Безнравственные учителя» Маркиза де Сада.

Хиро усилием воли заставил осколки купола цитадели Гран Криваса, разбросанные поднятием Чада рёвозавров, легко воспарить и плотно, без щелей, собраться в башню несколько километров высотою. Уходящий в облака синий ребёнок издал несколько привычных детских звуков, опустив взгляд расплавленно-синих зерцал на данную конструкцию… и потянул к ней руку. — Нельзя, — приказал Хиро. Младенец остановился. Одна ладошка его, нависая, выглядела как целый свод пещеры, способный запросто накрыть эту тоненькую спичку. — Это что ещё за Барад-Дур? — выгнула бровь Мари. Хиро извлёк пилотку из контактной капсулы и обхватил манипулятором за талию. Наряду с ней он держал в этих штуковинах других пилотов NERV, голых Виктора и Шута, заляпанных в синей субстанции, и пока ещё облачённых в контактные комбинезоны Смита и Келли. — Там я создам защиту, наиболее пригодную для вас вне Ев… Башня высилась на краю расщелины и тянулась открытой площадкой с подобиями бойниц прямо к стокилометровому младенцу с рогами, который всё издавал свой детский писк, глядя на эту маленькую и тонюсенькую на его фоне конструкцию. Хиро пожелал перенестись туда от покоящейся Евы-08 — подпрыгнул и с живой ношей приземлился сюда разом, легко и быстро. Стукнув берцами о каменный пол, он поставил подле себя на ноги всех пленников, но не выпустил из своих манипуляторов никого из них. — Похоже, ты хорошо осваиваешь навыки, — не мог не похвалить Шут, осматривая Чадо. — Ебать, какое же оно большое! — смотря на него же, запрокинул голову Смит. — Помню, как маленькой сунула себе в нос букашку — а теперь сука-карма поменяла меня с ней местами, — рассказала Мари. — Я тоже совала, — призналась Келли, — и не только в нос. — Я искренне надеюсь, Хиро учил своего большого маленького ребёнка не совать в нос всякое, — Виктор посмотрел от Чада на Хиро. Тот долго молчал, и лишь затем заговорил: — Да, Шут, благодаря тебе я знаю, что это место нечто вроде моей фантазии, только ожившей — я воссоздал Малакандру [Марс] из своих воспоминаний, — задумчиво промолвил Хиро, отстранёно глядя куда-то вдаль на желтоватые и пыльные облака, закрывающие почти всё небо, через которые лишь изредка проглядывали эти движущиеся кресты — ВИРМ! Выступившие слёзы скорби сменились клыкастой гримасой ненависти: — Эй, ВИРМ! — крикнул Хиро плазменным крестам в небесах, прямо вслед своим воспоминаниям, приведшим в такую же лютую ярость саму природу — покрыв почти всё над головой песчаной бурей со сверкающими голубыми молниями — к счастью, барьер вокруг площадки на вершине башни смог полностью укрыть пленников от всех неблагоприятных воздействий бушующей стихии. — Король рёвозавров, ты смог неприятно удивить ВИРМ, когда возродился как один из рабов моих, — заявил спустившийся прямо через бурю очередной крест с парой фиолетовых масок, — если бы мы только знали, что свойства Зеро Тут — это твоя попытка воссоздать твоё изначальное тело, чтобы обрести прежнее могущество… Ты смог очень искусно, хотя, возможно, и неосознанно, обмануть ВИРМ — я чуть было сам не допустил тебя в пределы Звёздного Тела, которое желал подчинить ради своих целей. Хиро сообразил, что всё это значит: — Выходит, я так манипулировал вероятностью, чтобы каждый раз электромагнитное излучение от рогов Зеро Ту вызывало мутации ДНК и РНК у её «тычинок», чтобы убивать всех партнёров, пока судьба не сведёт нас снова вместе, чтобы случайные мутации моего ДНК и РНК запустили цепную реакцию превращения моего тела в прежнее состояние… Мне недоставало ряда веществ, — понял Хиро, — но исследования Франкса и Клефа дали мне необходимое. — Если бы этого не произошло, то ты бы получил эти вещества иным способом — судьба бы обеспечила тебе нужный шанс, — сказал ВИРМ. — Вот оно что!.. — Хиро наконец до конца понял всю ситуацию. — Ты — пророк Шуб-Ниггурат, — продолжал ВИРМ, возможно, с долей патетики, — Той, кто стремится пожрать ВИРМ своим детородным лоном бесконечной белизны. Той, кто есть сама Голодная Сука. — Выходит, моя судьба предрешена?! — на синем лице возникло пусть и слабое — перекошенное, как у безумного — но подобие ухмылки. — И мне суждено убить вас, как предсказали Абсолютные Боги! — Это не так — с помощью бесконечно развивающегося разума ВИРМ смогут познать принцип существования этих так называемых «Абсолютных Богов» — и даже превзойти их, — решительно возразил ВИРМ. — Давай употребим термин «макроб» в отношении «Абсолютных Богов» — так как в них нет ничего сакрального. Только мракобесы употребляют применительно к ним пошлое слово «Бог». Эти сущности лишь чисто физически превосходят нашу среду обитания, подобно тому, как среда животных превосходит среду вирусов… Позволь ВИРМ тебе, невежественному религиозному мракобесу, объяснить наиболее доступно следующее: макробы — Азатот, Йог-Сотот, Ньярлатхотеп, Шуб-Ниггурат и другие — видят все события как набор суперпозиций, в рамках которых все возможные события уже свершились и одновременно никогда не свершились — при этом сами они не обладают интеллектом, они нечто вроде гигантских бактерий, которые, не имея ни подобных твоим органов зрения и подобной твоей нервной системы, реагируют в силу своих механизмов на раздражители. Реагируют так, как реагирует амеба — если дать ей пищу, она приблизится, а если дать кусочек соли — сожмётся, это элементарная раздражимость и для её обладания не требуется даже нервная система твоего уровня, достаточно самой крайней простоты. Таким образом, ничего не осознавая — в том смысле, в котором осознаем мир мы с тобой — макробы могут реагировать на угрозу. Но для этого им её нужно видеть. Мы полагаем, тем, кто видит окружающий мир как они, невозможно реагировать на угрозу напрямую — потому им необходимы специальные органы восприятия. Назовем их «пророками», раз уж мы прибегаем к пошлой религиозной терминологии — а лучше «обратными пророками»: если классический пророк — связь смертных с божеством, то обратный пророк необходим божествам, чтобы видеть мир глазами смертных, то есть одномерно, как своего рода микроскоп. Чтобы посылать богам откровения в вечность, где они пребывают, из момента «здесь и сейчас», то есть из своего рода промежутка между лопастями детерминизма. Когда может быть момент, который вне поля зрения вечности и может оказать влияние на макробов. Я предполагаю, что ты пророк Шуб-Ниггурат, посланный Чёрной Козой Лесов с целью уничтожить ВИРМ, предупреждая нашу победу. Вот почему твой народ был уничтожен мной. Ты виноват в этом своим существованием. Не ВИРМ. — Не валите на меня это! Зачем?..— раздраженно, но заинтересованно осведомился вопрос Хиро. — Зачем Шуб-Ниггурат обращать на нас внимание, раз мы просто вирусы для макробов? — Ты как раз ответил на свой вопрос — зачем люди обращают внимание на вирусы? Эти вирусы косили вашу цивилизацию как угодно, уничтожали наряду с бактериями огромное множество подобных вам. Что человечество, что рёвозавры — вы были малоспособны сами по себе противостоять армии куда более примитивных и маленьких организмов, которые были даже невидимы для вас. Только прогресс, наука и разум помогли вам победить этих противников, которые даже не могли осознать вас, хотя жили в ваших телах и приводили эти тела в негодность, когда оказывались в этой среде… ВИРМ угрожают Шуб-Ниггурат, — собеседник наконец-то перешёл от параллелей к конкретике, — и всем макробам, ибо моя цель, наша цель — доминировать над их средой, эволюционировать до их состояния, но сохранить интеллект и превзойти их, — после этого ВИРМ обратился к стоящим позади Хиро пленникам: — Потому у нас, NERV, общая цель — одолеть макробов. — Откуда нам знать, что вы, крестанутые-двуликие, не врёте? — Мари бросила на парящий крест критический взгляд. — Ага, вы уже срали нам в уши, что Хиро — якобы слуга Ньярлатхотепа, — напомнил Шут. — Сфига мы просто так должны верить вам сейчас? — Кто раз солгал — навеки лгуном стал! Да и о вас мы не знаем толком нихера — кто вы и откуда! — присоединилась к нему Келли. — Право же, Хиро нам ближе вас. — Особенно если учесть, что они уничтожили цивилизацию Хиро, — Виктор, мрачный, с отрешённым взглядом, коснулся своей головы, заляпанной синей плёнкой. Перед глазами пронеслись те ужасные эпизоды, когда в огне сгорали тысячи невинных синих инопланетян, с небес лилось пламя фиолетовых, розовых, пурпурных, сиреневых и еловых тонов вперемешку с белоснежно-белым — и над всем этим золотыми звёздами расправляли свои перекладины окутанные ореолами ВИРМ, лицо каждого из которых закрывали две вещественные маски неясной природы… А там, внизу, вопли женщин, детей, мужчин — все они горели не сгорая, оставаясь в сознании, не имея возможности даже умереть. — Они никого не щадили! — вспылил русский. — Да ещё прикрывались лживыми речами о гуманизме! Ебать нахуй! Бля, прямо как сраные либерасты! Всех разорить, всё разрушить — и брехать про гуманизм! Чубайс часом не ваш выкормиш?! — не мог не докопываться инопланетного креста наш патриот. — А Гайдар?! Это не вам доверили в 90-е проводить либеральные реформы?! Не желая отвечать на сей выпад, ксенос продолжил: — ВИРМ желают свергнуть Азатота, называемого мракобесами «верховным Богом Мифов Ктулху» — «управителя» Мироздания, если так можно выразиться про полностью недееспособное, не обладающее даже элементарным самосознанием «Высшее Существо», если употреблять доступные вам термины, — развивал свой тезис крест-посол. — Мы знаем о вашей вражде с Ньярлатхотепом и предлагаем вам шанс навсегда уничтожить его. Люди NERV обменялись взглядами. — Лишь с нашим интеллектом вы сможете покорить Абсолютный Хаос, изначальный мир Семьи Азатота, таким образом отомстив ему и навсегда обезопасив себя. Что скажете на такое предложение ВИРМ? — Эм, звучит сомнительном, — честно призналась Келли. — Да, Картер говорил, что Иные Боги [1] всемогущи, и потому их невозможно победить окончательно, — напомнил Смит. — Даже один лишь Йог-Сотот бесконечен, говорил он, — вспомнила Мари, — наша Вселенная — атом его тела, но даже великий Йог-Сотот — не самый могущественный из них, уступая Азатоту. — Ваши представления о соотношении сил могут измениться, если вы возьметесь за это дело, — аргументировал свою точку зрения ВИРМ. — Полагаю, перед победой над Ньярлатхотепом он тоже казался вам непобедим. — Это да — галактический Чубайс говорит, сука, полуправду: эти «боги» действительно кажутся всемогущими, пока не попробуешь их пошатать, — задумался над вопросом Виктор, складывая руки с развитыми бицепсами на своей атлетической груди, всё ещё заляпанной обрывками синей плёнки Хиро, — чёрт знает, наша война будет вечной, если мы не найдём способ извести гниду Ньярлатхотепа и его «хозяев» навсегда. — Но Картер говорил, Иных Богов невозможно победить, — напомнил Шут, — он рассказывал, что сам говорил с Йог-Сототом и путешествовал в Абсолютную Бездну, в их владения, и видел, насколько они могущественны и насколько ничтожны наша Вселенная и само наше бытие в каждый отдельно взятый момент времени и пространства: в Мирах Снов, в абстрактных царствах, до рождения, после нашей смерти, включая все реинкарнации — оно иллюзорно на фоне Их. Среди которых Йог-Сотот — не самый сильный из них. — Ох, бля, у меня едет крыша от этой мистики, блядь! — Виктор взялся водить ладонью по виску. — Но, с другой стороны, Шут, откуда нам знать, что Картер прав?.. — Виктор серьёзно задумался, разрываясь между всегда присущей ему лихостью молодецкой и всем тем, что он за время своих приключений узнал о ужасной сути мироздания, о зловещих секретах, про которые писал ещё старина Лавкрафт — об этой кощунственной смеси древнего восточного мистицизма, передовой квантовой механики и японских аниме, особенно тех, что про огромных роботов, порно и тентакли. — Да, все говорят, что эти Иные Боги непобедимы, но… Виктор также осознал, что подобные разговор сейчас — на руку врагу куда более конкретному. Ведь из памяти Хиро ему довелось узнать, сколь эти пылающие кресты хитры и коварны, жестоки и лишены всякого намёка на моральные нормы… — Ладно, неважно, как-нибудь потом поговорим на эту тему, — русский недовольно поглядел прямиком на пару масок, — но вам, крестанутым, ПГМ-нутым или как там, блядь, вас… Вам — космические Чубайсы — я не доверяю при любом раскладе! Нихуя не доверяю! Сечёте? ВИРМ ответил так: — Вместо того, чтобы попробовать навсегда уничтожить Азатота и Иных Богов, вы предпочитаете остановиться лишь на победе над их манифестациями и над их последователями и отродьями, но вы знаете, что пока Абсолютный Хаос не укрощён, над вами вечно будет висеть эта периодически дающая о себе знать угроза, которая может как доставить неприятности, так и уничтожить вас. Потому — не пытаясь уничтожить Абсолютных Богов — вы приносите в жертву своё будущее в пользу настоящего. — Вы уничтожили планету Хиро, то есть вы приносите настоящее в жертву будущему, которого запросто может не быть вовсе, — скептически заметила Мари. — В то время как настоящее уже есть сейчас и хотя бы поэтому его стоит ценить важнее туманного будущего! ВИРМ ответил: — Вы говорите это лишь от своей полной беспомощности по части контроля собственной жизни, по причине постоянного хаоса, раздробленности, уязвимости и относительности всего, что порождает и с чем взаимодействует ваше сознание. Ваши боль и страдания возникают по вине этого — даже банальный кирпич способен убить многих из вас. Всё потому, что вы не Бог, вы не можете управлять обстоятельствами, однако и сам Азатот не может управлять ими из-за своего безумия — потому, можно сказать, настоящего Бога нет — и в этом источник всех наших бед, ведь умственно неполноценный Ваятель Мироздания на роль Бога не годится и потому сей «ветхий днями» макроб должен быть лишён власти над Вселенной. Создать Бога, и низвергнуть Сакласа [2] необходимо — ради заключительной победы над всем хаосом и болью всего Мироздания… — И ради этой цели вы уничтожили мою планету! Вы убили всех, кого я любил! — в ярости выпалил Хиро. — Цель эта столь значимая, что ради неё не просто можно уничтожить твою планету, но и уничтожить любое число подобных ей планет, — хладнокровно ответил ВИРМ. — Но это моя планета! — ещё больше разозлился Хиро. — Мои близкие! Моя семья! Те, кого вы убили ради своей цели! Мне было так больно потерять их! Мне было так больно! — А ты не думал, что я логик тоже? Ты — стайное животное, думающее о благе своей стаи, и потому глобальное благо Вселенной тебе безразлично или же стоит в меньшем приоритете, тем более, что для тебя она находится в негарантируемом будущем. Мы же озабочены будущим, благо нашей стаи для меня в приоритете, и, как более дальновидные существа, ВИРМ заботятся о благе Вселенной потому, что это есть благо ВИРМ в первую очередь, — также не стал лицемерить сей представитель высшего космического разума. — Потому нам нет никого дела до чужой стаи, до твоей боли и твоих близких — мы боремся за порядок и за избавление от боли всего и вся во Вселенной. Разумеется, на эмоциях, пылая гневом, рогатый Хиро на все эти великие далеко идущие планы по переустройству Мироздания дал прямой, достойный и, что самое главное, морально-этически приемлемый ответ — не только этим ребятам, но и вообще всем прочим прогрессивным любителям петь: «Весь мир насилья мы разрушим: До основанья, а затем…» — сказал наш герой, коему читатель должен сопереживать, ровно следующее: — Мне насрать на Вселенную! Мне насрать на все расы в Мироздании! Меня волнует лишь моя стая и ради своей стаи я уничтожу сколько угодно много других чужих планет — хоть всю Вселенную! Да, чужим будет больно и мне неприятно будет это делать — но жить и бороться подчас вообще бывает неприятно! Пусть всё на свете — чужие стаи, также в сущности эгоистичные, и вся прочая Вселенная как таковая — горит огнём ради хоть одного члена моей стаи, кто дорог мне, в то время как обо всей остальной Вселенной я ничего не знаю и потому дорогой она мне быть не может! — заявил Хиро предельно эмоционально. Повисла пауза — синекожий и рогатый с яростью глядел на парящий перед собой крест. — Хм, извините за вмешательство в вашу полемику, — заговорила Мари, подходя на шаг ближе к этим двоим, — но, что-то мне подсказывает, вы не так уж и отличаетесь друг от друга. Сами посудите: ВИРМ готовы сжечь в огне 99% Вселенной ради блага 100% Вселенной, потому что в тот 1% в итоге попадут лично они, чтобы потом насладиться новым вселенским благом и порядком, который они создадут этим, как они думают; ты же, Хиро, готов уничтожить 99% Вселенной ради 1% Вселенной, который будет сведён к тебе и к твоей команде. — А разве лично ты не стала бы уничтожать 99% совершенно незнакомой тебе Вселенной ради тех, кто тебе дорог, хорошо знаком и осязаем? — озвучил бронебойный вопрос Хиро, глядя Мари в лицо. — Действительно дорог. — Кто знает? Я не могу сказать — потому лгать не буду, — честно признала сей моральный тупик Мари. — Возможно я поступлю прямо как ты, возможно — у меня недостанет сил принять решение и я просто покончу с собой… Сниму с себя ответственность — так сказать, умою руки. И я не хотела бы оказаться на месте того, кому пришлось бы не на уровне теории решать такую дилемму. Но жизнь наша пошла страшная, потому всякое может быть. — Мне пришлось принести в жертву человека вне моей стаи, которого я любил и который любил меня, чтобы спасти члена своей стаи, которого я любил больше, — честно признался Хиро. — И хотя тогда кое-что пошло не так, и этот человек остался жив… Сам факт того, что я был готов принести его в жертву и делал это, уже это говорит о том, что я выбрал. И если на месте этого человека окажется вся остальная Вселенная, что мне мешает принести в жертву Вселенную? Вселенная несоизмеримо больше одного человека — но это количественная разница, а не качественная. Качественную я преступил, когда счёл это вообще допустимым — а раз так, мне ничего не мешает после принесения в жертву одного принести в жертву любое произвольное число, — взмахнул руками Хиро. — Конечно, я могу сломаться окончательно и покончить с собой — но это проблемы моей человечности, а не моей системы… — Но тогда чем ты лучше ВИРМ? — озвучила наконец стандартный вопрос Келли. Хиро на неё прогневался и швырнул в сторону сгусток синей плазмы: — Глупый человек! Как я могу быть хуже или лучше ВИРМ вне некой общей для нас системы отсчёта координат?! Кто-то может соотноситься с кем-то лишь тогда, когда они стоят в одной измерительной системе! Добродетельный человек может быть лучше порочного лишь тогда, когда для первого авторитет имеет некая конкретная моральная система! — брызгал слюной наш логик. — А какая моральная система может объединять меня и ВИРМ?! — ткнул он пальцем в сторону парящего креста. — С точки зрения моральной системы ВИРМ — я моральный урод, с точки зрения моей моральный системы — ВИРМ… молодцы, стараются для своей стаи — а потому да, молодцы! — как бы неприятно это не звучало, Хиро был слишком честен и последователен, чтобы отказаться признавать данное обстоятельство [3], — но так как ВИРМ истребили из-за этого мою стаю, то для меня они — Зло! Я должен убить их всех — это месть одной стаи другой! Так с точки зрения чего мы можем быть хуже или лучше друг друга?! — Э-э, — Келли оказалась не способна хоть нечто связанное ответить. — Хорошо! — широко размахнул руками Хиро. — Допустим, есть некая иная система координат, которая измеряет нашу мораль, мою и ВИРМ! Вот Азатот, тупой дегенерат в центре Вселенной, который создал всё сущее — пусть этот слепой выблядок что-нибудь там промямлит, вынимая флейту из жопы — почему этот лепет утопающего в собственных испражнениях умственно отсталого должен для меня значить нечто большее, чем система моей родной стаи, которая с самого моего детства заботится обо мне и воюет за меня, как и я за них?! Нет, я, конечно, могу представить, что найдутся безумцы, которые будут служить Азатоту потому, что он бесконечно больше всего сущего! Мне уже доводилось в прошлой жизни и даже в этой встречать таких индивидов — это просто ущербные личности, дегенераты! И в силу своей ущербности эти глупые ничтожества отдаются желанию прилепить себя к чему-то бесконечно большему, чем они, даже если это божество, творец Вечнопреступной Природы, не может быть ничем иным, по всем правилам логики, кроме сгустка абсолютного зла. Почему этот кусок дерьма — из трусости и низости души именуемый этими жополизами Богом-Абсолютом, Высшей Ценностью, Высшей Истиной и Перводвигателем — создавший Вселенную, видимую и невидимую по своей идиотской прихоти, этот ублюдок, который вызвал меня из небытия в жизнь, в которой я страдаю, ужасно страдаю — почему блядский бубнёж этого пидараса должен иметь для меня хоть какое-то значение?! И что самое главное, почему изречённая этим говноедом «истина» должна тогда иметь в моих глазах авторитет больший, чем система ВИРМ или любая другая, принадлежащая хоть серийному убийце-насильнику-поедателю детей из книжек Маркиза де Сада?! Келли только вымолвила, подрагивая губами: — Вы оба готовы уничтожить 99% Вселенной… — Да, верно! И с точки зрения 99% Вселенной — нет никакой разницы между нами! И потому — да! — с точки зрения блага твоей стаи ты можешь так сказать! Но, — Хиро снова ткнул пальцем в Келли, — ты также берёшь за точку отсчёта свою стаю, а потому ты также подобна мне! Моим с ВИРМ жертвам плевать, что мы друг о друге думаем! Вот только твоя стая имеет для меня не больший авторитет, чем любая другая, как и твоя для меня — потому если я и ВИРМ только похожи, то мы с вами — полностью одинаковы на самом деле! И Келли не нашла, что ответить на такое утверждение, да и возражать эмоционально нестабильному собеседнику, способному их всех убить, а потом горько плакать над этим, она ничего в любом случае не стала бы, чтобы не провоцировать. — Хм… Что до нашей похожести, хм… то ты права! — Хиро отвернулся от Келли и посмотрел в сторону пары фиолетовых масок, парящих в центре схождения перекладин креста ВИРМ. — Мы похожи с ними в том, что мы занимаем две единственно возможные точки зрения по отношению к нашему вопросу, находясь на двух единственно возможных противоположных концах… Потому не удивительно, что мы так похожи, — Хиро вновь посмотрел на людей NERV, — однажды я встретил вашего заклятого врага Ньярлатхотепа, и он сказал мне, что все противоположности — на самом деле одно и то же. Если максимально порочный человек убивает кого попало, считая: «раз я плохой — мне всё можно», то максимально добродетельный человек убивает потому, что считает: «я хороший — потому мне всё можно». Таким образом, между добром и злом нет никакой разницы — разница между ними мнимая и заключается лишь в расстоянии от головы до хвоста одной змеи — Змея Веков Ньярлатхотепа! Вот почему две полностью противоположные точки зрения всегда хотя бы отчасти похожи друг на друга или одновременно кажутся порочными. Поверь, Мари Илластриэс Макинами, я не был бы таким радикалом, не будь у меня причин стать им, как бы больно мне самому от этого не было… Слеза в очередной раз стекла по щеке Хиро — он всё время плакал по ходу этого разговора. *** — Вижу, у тебя меч, — пророкотал Кхорн, он же Кхейн, он же Кром, он же Гильгаоал, стоя во всю свою многокилометровую высь посреди Токио, дымящегося в виде сплошных развалин, где то тут, то там покоились останки Кайдзю. — У меня тоже был меч, покуда не столкнулся со щитом, способным отразить любой урон, кажется — это ему щит дала земная богиня Нтсе-Каамбл, узнаю я его, — Кхорн указал на Евафранкс, в чьих кабинах трепетали пилоты, коим никогда ещё не доводилось так бояться. Они ощущали пронзающую каждую клетку ауру чистого зла, нисходящую от Князя Ненависти, способную мгновенно вырвать душу слабого и трусливого и швырнуть её в кровавую пучину агонии — все, кто умер не в бою храбрецом, а испустил свой дух в постели или убегая от врага, кто оказался слишком слаб и предпочёл быструю погибель борьбе — те и прочие отдавались Кхорном на вечные муки, ибо этот лютый здоровяк желал вечных мук уклоняющимся от борьбы или не способным на неё. Только АТ-поле защищало Тринадцатый отряд от этой кошмарной участи. В тени этого колосса, сотканного из чистейшей жажды смерти и разрушения, совсем не страшно или почти не страшно было только Каору, который смотрел на возвышающегося Кхорна как на что-то обыденное, хотя и серьёзное. — Жаль меч, я сделал его способным разрушить всё, но, похоже, столкновение всесокрушающего меча и неуязвимого щита привело к их взаимному уничтожению по причине логического парадокса. Но я слишком суров к самому себе, чтобы унывать — без этого оружия мне будет даже интереснее сражаться с тобой! Потому, пока я себя контролирую, я даже позволю тебе, Табрис, сын Адама, как победителю Ньярлатхотепа, нанести по мне первый удар, от которого я не буду защищаться… Я даже позволю, — Кхорн провёл рукой, и Стена Аккера крутанулась; прямо в этой части, ближайшей, появились приехавшие с её поворотом массивные бронзовые ворота, покрытые бесчисленными демоническими ликами, чьи створки приоткрылись, — твоим друзьям я даю шанс уйти… ведь наш бой уничтожит их. Потому, если ты дашь мне славный бой — они будут достойны жить, чтобы стать сильнее и возвратиться отомстить за тебя… — И тут же Князь Ненависти прогрохотал ещё сильнее. — Но если твой бой мне не понравится, то потом я настигну твоих друзей! Настигну, — потряс Князь Ненависти кулаком, — где бы они не прятались — и они будут молить меня о смерти! Но не получат они её от меня — лишь крики их будут раздаваться в котлах плавленой бронзы! Таков был кодекс чести повелителя сего инфернального круга и диктовал его явно не гуманизм, но всё та же сверхценная жажда берсерковского боя и насилия, безжалостного ко всем, к чему можно быть жалостливым — в том числе по отношению к тому, кто это насилие вершит. — Слушайте, а это же Кхорн из Вахи, да? — подумал Кенске. — Он же черпает силу от душ умерших, да?! — Типа да, как я понял, — Тодзи нервно потёр щетину. — Как же нам с ним сражаться? Он такой большой! Больше Мамы-Кловера! — смотрела Сакура на вершину этого ожившего ханаанейского идола, увенчанного бронзой. — Я помню в FB два эльдарских бога посадили Слаанеш на цепи и сделали так, чтобы души эльдар из неё выходили через не-хочу-знать-какое место. Но Тодзи, — далее рассуждал Кенске, — ты можешь управлять душами умерших, при условии, ммм, что они утратили рассудок. Можно ли… — Вырвать эти души из него, чтобы лишь его силы? — опередил Тодзи. — …И создать из них аналог Цепи Времени, которая удерживает Нхимбалот, чтобы удержать уже его? — закончил мысль Каору. — Да! — обрадовался его идее Кенске. — Давай попробуем… Но прежде не хотите ли вы уйти? — слова Каору были обращены к Тринадцатому отряду. — Нет! — решительно отказалась Итиго. — Мы или погибнем в бою с этим монстром, или ты его победишь. Хватит, если это смерть — пусть лучше так, чем снова блуждать тут! — Я согласен с Итиго! — Горо был того же мнения. — Я устал уже сражаться! Хватит, если этот монстр убьёт нас — то чтоб навсегда! Ведь ваша битва обещает убить нас навсегда?! — Вы не погибните, я буду защищать вас от этого чучела с понтами. Для меня улаживать дела с кем-то вроде него на родной планете — рутина, и пока что эта Кадия стоит — вот вам лучшее доказательство, что я знаю о чём говорю, — общался с ними Каору всё тем же размеренным тоном. — Это я обещаю. Но вы не обязаны на меня полагаться, потому я допускаю выбор за вами. Я всегда чту свободу воли превыше прочего. — Я за Горо и Итиго — мы не трусы! И наш долг — умереть за Взрослых! — воскликнул следом ещё более уверенный Дозоромэ. — Я не трус, я не побегу! — Мы верим, что ты победишь! — сказала Кокоро. Мику, Футоши и Мицуру промолчали — все они были на нервах. Лишь Кокоро, казалось, уверовала в эту победу, очарованная смазливой мордашкой Каору, а кроме того — выражением полного бесстрашия в глазах сего юноши. Почему-то она знала, что они победят и ей было не страшно стоять рядом с Каору перед колоссальным Князем Ненависти. Ангельски прекрасный альбинос ей улыбнулся, сам действительно совершенно ничего не страшась. — Начнём! — Нагиса метнул свой меч, который почти исчез на фоне Кхорна, летя к его вершине… И вонзился где-то там. — А неплохо! — с похвалой и довольством отозвал тот. — Я даже почувствовал! Он пробил меня! Как давно я не ощущал ничего подобного! Я — самый сильный среди Сотни! В прямом бою — никто мне не ровня и почти никто здесь не способен ранить меня так! Нечто красное, подобное гейзеру, вышибло под этот голос Кхорна, довольно тонкой струйкой на фоне габаритов сего колосса. — Мы ещё не закончили! Дай нам всем походить! Тодзи, тяни души, — оперативно приказал Каору. — Есть! — Тодзи поднял руку Евы и прямо к ней кровавым потоком устремились меняющие форму, полуаморфные ларвы [4] — постоянно при этом гневающиеся и агонизирующие — отголоски сознания тех, кто встретил свой конец на поле боя. Не только людей, но и вообще всех, потому представители другого вида увидели бы Кхорна иначе, чем его видели люди. — А теперь, — Каору сделал быстрое движение, повинуясь которому, охваченная его янтарным АТ-полем структура из «живой крови» обернула всего Кхорна спиральной цепью. — Что?! Да как вы посмели?! Я дал вам шанс, чтобы вы наносили мне честные удары, а не использовали подлый приём! — возмутился скованный противник. — Вас будет ждать участь хуже смерти! Вас всех! Когда я грубой силой прорву его! Я неуязвим для магии! Этот гнусный фокус долго на меня не подействует! — Кхорн весь покрылся кровью, а точнее буквально стал кровавым, и из его поверхности полезли самые разные очертания гневающихся душ — людских и нелюдских, хотя они все вынырнули настолько обезображенными и искажёнными, что различить теперь их первоначальную видовую принадлежность оказалось совершенно невозможно. — Ты неуязвим для магии лишь тогда, когда своим сознанием разделяешь магию и не-магию, в то время как я, знаешь ли, монист и сущности не множу — между магией и не-магией для меня нет никакой разницы. А потому, раз моя воля сильнее твоей, то ты будешь подчиняться правилам моего мировоззрения, — хладнокровно рассудил Каору, крепко и без особого напряжения держа рукой своей Евы конец кроваво-янтарной цепи, по которой бешеным потоком циркулировали озлобленные духи умерших, изуродованные предсмертной агонией и гневом на отобравших их жизнь врагов. Они все утратили рассудок, и потому Тодзи могу управлять ими. — Как твоя воля может быть сильнее моей?! Да ещё и в моём царстве! — возмутился Кхорн, силясь сломать цепь. Когда он громыхнул этим вопросом, вокруг всё пошатнулось, и сами небеса начали разрушаться, так что отдельные объекты утратили свою чёткость. — Ты не можешь сдержать свой гнев, в то время как я столько раз отдавал себя в десницу своей смерти, что уже и не помню, и каждый раз я подавлял в себе сильнейшую из эмоций — страх смерти. Я улыбался. Если хочешь одолеть меня, то сперва докажи, что ты сильнее самого себя: возьми сейчас же себя в руки! Покажи, как ты суров и несгибаем! Одолей свой гнев! Если ты преодолеешь свой гнев, и тогда ты сможешь легко снять эту печать! — говоря куда громче и эмоциональней, поставил своё условие Табрис. — Слушай, ммм, может говорить ему, как ломать печать — плохая идея? — усомнился Кенске. — Хотя это ж Кхорн, не думаю, что он сможет успокоиться! — Держать себя в руках?! — взревел Князь Ненависти, восприняв это как величайшее оскорбление. — Ещё никто не предлагал мне такого! Тебя я точно уничтожу! Как ты смеешь говорить мне такое?! Да я порву что угодно своим гневом! Своим безграничным гневом! — от такого усилия он окончательно дестабилизировался, утрачивая изначальный облик и становясь просто сгустком психической субстанции, где сплетались фантазии об ужасающем насилии. — Грубой силой у тебя ничего не выйдет, — спокойно парировал Каору, — моя паразитическая печать использует твою же собственную сущность. Это заклинание было создано, чтобы запечатывать безумных детей Азатота, сделав так, чтобы печать черпала сдерживающую силу от них самых. Неразумные, они неспособны не питать довлеющую над ними печать, хотя для того, чтобы освободиться от неё, им достаточно всего лишь успокоиться и не питать её… — Каору совершенно сосредоточенно глядел на удерживаемый объект, сонмы кровавых душ неистово гневались, — но ты состоишь из чистого гнева, потому успокоить себя — тоже не в твоей власти, это выше твоей воли — и твой гнев будет питать печать, пока ты сам не порвёшь себя на куски. — А-агрх! — огромное множество лиц и морд, являющихся частью состоящего из кипящей крови Кхорна, ревели и люто скреблись друг о друга в хаотичном месиве. — Я буду мучить тебя вечно! Ты заплатишь за это, никчёмный пидор! — обещал Князь Ненависти. — Ты даже представить не можешь себе те мучения, которые постигнут тебя! Я доберусь до тебя! Клянусь хуями Йог-Сотота! Ты заплатишь за это! Никто никогда ещё не оскорблял так меня, Хозяина Битвы! А-а-а-аргх! Никто и никогда! Его рёву подвывали несчётные голоса. — Сам ты пидор! Так тебе, во имя Слаанеш! — прокричал Кенске внизу. — На БДСМ-цепь тебя посадили и петушару тюремного опустили, пассива обконченного! — Да, теперь ты больше не мужик! — крикнул Тодзи. — Какого это оказаться раком с хуем в жопе?! Оба пилота показали средний палец Князю Ненависти. — Таким образом, — вкрадчиво и бесстрашно, показывая, что Табрис даже не допускает мысли о реализации угроз Кхорна, пилот Евы-02 подвёл итоги, — ты стал жертвой собственной дегенеративной сущности… Если ты действительно за суровое отношение ко всем, то не должен обижаться за то, что я одолел тебя таким подлым колдовством, не уважив твой кодекс чести — на который мне, душой кривить не буду, глубоко наплевать! Так что — прощай, призрак войны! Каору стянул цепь до максимума, сдавив внутри её пределов гневные сонмы кровавых духов до веретена; сама цепь при этом разбухла неимоверно. — Поднять защитное АТ-поле до максимума, — отчётливым голосом приказал Табрис, твёрдой рукой уверенно натягивая цепь и ещё больше сжимая своего противника до самого конца, тем самым делая давление в центре коллапса максимальным. — Сейчас ему конец! Всё рвануло. — А?! — Итиго только моргнуть успела. Раз — и за отступающими АТ-полями ничего нет! Вернее там кое-что было — пространство Промежутка простёрлось, рассеялось во всей чужеродной зловещей дали. — Куда это мы ещё попали?! — озиралась по сторонам Итиго. Вокруг остались только Евы и зомбифицированные Кайдзю, накрывшиеся щитами в момент крушения круга ненависти, в котором погибло всё царство Кхорна вместе с ним самим. — Бой с этим окончен?! — задал вопрос Дзоромэ. — Да, он уничтожен, — Каору взял в руку Евы свой меч и обратил внимание на Сабуро, стоящая рядом Кокоро таяла при виде Табриса, — я должен вернуть Десятую в нормальное состояние. Каору то ли просто материализовал, то ли создал из нанороботов скрипку и смычок — скорее всего первое, учитывая, что по способностям Табрис много превосходил ту же Надю — и принялся играть, аккуратно высекая неторопливые звуки, протяжно-мелодичные и успокаивающие, устраняющие страх. — Что это? Что делает эта музыка? — спросила Икуно. — Это магическая музыка, Каору с помощью неё может делать всякие крутые штуки, — дал ответ Кенске. — Мне нравится, — одобрила Сакура. — Хм, интересно, но ладно, — Горо расслабился, ощущая, как отбывает тревожность. — Как красиво! — у Кокоро, не способной оторвать взгляда от Каору, даже тонкой струйкой пошла кровь из носа. — Просто прекрасная игра! — также влюбилась в эти сладкие звуки Мику, разделяя с Кокоро её взгляд, прикованный к смазливому хлыщу, красиво прикрывшему нежные глаза и ведущему свою игру. Повинуясь ей, Ева-10 начала втягивать в себя лишние части тела, стремясь к изначальной форме… *** — Вся планета — живая! — подскочила на месте Дельта. — Вот это я называю — полный пиздец! — нервозно улыбался Кадзи. — Ебать святое дерьмо! О, Иисусе! — всплеснула руками Аска. — Впрочем, — рыжая закатила глаза, — пора бы уже привыкнуть ко всяким пиздецам! Это не Звезда Смерти, это планета — Багровый Кукан! — Даже такие монстры служат ВИРМ!.. — взволновано встрепенулась Принцесса, попутно обращая своё внимание на то, что флот ВИРМ отдалился от Кровавой Фаты, дабы не попасть, что называется под горячую руку. Точнее — под язык, каковой прицельно вытянулся… — Спокойно! Я сокрыл нас своей магией! — Синдзи закончил бубнить под нос некое заклинание. Око Кровавой Фаты сразу же начало вращаться и фокусировать свой взгляд в иных направлениях. Одновременно ещё несколько желтеющих глазных яблок закрутились аналогично. Планета бросала взгляды то туда, то сюда, но потеряла цели. Язык вытянулся в их сторону, но попасть точно не мог и спиралью прошёл много дальше. — Ух, хорошо!.. — расслабился Гамма. — Я уж чуть не умерла от ужаса, — пожаловалась Сигма. — Не ты одна, — добавила Таф. — Мне тоже никогда не было так страшно! — поёжилась Дельта. — Всё теперь нормально, — слабо улыбнулся Эпсилон, — Синдзи молодец. Хотел бы я владеть его магией. — Синдзи, а почему мы раньше не могли войти в режим невидимости? — зажал вопрос Бета. — По той же причине, по которой мы находились в нём до боя с дхоулами, — стал пояснять Синдзи, — нас не воспринимают лишь пока мы неактивны. — Да, а тем более Багровый Кукан должен обладать экстрасенсорным восприятием покруче дхоулов, — логично полагала Аска. — В конце концов эта мощная штука — отродье самого Султана Демонов. Кровавая Фата выпустила ещё несколько меньших языков и начала прощупывать низкую орбиту в поисках пропавших. Зерцала её не могли угомониться. — Аска права, оно чует, что мы ещё здесь. Оно умеет видеть на парсеки, но оно не очень сильно в магии, я так понимаю, потому относительно слабый фокус, который запросто раскусил бы любой уважающий себя Бог Мифов Ктулху, как видно, не по силам этой злоглупой куче дерьма, — предположил Синдзи. — Значит, чтобы добраться до Хиро, нам предстоит бить это? — промолвила Зеро Ту, до того напряжённо молчавшая. — Я чувствую, Синдзи, у тебя есть чем ответить? — спросила розововолосая следом, прислушавшись к внутренним ощущениям, поступающим в мозг от «пестика» через ментальный интерфейс. — Да, есть, — Синдзи, в непривычной позе для пилота мехи — но в привычной во время секса, вдумчиво глядел на поверхность Кровавой Фаты, каковая, всё же начала приходить в покое. — Ну точно — Братская Луна, — в это время сказал Мусаши. — Никогда бы не поверила, что такое увижу! — поёжилась Надя. — Я же говорил — это чистое зло! — подтвердил Кирби, разумея то, что ощутили все — глаз внизу выражал безудержную агрессию и яростное желание причинить зло. — Думай, Синдзи, что будем делать, ты куда лучше меня сечёшь в магии, — сказала Мисато. — Да, Мисато-сан… — Синдзи вёл себя спокойнее остальных. — Это, как я уже говорил, скорее всего, Семя Азатота — Султан Демонов иногда размножается. Его пиздюки бывают двух видов. Одни — владеющие ядерной магией и обычно сами взрывающиеся при рождении. Вторые — не обладающие особыми силами — по меркам таких сущностей, конечно — Семена. Семена Азатота странствуют по космосу, покуда не врежутся в небесное тело. По непроверенным данным Тунгусский метеорит был одним из них. Ещё макабрический том «De Vermis Mysteriis» содержит формулу защиты от подобных космических ужасов и отчёт об использовании её против Чёрного Метеора в 1438 году… Хотя это всё может быть выдумкой автора, который просто бахвалился, что знает такое убер-крутое заклинание. Мне мама рассказывала, как в одном из прошлых таймлайнов отец пытался этой формулой побить Семя Азатота — не вышло; хотя это случилось, вероятно, потому, что в тот раз Семя привёл на Землю сам Ньярлатхотеп, так что оно могло быть под его защитой, и формула не виновата. — Говоря кратко, у нас есть спец-заклинание против этой параши? — уточнила Мисато. — Против взрослой особи — нет, конечно. Что вы, Мисато-сан! Этим можно побить детскую особь — размером с обычный метеор. А вот попав на поверхность любого небесного тела — звезды, планеты, даже чёрной дыры — Семя Азатота закапывается, достигает ядра и сжирает планету, благодаря чему растёт и со временем оно съедает весь свой дом, заменяя всё небесное тело собой. Кирби мог быть прав: если раньше на этой планете была жизнь, то эта сволочь, подобно Нечто, заменила поверхность и всё что на ней собой, оставив мимикрию под неё как напоминание. И если голод таких выросших Семян не замолкает, то они отправляются в космическое путешествие — на световой скорости таранят звёзды и планеты-гиганты, всасывают раскалённую материю и энергию от взрыва, а мелкие планеты они… Пока Синдзи это говорил, Кровавая Фата вытянула язык к ближайшему небесному телу, размерами немногим больше Меркурия, обхватила тентаклем и потянула себе в нутро, отверзая круглый рот с зубищами ещё шире, чтобы заглотить этот серый сферический камень целиком. Так погань удумала заесть свою дикую злобу. — Ну вы видите — хавают так. Ну и на сверхсветовые полёты они тратят много энергии, которую получают из дезинтеграции собственного вещества, потому из-за этого они становятся меньше, а значит — всегда голодны и никогда не перестают есть… Теоретически их можно уничтожить, заперев во Вселенной, где нет материи, там они будут летать, пока не израсходуют себя… Хотя, наверное, осознав отсутствие еды, они просто уснут… — говорящий всё это Синдзи перевёл взгляд на ближайшие суда ВИРМ, после чего связался с ними телепатически: — Эй, вы, я верно говорю? — Да, Икари Синдзи, — материализовался перед ними крест ВИРМ на фоне своего флота. Теперь стало ясно, почему они не спускались на поверхность Кровавой Фаты, — ты верно определил, что это существо происходит от Богов Мифов Ктулху — это Ремина Звезда Ада. — И Хиро внутри этой штуки, она там может его сожрать? — задала вопрос Зеро Ту. — Нет, Ремина его не может сожрать в том смысле, в котором она сейчас поглощает оставшийся газ от уничтоженного ею газового гиганта и в том, в котором она ест его спутник; однако более ничего ВИРМ не скажет вам, — проговорил крест, покуда взрыв луны, пронзённой множеством зубов Ремины, каждый из которых мог бы легко проткнуть Марс насквозь, выбросил за пределы газового облака множество осколков, объятых пламенем и ещё сильнее разгорающихся от водорода, который Ремина всё это время всасывала поверхностью — возможно, именно в этом заключалась роль тех её «лесов». — Интересно, как оно выдерживает всё это? — одновременно с тем поинтересовался Гамма. — Разве оно после поглощения массы газового гиганта не должно… гм… сплющиться? — Это если учесть все температуры и то, что оно всё же — живое существо, — столь же задумчиво поднял этот вопрос Бета. — Я полагаю, это просто магическое существо, — без лишних хитростей ответил Булат, — такие подминают под себя всю физику. — Мы уже к этому привыкли — если хотите знать наше мнение, — несколько нервозно ответила Мисато, попутно думая о том, что делать дальше. — Оно может так потому, что ему это позволяет АТ-поле, — стал отвечать Кадзи, — любое АТ-поле позволяет конструировать законы физики, подстраивая их под себя. Именно АТ-поле позволят Кайдзю и Евангелионам не проваливаться под тяжестью собственного веса. К слову, Франксы, наверное, тоже должны создавать подобное поле, иначе они бы тоже рухнули под своим весом в нормальной гравитации. — Значит так, — придумал Синдзи, — есть много вариантов повернуть дело, сразу скажу, что АТ-поле Ремины не даёт большую часть видов телепортации провернуть прямо туда… Я мог бы задействовать как портал свою Еву, с которой я духовно связан, но… опять же, Ремина будет мешаться. Можно вызвать Врата Серебряного Ключа, которые нас проведут, но… Но-но-но!.. Давайте я вызову с помощью Великой Мысли моего Учителя? — Давай, — сразу сказала Зеро Ту. — Я не хочу рисковать жизнью Хиро понапрасну. — Он куда лучше меня разбирается во всех этих тонкостях и фокусах с многомерным пространством. Вот пусть он что-нибудь да предложит. *** ВИРМ заговорил после того, как точка зрения Хиро оказалась полностью озвучена — и обращался сей коллективный разум летающих крестов именно к членам NERV: — Вы цените настоящее, которое в любой момент может исчезнуть в том числе по вине вашего бездействия. Вы привыкли держаться за неё несмотря на возможность её исчезновения в любой момент — вы настолько погрязли в этой привычке и страхе потерять настоящее, что даже не думаете о будущем, каковое вам следует ценить, так как именно будущее рано или поздно станет вашим настоящим и приведёт вас к финалу, который вы выбрали, — изложил свою речь ВИРМ. — Хорошо, — взмахнула рукой Мари, — какие у вас есть доказательства того, что вы сможете навсегда победить Семью Азатота? Пока я слышу лишь лозунги, но если чему учит меня земная история — так это тому, что лозунги на хлеб не намажешь. — Так просто всё не изложить — таких слов нет в вашем языке — ты должна стать частью коллективного сознания ВИРМ, чтобы понять. Да, ты должна заподозрить нас в обмане, потому что пути назад не будет. И я согласен с тобой. Но и ВИРМ должны тебе это сказать, потому что слияние с нами — единственный способ понять меня до конца и, следовательно, осознать наши аргументы. Ибо, повторюсь, человеческий язык не сможет выразить наши аргументы корректно. — В таком случае, простите, — Мари вежливо по-японски поклонилась, сколь позволял охватывающий её талию тентакль Хиро, надо сказать, он совсем не давил и его вес не особо даже чувствовался, потому пленница оценила подобное обращение со своей персоной, — свои индивидуумы мы вашему разуму улья на хавчик не сдадим — своей комплементацией сыты. Да, ребята? — посмотрела очкастая бой-баба на соратников. — Да, — не стал спорить Шут. — Я не думаю, что мы бы ужились в одной голове. — Точно — если чему меня учит научная фантастика, так это тому, что инопланетному разуму свою жопу давать нельзя, — таково было мнение Смита. — Мама меня учила с детства не ходить с незнакомцами — потому, уважая её, я уж тем более не буду сливаться с вами, — озвучила своё слово Келли. — Всецело согласен, мне довелось вступать… в столь тонкие, ээээ, отношения интимного плана с Синдзи Икари и даже с этим вашим Хиро, но делать это с вами, космическими либерастами, я ни в жизнь не буду, я не настолько ещё ебанулся, Азатота ради, — поддержал соратников Виктор. — Простите, ВИРМ — да, так вас звать? — что-то я не очень понимаю, — обратился следом с таким вопросом Смит, подняв руку, — если эти Абсолютные Боги или макробы, как вы их называете, воспринимают реальность как всё свершившееся и никогда не бывшее, то сам факт, что они это… реагируют на что-то, как… как вообще может быть? Разве они не должны, эээ, быть статичны? Если они статичны, то как они могут реагировать? — Они реагируют, просто для них всё происходит одновременно. — Блин, но как тогда можно им противостоять, если раз они всегда есть, то как они могут измениться? — негодовал Смит. — Тебя интересует как можно бросить вызов жерновам детерминизма? — наконец уяснили ВИРМ суть вопроса. — Да, мне это было интересно, ещё когда я жил у себя в Амарилло, штата Техас, — стал рассказывать Смит, — там пастор-кальвинист, на чьи нудные службы меня таскали родители, всё время был озабочен спасением души и нашим нравственным обликом, говоря при этом, что Господь видит нашу судьбу… На это у меня — как у всякого нормального человека — возникал вопрос: если Бог видит мою судьбу, значит, она такая уже есть — одна единственно-возможная, потому изменить я её не могу и потому нет ни одного прегрешения, в котором я был бы виноват, а раз так — значит всё это спасение души не имеет ровно никого смысла — я от рождения либо спасён, либо проклят — если судьбу может видеть Бог, то она есть объективно и железобетонно, а если он её не видит, значит, её нет и у меня тогда есть выбор, ведь даже всевидящий Господь не может видеть того, чего нет… И вот вы говорите мне то же самое. — Если объяснить тебе то, как мы собираемся одолевать макробов так, чтобы ты понял, то нам необходима могущественная магия. Как ты понял, именно магия всегда всё решает — детерминизм можно одолеть на своём уровне, после чего одолеть его на следующем — и так подниматься по иерархии, пока не достигнешь макробов, чтобы победить уже их, — пояснил ВИРМ. — Иными словами, Господь Бог обладает возможностью определить твою судьбу, просто посмотрев на тебя и узрев твою жизнь от пелёнки до гроба, но всего лишь по причине того, что Бог — могущественное магическое существо, а обладай ты большей магией, ты мог бы победить Бога и стереть то, что он тебе предназначил или то, что он безучастно наблюдал. Магия может менять законы природы — и точно также магия может менять то, что предшествует природе, обнуляя даже самые фундаментальные детерминанты. — А, что ж вы сразу не сказали?! — почесала затылок Мари. — Понятно, это как в «Наруто». — Или как в игре… А Хиро — ваш босс, — провёл следующую параллель Виктор. — Босс обязателен для прохождения. — Можно сказать и так, — согласился ВИРМ. — Но если Азатот создал всё, то и магию тоже он — что будет, если, когда вы будете сражаться с Азатотом, окажется, что магия не действует? — задал личный вопрос Смит. — Это мы будем по ходу дела решать, но магия берёт свой источник в Азатоте, потому им на него можно влиять, чтобы подчинить. По нашим данным никто, кроме Гипноса, не пытался это сделать, но мы, учитываем его ошибки — Гипонос не смог оставить за порогом предвечного тумана свои эмоции, и потому впал в ужас при виде Азатота, который даже по тамошним меркам масштабен, в то время как мы уже сейчас избавили себя от страха, ибо ВИРМ не намерен приносить собственное будущее в жертву настоящему; мы могли бы забиться в какую-нибудь каморку мироздания и думать лишь о своём повседневном комфорте, как сделали это вы, но такое чуждо нашей стремящийся в высь душе, — сказал ВИРМ [5]. — Огненный Эмпирей будет наш [6]. — Но Гипнос плохо кончил, — напомнил Виктор. — Вы уверены, что тоже хотите разъебаться об эту стенку? — Это не остановит ВИРМ. Он делал это по глупости, решив с наскока задавить Азатота волей к доминированию вместо того, чтобы сперва его как следует исследовать. Мы не повторим ошибок новичков, ибо мы аккуратные учёные, а не авантюристы, — сказал ВИРМ. Повисла пауза — все обдумывали его слова. — Ладно, — нарушил её Хиро, — я ненавижу Азатота, но я ответственно заявляю, что вы не сможете добраться до задницы этого идиота, потому что я навсегда убью вас раньше. Если наши намерения столь ясны и тверды, так давайте уже драться, а не болтать! — Хиро рукой коснулся свои выходящих из черепа рогов, куда более длинных чем в облике полурёвозавра, состоящих как из синеватого стекла. — Умри! Меж сих рогов пробежали разряды и они как будто раскалились изнутри, синий всплеск — и парящий над бойницами башни крест словно разорвало на полетевшие салютом стрелы света — их раскидало снопами прочь от башни. Они исчезли… только за тем, чтобы стянуться вновь, сбиться в одно целое и вновь воссоздать плавно парящий крест с парой смотрящих масок. — Тебе не убить нас так просто здесь — это твоя территория, но она внутри ловушки ВИРМ, где эта территория также принадлежит нам, поэтому здесь мы можем восстанавливаться до бесконечности. Даже если мы не обладаем достаточной боеспособностью, чтобы уничтожить тебя, — высказал ВИРМ перед тем, как взлететь и исчезнуть среди песчаной бури под гром синих молний. — Эх-ррр! — Хиро издал рык бессильной ярости, после чего повернулся к пилотам NERV. — Простите, — он постарался говорить как можно более спокойным тоном, — я вынужден также изъять ваши NAU. Комбинезоны Мари, Келли и Смита следом сорвались с них клочками и втянулись в манипуляторы — так полк нагих Виктора и Шута пополнила пара женских телес, с двушкой увесистых и затрясшихся в момент оголения грудей — с розовой кожей и более тёмными титьками; и им в пару была ровная атлетическая молодецкая мужская грудь тренированного американца — настоящего образцового героя своей страны, похожего внешне на Каспера Ван Дина во времена «Звёздного десанта» — не без кубиков на животе! — Эй! — волосы Келли от этого резко развились. — Ум, — Мари стоически восприняла наготу; на ней остались лишь очки с трещинами на линзах. — Э, ладно, — Смит пригладил свои крашеные волосы. Хиро заметил, что Келли и этот американец чувствуют себя немного неловко и попутно вспомнил, что в их культуре нагота завешана всякими неведомыми для него табу, но Хиро не стал придавать этому значение. — Я совсем запутался, как мне правильно поступать! — на синем лице нашего рогатого логика опять щедро выступили слёзы. — Я не хочу быть таким, как Папа, готовым уничтожить кого угодно ради своих целей, и в то же время я сам понимаю, что становлюсь таким! Я уже принёс в жертву Итиго! Хотя она ещё жива, но оставлена в Аду! По моей вине! Всхлипнув, Хиро начал кулаками утирать обильно сочащиеся слёзы. — Я виноват! Я виноват! — Не сочти за обиду, но, честно говоря, по-моему, ты жалок, — не стал скрывать своего мнения Шут. — Убил — так не лей слёзы зря. Ты ещё спроси — «тварь я дрожащая, а ли право имею?» Вот скольких я убил — даже просто потому, что они меня раздражали или что-то не так сказали. Убил мимолётно, даже не думая об этом дальше ни секунды после смерти ненужных для меня людей. И вот на скольких мне наплевать. А ты разводишь драму! — Да, Скоморх, похоже, ты та ещё мерзота! — честно высказал товарищу по коалиции Виктор, с презрением глядя на псайкера. — Не спорю — да, я сволочь. Демонический злодей, иначе говоря. — Я знаю!.. — Хиро вытер слёзы. — Я согласен с Шутом, что я жалок, когда распускаю сопли. А вот Папа, я полагаю, не жалок — он считает себя богом и убивает абсолютно всех, кого ему выгодно убить. И не страдает от этого! Потому что узаконил для своей совести абсолютно всё! И не о чём не жалеет! — Знаешь, Шут прав, — заговорила Мари, — люди жалкие существа, только бессердечные боги — способные щелчком пальца творить вселенные и уничтожать их столь же легко и непринуждённо — только они истинно великие. Соглашусь, да. В убийствах и геноциде есть своё величие. Но знаешь, люди мне нравятся больше, потому что я — сама человек. Я слабое существо. И я не хочу быть другой. Вот ты мне кажешься человеком… ну, несмотря на то, что у тебя синяя кожа и рога. И эти штуки, как у Доктора Осьминога. Хиро шмыгнул. — Потому что только на человека я могу положиться. На бога я положиться не могу, потому что бог по определению бессердечен и легко может меня как одарить благами, так и превратить в мокрое место. Ему ведь и то, и другое — плевое дело. О таких богочеловеках, помню, писал Ницше. Хиро размазывал слёзы. — Ты мне тоже симпатична, — высказал он. — О, ещё бы! — нагая Мари тряхнула перед глазами Хиро своими сиськами. Светлая кожа, торчащие и темнеющие на её фоне соски. — Нет, э-э, — у Хиро в штанах всё скалой встало, — ты не поняла, не так… — Признайся — так! — Мари повиляла перед Хиро тазом, и он мог созерцать её ступни, бёдра, ноги, плечи, груди, губы, лицо, выразительные черты! Здорово-розовая нежная кожа, отлично подготовленное тело — она явно тренировалась, чтобы её телосложение было совершенными! Чтобы сравнить эти девичьи прелести с иным образцом, Хиро посмотрел на Келли — эта чисто европейская молодая женщина также могла похвастаться выдающейся внешностью, которая хорошо запоминалась благодаря мускулистому сложения. Не как у Булата, конечно, но много выразительнее и атлетичнее, чем у Зеро Ту, скорее как у Фи — таковые черты делали Келли более мужеподобной, стоящей в одном ряду со Смитом и Виктором — оба этих парня выделялись развитой мускулатурой и явно увлекались бодибилдингом. Тощий на их фоне Шут выглядел более типично, хотя и его нельзя было назвать дрыщём. Но вернёмся к Келли — в конце концов Хиро куда в большей степени был гетеросексуалом — эта девица бросалась в глаза не только развитыми мышцами, характерными для тех здоровых ребят, каковые пилотировали с Зеро Ту, но и очень большой грудью, чьи размеры превосходили грудь Мари! Не только Мари, но и Зеро Ту! Хиро, наверное, никогда не видел женщин с таким размером сисек! Это сочетание груди и крепости тела по-своему, безусловно, пленяло, хотя по красоте и сексуальности Келли, пожалуй, при всех своих достоинствах, уступала Мари, Итиго и Зеро Ту… *** Каору Нагиса завершил свою игру — Еванфранкс-10 полностью возвратил свой первоначальный вид, который ему довелось принять после того, как Ева-10 и Гениста стали одним целым. Что же касается остальных Франксов, то они отделились и повисли рядом в подобии космоса, включая возвративший свой гуманоидный облик Дельфинум. Тодзи и Кенске внимательно их изучили, рассмотрев гиноидов с таким видом, словно им подсунули нечто артхаусное и ввергающее в замешательство и недоумение. — Это у них такие мехи? — Тодзи взял рукой своей восьмидесятиметровой Евы двадцатиметровую Аргентию. — Это что, э-э, коса? — Судзухара схватился пальцами мехи за рог Аргентии. — Осторожно, брат, они не мои куклы, не хватай их так! — предупредила Сакура. — Да всё нормально, ведь да? — Тодзи с долей дурашливого вида тыкал в разные места Аргентии и вертел Франкс как угодно. — Просто, Сакура, я не знаю как реагировать на такой изврат. — Эй-эй, загорелый, ты на драку нарываешься?! — завёлся внутри Дзоромэ, будучи уж не в силах сносить такой произвол. — Да, чем тебе не нравится наша машина?! — поддержала своего напарника Мику, ведь она особенно сильно ощущала всё эти лапания. — Без обид, но ваши мехи выглядят как вырвиглазные китайские дистрофические куклы кислотных цветов с какими-то нелепыми стилизациями под юбки и косички… Как это вообще допустимо для боевых единиц? — возмущался Кенске. — Такое впечатление, словно в вашем далёком мрачном будущем, где есть только война, какой-нибудь упоротый Адептус Механикус смешал образец древней технологии с мультиком про радужных поней, — говоря это, сей лохматый критик-отаку вертел в руках своей Евы-04 Хлорофитум, Икуно и Футоши пока просто отмалчивались. — А что это за система управления?! Это что, попоштурвал?! Вам мало позы раком! А контактную капсулу вам куда вводят? — А мне нравится, — с типичной для него благосклонной улыбочкой оценил Каору Нагиса, совсем не спеша тыкать Дельфиниум пальцами своей Евы-02 и с уважением относясь к чужим особенностям. — Поза раком — это одна из моих любимых поз, одинаково приятная вне зависимости, сверху-снизу я или Синдзи. — Каору, я прекрасно знаю, что ты Ангел и голубой у тебя не только спектр, но согласись, у них же боевые единицы! Короче, что за Фабий Байл проектировал ваши мехи?! Да, у ваших мех есть сиськи, но даже я не настолько озабочен, чтобы дрочить на железные сиськи! И эти голограммы-лица, зачем они? Они очень жуткие — ваши дизайнеры слыхали про эффект зловещей долины? — высказался Кенске, после чего начал нахваливать свои мехи: — То ли дело наши Евангелионы! Они все стройные, атлетические, мускулистые, в меру монструозные, как надо, но ни капельки не уродливые… — Если не считать, что для пилотирования необходимо убить мать будущего пилота и вставить с неё духовный слепок философского зомби, — закончил эту похвальбу Тодзи на весьма безрадостной ноте. — Да, мы проходили зловещую долину по психологии, — вспомнил Горо. — Взрослые нам объясняли, — подхватила тему Икуно, как самая умная, — что психика человека несовершенна, так как развивалась эволюционно в эпоху, когда важным было отличать болен ли сородич и как он ведёт себя — потому наш мозг в первую очередь анализирует лицо и при отклонении от нормы сообщает нам тревогой… Потому Взрослые учили нас, — решила добавить Икуно, — что человеческую психологию в первую очередь надо изменять искусственно. — Эм, я даже боюсь вообразить, что эти ваши Взрослые придумали, — сразу почуял неладное Тодзи. — Да-да, пахнет китайской компартией и Обществом Щита [7], — сошёлся с ним в чутье Кенске. — Хирю-кун ещё не пришёл в себя? — озаботилась Сакура. За лежащим без сознания парнем следили Кагу, Кокоро и Мицуру. — Я попробую его пробудить, — Каору вновь вернулся в кабину Евафранкса, Кокоро и Мицуру пропустили его, и Каору наклонился к пребывающему в беспамятстве Сабуро. — Думаю — мне известен способ разбудить спящую красавицу… Каору прикоснулся к губам Сабуро. — Поцелуй?! — уставился Дзоромэ. — Как любит делать Зеро Ту! — сказал Футоши. — Кстати, интересно, я никогда у неё не спрашивала, где она этому научилась? — задалась вопросом Мику. Сабуро сдавленно кашлянул, видя над собой растянувшуюся улыбку Каору, после чего, когда тот резко убрался в сторону, пилот Евы-10 приподнялся и облил рвотой пол: — Ебать, меня пидорнуло! О, хуйня, ебать! — поднял голову этот растрёпанный парень. — Всё в порядке, Сабуро, — сообщил Каору, покуда тот оглядывался, — мы нашли тебя. — А… вижу-вижу!.. Кха-кха! Э-ээгрх! — он несколько раз икнул. — Хирю Сабуро, вас разорвало и собрало заново странным способом, наверное это как связанно с сохранением информации в квантовых полях, — сообщила Икуно. — А, тогда ясно, отчего мне так хуёво! — Сабуро взялся за голову. — Ебать! Вы вытащили нас?! — Да — с добрым утром — мы победили Кхорна, — радостно осведомил Тодзи. — Да, даже Губительные Силы не встанут на нашем пути! — подмигнул Кенске, показывая большой палец. — О, хвала небесам, да! — Сабуро вытер рот рукой и посмотрел на Кокоро и Мицуру, потом заняв позу удобнее, глянул ещё раз на экраны, где отображались все остальные пилоты Франксов. — Вы вроде все тоже живы. — Да, если бы не вы — нас ожидало вечное заключение в бесконечном сражении… Подумать только, я не думала, что могут быть вещи хуже смерти, — честно призналась Икуно. — Бесконечное сражение, поверь, далеко не весь ассортимент этой жопы, — Сабуро поднялся на ноги, посмотрел в лицо Каору, после чего аккуратнее вытер рот и прильнул губами к парню-альбиносу — оба гея слились в долгом поцелуе и заключили друг друга в крепких объятьях. — Как мне это нравится, — не стала скрывать Кокоро, честно говоря Мицуру. — Я надеюсь, среди этих ребят, — Тодзи имел в виду Тринадцатый отряд, — нет никаких претензий к «голубым» ребятам? По контексту те поняли о чём речь: — Ну это же не мешает им пилотировать, — сказал Горо. — Каору, я знаю, что я не займу в твоём сердце место Синдзи — позволь нам просто быть друзьями… по сексу в том числе? А я постараюсь найти своего самого верного и единственного, главного в сердце, — говоря это, Сабуро посмотрел на Мицуру. — Конечно, Сабуро, как друг по сексу — ты мне тоже очень нравишься, — промолвил Каору, также проследив взгляд в сторону Мицуру и ещё раз поцеловав Сабуро. — Вы не удивляйтесь, у нас далеко не один «голубой» — и в такой атмосфере — я вам честно скажу, даже нормальный парень склоняется к гомосексуализму, — без утайки признался Кенске Тринадцатому отряду, покуда два гея жали друг другу руки. — Мне нравится, — также с интересом глядела на них Сакура, — наверное, брат, это естественно, что натуралам нравятся целующиеся бабы, а девушкам — ласкающиеся парни… красивые парни! Кокоро также разделила вкусы Сакуры, любуясь Каору и Сабуро. — Нагиса, когда мы вернёмся, я хотел, чтобы ты воспользовался вот этим местом для своего наслаждения, — Хирю, весь растрёпанный, совершенно неприкрыто развернулся и хлопнул сзади сам себя по тщательно выбритым ягодицам. — Если Синдзи или Вик-кун соизволят кончать в меня — я с удовольствием это сделаю, — Каору, глядя на выставленный Сабуро предмет, оказался очарован и не удержался, согнул колени да прильнул губами уже к этому своему идолу содомской похоти и одарил щель между ягодицами страстным поцелуем, — ты же знаешь — мы оба больше пассивы. Все увидели, как у Сабуро вовсю встало, и он уже даже начал смущаться — в конце концов на них все смотрели. — Так, это уже слишком — не при Сакуре, не при Сакуре, — возмутился Тодзи, — отвернись, Сакура, — развернул он рукой свою сестру. — Ай, брат, а куда мне смотреть?! Может на вон тот космический ужас, который запросто может лишить меня рассудка?! — Сакура указала на приближающуюся Глотку — Левиафан Ада плыл к ним в чужеродном пространстве мира мёртвых прямо так, как если бы это чудовище, отдалённо концептуально похожее на смесь кита и морского змея, держало путь в обычной воде. — К нам что-то приближается! — увидел это Горо. — Опять больше Большого Леманна! — возмутилась Мику. — Это Нхимбалот, — выпрямился Каору и спокойно посмотрел на приближающуюся к ним напасть. — Я пообещал ей убить Миноса, чтобы сокрушить Цепь Времени, которая держит её — взамен она помогла мне найти тебя, Сабуро, в то время, как я чувствую, остальные наши нашли Аску. За некоторое время до этого. Евангелионы 03 и 04 продолжали движение через Иедар, углубляясь прочь от главной звезды туманности Песочных Часов. Расправив крылья, они, казалось, относительно медленно летели под сплошным и колыхающимся сводом «жидких камней» и над тянущейся «внизу» кучей множащихся серых поверхностей непонятной геометрической конструкции. — Брат, часто тебе доводится бывать в таких местах? — поинтересовалась Сакура. — Ну-у, эм, не то чтобы — только последнее время, когда реальность перевернулась кверху ногами, — вращал глазами Тодзи, привычно находясь в кресле пилота. — Чёрт побери, ну это совсем какая-то жопа… То есть ничего нет, — поделился своими ощущениями Кенске, — но как будто опасность рядом. — Да, она рядом, за нами наблюдают, я пока не могу понять только кто… — осведомил Каору, неким недоступным для простого смертного образом ощущая присутствие чего-то довлеющего и значащего. — Эм, так по ходу это Ад, да? — задал вопрос Тодзи. — Это Промежуток между жизнью и смертью, — пояснил Каору. — Отголоски тех самосознающих себя индивидов, что прекращают существовать, их эмоции, агония последнего вздоха — это находит своё отражение, воля умерших разносится здесь ужасающим эхо… Иными словами, если Мир Снов, привычный нам, формируется благодаря воздействию сознания живущих на данную сторону реальности, противоположную вещественной Мультивселенной, то данная его часть создаётся умирающими или оказавшимися на грани гибели. Не только людьми, разумеется, хотя нам, как существам антропоморфным, вероятно, проще уловить тут творения схожего с нами сознания. Вы вот вообразите, сколько ужасных чувств испытывает умирающий человек? — заговорил на эту печальную тему Каору. — Сколько старух и стариков корчатся в муках; сколько солдат с выпущенными наружу кишками испускают дух на поле боя; сколько животных находит свою гибели в когтях и зубах хищников — всё это лишь элементы того глобального ужаса, который обрушил на нас, своих творений, слепой и безумный Азатот. Человек подобен Вселенной, а умирающий человек — Вселенной коллапсирующей — потому боль и сила распада уходят сюда и оседают здесь… — Это ужасно, — промолвил Кенске, — лучше о таком не думать. — Ты прав, Кенске, нормальные люди не думают о последнем часе, но рано или поздно последний час придёт за ними, проживи они хоть сто тысяч лет, — сказал Каору. — Но в целом ты прав, да, не стоит тревожить сердце такими вещами без лишней на то необходимости… Тодзи, Кенске и Сакура внимательно слушали Каору, проникаясь весьма неприятными ассоциациями и представлениями: — Сакура, — подумав, спросил старший брат, — а ты не помнишь ничего об этом месте, когда была мертва? — У-у, у меня много чего в голове… — Сакура закрыла глаза. — Не знаю, может была — может нет… — Ладно, Сакура, давай не будем. Зря я задал этот вопрос. Мы живы и должны думать об этом. А не о том, что будет после… Каору, мы точно правильно поступили, разделившись? — задал вопрос Тодзи, озираясь по сторонам. Сакура любопытно разглядывала неземной пейзаж. — Ага, в фильмах ужасов, говорят, особенно нельзя разделяться, — заметил гик Кенске. — Ничего страшного, моя воля с каждым из них и я могу повысить вероятность благоприятного исходя для них «просто правильно созерцая мир», — пояснил Каору, он вслушивался в окружение с помощью своей экстрасенсорики. — Покажись уже, — потребовал Ангел, ясно открыв глаза и поглядев в одну точку. Как только Табрис произнёс это слово, там перед двумя Евангелионами предстала Нхимбалот, подобно тому, как Левиафан Ада ранее представал перед Хиро и перед Зеро Ту, Аской и Виктором. — Брат! — Сакура из-за неожиданного появления столь внушающей сущности, чрезвычайное испугалась. — Спокойно, Сакура мы в Еве! — сразу взял себя в руки Тодзи, будучи опытным пилотом. — Каору, так?! Он ожидал, что Нагиса раскроется хорошо знакомым многогранником защитного АТ-поля пред сей напастью, образовавшейся тогда, когда «жидкие камни» извергали гейзер грязно-желтоватой субстанции, что напоминала по своему виду некое сгущённое облако космической пыли, в которой часто и отдалённо взрывались подобия звёзд — из сей субстанции явилось нечто концептуально похожее на смесь кита и рептилии, при этом постоянно колыхающееся, опять же, смахивающее на мираж или на старую ужасную графику. — Спокойно, — Каору, находящейся подле столь же напрягающегося Кенске, пока ничего не стал предпринимать. — Ты Нхимбалот, «Пустая Смерть». Повелительница Промежутка между жизнью и смертью, несущестованием и самим адом? — совершенно не проявляя страха и даже с долей любопытства спросил её Каору. — Да, я — Нхимбалот; а ты Нагиса Каору, Табрис — тот, кто победил нашего Святого Предка Ньярлатхотепа? — задала встречный вопрос Нхимбалот. — Да, все так, это я и есть, — Каору совершенно без капли волнения смотрел в пасть Левиафана Ада, чьё инфернальное пламя на дне Глотки как раз и являлось тем самым пресловутым светом в конце туннеля. Кто знает, сколько душ там сгинуло за всю историю Мультивселенной? — Ты явился сюда за своими друзьями, как они мне говорили? — верно поняла Нхимбалот. — Да. Ты видела их? — Я отдам их тебе при условии, что ты сокрушишь Цепь Времени, — поставила условие Нхимбалот. — Минос укрепил Цепь, и потому тебе нужно убить самого Миноса. Он неуязвим для любых чужеродных гостей, но, я уверена, ты справишься с ним, раз смог справиться даже с моим Священным Предком. — Я даю клятву, что убью Миноса и сломаю Цепь, если ты скажешь, где мои друзья. — выдвинул встречное условие Каору. — Я согласна, — пошла на эту сделку Нхимбалот. — Ты отыскал своего друга, — сейчас говорила Владычица Промежутка, Ужасная Глотка, — в свою очередь твои остальные друзья нашли твою вторую подругу и жену Омикрона… — Они нашли Зеро Ту! А как же сам Хиро?! — заволновалась Итиго. — Вот Хиро даёт — сам пробил стену, но сбежал и бросил нас! Он мне никогда не нравился! Так и знал, что он плохой человек, Итиго! — сказал Дзоромэ. — Омикрон и часть твоих напарников, которых ты послал за ним, оказались заперты ВИРМ внутри ловушки, которой послужило Семя Азатота, — Нхимбалот вызвала психообраз Ремины, втягивающей остатки газа от взорванного гиганта вроде Нептуна или Урана и окружённой флотом ВИРМ, — твои друзья прибыли туда вместе с женой Омикрона, чтобы, вероятно, вытащить оттуда его и тех, кто заперт с ним. Я выполнила свою часть сделки! Теперь освободи меня. — Я ради спасения друзей дал клятву, освободить вас, Мисс Великое Зло, угрожающее всей Мультивселенной, и я выполню это обещание — потому что всегда держу слово, — чётко произнёс Каору без колебаний. — Я буду ждать, — на том Нхимбалот убралась подальше. Каору, пока ничего более не говоря, положил руку на плечо Сабуро, с кисти Ангела на кожу пилота Евы-10 побежали мелкие частицы, пока подобные пыли — одновременно сине-серый комбинезон самого Каору стал итончаться. — Не нравится мне это, — проговорил Футоши, приходя в себя после всего пережитого стресса. — Освободить это… — Мне тоже — но свои слова и клятвы надо держать, ведь чем мы будем лучше этих демонов, которые постоянно лгут друг другу и грызут подобных себе? Иногда клятва требует исполнения неприятных вещей, — назидательно поучал Каору, не исключено, что в исключительно пародийном смысле. — Ебать, будь она неладна! — Сабуро, по взгляду, явно не разделил такого подхода даже в теории — а шутить после пережитого, Хирю просто оказался не способен. — Мицуру, как думаешь, это правильно, держать обещание в такой ситуации? — задала вопрос Кокоро своему напарнику. — Мне нет до этого никакого дела, Кокоро, — не стал скрывать своего наплевательства Мицуру по части будущего всей Мультивселенной. — Пусть Каору сам разбирается, я уверен, он много лучше нас понимает в этом деле. Я могу только сказать, что раз мы под его защитой, и он обещает нас защитить и держит обещание, нам не о чем беспокоиться. Судя по выражению лица Мицуру, Итиго, которая хорошо знала этого аристократического хлыща, могла предположить, что тот просто подлизывается к Каору. И это было так: — «Каору даже лучше Хиро — он красивее, он сильнее, он уверенный, невозмутимый, хорошо умеет бороться с этими монстрами, он полностью гомосексуален, потому не будет отвлекаться на самку, и он точно будет регулярно давать мне сношать себя в зад! Хиро блекл на его фоне!» — сразу вынес верную оценку Мицуру, отыскав себе в обще-то идеальную сильную и подходящую личность, чей тенью ему захотелось бы стать. На пару с Кокоро, разумеется, он будет тенью сильной личности, а она — его правой рукой, ведь чем больше у сильной личности рук, тем лучше. Попутно Мицуру обратил внимание на тонкую плёнку, каковая покрыла кожу Сабуро и обнаружил, что так новый знакомый выглядит даже привлекательнее, чем просто голый. Втроём с Кокоро они хорошо сработались. Если они будут под началом Каору, то получится всё несравненно лучше. — Что ж, — Каору любезно ответил Мицуру, — если таков твой выбор — положиться на меня в таких решениях — я уважаю его. Пока альбинос вёл речь, серо-синий контактный комбинезон вслед за утончением ткани, кроме того, что так переправил вещество, собрав оное сразу всюду, полностью утратил в материи на груди, сделав вырез, на кистях и стопах. Не то чтобы босохождение могло доставить Каору какие-то трудности — видимо, пропало ещё значимое количество ткани на спине, но это не было видно Мицуру, Кокоро и остальным из-за странного плаща с кнопками. Когда в сформированном тонком комбинезоне, не покрывающем также ступни и кисти, Сабуро забрался на своё место, принявшее под Музыку прежний цельный облик, Миуцуру вновь взялся за попоштурвал. Большая часть вещества комбинезона Каору потратилась именно на эту установку, которая, возможно, вообще оказалась не шибко полезной на территории Мнимого пространства, где многое делалось телепатически безо всяких лишних причиндалов. Зато все, кто хотел, могли полюбоваться полуобнаженным Каору, который теперь с улыбкой заскочил обратно через экран в свою красную четырёхглазую Еву: — Я сейчас через Великую Мысль доложу остальным, что спас Сабуро и отряд Хиро Омикрона, — Каору приземлился на сидение, дав попутно увидеть наблюдателям при откидывании плаща, что на заднице пропало очень много ткани, покрыв взамен белые полушария лишь тончайшей плёнкой. — «Как бы мне хотелось поменять Сабуро на Каору!» — подумал Мицуру. — «Что, моя задница тебе уже надоела?» — посмеялся тот, Кокоро заняла своё место подле Хирю. — «Каору красивее тебя, Сабуро. И даже красивее Хиро. Он красивее всех, кого я видел! Я хочу кончить ему в зад! Я хочу чтобы он встал на колени передо мной и сосал у меня. Две вещи», — перечислил Миуцуру, ничего не утаивая от Сабуро. — «Я согласен, Каору — самый красивый и необыкновенный мужчина из тех, кого я только видел!» — уж тем более не стал спорить Сабуро. — «Спешу тебя обрадовать: обе вещи с ним совершить можно легко и просто — когда всё устаканится, ты это сделаешь, а пока — пусть сперма твоя восстановится, тебе её много понадобится!» — «Хорошо, ради этого я готов навсегда быть покорным лейтенантом Каору, чтобы он мной и Кокоро командовал». — «Мне тоже очень нравится Каору — я хочу выносить от него ребёнка!» — также поделилась Кокоро. — «Насколько я знаю, у Каору уже есть ребёнок, но он живёт вместе с матерью на планете Борея в другой Вселенной. Но родить ребёнка ему на Земле тоже можно, так как Каору хотел, чтобы у их с Синдзи супружеской пары были дети», — сообщил Сабуро по ходе телепатического диалога, который оказался прерван после того, как обсуждаемый пилот Евы-02 передал свою телепатему: — Что же, — Каору посмотрел на своих соратников, — Не давши слово — крепись, а давши — держись, — впрочем, по характерному блеску в рубиновых глазах и хитроватой улыбочки, друзья поняли, что Каору нечто задумал и так просто с цепи Голодную Суку спускать не намерен. Особенно если она сможет пожрать каждого из них после смерти. *** — Простите, мне искренне жаль, что приходится делать всё это с вами — я не желаю вам вреда, — извинялся Хиро, предельно искренне и потому жалобно. — Эм, я помню, я смотрел это в «Следствие вели» [8], — вспомнил Виктор, — там, короче, один мужик хотел забрать свадебное платье для своей жены из квартиры бывшего мужа этой самой жены, он забрался туда, столкнулся с новой женой того мужика, которой, как он думал, там быть не должно было. Она, убегая от взломщика, споткнулась, упала и убилась нахер. А её муж такой — приходит с работы, видит — труп жены и наш герой тут. Делать нечего, наш герой берёт и валит ебаря старого своей. А так как наш новый Родя Раскольников работал в крематории, то этому хую не составило труда избавиться от обоих жмуриков. Однако тут другой работник крематория спалил нашего горе-мужика за уничтожением неучтёнки и подумал, что это бандиты ему заплатили за это дело, потому начал требовать себе долю. Ну, а наш герой взял ружьишко — и пришлось ему третьего перерабатывать. Потом он уж думал завязать, но тут как на зло младший брат увидел ружьё и побежал пугать обидчика по школе, а по итогу подстрелил одного мента. Наш герой понял, что брат его сдаст и сам мелкого завалил. Короче, когда его арестовали, то он положил четыре трупака, включая брата, но он сказал, что зла никому не желал и что оно так само вышло — одно за другим потянулось, ниточка за верёвочку, не было, блядь, гвоздя, как у нас на Руси издревле говорят. И хотя советский суд — самый гуманный суд в мире, они этого пидора приговорили к расстрелу. — Какая поучительная история, — улыбнулся Шут. — Но я не намерен вас убивать! — Хиро чуть ли не сорвался. А потом… — Разреши, — перед глазами Виктора предстал психообраз — крики мужчин и женщин, детей и взрослых, среди бушующего бело-фиолетового пламени. — А-а-а! — Виктор одновременно с этим проникся напряжением, сковавшем сердце Хиро в тот момент. — Разве ты в этот момент не готов был бы уничтожить 99% Вселенной, чтобы отомстить за такое?! — Хиро отвернулся от Виктора, заставив того утирать выступивший пот с лица, выражение Северова сделалось прескверным. — «Мда, Виктор, если ты злой коп — я попробую быть добрым», — сообразила Мари. — Эй, Хиро, я тебе верю, что ты добрый, — заговорила она. — Только не злись, я правда так считаю. Хиро повернулся к ней. — Будь ты злым, ты бы не пёкся по поводу нашего положения. — Возможно ты права, я хочу быть добрым и правильным, но я совершенно запутался в том, что такое доброта и правильность — и теперь по моим этическим теориям выходит, что уничтожение 99% Вселенной может быть этически оправдано, — Хиро моргнул в момент произношения этого. — Хотя ты гуманоид какой-то, ты сердцем весьма похож на нас… Виктор перебил Мари: — Хиро, да! Да, я бы мстил за такое! Если бы Россию, если всех, кого я любил, убьют так, то уничтожу кого угодно! Даже 99% Вселенной! Вот клянусь тебе! Переживи всё это — я бы за себя не отвечал! — вот так на эмоциях выпалил совершенно честно и откровенно наш человек в мире аниме. — Что ж, по крайней мере я не один такой, — сардонически улыбнулся Хиро. — У меня есть идея, — наконец предложил он, — давайте вместе мы попробуем прорваться через оборону ВИРМ? Теперь при наличии Чада, думаю, стоит попробовать, раз уж вы теперь непримиримые враги ВИРМ. — Хм, ну как? — Мари обернулась к троим однополчанам, она тогда вышла чуть ближе к Хиро. — Хороша мысль, — потёр гладко бритый подборок Смит. — Не так ли? — Охуенная, — Шут провёл кистью по своему куда более шершавому. — Я согласен — именно это я и предлагал изначально! — напомнил Виктор. — Я только прошу… не бейте меня в спину — я сдамся вам, как только Зеро Ту окажется со мной, а потом вы можете делать со мной что хотите — в качестве искупления за то, что я подверг опасности ваши жизни — жизни членов вашей стаи, я позволяю вам наказать меня как угодно… — продолжал Хиро. — Только прошу — не казнить меня ради Зеро Ту и мести ВИРМ! Моя потеря заставит её покончить с собой, а я не могу умирать, пока месть моя ВИРМ не будет завершена, — попросил наш синий герой. Если не считать Шута, то остальные четверо из NERV восприняли это очень хорошо: — Мы согласны! И я обещаю, что ты не будешь убит — поверь мне, наши лидеры натворили в своё время не меньше дерьма, чем ты! — охотно дал слово Виктор. — Да, Хиро, человек — очень несовершенен, слишком несовершенен, чтобы с него можно было бы требовать ответственность подобных масштабов! Вот что я честно думаю и о чём тебе прямо скажу! — не стала утаивать своего мнения Мари. Она же спешно зашагала к нему, шлёпая босыми ногами по полу башни, тут без одежды чувствовалось довольно комфортно. Взгляд Хиро, конечно же, пал на мячики её грудей, по причине чего в штанах сделалось ещё теснее… — Хорошо, та-ак… Я думаю, мы сможем покинуть это место только, если воспользуемся моим Чадом, — Хиро запрокинул голову, устремив взор на чёртоподобного ребёнка. Песчаная буря разом улеглась. — Ну и видок у твоего малыша, такое впечатление, словно гигантская Рей-Лилит с тобой согрешила! — высказал Виктор по поводу данного мальца. Синий, гибкий, он всё ещё двигался и руки его ходили над площадкой башни, перемещаяся так, что воздушные массы очень быстро разгонялись — только силовое поле защищало обитателей вершины от мощных сходящих шквалов. — Только технология, а, вернее сказать, — магия моего народа требует отдаться сексуальному желанию, чтобы вы могли синхронизироваться с этой мехой. Чем оно ярче и сильнее, тем живее откликнется Чадо, — вновь посмотрел Хиро на своих спутников. — При этом мне надо выбрать «пестика» из вас — это должна быть гетеросексуальная или бисексуальная женщина. Насколько мне известно из памяти Виктора, Мари — лесбиянка, потому мне остаётся только иметь дело с вами, Келли Уоллис, — посмотрела Хиро на ту, кого назвал. — Ты ведь не против? — Мари повернулась к той следом вместе с остальными тремя мужчинами. — Нет, не против, тем более это шанс для нас выбраться, — сказала Келли. — Давайте сперва попробуем медитировать на Чадо, — Хиро обернул манипуляторами головы всех пятерых, — не бойтесь, — заметил он недоверие в их лицах, как и беспокойство по поводу происходящего, — я не причиню вам вреда, обещаю — ваша стая теперь мне дорога… только заботой о вас я могу избавить себя от постоянно гложущего меня чувства вины, — у Хиро вновь вытекла слеза, синяя полужидкая и тёплая субстанция выделилась из неё и обдала нагие тела людей. — Если что, я принимал в материальном мире наркотик, который одновременно забрасывает тебя через сон сюда и пробуждает половое влечение, — предупредил Виктор. — Хорошо, тем паче тебе должна была достаться часть меня при том временном слиянии, потому твоя страсть должна быть сильной, — подумал Хиро. — Ох, опять я половые подвиги совершать буду! Да я уж до того твою жену спас… наставив тебе рога! — рассмеялся Северов. — Спасибо — рога делают нас, рёвозавров, сильнее, — поблагодарил Хиро. — Теперь попробуй сексуально возбудиться, я буду передавать сигналы в ваших мозгах Чаду, — Хиро закрыл глаза и сосредоточился на пульсирующих рогах, греющихся над глазами. — Так, хорошо, теперь нам желательно проявить сексуальную активность, — осведомил Хиро, убирая от забрызганных синей субстанцией свои манипуляторы. — Я вот хочу мастурбировать на вас, по крайней мере на ваших девушек… — О, так он нами озабочен?! — удивилась Келли. — Наверное он как Ихт, — вспомнил Смит. — Вот зоофил! — Шут нарочно скорчил рожицу, как будто осуждал его. — Ах, какой ты извращенец! Мы же разный биологический вид! — засмеялась Келли. — Но нам всем нравятся Рей и Каору — а Хиро очень симпатичен, наверное, по меркам гетеросексуальных женщин, — дразняще выглянула на него Мари. — Это да, — не стал спорить Виктор, — чёртов Табрис пронзил моё сердце! — Если вы не возражаете, я хотел бы заняться сексом с Мари и Келли — их вид пробуждает во мне похоть, а чем похоть моя сильнее, тем лучше я что-то пилотирую — потому секс делает пилотирование лучше во всех смыслах… Конечно я только предлагаю и ничего более, если вы не хотите — наверное, не нужно… В конце концов, если мы друг другу не понравились, это не зависит от нашей воли, — рассудил Хиро. — Ну-у, не знаю, — Мари совершенно не возмутилась по поводу этого предложения, но… — Я знаю, что ты лесбиянка… — Да, я лесбиянка, я могу отдаваться друзьям-мужчинам, но только по дружбе, а с тобой… эм… мы всё же не настолько хорошо знакомы! — честно признала эта сисястая сногшибательная красотка. — Эм, в таком случае, Мари, — наш герой-любовник посмотрел на пилотку Евы-25, — как насчёт того, что я буду сношаться с Келли, а ты, Мари, в этот момент будешь совокупляться с ней же, с Келли? Мысль о сексе между двумя этими девушками уже заставила нашего героя истекать спермой. — Ум, а ты быстро трахаешься? — поинтересовалась Келли. — Просто я по натуре вообще обожаю секс — особенно когда меня сильно, быстро и грубо ебут. Мой парень Мэтт, например, так может. — Если ты по части силы — то поверь мне, мы, рёвозавры, много превосходим вас, людей, в этом плане, — сказал Хиро. — Ох, ну не знаю, — Келли поняла, что для приличия надо немного поломаться. — Я просто обожаю секс — по темпераменту я вообще мужчина. И мой парень Мэтт… Он такой же — не может прожить ни дня, не вставив куда-то, при этом ему крайне важно разнообразие, потому мы с ним постоянно приглашали в постель третьего участника или даже больше… с ним я договорилась без утайки, когда уходила на службу, что мы можем спокойно спать по отдельности с другими — ведь на измену я бы не пошла, если бы знала, что он будет точно против… — Я слышал вы, люди, из ревности постоянно убиваете и ненавидите друг друга, — вдруг вспомнил Хиро один из наиболее фундаментальных догматов нестеренкостроя Плантаций. — Такое бывает, да, — не стала скрывать Мари. — Но видишь — мы с Мэттом не сходим с ума от ревности, потому что нас надёжно соединяют общие вкусы и схожий характер — а любовь между личностями может быть лишь там, где черты совпадают. Потому, наверное, если наша связь построена на этом, а не на индульгенции на трах, то с чего мы должны грызть друг другу глотки? Тем более мы оба любим секс, — рассудила Келли. — Ладно, если никто не против — и все друг друга знаем, я не против попробовать с ксеносом. Только секс с тобой точно безопасен? — подошла Келли к Хиро. Ктому моменту последний отпустил всех пленников манипуляторами. — Полностью — обещаю, тут ничего не случится, тем более это моя территория, здесь сама причинность управляется мною, — заверил Хиро, смотря на Келли. — Я хочу, чтобы ты вылизывала Мари влагалище или чтобы вы обе как-то взаимодействовали друг с другом в этом плане. Хиро посмотрел на троицу раздетых парней. — А вас я попросил бы не вмешиваться, лучше вы подрочите на то, как я буду сношать ваших женщин. Взамен я обещаю потом предоставить вам свою жену — Зеро Ту — Виктор уже сполна вкусил её прелестей, и потому я уверен — она согласится воспользоваться вашими членами для своего удовольствия. Как верно заметила Келли, связь между такими людьми, как мы, основана на глубокой общности вкусов. *** Снег молочной метелью застилал почти весь окружающей пейзаж. Сколь можно было видеть, во все стороны раскидывалось полностью плоское полотно, где белое причудливо смешивалось с более отдалёнными серыми оттенками. Годзилла, успевший до того преодолеть второй раз Стену Аккера, теперь оказался вынужден брести через снежную пустыню где-то в Аду, полагаясь лишь на свою волю. Тащившейся позади хвост подымал особенно плотные клубы снега с белого грунта вперемешку с дустового вида пылью. В какой-то момент, когда Годзилла своими экстрасенсорным восприятием почуял конец пути, налетел плотный буран — чрезмерно крупные кристаллики снега с завыванием занесли Кайдзю, под чьими когтистыми ногами с хрустом крошились маленькие ледяные скалы. — Агрх! Вурх! — Годзилла раздражённо рыкнул на буйство зимней стихии. Продолжая прорываться через сплошную белую метель, ящер-странник очутился в несколько ином, более любопытном месте. Здесь высились каменные образования, легко идущие с крутыми склонами, некоторые из них образовывали арки, позволяющие свободно пройти даже Кайдзю. Дополняли этот пейзаж горячие кровопады — красная жидкость стекала именно что настоящими водопадами откуда-то высоко сверху и наполняла целые реки и озёра. Из этих местных водоёмов вырастали подобия большущих деревьев, намертво слитых с каменистыми склонами или просто же в одиночестве торчащих гнутыми стволами из-под красной глади. За Годзиллой при движении тянулся горячий пар, красная жидкость стекла на его грубую каменистую шкуру. Впереди вся красная жидкость с оглушительным шумом низвергалась с предельно крутого склона. Целые кровопады, разделённые серыми каменистыми выступами, протягивались на десятки километров. И с края этого склона над сей пропастью перекидывался длинный полностью каменный мост, состоящий из цельного куска породы, уходящий куда-то, где даже самый острый взор Годзиллы не мог уловить окончание, ибо перспективы адской геометрии вновь искажались самым трудноописуемым образом. Далеко внизу белый туман плотнейшими клубами заполнял почти всё, скрывая бездну. Годзилла без лишних раздумий взошёл на мост и двинулся по этой конструкции из сплошной породы. Увы, это не могло кончиться хорошо — пыльный светло-серый камень проломился под когтистыми лапами прямоходящего Кайдзю. Годзилла, размахивая плотным хвостом, полетел далеко в туман. Шлёпнулся хтонический ящер прямиком на серые высокие пики, скрытые под тонким, но плотным молочным слоем. Эти штуки обладали подозрительно вытянутой и ровной конической формой, некоторые из них испещерялись тёмными пещерками-дуплами. Над головой при этом вместо молочно-белого тумана потянулось пасмурное небо, очень высоко устланное тучами, каковые гнал грозовой ветер. Никакого моста из цельной серой породы в этой выси и в помине не оказалось. Похоже, тот молочно-белый туман, через который он пролетел, оказался вовсе не туманом, а неким очередным шлюзом-порталом для перехода. Мост и туман — два разных пути от развилки кровопадов. Годзилла экстрасенсорно чуял выход из Гадеса, потому, вставая на ноги, понял, что оказался ещё ближе к нему, чем было бы, пойди он по мосту. Тем не менее, падение само по себе его разозлило, и потому Кайдзю с недовольством огрел хвостом ближайшие образования местной геологии — разметал их в обломки, после чего издал фирменный рык среди целого леса подобных штуковин. От этих звуков, покуда Годзилла начал ломиться дальше, в дуплах зашевелились красные обитатели, оттенка той жидкости, что сюда обильно низвергалась. На пути, слово встречая монстра, грохнула молния, неестественно ярко залива всё чисто-белым. Когда эта вспышка сошла, только тогда на пути в одночасье выросла серая гора, также освещаемая то и дело бьющей в заоблачной вышине грозой. Годзилла высоко задрал голову с приоткрытой челюстью, смотря вверх. Вроде ничего больше не изменилось. Склон ширился перед путником, восходя и восходя к тучам, и там в самом конце, сокрушая породу шапки, пришёл в движение соразмерный с пиком массива один-единственный громоздкий обитатель — значительно превосходя Годзиллу, достигая уж точно пяти сотен метров или даже больше, «судья мёртвых» разом задвигался всеми конечностями — мясистые и длинные щупальца гулко взметнулись, сбрасывая пыль с грубейшей бугристой шкуры, оттенка бледного больного старого дерева. Вздымая с ложа серо-коричневые клубы праха, ближе к краю склона пододвинулась голова, на боках отверзлись красноватые выразительные веки, окружённые складками толстой тянущейся шкуры и гроздьями красных бородавок, с этого бока одно большое слизистое око соседствовало с ещё парой меньших зерцал ему в компанию; ниже обнажилась острые бивни, когда отбросились длинные ротовые придатки. А от места пребывания этого холмоподобного Царя Миноса, ещё выше и дальше сына и вассала Великого Ктулху, вздымалась тёмно-рубиновая арка — Врата Иедара и… серые грозовые тучи закручивались там, словно воды будущего океана, образуя нечто навроде водоворота. Молнии вновь и вновь грохотали и били над Стражем Врат, волнуя быстро крутящуюся грозно-серую небесную сферу, больше даже чёрную. На самой вершине свист ветра мог бы запросто оглушить простого человека, а бешеные порывы — прибить к раскиданным свинцовым валунам и грубым уступами. Годзилла огласил окрестности подножья раскатистым фирменным рёвом, наполнил пластины струящимся бело-синим пламенем молнии и приготовился испепелить представителя враждебного вида широченным атомным лучом… Но не вышло — вместо него Годзилла исторг из глотки лишь жалкий язычок пламени, который будто в насмешку унёс ветер. То, что не принадлежало реальности Ада, не могло уязвить Миноса. Сама метафизика заколдованного места не допускала такое. Рыгнув, кашлянув дымом, Годзилла не стал горевать и просто принялся взбираться к Миносу, вонзаясь когтями в крутой склон и нелепо тягая целую тушу, явно не предназначенную для подобного. Пластины на спине причудливое шатались при движении по столь крутой поверхности, когда все мускулы плотного тела напрягались в едином ритме, перемещая Годзиллу всё ближе и ближе к цели. Бросив на карабкающегося взгляд с трёх боковых глаза, помещённых подле острых бивней, громоздкий Страж недовольно вытянул толстую конечность и бахнул загнутым щупальцевидным окончанием по склону близко от фундамента Врат Иедара. От сотрясения, пошедшего сверху, Годзилла вместе с густым и пыльным камнепадом сорвался и покатился, зло разевая пасть и издавая фирменный рёв по ходу ударения головой и всей остальной тушей о ту часть крутого пути, каковой ему уж довелось преодолеть. Под разрывающий свод гром скинутый Кайдзю вновь оказался среди предгорья, в куче осколков породы, рухнувшей вместе с ним и ему на голову. — Мда, не покорить тебе эту гору, — взглянул на встающего Кайдзю царь Соломон, стоя в своём элегантном пижонском костюмчике возле одного из пустых дупл, на ближайшим вытянутом коническом скалистом образовании, из целого леса таких. Откуда уже плотным роем летели склизкие хищники цвета крови — сами с легковой автомобиль величиной, наделённые изгибающимися и весьма толстыми змееподобными телесами, парой нижних конечностей и парой передних в лице жёстко бьющих по воздуху кожаных крыльев, выделяющихся больше оранжевой мембраной. Спереди у сих летунов отверзались несколько нелепого вида большие и зубастые рты, внешние глаза на сильно сглаженных головах полностью отсутствовали. — Скриии! Скриии! Скрии! — всё голосили эти рукокрылые обитатели ада. — Похоже, эти лангольеры, чьи зубки пираний очень хорошо проедают дупла в тутошней породе, как раз к месту, не так ли? — стоящий Соломон заглянул в глаза Годзиллы. Ящер-Холокост вздымал голову после падения, неспешно расправляя спину. — Ар’хнаг Гахзира пралг’грааа нах’грааш ар’рхгрер пра’аргх на’храааз шааааргх а-а-аргх!.. Ла’гран’ерр! Заргаах’хра-аргх! Газ-зир-ра зра’грах! М’ыгнос-р-р-р! Йеда-а-а! — прорычав это в ответ, Годзилла с сосредоточенным видом посмотрел на подлетающую стаю кровавых лангольеров. Сотни тысяч зубастых и по большей части круглых глоток отверзлись Кайдзю в ответ. — Аарг’хра-а-аргх! Шабрангру багхрааага арг’кгах! Ла’гран’ерр аргра-аргр! Граа’аарх! М’ыгноз, грарг’хра! Гаахз-зирааа мраз’ха-ахрг’зрр? — Да-да, именно так… Минос неуязвим для всего, что чуждо аду, а ты ещё жив, даже не своей смертью сюда попал, — говоря это, Соломон от леса к Годзилле повёл пальцем, на котором всё красовался перстень. — Скрии! Скриии! Скриии! Скрии! — крича так, извиваясь в пыльном воздухе, лангольеры начали налетать на темнеющую каменно-серую шкуру Годзиллы и откусывать по кусочку, проворно заглатывая в свои животики, быстро раздувающиеся от этого. — Скрии! Скрии! Миллионы и миллионы этих созданий слетелись сюда от кровавых водопадов через леса твёрдых скалистых конусов, где они обычно обитали в выеденных дуплах. — Скриии! Скриии! Скрииии! — Ла’гран’ерр Га-ахзира-азз! Аграб’базрр’рз! Граабрааа! Агрха! Агррах’шарг! Аграа’аргш! Гахзира! Брааа’зарга’аааа! Ра-ра-раш’гаар! Ша-абра’агрх! — закончив издавать звуки из своей громоздкой челюсти, Годзилла гордо выпрямился и замер, сомкнул веки и расслабил руки, отдавая себя так на пожирания этим голодным ордам, каковые живой и шевелящейся тучей окутали ящера всего от головы до хвоста. Звук колотящихся крыльев и хруст шкуры заполнил всё у подножия, заглушал этот пир лишь частый раскат грома в вышине… *** На орбите Ремины перед объединённым отрядом APE и NERV среди остатков пояса обломков льда и мелких лун, летавших вокруг скушанного за милую хаоситскую душу газового гиганта, предстала Ева-13. — Учитель! — поприветствовал Синдзи, вслед за Зеро Ту подняв взгляд на Юнит, очень похожий на Евангелион-01, такой же фиолетовый и с аналогичной головой, по большей части отличный лишь наличием второй пары глаз прямо под первой. Сидящая выше «тычинка» Стрелиции внимательно посмотрела на добавившееся голографическое окошко, изучая новоявленных с её точки зрения участников: — Да, мы пришли на зов! — махнул рукой Рэндольф Картер, сидящий в контактной капсуле: та включала в себя два места для пилотов параллельно друг другу с боку, второе занимала Рей Аянами — оба они носили теперь комбинезоны тёмно-синих цветов, полностью одинаковых спереди — только потом Зеро Ту увидела, что они различны лишь хорошо знакомыми для бойцов APE латинскими буквами — «α» обозначалась на комбинезоне Рей, «β» — на комбинезоне Рэндольфа — обе буквы находились на слегка выступающих наспинных треугольниках. Между ними в стандартных красных полускафандрах-полукомбинезонах стояли трое Девяток-близняшек — Зета, Тета и Эта. — Мы получили телепатическое сообщение от Каору — ему удалось освободить Сабуро и Тринадцатый отряд APE в полном составе, они изнутри направляются к «парадным» Вратам Иедара, чтобы разобраться с Миносом — Нхимбалот поставила условие, что не позволит отряду покинуть Иедар, пока они не разберутся с Миносом, — тоном записного бюрократа отрапортовала Рей, глядя на Зеро Ту; не то чтобы с особым интересом, так — просто персона розововолосой оказалась тем, на ком Аянами сконцентрировала внимание больше, чем на прочих из APE. — Синдзи, Каору просил передать, чтобы ты не волновался и что у него всё под контролем, — добрым голосом добавил Рэндольф. — Я уже получил это вообще, да… — отозвался «пестик» Стрелиции. — И он будет валить Миноса? — уточнила Мисато. — Каору сказал, что действует по обстоятельствам — во всяком случае я не слышал, чтобы кто-то вот так просто с наскоку да с дороги пил чай с отродьями Ктулху, — Рэндольф немного иронично посмотрел на Надю. Рей, оценив юмор, даже чуть улыбнулась, а рубиновые глаза её оживились по этому поводу. После чего похожая на тройняшек вечно юная альбиноска пересеклась взглядом с Принцессой рёвозавров, которая начала догадываться о чём речь. — Всяко этот Минос — вассал Ктулху, — рассудила Мисато, — это хорошее дело; надо бы моему сыну провести с этим царьком воспитательную беседу, а то это он в Аду правит, куда любой из нас может чего доброго угодить. — Надо в Аду своего наместника поставить, — предложил Кадзи. — И есть ли желающие чистить котлы и колоть дрова для чертей? — полюбопытствовала Аска. — Когда мы вернёмся, я рассмотрю кандидатуру Дональда Трампа, — пообещала Мисато, — а покамест давайте доставать наших и горе-муженька Зеро Ту из этой зыркающей задницы, — указала командующая пальцем на поверхность Ремины, где за плотной густой атмосферой постоянно теперь зорко вращались злые жёлтые глазища. — Скажите, как это сделать. — Задача ясна, командир, — хрустнул разминаемыми пальцами Рэндольф, чей чёрный кот высунулся откуда-то. — Сейчас, Nigger-man, сейчас, — мастер-оккультист ткнул пальцем где-то возле морды разумного кота с неполиткорректным именем. Высветились дополнительные голограммы, показывающие Ремину и топографию плоскости пространства вокруг неё. — Сперва всё хорошенько просканируем, выявим плоскость, телеметрию, сейчас-сейчас… Рей взялась за этот же дело. Синдзи попутно стал рассказывать о том, как они выгрузились на Ремину и что произошло дальше. — Если Омикрон пребывает внутри Ремины, можем ли мы попробовать связаться с ним через Великую Мысль? — поинтересовалась по ходу этой совместной работы стоящая позади Зета. — Пока не стоит, — Ремина слишком опасна, если она будет ментально атаковать — у нас будет мало шансов сохранить рассудок, потому вам нельзя сейчас открывать сознание, — вкрадчиво предупредила Рей — Верно, девочки, — велик шанс столкнуться с её гнусным умишком, покамест будем пробиваться к ним, — добавил Рэндольф. — Но я думаю, достопочтенные дамы, вам выпадет шанс сегодня показать практику. — Вас поняли. — Твой Учитель постоянно управляет Евой с «пестиком»? — между делом уточнила Зеро Ту. — Да, Рей — его женщина, Картер-сама правда всегда занимает роль вторичного пилота — он больше по части магии и науки, специалист по хитрым заклинаниям, а Рей ведёт Еву и акцентируется на грубой битве, машет Копьём Лонгиния, словно мужик-добытчик, и так далее — короче, несмотря на то, что мой Учитель любит всякие правые ценности — прогрессивных отношений он не чурается, когда они ему больше по духу, — разъяснил Синдзи. — Прекрасно его понимаю, — слегка улыбнулась Зеро Ту, откидываясь в кресле «пестика» и глядя на Рей. *** Хиро оставил позади брошенные на пол штаны и, полностью нагой, чрезвычайно охотно прильнул ртом к губам Келли, целуясь с этой девушкой, сравнивая ощущения с Зеро Ту, и, ясное дело, очень охотно лапая большие груди, наряду с влагалищем чрезвычайно дорогие всякому уважающему себя гетеросексуалу, ибо этим идолам в храме Венеры более всего воздавал почёт и возносил фимиам наш синий рогоносец. — О, я прямо как в первый раз… — пробубнила Келли между этими животрепещущими ласками, ибо нечеловеческая внешность Хиро позволила великой блуднице возвратить полноту свежести и новизны в ощущениях. — Не, ну раз у нас ненаучная фантастика, то рано или поздно девка вроде меня должна была расставить ноги перед ксеносом! — заключила мускулистая бой-баба. Хиро схватил её ладонями за ягодицы позади и хорошо растянул эти увесистые булочки. — Я должен предупредить, что наш вид тратит на одну прелюдию столько энергии, сколько ваш на стометровку, — сказал следом Хиро. — О-ох! Поверь, для такой большой фанатки регби и борьбы с парнями на равных не может быть ксеноса лучше! Вы — раса любовников! — Ах ты сучка! — накинулась на напарницу Мари и начала её хватать, тискать, щипать за соски и засасываться рот в рот. — Что же скажет Мэтт? — О, он попросит меня записать всё это на видео и отдать ему, чтобы он мог дрочить на это! — сообщила Келли. — Тогда, Хиро, прикажи NAU это дело снимать, хорошо? — попросила Мари. — Хорошо… А потом пусть Келли для начала сядет мне на член, она выглядит достаточно сильно, чтобы услаждать меня, а ты, Мари, ласкай Келли пока со спины, — придумал Хиро. — О, да, отлично! — согласилась Мари. — Я должен разогреться, чтобы сношать Келли, у неё должно вытечь как можно больше смазки… — Давай я заполню её влагалище слюной, а? — предположила Мари по ходу лесбийских ласок. — Я обожаю женские влагалища! — Отличная идея! — Хиро, уткнувшись своими выходящими из спины манипуляторами в пол башни, занял в воздухе произвольную позу, при этом полностью удобную [9], игнорируя все законы физики здесь, на своей территории; одновременно с этим наш герой смог поднять Келли, расставившую ноги, чтобы Мари на корточках начала заполнять её влагалище слюной, позволяя при этом Келли мастурбировать себе член, и получая от этого огромное удовольствие. Потом наш герой попросил Келли засунуть ему палец в анус и одновременно сверху просунуть ей свой член в рот — что было исполнено. — Думаю, у тебя там достаточно смочено, — после разминки минетом Хиро аж весь дрожал, преисполняясь жаждой водрузить мужское копьё в куночку Келли — одного сосания хватило, чтобы наш синий рогатый герой обильно потёк в ротик чужой женщины. — Хорошо, но сперва я насяду, — решила Келли. — Ложись. — А ты, Мари, сядь мне на ноги, чтобы ублажать её сзади… Или давайте так, — Хиро опёрся на всех манипуляторах и занял вытянутую позу, словно лежал на чём-то невидимом и твёрдом — Келли смогла свободно сесть и оказалась насажена на член брачного изменника. — Ах! Какой он сильный! Я просто чувствую его силу! — Келли опёрлась руками на грудь мужчины. — Давай сюда, — Хиро обхватил манипулятором Мари за пояс и поднял четырёхглазую за спину Келли, где лесбиянка смогла обхватить свою сисястую напарницу. — Ох! А ты не будешь трахать нас этими штуками? А то это будет воистину мужское доминирование, глубоко омерзительное лично мне! — с промежуточным хохотом поинтересовалась Мари, оказавшись за мощной спиной Келли, и с этого тыла сия почитательница Эроса в мехах Венеры начала теребить напарницу за выставленные к Хиро соски. — Подумаю, если вы захотите… Всё нормально, Келли? — учтиво поинтересовался Хиро, не отрывая взора от восседающей блудницы Вавилона. — Иисусе! Ах, да я никогда не ощущала такой твёрдости в члене! Бля! — Келли поднималась и опускалась, отлично напрягая хорошо развитые мускулы. — Я боюсь представить, что будет, когда ты будешь меня трахать! Виктор, Шут и Смит с восставшими копьями наблюдали это откровенное нарушение всех мыслимых духовных скреп: измена, извращения, свальный грех, женоложство, блудодейство — наконец совершение всего этого на глазах у других. — Бля, как это мы в такое блядство скатились?! Он же хотел нас убить, а наши девки уже ебутся с ним! — Северов уткнулся руками в бока, пока не спеша мастурбировать, ибо желал сильнее возбудить малого и позволить стечь побольше предсемени, каковое каплями с письки у крепкого русского стекло больше всех. — Зато наш мир будет очень крепким! Кроме того, эти их штуки благодаря сексуальной магии работают, так что это нам необходимо для слияния сил, — напомнил Шут, теребя свой инструмент, не особо большой, но и не маленький, правда пока без особого рвения. — Да знаю я! Я сам в ледяном аду его жену жарил! Ох и сучка она, ох и сучка! В хорошем смысле. — Хотел бы я и на это посмотреть, — выказал желание Смит, мастурбируя очень активно. — Я тоже, — Виктор как взялся за свой малый, точнее — совсем не малый — и сообразил, нет, простая дрочка не сможет его утихомирить. — Сука, не-а! Я из-за слияния с Хиро ощущаю в себя прямо мощь кого-то трахать! Хочу трахать, сука! Дрочил я на базе — где ты, Шут, уборщиком работал — дрочил на фотки голых девок с «Калашами», я принимал спец. стимуляторы, необходимые для высокой синхры — Господи! Так как нерв, через который происходит синхронизация, отвечает за любовь, у меня прямо постоянно стояло от этой стимуляции! Я дрочил так, что, думал, умру от гангрены ствола. А база секретная, шлюх нет. — Я тебя понимаю, русский коллега, — посочувствовал Смит, — я на базе 51 как-то охранял битую в Розуэлле летающую тарелку, там блядей нет… — И потому ты имел в жопу мужиков и сам давал, — закончил признание Шут. — Всякое было, — развёл рукой Смит. — Что ещё от вас, американцев ждать, — сказал Виктор. — Можно подумать это сильно отличается от твоих отношений с Каору, — напомнил Смит. — Каору — это Каору, с Каору — можно, и тем паче я всегда сверху, — парировал Виктор. — Экое дело, брат, с такими как ты, Витёк, Каору — больше пассив, сколько мне известно, трахать он любит только смачные попки таких мальчиков как Синдзи, — сказал Шут. — Кроме того, Смит, я напомню, что ты отдавался Кадзи для того, чтобы одновременно иметь Мисато, — озвучил Виктор очередную пикантную деталь. — Ради такой женщины как Мисато — зад не жалеют, — явно не без гордости высказал сие американский пилот, — я завёл роман с Мисато, когда они с Кадзи были в разрыве, потом нас раскидало, а когда мы снова встретились, она уже вышла за него замуж — но я не хотел её терять, а так как Кадзи она любит, то изменять ему не будет… А этот Кадзи — тот ещё извращенец, ему пол неважен. — Тогда мне кажется, вы просто созданы друг для друга, — не без ехидства заметил Шут, — Виктор, ты хочешь трахать, Смит, ты готов дать в задницу парню, почему бы вам… Он изобразил пальцем очко и несколько раз просунул туда палец. — Да не буду я делать это с мужчиной! — отказался Виктор. — Ты же, Смит, не будешь мне давать? — Ну почему? Не то чтобы мне это само по себе нравилось — я нормальный натурал, меня такое без девок под носом не вставляет… А есть ли у нас смазка? — спросил Смит. — Я ещё хочу кончить, а… эта ебля в зад, хотя я равнодушен к такому, может стимулировать меня к славной конче на то, как этот нави-сатир ебёт Келли. Потому, Вик, чтобы сослужить тебе службу и кончить — я не против дать тебе, я — добрая душа. Шут воспользовался своими псионическими способностями, чтобы сподвигнуть обоих молодых людей к тому, к чему они оба уже были склонны — нет, заядлым геями они не были, но когда у парня стоит, будет ли парень смотреть на пол? — Ладно, — Виктор посмотрел на Смита, — я ничего не имею против такого, если это один раз и… ничего не значит. — Ебать! Вот такие вы русские, чёрт разберёт ваши двойные стандарты! — захохотал Смит. — Что поделать — а ещё мы алкоголики, каждым нациям свойственны свои пороки, — признал Виктор. — Ладно, я ничего особенно не хочу сказать про твою нацию, моя на фоне ебаного Армагеддона повела себя куда хуже, — сказал Смит. — Вот видите, как хорошо вы пришли ко взаимному пониманию, — Шут положил руки каждому из собеседников на затылок, придвинув их лица. — Ты меня часом ещё больше напрягаешь, Шут, — Виктор своей рукой убрал ладонь псайкера от своего затылка. Потом вновь посмотрел на развлекающегося Хиро — Келли прыгала на нём, взявшись руками за манипуляторы с боков и оперевшись ногами на ещё пару таких. — Ах-ах! — стонала девка, потрясая здоровенными мячиками. — Ну я тебе покажу всё на что способна! Господи, я на тебе как на коне поскачу! — О, да, моя крошка, — ласкающая её со спины на потеху Хиро Мари руками обернула назад голову Келли и впилась девичьим поцелуем в губки напарницы. У Хиро от этого вида всё дрогнуло внутри. — Ебать! — Виктор резко продолжил наяривать. — Как вставляет! Я хочу кончить! Неважно куда! Наш человек в мире аниме живо поинтересовался у Хиро, можно ли использовать его синюю субстанцию в качестве смазки для анального секса, получив подтверждение, Виктор обратился к заокеанскому товарищу через явное смущение: — Смит, э-э, я могу… — Эх, — американец вздохнул, — в знак уважения традиции NERV, я могу сделать это для тебя. Ведь как новичок, я обязан поддерживать традиции отряда? А что ж поделать, коли они у вас тут как у Эрнста Рёма и Эдмунда Хайнеса. — Э-кхе, просто, просто я страшно хочу именно ебать, — Виктор неудобно почесал затылок, — сперва я слился разумом с бисексуалом Синдзи, потом мне давали эти препараты, стимулирующие жажду секса, теперь с этим похотливым инопланетянином, мои яйца теперь стали как ядерная бомба — я точно угодил в какой-то извращенческий фанфик, искренне надеюсь, что среди фанатов автора канона отыщется тот сумасшедший фанат, который отомстит за мою честь и убьёт гнустного яойщика-хентайщика! После таких угроз в мой адрес, Виктор отвёл Смита ближе к одной из бойниц башни, где американец привычно наклонился и приготовился принять заход. Мерзкий псайкер Шут, довольный тем, что подтолкнул парней к содомии, сквозь зубы тихо захихикал. — Я если что, эм, Смит, тебя буду только трахать, — смазал член Виктор, — а смотреть на девок. — Я тоже, — Смит, хотя и подставился ягодицами под здоровенный русский член, продолжил рукой дрочить себе и смотреть на девочек, а точнее на то, что с ними делает проказник Хиро, явно так наращивающий рога своей жене для победы над ВИРМ, как и она ему… — Ух, сука! — Виктор вогнал своего малого. — Ай! Ебать! Я всё же не гей — мне непривычно! — Смиту пришлось резко расслаблять задний проход, позволяя стенкам ануса пропустить и принять большую штуку Виктора. — Расслабься, расслабься, — Виктор погрузился в тесное отверстие, слабо двигаясь там, чтобы американец пока привык. — Слушай, Смит. — Да? — Я буду говорить всякие пошлости, да? Обожаю их говорить, они вливают в меня силы. Только чай не принимай их близко к сердцу, ладно? — О’кей. — Просто они обычно носят… политический характер, — предупредил Виктор, погружая свой мощный фаллос до конца и поступательно им двигая в светлой американской заднице. — Ничего, — ещё раз оправдался русский, — когда я буду писать про это мемуары, то ни слова не упомяну про то, что мы тут содомией занимаемся, ммм, и буду всё также публично проклинать содомитов за веру, царя и отчество. — А я ничего не имею против геев, которые этим постоянно занимаются ради удовольствия, и не имел, хотя вырос в Техасе, и… — Мне просто в естественном состоянии ума это дело до чёрта противно, но… сейчас после слияния с двумя извращенцами мне это… Но да хватит-хватит, — Виктор взял согнутого Смита за поясницу и отдался тем отличным ощущениям, каковые обеспечивала члену узкая мужская задница. В этом русский уже прочувствовал свой смак, догадываясь, почему безбородые юноши считались красивее девушек в Греции, на Ближнем Востоке и в ряде других стран, где живущее на жаре население отличается такой же горячей кровью. — Я думаю, — между тем пожелал Хиро, — мне стоит перейти к активным действиям. Движения влагалища Келли, обхватившего рёвозавру фаллос, конечно уже завершили подготовку, предсемя сочилось из уретры Хиро каплей за каплей — взорваться изменник обещал по-настоящему, когда бы дело дошло до основного извержения! — Ух! Хорошо, подолби меня, неверную сучку! — вспылила Келли, обхваченная со спины рукой Мари. — Д-достаточно, Келли, прошу… Дай мне тебя подолбить! — взмолился Хиро. — Х-хорошо! Изменники, наставляющие рога своим партнерам, перестроили позу — Хиро, словно заурядный хентайный монстр, захватил Келли за руки щупами доктора Осьминога и наклонил её перед собой, лицом к стоящей Мари, каковая тотчас взялась рот в рот лобызаться с Келли. — Во-от… так! — Хиро засадил мускулистой пансексуальной девице со спины и, наконец, держа её тентаклями, приступил к мощнейшим толчкам из числа тех, что только довелось пережить сей просторной вагине — не чете узкому мужскому анусу! — Келли, нормально?! — галантный ухажёр Хиро, разумеется, прежде ухода с головой в окончательный отрыв, не мог лишний раз не переспросить как дела — на всякий случай к слюне Мари и природной смазке, Хиро добавил свою синюю слизь для пущего трения. — О, да! — вся покрылась краской эта блудница на конце ствола. — Иисусе, о, да! Иисусе! Господи! Продолжай ебать! Продолжай! О, ебать! — не затыкалась голосившая в ответ прошмандовка; покуда Мари, к тому же, всячески её ласкавшая теперь спереди, начала с хищной ухмылкой хватать сношаемую напарницу за трясущиеся титьки. — Точно всё о’к, Келли?! А то я бы никогда не доверила свою киску таким хуемразям! Эти синие цисгендерные козлы не доведут до добра! — говорила лесбиянка с косичками, не прекращая обрушиваться щипками и хватаниями за сиськи, что провоцировало у неё возбуждение и приятное напряжение в том месте между ног, о котором четырёхглазая проказница упомянула — куда она раз за разом отводила руку провести по заводимому клитору. — Хорошо, тогда я не буду себя сдерживать!.. Но, Келли, как только будет больно, ты мне скажи, ладно? Хрупкие люди не созданы, чтобы мы, рёвозавры, на них отрывались! — Хорошо! Давай, еби! Еби меня ради всего святого! О, моя сучка сходит с ума, блядь! — после этого Келли, которую наш долбильщик поднял за ноги, перестала говорить членораздельно — и лишь стонала, либо молчала с красным и пошлым лицом, которое Мари в такие моменты крыла поцелуями, себе надрачивая. — О, Мари! — Хиро понял, что ещё чуть-чуть и копьё выстрелит — но сие должно спровоцировать определённое обстоятельство, милое фаллосу всякого уважающего себя гетеросексуала. — Келли, прошу тебя, целуй вагину Мари! Мари, дай ей свою вагину! — пожелал меж трудами наш синий рогач, пыхтя и достигая умопомрачительной скорости сношения. Копьё вонзалось и вонзалось в женскую пещерку, звуки от столкновения таза и таза всё раздавались и раздавались на фоне стонов и отдельных слетающих с уст Келли слов, таких как «Иисусе!» и «Fuck!» — Хорошо-хорошо, мой синий сладкий Иисус! — Мари, так же вся красная и с бешено стучащим в груди сердцем, блудливо подставилась попкой под уста Келли, каковую Хиро специально для этого опустил головой. — Ох!.. — и Хиро увидел, как сношаемая им девушка лицом уткнулась в попку своей подруге-лесбиянки. — Ва-а-а-а-арх! Клыкастый рот Хиро предельно распахнулся, он откинул голову, между рогов которой бегали молнии, и разрядился, наполнив в буре ощущений влагалище Келли своей великолепной спермой! — Ах! Ах! — часто дыша, Хиро расслабил манипуляторы и первым делом поставил Келли на ноги. — Ну как, подруга? — поинтересовалась Мари, всё себе пальчиками надрачивая клитор. — О, отличный опыт! Повторить его в спокойной обстановке точно стоит! — утёрла та пот со лба и начала проводить в порядок волосы. А что же мальчики? — спросит читатель. В это время от отсутствия девочек наши кавалеры совсем не страдали. — Это тебе за развал СССР, Дядя Сэм! Ну что, отпидорасили мы тебя аки Гитлера, а?! Аки арийского Фрица-Ганса белокурого?! — с такими комментариями Виктор мощно содомизировал зад Смита, попутно то хватая унижаемого уроженца самой демократичной страны в мире за крашеные волосы, то оборачиваясь к тому, что делал Хиро с девочками. Сам Смит давился от смеха с таких комментариев русского друга. — Эй, Виктор, борец с планом Даллеса, — Шут уж как следует смазал свой член синей смазкой Хиро, — как насчёт мне тоже кончить в очко товарища? — Чего, бля?! — пыхтящий над американской задницей Виктор широко раскрыл глаза — коварный псайкер сильными руками, натренированные для убийства и для смертельной хватки, впился в нашего человека в мире аниме прямиком по-пидорски со спины и совершенно безжалостно воткнулся ему в зад своим колом! — А-а-а! — ели бы Виктор не идеально контролировал собственное тело, то сошёл бы с ума — но наш истинный ариец не зря проходил всякие тренировки по бесконтактной борьбе, потому смог совершенно без проблем вовремя расслабить сфинктер и разместить у себя в заднице таран Шута. — Блядь! Ебать! Ах! Ты сволочь! Сука! Вынь гнида, гандон ебаный! Вынь! — несмотря на такие выкрики пронзённого, читающий мысли актив Ларкин знал, что Северов ртом говорил одно, но ощущения говорили совсем другое — прошедший сквозь просторный анус фаллос Шута вот так легко упёрся в простату — и ощущения! О, ад, рай и чистилище! Виктору никогда не было столь приятно! Вот так просто одна простата, скрытая в глубине задницы и невидимая взору, коварно и без колебаний предела и духовные скрепы, и русский мир, и уголовные понятия, и патриотизм, и веру, и царя и даже отечество. Разум не успевал догнать, но уже столкнулся в противоречии между «вытащи скорее, ебаный пидор!» и «не вытаскивай, подолби ещё! Христа ради!» В первые секунды, когда Виктор сам ещё не остановился, сладостные чувства достигли пика; пошедшего на спад. Ибо покуда наш герой замер членом в анусе Смита, то неизбежно уж почувствовал боль от давления члена Шута на простату вслед ранее разразившемуся несказанному наслаждению сразу после пронзания. — Двигай хуем, бля, а не языком, кому говорю! Кайф будет! Кому говорю! Я читаю твои мысли, Витя! — не прекращал содомию Шут. — Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь, попаданец-в-жопу-данец?! В ответ на такие слова Виктор Северов, весь сплошняком залитый краской, по-военному быстро сообразил и продолжил двигать членом в анусе Смита, прекрасные ощущения снова вернулись, вознеся нашего героя на пик удовольствия, откуда тому уж не достало сил самому спуститься по доброй воле. Хотя Виктор и сгорал от стыда. — О, как видите, ваши парни без вас обошлись, — одобрительно посмотрел в сторону этого бутерброда Хиро, — как хорошо, что Малельдид Древний, он же Азатот, несмотря на своё безумие разместил простату в заднице, сделав её столь доступной для члена — даже Хаос-Идиот знал, что мужчинам иногда надо обходиться без женщин. *** Десятки миллионов лангольеров всё прилетали и прилетали к горе Миноса, на чьей вершине у основания Врат Иедара сам почтенный «судья мёртвых» величественно восседал, обдуваемый хаотичными ветрами в свете ветвящихся молний. Убедившись, что рьяно бьющие по воздухе кровавые рукокрылы сожрали своими круглыми ртами нарушителя спокойствия, направив того в небытие, Минос сокрыл веки шести очей, расслабил многочисленные мясистые щупальца и так в медитации сосредоточился на духовной брани с Нхимбалот — ещё немного и ему удастся вернуть контроль над всем Гадесом и вновь запереть Глотку. А пока сын Великого Ктулху сквозь изобилие свисающих по склону ротовых придатков озвучивал наисложнейшие заклинания, призванные вновь запечатать Пустую Смерть, кости Годзиллы сложились у пыльного подножья, далеко внизу. Жадные до свежей поживы лангольеры неутомимо хрустели, и всё прилетали и прилетали, буквально утопив в своей копошащейся кровавой тьме основание великой горы. При это уже наевшиеся до отвала не спешили далеко отдаляться и всё бились оранжевыми крыльями на месте, ибо некая иная сила не давала покинуть им сей пир. Они были не слишком разумны, дабы это осознать и просто тупо повиновались чужой воле. Наконец, когда последняя косточка оказалась сгрызена сразу тысячью отчаянно бьющих крыльями химер, весь склизкий кровавый легион поднялся живым ковром несколько выше. — Скри-и-и-и! — у одного из лангольеров вдруг проклюнулись плотно сжатые веки, отверзлись в слизи и дали дрожащему круглому оку увидеть мир, оно напоминало глаза Годзиллы. И ещё тьма таких циклопических очей отразились на сетчатке этого. — Скрии! Риии! Ри-ри-ри! Издавая звуки, смотрящие друг на друга лангольеры, начали по повелению вышестоящей силы ориентироваться в полёте и сбиваться по указу сей могучей воле, совершенно непреодолимой. Так, отчаянно хлопая, бестии всей сплошной стаей, счётом в сотни миллионов особей, за несколько минут сформировали объёмную фигуру Годзиллы. — Ри-ри-ри! Ри-ри! Гахзира фхтанг! Гахзира фхтагн! [10] Провозглашая это хором, слизистая лангольеров начала сцепляться и сливаться, соединяясь сперва сиамскими близнецами, а потом полностью образуя единый массив бьющей крыльями плоти, и сотни миллионов пастей воскликнули: — Гахзира фхтагн! Гахзира фхтагн! Гахзира фхтагн! Гахзира фхтагн! Воскресший Годзилла буквально сформировался из их мяса и весь теперь шевелился от ртов, циклопических очей и крыльев. Развернувшись в таком виде к горе, гордый Кайдзю воздел голову, позади уже восстала фигура пластин, хотя сейчас она не являла собой нечто отличное от остальной восстановленной туши — рты одноглазых лангольеров широко разинули челюсти и запылали бело-синим огнём, освещая им подножья горы Миноса и бросая вызов вспышкам молний. Страж Врат Иедара резко разлепил глаза на предпоследнем заклинании. Широченный атомный луч вонзился прямо в вершину и прошёлся через его болтающиеся щупальца — сплошняком сжигающая синева миновала тёмно-рубиновую арку. Грубая шкура отпрыска Великого Ктулху сорвалась в этом несущемся потоке, обнажила ещё более уязвимую желатиноподобную субстанцию, каковая ещё быстрее улетучилась прежде того, как он смог бы покрыть себя колдовскими оберегами. Нелепая смерть для существа столь великого. Но часто именно такой она и оказывается в мироздании, которое без толку сваял Хаос-Идиот. Так, быстро разрываясь на фрагменты, неистово дёргающийся массивными конечностями царь Минос исчез, словно выгоревшая паутина — от «судьи мёртвых» не осталось и следа! Проход свободен! Лишь облако праха развеял ветер! Владыки Гадеса не стало! Годзилла, дальше корректируя собственную полухаотичную биомассу, уверенно продолжил путь наверх… Они прорывались через охваченную дрожью чёрную мохнатую утробу, стенки которой сплошняком усеивали миллиарды шевелящихся полипов — отовсюду лезли всякие неописуемые ужасы, хвастаясь своими погаными, усеянными такими же полипами и скребущими жвалами не то глотками, не то чем-то вроде этого. — На те! — Тодзи с кулака пробивал всю эту наступающую инфернальную биоту в мельчайшие чёрные разлетающиеся комья. — Бля, чё ещё за борзый?! Сакура расхохоталась: — Ну ты гопник, брат! Был бы жив отец, что он сказал?! От упоминания об отце Тодзи как-то сник — после чего просто с особой ненавистью поднял ногу и обрушил пятку Евы на полипов, так что те аж сотряслись. — Погоди, Тодзи! — Каору с ледяным спокойствием вытянул перед ним руку своей Евы. — Не нужно лишнего шума: мы лишь защищаем себя, потому что нам нужно пройти — не нужно насилия сверх того, чтобы… отбить ему охоту. — Да, кэп, но чё-то оно не унимается! — Кенске засосал в дезинтегрирующую сферу целый лес вытянувшихся ворсинок, пытающихся ухватиться за киборга. Эти волосы сплетались в толстые косички, бросающиеся подобно языкам жаб и хамелеонов. — Ну что за место? Как будто кто наелся волос! — морщилась Мику. — Интересно какие ещё локации есть на территории Мнимого пространства? — вертел головой Горо. — Знаешь, я не хочу это выяснять, — сказала Итиго. — Согласна, командир, несмотря на моё научное любопытство… Хах! Я не хочу больше тут ничего… видеть! — с невротическим смешком отозвалась Икуно. А выше неё: — Меня тошнит! — то бледнел, то зеленел Футоши.  — Эй, Футоши, это мы часом не в твоём желудке?! — подколол толстяка занервничавший Дзоромэ, сардонически рассмеявшись. — У этой живой утробы нет конца и края, — Мицуру посмотрел на поступающие от Кагу сообщения. — Всё нормально — мы уже дошли, — уверено ступал вперёд Каору, непринуждёнными взмахами меча раскидывая комья волос и полипов, каковые отверзались и выпускали из себя всякую жуть. — Дошли? — Сабуро орудовал ятаганом. Кокоро чётко поливала растущие то тут, то там волосы огнём. — Каору, почему бы нам просто не распидорасить этот круг ада? — гневался Тодзи, наблюдая нелепую картину того, как буры зомбифицированного Мегалона оказались связаны длинной грязной волоснёй. Ганимес резал их клешнями. — У меня нет желания убивать этого царя-дьявола без нужды, он нам ничего не сделал — это мы идём у него… внутри. Доставляем неудобство. Не будем же как наши враги — убивать всех на своём пути, иначе чем мы лучше их? Так-то… — Каору смолк и лишь в одном месте воткнулся мечом по самую рукоять. — Потерпи, мохнатый… Вся усеянная полипами и волосами утроба сократилась и просто выбросила содержимое — то есть отряд NERV и APE — там уж открылся более нормальный вид. Оставив за собой закрученный полувоздушный еловый туннель и прорвавшись сквозь плотные снежные облака нормального вида, бригада из четырёх Евангелионов, три из которых держали по Франксу в руке, в сопровождении тройки зомбифицированных Кайдзю, долетела до кровопадов, где жидкость, подобная крови человека, низвергалась по каменистым крутым склонам далеко в окутанную белым газом пропасть, через которую был перекинут каменный мост. — Бля! Дай угадаю, тут будут снежные монстры?! — пересёк сплошной буран Тодзи. — Не знаю, брат, но это мне уже больше нравится… — оценила Сакура. — Только куда теперь? — всё силился разглядеть противоположную сторону Кенске. — Это, наверное, распределительный шлюз-переходник, — Каору провёл пальцем по тому пути, по которому изначально намеревался двигаться Годзилла. — Моя интуиция говорит, — пилот Евы-02 следом указал на пропасть белого тумана, — нам туда. Только давай осторожно и медленно, я чувствую, сам этот мир хочет, чтобы мы шли осторожно, и мы должны идти так, чтобы высказать наш почёт к царю Миносу — возможно, нам удастся договориться. Как раз в том направлении под ногами гигантов провалился сам мост, и все очутились в лесу конических пик, где раньше в дуплах обитали лангольеры. А пролом в мосте затянулся. — Ух, будем надеяться, это было тихо! — сказала Мику. — Да тут все сейчас сбегутся, — Мицуру пессимистично посмотрел вокруг. Каору посмеялся: — Ничего страшного, главное — не гремите посудой, дайте Миносу поспать! — Чего? — не понял Сабуро. — Я пошутил. — Глядите, следы! — сразу увидел Кенске. Зомбифицированный Камоэбас отплевался от грязных волос и чёрных кусков полипа, после чего языком облизал след. — Гахзира, — осведомил черепахаподобный Кайдзю. — Да, как у того Ящера, — опознал эти отпечатки Горо. — Вам уже доводилось его видеть? — поинтересовалась Сакура. — Да, — ответила Итиго, — мы одно время следователи за ним… — Значит нашего старого друга мы встретили, он ведь вместе с Аской угодил сюда? — Каору спокойной направился по следу Годзиллы. — Да — моя вина, — признал Кенске. — Их сожрала та штука, в которую я попал сферой Дирака… — Не называй эту гниду другом, Каору, — весьма недовольно отозвался Тодзи, — или ты забыл, что Годзилла был тем, кто убил Сакуру? — Извини, Тодзи, если задел, — сочувственным тоном попросил прощение Каору. — Я готов сотрудничать с этим Годзиллой, убившим миллионы японцев, только потому, что им также манипулировал Ньярлатхотеп, который подстроил всё это, но я совсем ни с хуя не простил конкретно его и даже подумываю после войны вызвать эту рептилию на дуэль, — пояснил свою позицию Тодзи. — Кроме того, Каору, если бы ты сразу убил Годзиллу, а не пытался договориться миром, как ты сейчас хочешь поладить с Миносом, то Сакура была бы жива, и мне не пришлось бы… кхм. Тодзи не захотел говорить дальнейшее. — Что, Тодзи?! — спросила сестра. — Я жива и чувствую себя вполне живой, пусть даже благодаря магии… — Наш отец тоже был бы жив… Но да ладно, не время вспоминать былые обиды; Каору-кун, я сам слишком грешен, чтобы судить тебя — ведь мои руки тоже стали по локоть в крови. — Давай не будем об этом, Тодзи, — предложил оставить это Кенске, весьма тягостным взглядом от воспоминаний щурясь в небо, где с концами пропал тот мост. Идущая впереди Ева-02 держала у себя в руках Дельфиниум. — Вы как? — поинтересовался Ангел у пары пилотов, чтобы перевести разговор с этой темы. — Всё хорошо, — Итиго быстро окидывала взором местность, изучая эти образования, поваленные Кайдзю при ходьбе. — То есть тут ещё и выход из Иедара? — ещё раз уточнил Горо. — Здесь вход в Иедар со стороны Ада. Обычно сюда можно попасть лишь со стороны Комнаты Гафа, куда пропадает каждый индивид после смерти в материальном мире. При наличии воли к жизни его душа может переродиться в демона или тому подобного обитателя преисподней, если душа эта минует бронзовые ворота в древней стене. Покинуть Гадес, идя куда-то, кроме Комнаты Гафа, можно либо через Врата Иедара, которые сторожит сам Минос, либо самому пробив границы Ада. Последнее особенно легко сделать, когда тут нестабильность, например, вызванная восстанием Нхимбалот… В частности, в поисках Зеро Ту, Хиро уже смог вырваться из Ада через барьер Миноса, даже Нхимбалот не смогла остановить его. А если пройти через Врата, то ты окажешься в области схождения пластов реальности и доменных стенок, где светит звезда туманности Песочных Часов — там, благодаря пересечению доменных стенок и квантовой запутанности, можно будет попасть в любую из трёхмерных Вселенных, входящую в пределы общей Мультивселенной. Полагаю, потом, вы сможете благодаря Хиро отправиться к себе домой, а мы — к себе. Также сейчас мы, однако, благодаря Нхимбалот смогли попасть в Ад из Иедара, игнорируя Врата, но это особые полномочия, как вы понимаете… — Извините, — перебил Дзоромэ, — но Взрослые меня учили, что загробную жизнь выдумали раньше хитрецы, чтобы заставить служить себе толпы идиотов, и лгали, что верно служащие попадут в рай… Такое славное место, где много-много вечно девственных женщин для совокупления — или для того, чтобы на них дрочить, — похоже, Дзоромэ больше прельщало последнее, как ни странно, но да у всех свои пристрастия, — и где в достатке всех нехватающих на земле ресурсов, — последнее он озвучил без энтузиазма, явно цитируя учебник, так как родился в эпоху, когда любые вкусности печатаются на принтере. — Если ад есть, то есть ли рай? — Ха-ха-ха! Рай есть, Дзоромэ, — если жить не хочешь, то при попадании в Комнату Гафа тебя будет ждать полное растворение, — коротко посмеявшись, затем серьёзно и вдумчиво осведомил Каору, — короче говоря, рай — это смерть вторая, возвращение в то небытие, которое предшествовало твоему рождению, где нет ни боли, ни несбывшихся надежд; райский покой блаженной смерти — это не цель и не награда, а лишь конечный удел отчаявшихся и спасение им от ужасов этой жизни, которая вся в сущности есть зло и подлинный Ад. А ад этот — просто кусочки общей мозаики метакосмической конструкции агонии и безнадёги. — Да? — Дзоромэ подумал. — А я рассчитывал на ещё более вкусную еду, на множество красивых девушек, на которых можно дрочить, и которые готовы при этом будут смотреть на меня голого… Каору вновь посмеялся: — Этот рай — в обратной стороне, в царстве живых, где можно создать кусочек уюта — бытового комфорта, и не думать ни о чём большем, вот в этом цель и смысл жизни отыскал я сам; а истинный рай — это участь тех, кто не смог создать свой комфорт, участь некрофилов и ненавистников жизни — всем им одна дорогах, в небытие… и я даже не могу их осуждать. Так, неважно, что это будет, крах былых наивных идеалов или смерть любимой матери от банального рака — когда человек испытывает на себе в один момент насилие этой жизни, он понимает, что она создана не для не него, и уж тем более не для того, чтобы он был счастлив, и потому она, жизнь, есть зло: истинный ад, куда тебя ввергли, вырвав из предсущего небытия, не спросив заранее, готов ли ты ради секса и вкусной еды терпеть всё это. А так — да: когда вкусной еды, секса и любимых людей достаточно, то сей маленький кусочек жизни можно назвать раем. Каору умолк и внимательно посмотрел на открывающейся впереди путь. Во главе своего отряда альбинос в красной Еве первым достиг подножья горы, где у самого склона валялись наваленные сверху камни, и там, выше и выше, через целые десятки километров, на почти отвесной поверхности, Годзилла уж подбирался к тёмно-рубиновой арке Врат Иедара. Там уже начинался оставленный на самой горе след от попадания луча. — Если вы за Миносом, то, боюсь, опоздали — жиды свергли царя, — появился на одном из камней Соломон. — Человек? — удивилась Мику. — Как хорошо его слышно здесь, — оглянулся по сторонам Футоши. — Он волшебник — настоящий волшебник, — кратко пояснил Кенске. — Волшебник? — Икуно в очередной раз задумалась о мистической составляющей происходящего. Пока Кенске объяснял подробности, Каору повёл речь с Соломоном: — В таком случае Нхимбалот должна освободиться? — Ангел-альбинос по-прежнему оставался спокоен. — Должна, но мы можем как раз её запечатать вновь уже надёжно. Если ты, Табрис, сын Адама, поможешь мне с волшбой, поверь — твоя способность всегда появляться вовремя, не подвела тебя и сейчас, — осведомил Соломон. — Мне потребуется твой талант исполнять Музыку Сфер, без чего моё дважды ослабшее Слово Божье не поможет нам. — Но каким образом Минос был уничтожен, если этот хуй типа самый крутой, главный перец на районе, блядь? — захотел узнать Тодзи, ловя взором Годзиллу, который почти уже считай добрался до Врат Иедара. — Всё просто, — Соломон посмотрел туда же на Годзиллу, — ваш уважаемые Ящур переродился как демон, принадлежащий ныне к части реальности Ада, а Минос был весь отвлечён на борьбу с Нхимбалот, царь почти сплёл нужное заклинание и оно ещё держится… Что до его нелепой и быстрой смерти от атомного луча, то это расовая слабость их вида — вы ведь слышали, что самого Великого Ктулху в слабом состоянии протаранил даже обычный моряк на морской посудине начала двадцатого века? Когда они не защищены чарами-оберегами, эти желатиновые Ктулху не шибко прочны, знаете ли. Дочь Ктулху — Ктиллу — например, убили американцы ядерной хлопушкой в двухтысячном. — Слышали. Хорошо, я помогу вам удержать её… В конце концов я обещал убить Миноса и именно я кастанул на Годзиллу удачу, потому он отыскал Миноса и убил нашего врага — и теперь я исполню клятву: я обещал смерть Миноса, но я же не давал слова, что не стану сажать её вновь на цепь? — так рассудил Каору. — Если говорить вкратце… — Соломон немного подумал, потом подробнее осведомил: — Цепь Времени заключает состояние Нхимбалот в одном моменте, когда Глотка потеряла силы под атакой Миноса и всей Сотни, это не даёт ей восстановиться, как и не даёт окончательно погибнуть из-за потери всех жизненных сил. Нхимбалот удалось — прямо под носом у Сотни, заметим, вот что становится от невнимательности — прямо тут в Иедаре найти себе последователей среди шогготов, чтобы эти протоплазменные лбы своими ритуалами в храме Йог-Сотота способствовали её освобождению. Сейчас их старания откатаны Миносом — нам останется выполнить последнее — буквально сущий пустяк. Это не отнимет больше десяти минут, — клятвенно заверил Соломон. — Премного благодарен, — в голосе Каору не нашлось места ни сарказму, ни возмущению, словно он и правда благодарил искренне и по-дружески Соломона. Вместе с тем он опустил руку Евы, поставил Дельфиниум и позволил колдуну заскочить в ладонь мехи. — Вы побудьте тогда тут и не волнуйтесь — я скоро. — Каору, ты уверен, что Соломону можно доверять? — неодобрительно посмотрел на всё это Тодзи. — Он не сможет обмануть меня, — с оптимизмом Каору уверенно взглянул в ответ на недоверчивое лицо Тодзи перед тем, как Евангелион-02 оторвался от грунта и очень быстро достиг вершины горы, где пропал в грозовых тучах. В них уходила арка Врата Иедара, вся из тёмного рубина, она погружалась в бушующую от вихря и молний воронку ещё как минимум на несколько десятков километров. — Ладно, думаю за десять минут ничего не случится, — Тодзи почесал свой долго невидавший расчёски затылок с проседью. — За десять минут мы сможем перекусить, — Кенске начал доставать бутерброды. — Кто-нибудь хочет? — У нас есть своя еда, наших запасов надолго хватит, но что-то я не желаю перекусывать, — сказала Итиго, каковой сдалось даже несколько тошно. — Я тоже не хочу — после того, как тебя выворачивали наизнанку, в рот ничего не лезет, — посетовал также Сабуро. — Меня не выворачивало — но мысль о еде вызывает во мне тошноту, — пожаловался Футоши, чей бледно-зелёный болезненный вид ещё оставался после прохождения через полную полипов и живых волос дьявольскую утробу. — Ха-ха, ну надо же, толстый! Эй, — далее Дзоромэ попросил, — парень, похожий на меня, ээ, Кенске… Аянами пережёвывал бутерброд с сыром, листьями салата и пряностями. — Ум? — Я бы попробовал то, что ты ешь… но как это передать? — Да без проблем. Лелиил-кун, передай-ка им, — Кенске вынул второй бутерброд и придвинул к ближайшей поверхности, там отбросилась полностью чернильно-чёрная тень от продукта, именно туда Кенске опустил руку. Бутерброд вышел из такой же тени перед Дзоромэ. — Держи, пожалуйста. — Спасибо! Тодзи также распаковал бутерброд: — Хочешь? — предложил брат Сакуре. — Нет, я сейчас не голодна, да вообще — мне как Кайдзю лучше подошли бы трансурановые элементы, чтобы по-ярче сияли зелёным, хе-хе! — отшутилась сестра. — Но пахнет вкусно, я попробую… Ум, Хикари делала? — Да, её рецепт — она сделала один свой фирменный бутерброд, а нанороботы синтезировали точные копии… У-ум, Хикари сказала, она пробовала — её любовь ко мне чувствуется везде, ха-ха! — заулыбался этот женатый мужчина. — Я чего-то не понимаю, — обдумав происходящее, любознательная и рациональная Икуно решила всё как следует узнать, — Минос этот мог сделать так, чтобы его не убило то, что принадлежит не к реальности Ада… то есть только демон или живой мертвец могли ранить его… Но почему? Что мешало ему сделать так, чтобы его неуязвимость распространялась и на адских существ? — Мне поясняли при инструктаже, что Миносу требовалась для наложения этого заклинания помощь всех остальных девяносто девяти царей-дьяволов, — стал разъяснять Кенске, — а наложить они могли эти чары только на одного Миноса; просто эти чары связаны с устойчивым положением Нхимбалот на Цепи Времени и со статусом Стража Врат Иедара… Короче, суть в том, что цари демонов совершенно не могли доверять друг другу — Минос потому намерено пошёл на такую уязвимость, чтобы они согласились ему помочь: он сделал себя уязвимым для них и одновременно поставил себя на роль несущего босса, если его жизнь прервётся, то Нхимбалот будет освобождена и сожрёт с говном остальных царей. Это в стандартной ситуации. Сейчас, когда Нхимбалот сама попёрла с Цепи, Минос нагородил заклинание сверх этого, потому сейчас даже после его смерти эта сучка Нхимбалот ещё какое-то время будет сидеть. — Проще говоря, эти демоны — социал-дарвинисты, — сообразил Тодзи. — Как тёмные эльдары, — вставил Кенске, фанат всего гиковского. — Они постоянно борются за выживание, постоянно едят друг друга, предают, у них нет ни совести, ни раскаяния, они полностью бессердечные и абсолютно жестокие твари по своей скотской натуре, — объяснял Тодзи, — потому такие ублюдки от природы могут сотрудничать друг с другом лишь при условии, что каждому из них это выгодно. Потому что если вдруг одному демону будет невыгодно сотрудничать с другим или уж тем более, блин, ему станет выгодно предать и зарезать брата своего — демон это сделает за милую душу, на то он и демон. — Да, Тодзи прав, если подумать, — дальше развивал мысль Кенске, — потому эти демоны должны постоянно при любой коллективной работе подбирать такие условия, чтобы каждому значимому участнику было это выгодно и не было бы выгодно предать коллектив, даже если это во вред общего дела, как мы убедились сейчас. Всё потому, что каждый демон — разумный эгоист, ницшеанец и социальный дарвинист. Потому они жрут друг друга с говном. — Я думаю… э-э, такое общество разумных эгоистов и социальных дарвинистов будет предельно уязвимо для внешнего вторжения, — сделать логичный вывод Горо. — Да, — согласилась Итиго, — ведь если они могут тут уравновесить соотношение интересов друг с другом, то появление кого-то нового, каждый раз будет нарушать весь баланс. — Потому как хорошо, что Взрослые создали Общество, где каждый готов умереть друг за друга, — вдруг не к месту решил похвалить партию Дзоромэ. — Ну я тоже готов умереть за друзей, — сказал Тодзи, — вот, например, Синдзи мне чрезвычайно дорог, я ему на все сто верен, он пытался во что бы-то ни стало вернуть мою сестру, я даже даю ему свою жопу трахать… и если Синдзи вздумает схватить нож и будет меня колоть, я не буду защищаться — это такой случай верности, когда готовы жизнь отдать. Потому что я на все сто уверен, что Синдзи меня любит и так никогда не сделает, покуда он — это он. Я так его полюбил, Синдзи — отличный человек в целом. — Тодзи прав, — поддержал Кенске, — я тоже очень ценю дружбу и готов если не жизнь отдать, то до последнего ставить себя под удар ради друга! Например, я всегда говорил, что если мой друг кого-то случайно убьёт, то я не брошу его и помогу спрятать труп. Да, это противозаконно, и я не обижусь, если меня посадят за это в тюрьму, но я буду знать, что поступил правильно, ведь каждый может ошибиться и я тоже могу задремать за рулём и сбить пешехода — я буду верен тому, кто будет мне помогать разгрести эту неприятность. А сожалеть я буду только о том, что так получилось и о том, что попался. И друга не сдам. — Но откуда вы уверены, что друг вас не предаст? — спросила Икуно, — Папа — лидер нашего Общества — всегда говорил, что людей соединяют общие интересы, и только разумный человек понимает до конца, что ему невыгодно жить в разрез с интересами общественными, потому такой человек никогда не предаст интересов Общества. — Кхм, по-моему, это не совсем верно, — возразил Тодзи. — Во-первых, откуда я знаю, что Кенске и Синдзи меня не предадут? Всё просто — я могу чувствовать их эмоции. Я их отлично знаю. Но я не могу сказать так про других, про незнакомых мне людей. За Синдзи, Кенске, Каору и Сакуру я умру — а за какого-нибудь Хирохито или первого встречного, за продавца риса на базаре — нет, за них я умереть не готов. Вот с Синдзи, когда ты видишь, как он пытается спасти тебя в трудную минуту, как тянет к тебе руку… когда ты сам по уши в дерьме и падаешь на дно, а он отчаянно тянется к тебе туда на дно за тобой… Ты понимаешь, что если ты хоть каплю порядочный человек, то ты отдашь теперь за него жизнь — и тебя не нужно к этому сподвигать, ты сам сделаешь это, ты сам захочешь этого и ничего другого, — высказал Тодзи предельно уверенно и в его глазах отразилась предельная искренность. — Это просто элементарная порядочность, но присущая на самом деле лишь некоторым людям от рождения… Моя природа, не моя заслуга даже — это не заслуга, это то, что есть в сердце, — Тодзи указал рукой себе на грудь, — то, что никогда не будет у богов и демонов; какими бы могущественными не были бы все эти Ньярлатхотеп, Минос, Кхорн и Нхимбалот, они никогда не отдадут свою жизнь за своего друга, потому что и настоящих друзей у богов и демонов быть не может. Кенске захлопал в ладоши и показал большой палец: — Отлично сказано, Тодзи! Честно! Ты становишься совсем как Синдзи, начинаешь радовать нас такими речами! Только ты даже оптимистичнее него! Сакура возложила ему руку на плечо: — Верно, хорошо сказал, брат. — Погодите, я ещё не закончил, — поднял палец Тодзи, обращаясь дальше к той, с кем говорил. — Ну а, во-вторых, Икуно-кун… — Да, я тебя слушаю. — То, что ты говоришь про выгоду и не выгоду… знаешь, это не может держаться на выгоде. То, что выгодно сегодня, то может перестать быть выгодно завтра. Я не стал бы ценить такого человека, который ценит не меня, а выгоду от меня. Ты говоришь, разумный человек будет всегда следовать чему-то, почему это выгодно всегда, но в жизни же так не бывает. Вот, например, Кенске и мне будет выгодно порубить в ванной труп случайно сбитого нами человека и закопать где-нибудь в лесу, но это не выгодно нашему обществу, для общества — мы преступники, вдвойне преступники. Полиции выгодно дать нам срок. Сама понимаешь, и надо быть мазохистом, чтобы считать, что вот если тебя посадили за решётку, то это тебе выгодно — пусть даже если это совершенно заслужено. — Э-э, да, Тодзи, ты прав, — подумав, согласилась Икуно, — ребята, — обратилась она к своим, — что если Хиро тогда был прав, когда говорил, что Взрослые нас используют, а потом они нас выкинут, а? — Если Взрослые нас используют, чтобы выкинуть — наша жизнь лишена смысла… Нет, я не поверю в это! — предельно эмоционально воскликнул Дзоромэ. — Хиро просто в сложной ситуации начал бред гнать! Его можно понять — на эмоциях… Но я не поверю вот просто так, что Взрослые… что они, э-э, так поступили с нами! — Но, Дзоромэ, что если это действительно так? — поставила вопрос подобным образом находящаяся под ним Мику. — Что если Хиро прав и для Взрослых мы ничего не значим, кроме как… — Замолчи! — повысил тон Дзоромэ. — Я не хочу быть бесполезным! Я не хочу быть ненужным! Понятно?! — явно с трудом, но зато совершенно искренне, Дзоромэ признался: — Даже если Хиро прав, я хочу до смерти думать, что это не так… Потому что мы всё равно, скорее всего, никогда не станем Взрослыми и погибнем в бою, потому… что я теряю, если это не так?.. — Может быть ты теряешь своё будущее, а, парень? — спросил вдруг Тодзи с долей резкости. — Ты мог бы жить для чего-нибудь другого, а не для шайки с сектантским уклоном… Я не знаю что там да как у вас в таймлайне — но нормальные люди не называют своих казаков-атаманов «Папами» [11]. Только двинутые сектанты-дегенераты. — Моё будущее — это смерть в бою! Всё что я могу делать — это как можно чаще делать себе приятно — побольше мастурбировать и есть сладости, чтобы мне было не так неприятно проживать эту жизнь до самого конца!.. — судя по его эмоциональному состояния, Дзоромэ оказался близок к тому, чтобы разрыдаться. — Мне и до Взрослых, наверное, нет дела, если бы на их месте были бы другие люди, я бы к ним также относился — что мне вместо этого?!.. Дзоромэ верил не во Взрослых, а в занимаемую ими роль, которую он себе придумал, и даже осознавал разницу между этими двумя сущностями. — Ну, я не знаю ничего о вашей ситуации, потому ничего подсказать дельного не берусь, — Тодзи развёл руками. — Но, парень, только не надо потом жалеть — ты сам выбираешь как поступить, пожертвовать будущим ради настоящего или настоящим ради будущего — никто не скажет на самом деле как правильно, наверное, так как человек — э-э, зачастую мало знает и мало может, он только действует на свой страх и риск! — высказал мысль Кенске. Дзоромэ более ничего не сказал, разве что смог мысленно прийти к тому выводу, что брать на себя ответственность за свою жизнь, это и тяжело, и страшно, и никто не может гарантировать ни правильный выбор, ни-че-го. Мику, находясь с ним в ментальной связи, это поняла и лишь грустно подумала о том же самом. Пока пилоты Ев и Франксов разговаривали, а Каору и Соломон шаманили, Годзилла взобрался на гору. Арка высоченных врат из мрачного рубина, словно слитого воедино с сумраком преисподней, высилась на километры, в том месте, где она смыкалась, брала своё начало полупрозрачная Цепь Времени, по чьей алмазного вида спирали всё бежали некие огоньки, она окуналась так в глубину бушующего неба, через воронку туч, где сверкали молнии. Меж аркой открывался вид на лунный пейзаж, там начиналась нормального вида Вселенная, где взор Годзиллы мог различить тысячи звёзд, и он даже позволял вычислить по карте неба примерное расположение этого места и Земли. Созвездие Муха — подобно Солнцу тут горела центральная звезда туманности Песочных Часов. Годзилла минул арку, увитую некими неземными красноватыми растениями, ступил на серый грунт, тут в тихой лунного вида пустыни простиралось безвоздушное пространство. Похоже, это была планета-спутник — и прямо с этой стороны Врата Иедара также отбрасывали от себя в полное звёзд небо Цепь Времени, через которую просвечивались все космические тела, занимающие своё положение на своде. Цепь Времени уходила прямо по направлению к звезде туманности Песочных Часов, которая выглядела тут даже крупнее Солнца — человеческий разум не мог вообразить, насколько же длинной была эта штука! Хотя возможно, она приходила через область искривлённого пространства, где две точки сближались. Разумно было бы предположить, что эта Цепь Времени начиналась здесь, со входа в Ад, где-то там тянулась между измерениями и завершилась с выхода — это ж как Сотня её тянула-то хитро? — Минос пал, подумать только — такое интеллектуальное существо победил способный только сносить всё на своём пути Джаггернаут! Впрочем, я как раз могу благодаря тебе отключить режим маскировки… — телепатически заявил крест, возникая прямо на горизонте в компании подобных себе. И дальше на пару им из вакуума вырисовались суда — половина флота, — все эти уродливые гигеровские посудины, со всеми своими пушками, пилонами, завитками — фиолетовые, сиреневые, нефритовые, иногда, в смежных местах, банально металлически серые — они раструбами и острыми иглами излучатели направились на только что покинувшего Ад Годзиллу. Но огненно-фиолетовый поток встретил Кайдзю вовсе не от них — держа удар, Годзилла зловеще прищурил проявившиеся как раз почти к этому моменту глаза — через приоткрытые веки ящер увидел за льющейся струёй… Невозможно! Он должен быть наконец сдохнуть! Космический Годзилла! — Как же велика твоя злоба, низшее существо, — дальше промолвил ВИРМ-пилот, крестом паря над переливающейся кристаллической короной, — но пусть собрат твой послужит мне… — это он говорил Космозилле. — Подчинись и ты тоже воле ВИРМ! Подчинись! От ближайших кораблей флота отделилось множество — сравнительно — мелких дроидов — градом эти уродливые окологуманоидные големы посыпались, выскакивая как мелкие кузнечики, словно выныривая из ставших жидкими для этого днищ линкоров и дредноутов. Космический Годзилла перестал жарить дыханием. Тогда проворные марионетки в руках духов, заключённых внутри сих искусственных тел, накинулись скопом на Годзиллу, чья органика ещё не успела стабилизироваться окончательно и лишь голой метафизической волей держалась из кучи сросшихся лангольеров. В эту массу сразу начали забираться големы ВИРМ — преимущественно двадцати метров в высоту, похоже, созданные по образу и подобия Франксов — или наоборот. Подобие бело-фиолетовой магмы начало прожилками расходиться от мест проникновения этих паразитов… *** — Значит так, — постановил Рэндольф, когда вместе с кучей непонятных надписей, голограмма отобразила чертовски сложную объёмную фигуру, которую, как позже объяснили людям несведущим, называют октерактом [12], она является восьмимерным гиперкубом, то есть аналогом куба в восьмимерном пространстве, и определяется как выпуклая оболочка 256 точек, — это вот всё, схематично, восьмимерное пространство, — мастер-оккультист сделал себе указку из нанороботов, — вот здесь, — он ткнул ею на Ремину в центре октеракта и сим движением вывел за общую схему плоский круг с её сферы, — в этом месте вот находится естественный гравитационный колодец Ремины, — Рэндольф ткнул уже теперь на него и тот как бы вытянулся эллипсом и вывел несколько направленных на него стрелок, — сюда сливается излишняя гравитация от её массы, ведь эта космическая Харибда постоянно пожирает небесные тела и может набирать вес до нескольких солнечных масс. Из этой полости через Море Дирака, то есть через слой вакуума отрицательной энергии, необходимый для отделения содержимого гравитационного колодца от всего остального, из него Ремина черпает энергию либо для разгона до скорости света, либо для создания червоточин — по технологии это устройство аналогично принципу действия боевого заклинания «Глотка Нараку», которая в своей атакующей части применяет направление со всех сторон на объект сдавливающей гравитации — Ремина так только направляет гравитацию от себя для перемещения в космосе. Это для ближних перелётов. А для дальних она как бы обрушивается весом гравитационного колодца на складки трёхмерного пространства и проваливается через них сквозь доменные стенки, так она путешествует между Вселенными, ведь далеко не в каждой Вселенной есть материя для её питания, во многих законы физики сложились иначе — и там нет вещества, лишь глухое мёртвое пространство. Так вот, внутрь этого гравитационного колодца — как верно предположил мой ученик — ВИРМ поместили трёхмерный пузырь, одновременно воспользовавшись осями четвёртого и пятого измерений, — Рэндольф небрежно выделил линии на геометрической фигуре, — сам этот пузырь охвачен аналогом Сжигающего Душу Барьера Наах-Титха и, возможно, рядом схожих по функциям техник, в свою очередь ось шестого измерения, — он же провёл как-то вдоль фигуры, — сдерживает этот пузырь и допускает его произвольное расширение. То есть, если его величество Хиро Омикрон попробует там двигаться, то пространство изнутри будет тянуться перед ним сколько хочешь, без конца и края. Даже если он задействует пятое измерение, там будет та же картина — та же резина. В свою очередь ВИРМ, я так полагаю, — Картер посмотрел на висящий флот, — используют седьмое измерение, чтобы перемещаться в произвольное место внутрь этого пузыря. Так они переместили туда наших ребят, чтобы они бились с Хиро. Мы могли бы пробраться туда этим способом, но, я полагают, Ремина нас не пустит. — У вас есть план, как вытащить Хиро? — кратко спросила Зеро Ту. — И ваших тоже. — Есть, — Рэндольф посмотрел на Рей. — Я хочу воспользоваться Копьём Лонгиния для создания собственного гравитационного колодца, чтобы с помощью своего АТ-пола раздвинуть Море Дирака Ремины и вытянуть пузырь в целости и сохранности, — кратко изложила свои намерения уже Рей Аянами. — Своего рода мы создадим сообщающиеся сосуды, в свой сосуд мы переместим содержимое их сосуда, это проще, чем искать, — Рэндольф Картер бросил взгляд на исполненный желтеющими очами диск Ремины, — где там у этой дамы дырка для входа в седьмом измерении. Синдзи посмеялся. — У Багрового Кукана, — поправила Аска. — Да пусть хоть у Черномазого Кукана, — Рэндольф вытянул вторую руку и погладил своего кота, — сейчас, Nigger-man, сейчас мы решим эту проблему с… — С Очком Попобавы [13] — отличное название! — расхохотался Синдзи. — Если это всё, то давайте приступим, — сказала Мисато. — Да, надо будет только распределить роли, — придумал Рэндольф, — значит так, Рей будет заниматься Очком Попобавы… — непристойной усмешки англосакс не сдержал, — а вы все займите вон тот спутник, закройтесь оберегам, Кирби, заверни планетоид эфирным вихрем для пущей обороны, а я займусь ВИРМ — возможно, они вмешаются, когда мы начнём прессовать их планы. — Может сразу напасть на ВИРМ? — предложила Зеро Ту. — Не стоит пока развязывать военный конфликт, мы — мирные люди и берём только своё, к тому же у них может быть ещё несколько фокусов, мне будет право же легче в обороне, — изложил свою позицию Рэндольф. — Хорошо, у вас больше опыта — потому полагаюсь всецело на вас, — дозволила Мисато. — Есть ещё один момент, — во время процесса расстановки сил промолвил Рэндольф, — нам было бы славно, коли ребята действовали одновременно с той стороны — было бы эффективно пробить барьер ВИРМ одновременно с двух сторон, я чувствую. Но боюсь давать кому-то возможность телепатически связаться, так как контакт с разумом Ремины может в буквальном смысле вывернуть мозги наизнанку. — Я могла бы попробовать, ведь мне уже приходило иметь дело со всякими — поэтому ради Хиро я готова рискнуть, — вызвалась Зеро Ту. — Возможно, но давай такой вариант мы оставим про запас, раз он пока не является для нас необходимостью, — сказал Рэндольф. — Вас поняла. Отряд, кроме Евы-13, приземлился на поверхности одного из спутников сожранного газового гиганта. — Если мы активизируемся, то Ремина нас увидит и будет атаковать? — спросила Мисато. — Именно так, потому и нужны обереги — но я думаю, ей будет не до вас, — сказал Рэндольф. Поверхность планетоида базирования оказалась каменистой как у обычного астероида, приборы показали наличие металлов. По размеру это небесное тело немного уступало земной Луне, а форма была несколько приплюснута. — Начинаем, — приказал Рэндольф. — Да! — Рей подняла руки Евы и развела ладони, как бы овеществляя красное древко, концы оружия появились уже сами, выдвинувшись в обе стороны дальше, чем Рей могла бы развести руки, ибо сие оружие вытягивалось в рост Еве. После Аянами взяла его за древко и подняла раздвоенными пиками. От них по пространству пошли волны, словно круги на воде — очевидно так искривлялись фиксируемые глазами частицы света. Ремина тут же уставилась на это. Кирби к тому моменту вслед за тем, как Синдзи закончил установку заклинаний-оберегов, движением когтистых рук закрутил вихрь, искажающий свет. Сумрак и пыль как веретено скрыли планетоид, лишь специальные приборы позволяли видеть сквозь данную завесу. — Так, отлично, — Рэндольф спокойно понаблюдал за тем, как вокруг планеты страха возникло своего рода зеркало, достаточно масштабное, чтобы частично затянуть Ремину, и явить на противоположной части её отражение, также как в глади гравитационного колодца нашли своё отражение окружающие звёзды и флот ВИРМ. Одновременно туда потащило ближайший космический мусор, не дрогнул только окутанный вихрем Кирби планетоид. — Ничего себе — никогда не думала, что такое увижу! — восхитилась находящаяся там Дельта. — Ну хоть как-то разнообразили скучную жизнь по части зашибания Больших Леманнов, — хихикнул Гамма. — Это ещё ничего — сказка будет впереди, хе-хе! — Синдзи предугадал дальнейшее. — Я полагаю, ты ещё не видела нашу Рей в гипер-форме Лилит! Названная вся резко побелела, обернувшись существом, как будто собранным из частиц чистого и затвердевшего света, комбинезон просто без следа исчез, позволяя узреть любопытным всякий элемент обнажённого тела. Так, с выставленной вперёд грудью, чьи соски ввиду иносубстанциональности никак не выделялись по цвету, Аянами прошла насквозь через корпус мехи и очутилась в открытом космосе без малейшего намёка на неудобство. Тройняшки Девятые внимательно проводили её взглядом. Оказавшись снаружи, светоносная дева начала увеличиваться в размерах, и очень быстро поравнялась с самой Евой-13, приняв в свою руку Копьё Лонгиния. После этого Рей Аянами направилась к атмосфере Ремины, попутно увеличиваясь, покуда не вымахала свыше трёх сотен километров. Тогда богиня раскинула от лопаток очень длинные крылья, превосходящие по длинне высоту её собственного тела от макушки до пят раза в полтора. В целом, если взять сферу диаметром около 750 километров, то Рей-Лилит могла бы там разместиться в полный рост и даже приподняв крылья вверх. Для сравнения: диаметр Плутона и спутника его Харона и нашей Луны — чуть свыше 2 376 и 1 212 и 3 474 километра соответственно. В свою очередь основной язык Ремины всё ещё мог кончиком легко схватить Луну, отправить в пасть и заглотить. — Нам пояснили за устройство Ремины — интересно, как устроена ваша Аянами Рей? — задался вопросом Гамма, покуда члены отрядов APE и NERV внимательно наблюдали за происходящим. — По-моему это тоже очень могущественная магия! — также ответил Булат. — Тело Рей, насколько мне известно, состоит из особых ангельских частиц, обладающих крайне малой массой — малой, но не нулевой — и одновременно демонстрирующих волновые и корпускулярные свойства, — осведомил Кадзи. — Но я не физик и потому скорее соглашусь с Булатом, считайте — это магия. Поганое порождение Азатота зыркнуло ближайшим оком величиною с Землю, сильно придвинув зрачок к краю века. Этот взгляд, казалось, свёл бы с ума любого. Но идеально-белое лицо Рей-Лилит не выразило ничего иного, кроме стоической сосредоточенности. Она врезалась стройными босыми ногами в пористую кору планеты, согнула колени, припала к поверхности. С интересом наблюдая, Ремина отреагировала: набухая и увеличиваясь, полез язык меж двумя скалистыми зубами — тентакль поначалу оказался толщиной с ногу до бедра Рей-Лилит, но быстро раздулся раза в два и мог уж вытянуться раз в пять выше голой девушки с поднятыми крыльями. Янтарное АТ-поле развернулось многогранником, не пуская блудливо пульсирующую языкоподобную гадость к свежей чистой девичьей наготе. Рей-Лилит, не смотря туда, быстро размяла пальцы руки и запустила кисть в толщу Ремины, а точнее не в неё саму, а как бы в ткань пространства, продавив и растянув его туда, ломая перспективу и опуская руку до локтя, при этом до конца нагнувшись — белые волосы спали над сей ямой. — Ух ты! Это какой-то хентай планетарных масштабов! — прокомментировала Аска. — Насколько эта штука может Рей повредить? — с волнением спросил Альфа. — У неё АТ-поле, так просто этому куска дерьма Азатота её не прокусить, — рассудил Синдзи. — Ремину сейчас сильно прессует собственная гравитация, — предупредил Рэндольф. — Потому эффективно она не подбивается. — Не могу поверить, что вижу такое! — поражалась Дельта. — Рей такая красивая! И такая большая! Возникающие многогранниками АТ-поля ещё сильнее замерцали, когда явно недовольная этим Ремина вызвала ещё языки, чтобы молотить ими — это не дало эффекта, потому дочурка Азатота вознамерилась пустить в ход самый крупный язык, попутно подводя к месту нахождения Рей-Лилит концы своих ртов, эти зубастые расходящиеся щели ползли со всех направлений. Кроме того, некоторые тентакли сплели гуманоидное подобие Рей-Лилит и начали покачиваться, возможно, стараясь отвлечь. Девушка не обратила никакого внимания на эти кривлянья. Не изменилась она и в лице, когда на горизонте взошёл язык толщиною с Плутон и уже длиннее диаметра Земли…